Настолько плохой
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Экстра 2.1. Абсолютно да.
В этом году Чхусок выпал рано, поэтому осенний концерт был запланирован на начало сентября. Из-за этого летний отпуск пришлось отменить, но, к счастью, после выступления у них был запланирован отдых вплоть до окончания контракта.
Они выбрали Нью-Йорк. Бомджун, которому было интересно, как Хэйюн жил там, упорно настаивал на этой поездке.
- Мистер, а разве можно брать такой долгий отпуск? Ты же всё лето работал без перерыва.
Хотя сейчас стало немного легче, ещё год назад, когда Бомджун был занят, они могли не видеться по несколько дней.
У Хэйюна были концерты, так что он ничего не мог поделать, но как Бомджун, который проработал всё лето без отдыха, теперь взял десятидневный отпуск после праздников? Ему было интересно, как тому удалось выкроить время.
- Я как раз для этого и работал всё лето, так что всё в порядке. Отпуск у меня был. Наш директор уезжал летом отдыхать и беззаботно развлекался, а я не отдыхал, потому что составлял руководство.
- Руководство? Какое руководство?
- Назовём это «инструкцией по обращению с психопатами»… Я сделал это, чтобы уменьшить свою нагрузку.
Его улыбка в этот момент была, как всегда, прекрасна. Судя по всему, он создал что-то вроде руководства по передаче дел, чтобы проводить больше времени с ним.
- Значит, пока мы в Нью-Йорке, из Кореи не будет ни одного звонка?
Хэйюн, которому не нравились долгие звонки, часто отвлекавшие Бомджуна, пристально посмотрел на него. Тот, смеявшийся с паспортом в руках, на секунду замер.
Похоже, звонки он всё же не мог полностью исключить. С тех пор как Хэйюн узнал, что этот неприятный друг, который казался милым, одержим его возлюбленным, он относился к нему с недовольством. Тот звонил так часто, что казалось, будто без Бомджуна он вообще не мог работать.
Надутый ответ Хэйюна, видимо, показался Бомджуну милым - он рассмеялся и потёр его щёку. Хэйюн быстро оттаял, крепко взял его за руку, и они стали ждать посадки.
Их места в первом классе, где он летел впервые, были почти как небольшой отель. Денег у Хэйюна хватало, но тратить десять миллионов вон на какие-то двенадцать часов казалось расточительством, поэтому он летал бизнес-классом - первый класс был для него в новинку.
Путешествие, которое обычно утомляет, прошло почти как отдых: они спали, ели, смотрели фильмы, и вот самолёт уже приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди. Вид аэропорта, открывшийся перед ними, вызвал приступ ностальгии.
Корея поначалу казалась чужой, но, проведя там время с Бомджуном, он начал привыкать. И всё же Нью-Йорк, где он прожил двадцать лет, всё ещё ощущался как дом.
- Мистер, ты бывал в Нью-Йорке?
- Один раз? Мне особо не было дела до Нью-Йорка. В командировки я летал в основном по Азии - Гонконг, Сингапур.
- Да, точно. Хэйюн, будь моим гидом. Я щедро заплачу.
Его шёпот в ухо звучал приятно. Хэйюн откровенно поцеловал его в щёку и пошёл с ним на паспортный контроль.
Хэйюн, как гражданин США, прошёл отдельный коридор. Закончив раньше, он ждал у выхода, и вдруг вспомнил день, когда приносил присягу перед судьёй. Тогда он и представить не мог, что уедет из Америки… Размышляя о прошлом, он включил телефон.
«Хэйюн-а, ты прилетел? Когда приедешь, напиши». 2:21
Пришло сообщение от отца. Хэйюн позвонил ему, сообщил, что всё в порядке, и продолжил ждать. Прошло минут тридцать, прежде чем Бомджун, с уставшим лицом, наконец вышел.
- Хэйюн, ты долго ждал? Прости. В следующий раз, наверное, придётся открыть магазинчик и получить вид на жительство, иначе никак.
Видимо, он чувствовал себя виноватым за ожидание. Хэйюн крепко поцеловал его в лоб, и они вышли из аэропорта.
Получив багаж и выйдя, они обнаружили, что до приезда лимузина от отеля осталось немного времени. Они сели на утренний рейс из Кореи, и теперь снова было 10 утра. Яркий солнечный свет ударил в глаза, и усталость от смены часовых поясов накрыла их с новой силой.
Хэйюн, прислонившись к Бомджуну и переложив на него часть своего веса, почувствовал жажду и спросил:
- Приехал в Америку и стал американцем.
Бомджун усмехнулся, глядя на Хэйюна, который вдруг захотел сладкого. В отличие от Кореи, здесь они могли позволить себе непринуждённые прикосновения. Бомджун слегка потянул Хэйюна за волосы, поцеловал его в лоб, затем, держа в одной руке оба чемодана, а другой крепко сжимая руку Хэйюна, направился к кафе.
Пробормотав это, Хэйюн плюхнулся на свободное место недалеко от стойки.
Бомджун погладил его по голове и, потянув чемоданы, подошёл к кассе. Хэйюн, положив голову на стол, смотрел на его спину и вдруг фыркнул, осознав, как по-детски он себя вёл.
За этот год он совсем разленился. Бомджун взял на себя все заботы, чтобы Хэйюну не пришлось шевелить и пальцем, и теперь, куда бы они ни поехали, Хэйюн ничего не делал. Ему достаточно было просто отвечать на вопросы Бомджуна - тот готовил всё сам, так что и тело, и разум Хэйюна всегда оставались свободными от стресса.
Возможно, именно поэтому в его недавних выступлениях не было ни единой фальшивой ноты, а дирижёр даже предложил ему официальный контракт. В спокойствии и счастье, которые дарил Бомджун, игра Хэйюна оживала с каждым днём.
- Здравствуйте, могу я вам помочь?
- Доброе утро. Отличный день для кофе. Два айс американо, пожалуйста. Спасибо.
Пока Хэйюн любовался его стройной фигурой, до него донеслись слова заказа. Бомджун говорил, что учил деловой английский, и в его речи не было ни капли неловкости - только элегантность. «Почему у него нет ни единого недостатка?» - Хэйюн смотрел на него сияющими глазами, как вдруг услышал нечто, заставившее ему усомниться в своих ушах.
- Всё в порядке. Ха-ха. Это мило.
Официантка уронила брелок у стойки и, подняв его, потрясла перед лицом. Это ей и прокомментировал Бомджун.
Что?! Хэйюн разинул рот и нахмурился.
Он не мