Лес заблуждений
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Глава 11
- Заместитель Чхон, ты просто наглец, или искренне не понимаешь, что сделал не так? - голос Хэсу был ледяным.
На этот раз Урим потянул его за рукав сильнее. Остановить Квон Хэсу в такие моменты мог только он один, потому что в состоянии ярости тот и сам терял над собой контроль. Отчаянно ухватившись за рукав обеими руками, Урим наконец привлёк к себе его внимание. Тёмный, тяжёлый взгляд медленно скользнул в его сторону.
Уловил ли он отчаянную мольбу в его глазах? Хэсу цыкнул и медленно развернулся. Урим, не отпуская рукав, последовал за ним в кабинет. Едва переступив порог, он уловил доносящийся из коридора гул голосов.
Тщательно закрыв дверь, чтобы запирающий щелчок поглотил шепот снаружи, Урим понизил голос:
- В чём дело? Что случилось, что ты так ведёшь себя при всех?
Хэсу вёл себя так, словно только что произошедший скандал не имел к нему никакого отношения. Он разложил бумаги на столе, отыскал пульт от аудиосистемы. Лёгкое, рассеянное напевание прозвучало в застывшем воздухе.
- Показалось, что ему нечем заняться - вот и дал отдельное задание. Получилась полная ерунда.
Он покачал головой, будто от головной боли, и с раздражением цокнул языком. Уриму было странно уже то, что Хэсу вообще озаботился дать тому какое-то задание. Обычно он лишь бегло просматривал документы на утверждение и подписывал их.
- Если я попросил одну, он должен был принести именно одну. А он является с целыми семью. Надоедает. Он что, думает, у меня нет других забот?
Последовала язвительная оценка, завершившаяся бормотанием о переводе в другой отдел. Хэсу включил аудиосистему. Когда пространство начало заполняться фортепианной мелодией, он убавил громкость. Это был недвусмысленный сигнал - он ждёт ответа Урима.
- Он действительно был неправ, но не было необходимости устраивать спектакль при всех.
- Если бы он не ошибался, всего этого можно было бы избежать. Я тоже устал и раздражён из-за потраченного впустую времени.
Если разбирать, его слова не были лишены логики, но разве мир устроен так просто - только чёрное или белое? Однако такие обычные здравые смыслы не работали с Хэсу.
- Разве и это целиком моя ошибка? В итоге у меня на руках нет никакого результата, а настроение испорчено.
Вспомнились документы, разбросанные по полу. Его слова можно было понять так, что если бы Урим не вмешался, заместитель Чхон при всех унизительно собирал бы бумаги и тут же отчитывался по ним.
Спокойная мелодия, контрастирующая с напряжённой атмосферой, раздражала. Урим решительно шагнул к аудиосистеме и резко выдернул шнур. Звук оборвался. Воцарившуюся тишину нарушил низкий голос Хэсу.
Хэсу, вращавшийся на стуле с показной небрежностью, замер. Его взгляд, острый и пронзительный, впился в Урима.
- Ты сейчас защищаешь того, кто доставляет тебе неприятности?
Голос Хэсу прозвучал холодно и отстранённо.
- Я не защищаю. Я говорю это как его коллега и руководитель. И… я говорю это для тебя тоже.
Он постоянно учился, как вести себя в обществе, и благодаря поддержке Урима, проблемы возникали редко. Именно поэтому Урим опасался, что подобное поведение Хэсу - грубое и пренебрежительное по отношению к подчинённому, может породить неприятные слухи. Хотя самому Хэсу, конечно, было всё равно.
- Не нужно было говорить такое при всех. Стоило учесть чувства заместителя Чхона. Другие сотрудники теперь могут плохо о тебе подумать.
- Ну? Все просто решат: «Наверное, он был настолько зол, что так поступил», - и забудут.
Квон Хэсу прекрасно понимал, что происходит. Ведь он, не моргая, наблюдал, как лицо заместителя Чхона заливается краской, а его тело содрогается от мелкой дрожи. Он не мог не заметить вспышки стыда и гнева на том лице, и всё же предпочёл сделать вид, что ничего не видит.
- Нельзя унижать человека на людях. Можно было вызвать его отдельно и поговорить.
- И документы не нужно было швырять. Такие вещи… не пытайся понять, просто запомни.
Услышав его твёрдый тон, Хэсу коротко фыркнул. Он рассмеялся, словно нашёл что-то невероятно забавное. Его смех постепенно перешёл в бормотание, словно он разговаривал сам с собой.
- Ах, как же сложно жить правильно.
Хэсу смотрел на Урима, улыбка всё ещё не сходила с его лица. Неделя, проведённая Уримом в роли сиделки, не прошла бесследно - глаза Хэсу всё ещё были воспалены, губы - припухшими. Костюм сидел на нём чуть свободнее, чем неделю назад, и это лишь подчёркивало его повышенную нервозность.
- А я-то думал, стоит только притвориться «хорошим мальчиком», как велят, жениться - и на этом всё закончится.
Урим непроизвольно вздрогнул от слова «жениться». Хэсу с раздражением цокнул языком и нервно провёл рукой по лбу.
- Но что поделать. Говорил же, что эмоции не нужно понимать, их нужно изучать.
Насмешливый изгиб его губ был холодным и отстранённым.
Урим всегда считал, что держит Квон Хэсу в своих руках. Он был уверен, что знает его лучше всех и что именно его влияние помогло Хэсу стать тем, кем он стал. Он питал тихую гордость от того, что Хэсу всегда следовал его словам, а между ними существовала неразрывная связь, недоступная пониманию других.
Но в последнее время всё стало сложнее. Он понимал его всё меньше. Почему тот, кто так старался жить «как все», теперь терял равновесие? Почему Чин Урим больше не мог справляться с последствиями? Он даже не мог определить, с чего начался этот разлад.
Ощущение, что Квон Хэсу ускользает из-под его контроля, было отвратительным.
Напряжённая атмосфера в компании сохранялась весь день. Шёпот доносился из каждого угла, и имя Хэсу постоянно упоминалось. Заместитель Чхон, безостановочно куривший в течение дня, также вызывал беспокойство, ведь именно через него распространялась добрая половина всех офисных сплетен.
Поэтому Урим под предлогом выезда по делам вывел его из офиса.
- Начальник, мы отклонились от маршрута.
- Разве заместитель Чхон не живёт в Чуин-доне?
По дороге в офис он намеренно свернул в район, где жил заместитель Чхон. В конце концов, если бы тот остался в офисе, всё, что он делал бы, это обсуждал и критиковал Квон Хэсу. Те, кто стал свидетелем утреннего инцидента, тоже добавили бы свои комментарии о чрезмерной резкости. Репутация Хэсу оказалась бы под ударом.
- Тогда отдыхайте во второй половине дня. Не нужно оформлять отгул.
- В порядке. Со следующей недели не будет и выходных. Отдыхайте, пока есть возможность.
Он притворялся начальником, заботящимся о подчинённом, но всё это было лишь для защиты Квон Хэсу.
Лицо заместителя Чхона, неловко улыбнувшегося, всё ещё оставалось напряжённым. Уриму было его жаль, но не более того. В конце концов, это был тот, кто из кожи вон лез, чтобы очернить Квон Хэсу, и всегда был источником ложных слухов. Он думал, что не плохо, что его немного поставили на место.
- Но, начальник. Директор… он всегда такой? Вы близки, так что вы должны знать.
- …Что вы имеете в виду под «такой»?
Урим, нарочито медленно поворачивая руль, неспешно поднял глаза. Заместитель Чхон, делая вид, что смотрит в окно, неуверенно продолжил:
- Не в плохом смысле. Просто он иногда… свысока смотрит на людей, игнорирует их… Ну, он, конечно, с самого начала жил в другом мире, не таком, как я, но мне интересно, это его натура? Он и с вами так себя ведёт?
Бессвязная речь была ему знакомой. Ещё со времён университета Хэсу часто получал подобные оценки. Урим хорошо знал, как действовать в таких ситуациях.
- Не знаю. Я тоже впервые вижу, чтобы он вёл себя так… Обычно он не такой…
Он сделал максимально неловкое выражение лица и даже слегка ахнул. Намеренно смягчая концовки фраз, он украдкой бросал взгляды на заместителя Чхона. Его следующие слова несли скрытый упрёк: «Вся вина лежит на тебе».
- Но что поделать. Если мы хотим соответствовать уровню директора, нам приходится стараться.
«Ты не дотягиваешь до ожиданий, поэтому должен стараться. Унижение, которое ты сегодня перенёс, полностью твоя вина». Он мягко, но недвусмысленно перекладывал ответственность, не оставляя возможности винить Хэсу.
После этого заместитель Чхон не проронил ни слова до самого конца поездки. «Лучше бы гнев, направленный на Квон Хэсу, обрушился на меня». Урим лелеял и эту скрытую надежду.
Расставшись с ним, Урим с облегчением направился в офис. «Возможно, Хэсу не будет на месте». Ещё когда он уезжал по делам, из кабинета директора не доносилось музыки. Урим, перекинув сумку через плечо, вышел из лифта.
Едва он ступил в коридор, как столкнулся с кем-то. Это был Хэсу, стоявший в углу и безучастно смотревший в потолок. Проследив за его тёмным, неподвижным взглядом, Урим снова увидел камеру наблюдения. Хэсу, молча наблюдавший за светящейся красной точкой, повернул голову. Его взгляд был одновременно привычным и леденяще отстранённым.
- …Вы… уходите с работы? - голос Урима прозвучал неуверенно.
Хэсу, не говоря ни слова, резко схватил его за руку и поволок к лифту для руководства.
Урим спросил шёпотом, но хватка на его запястье не ослабла. От сильного сжатия было больно, но, парадоксально, от исходящего от Хэсу тепла его сердце начало биться чаще.
Они вошли в пустой лифт. Хэсу не нажал ни одну кнопку. Убежать было невозможно - они оказались заперты в тесном пространстве, куда никто не мог войти.
- Иди домой первым. Мне нужно… разобраться с одним утомительным делом, потом присоединюсь.
Хэсу говорил о чём-то незначительном, но его пальцы начали медленно двигаться по внутренней стороне запястья Урима, лёгкие, почти невесомые прикосновения, которые заставляли кожу гореть. Каждый нерв ощущал тепло их прикосновения. По спине пробежала дрожь, пальцы ног непроизвольно сжались. Эти непрошеные ласки всегда смущали его, но избавиться от них не мог.
- Что же ещё - играть роль образцового сына.
После уклончивого ответа напряжённость, висевшая в воздухе, мгновенно испарилась. Урим сразу понял, о чём речь.
Хэсу снова ничего не ответил. Но его пальцы не прекращали своего движения - медленного, почти успокаивающего, словно он пытался таким образом заглушить собственную тревогу или страх.
В лифте, застывшем на одном этаже, повисло ледяное молчание. Когда тот, кого считал особенным, относился к тебе как ко всем остальным; когда тот, кого считал своим, на самом деле находился вне зоны досягаемости - ощущение потери, возникавшее в такие моменты, никогда не становилось привычным.
Голос Урима дрожал от нахлынувшей обиды.
Казалось, ещё пара слов и слёзы хлынут ручьём. Но, сжав челюсти до боли, он подавил ком в горле и продолжил, собрав всю свою дерзость:
- Пусть другие думают, что угодно. Пусть это будет странно. Но просто останься со мной…
Решительный и холодный тон оборвал его. Едва не вырвавшиеся слова снова застряли в горле. Хэсу тяжело вздохнул, его грудь заметно поднялась.
- Мне тоже невыносимо так жить.
Его голос ослаб, но тёмный, глубокий взгляд оставался непоколебимо устремлённым на Урима. «Что он хотел сказать? В чём была причина, по которой он был вынужден цепляться за эту видимость нормальной жизни, преодолевая болезнь, съедавшую его изнутри?»
Было ли эгоистичным желать, чтобы ответом на этот вопрос был он сам, Чин Урим?
Обращаясь к Уриму, который, опустив голову, изо всех сил пытался совладать с эмоциями, Хэсу безжалостно продолжил:
«Просто отработаю положенное время». Последующие слова прозвучали так, словно он искренне беспокоился о нём: «Поужинай без меня».
- …Всё в порядке. У меня тоже есть планы.
Это была чистая бравада. Он сослался на несуществующие планы. Ему отчаянно хотелось дать Квон Хэсу почувствовать ту тревогу, что возникала, когда другой человек действовал вопреки ожиданиям. Раньше он изо всех сил ставил стабильность Хэсу на первое место, но теперь результат этого раскола мог быть только хаотичным.
Реакция Квон Хэсу была мгновенной и острой, как и ожидалось.
Хватка на его руке, до этого ослабленная, внезапно усилилась, резко разворачивая его лицом к себе. На его лице не читалось особых эмоций, но взгляд был острым, как лезвие. Его выражение казалось более напряжённым, чем обычно. Тёмный, непроницаемый взгляд стал настойчивым и липким, словно он пытался выведать самые потаённые мысли Чин Урима.
- Договорился встретиться с Чжехуном.
Все друзья, которых Урим держал рядом до сих пор, так или иначе находились под влиянием Хэсу. Единственными, на кого ещё не пала его тень, оставались братья Чжехун и Сонхун. «Чжехун, Чжехун». Хэсу, потирая лоб и перебирая в уме это имя, резко поднял глаза.
- Только вы вдвоём? Или… тот, кого ты называешь младшим братом, тоже?
Диалог был странно перевёрнут с ног на голову. Выдав многозначительный ответ, Урим беспокойно забегал глазами. Но здесь, в этой ловушке, как бы он ни метался, он не мог избежать этого пристального, пронизывающего взгляда. Внезапно стало душно. Этот момент, когда они уже несколько минут стояли в лифте на одном этаже, казался сюрреалистичным, словно сон.
Неожиданный вопрос повис в воздухе. Когда растерянный Урим долго не отвечал, Хэсу отпустил его руку. Кожа, где ещё мгновение назад чувствовалось тепло его пальцев, неприятно заныла. Хэсу без колебаний нажал кнопку открытия дверей.
Дверь медленно открылась, и снаружи хлынул поток звуков, казавшийся теперь оглушительно громким. В этот звуковой водоворот врезался язвительный голос:
Лёгкий, но решительный толчок в спину заставил Урима пошатнуться, и он оказался за пределами лифта. Только тогда он выдохнул сдавленное дыхание, которое до этого замирало в груди.
Шум, прилипший к ушам, казался ещё более густым и плотным, чем раньше. Пространство вокруг ощущалось настолько иным по сравнению с той замкнутой тишиной, что царила в лифте, будто они находились в разных измерениях. Это было странно: хотя технически они оставались на одном этаже, рядом с Квон Хэсу он чувствовал лишь глухую тишину, словно окружённую со всех сторон звуконепроницаемыми стенами.
Вслед за этим дверь безжалостно закрылась. Лифт, наконец избавившись от Чин Урима, пришёл в движение. Цифры на табло стали медленно увеличиваться, пока не достигли самого верхнего этажа.
Урим ещё какое-то время смотрел на застывшую цифру, затем медленно перевёл взгляд.
Там мигал огонёк камеры наблюдения, за которой так пристально следил Хэсу. «Если бы я мог так же пристально следить за каждым движением Квон Хэсу… Если бы я мог так же заглянуть в ту часть его души, которая остаётся для меня непроницаемой… Как бы я хотел этого».
Он надеялся и разочаровывался, как дурак, зная, что это невозможно. Он думал, что уже привык, но тревога снова начала подкрадываться, окутывая его лодыжки холодной тяжестью.
Постояв ещё некоторое время, глядя на огонёк камеры, Урим вернулся на своё место и связался с Чжехуном. К счастью, у того не было никаких планов, так что они договорились поужинать вместе. Более того, Чжехун сказал, что знает хорошее место рядом с офисом Урима, и предложил приехать к нему. Началось с лжи, но в итоге встреча состоялась.
Время, проведённое с Чжехуном, было на удивление лёгким и приятным. Между ними не было ни капли неловкости. Они перебирали старые воспоминания, расспрашивали друг о друге о том, о чём не могли спросить при Сонхуне, и время текло незаметно. Это было идеальным отвлечением от навязчивых мыслей о Квон Хэсу.
Благодаря этому, не притронувшись к алкоголю, Урим почувствовал, как его настроение постепенно улучшается.
- А, ты в курсе, что тренер Ян скончался?
Извещение о похоронах он получил лет пять назад. Тогда был только один отдел спортивного маркетинга, кабинет директора располагался этажом выше, а сам Урим был ещё не начальником отдела, а заместителем.
- Мне сообщили. Я тогда был за границей… не смог приехать, только отправил соболезнования. Вы хорошо проводили его?
Тот день ярко всплыл в памяти. День, когда он во время свидания с девушкой получил звонок от Хэсу и помчался домой. Хэсу горел от непонятной лихорадки, но яростно отказывался от больницы. Он постоянно стонал от боли, цеплялся за него, искал не лекарства, а самого Урима. Поэтому тому пришлось провести всю ночь рядом с ним. Именно тогда он и услышал печальную новость о тренере.
- Да. Говорят, он несколько лет болел. Тогда пришли почти все, с кем он тренировался, я подумал, может тебе не сообщили. Такие вещи, если пропустишь, в глубине души обидно, правда?
- …А, все собрались. Хорошо бы встретиться когда-нибудь по радостному поводу.
Получив назад карту после оплаты, Урим неловко кивнул и сделал шаг. Куда бы он ни оглядывался в своём прошлом, повсюду был Квон Хэсу. Так было почти всегда - за исключением воспоминаний, оставшихся на ледовой арене, где он всегда смотрел только вперёд.
- Эх. Может, соберёмся на свадьбе Джонхёна?
Голос Чжехуна вернул его к реальности.
Смутно припоминая новость о свадьбе друга, он вспомнил тот рассвет, когда услышал о смерти тренера.
«Если ты пойдёшь туда, ты будешь вспоминать только тяжёлые времена, зачем тебе это?»
В памяти всплыло горячее дыхание Хэсу, его хриплый шёпот и руки, вцепившиеся в его талию так крепко, словно он был единственным якорем в бушующем море.
Хэсу, тяжело дыша безостановочно твердил одно и то же:
«Как бы они ни смотрели на тебя, разве тебе не будет больно?»
«Что ты сможешь сделать, если пойдёшь?»
Возможно, тогда его разум затуманила жаркая лихорадка, и слова вырывались наружу. В тот момент они воспринимались не как обидные, а как горькая правда. Он уже отрёкся от своего спортивного прошлого, ему не должно было быть до этого дела, но слова Хэсу поколебали его.
«Я не хочу, чтобы ты снова страдал и получал раны».
Именно эти последние слова заставили Урима собрать волю в кулак. В итоге он не пошёл на похороны, ограничившись официальными соболезнованиями. Поскольку это был его собственный выбор, он никогда не сожалел о нём. Но теперь, после встречи с Чжехуном, он не мог отогнать мысль: «А что, если бы я тогда всё-таки пошёл?»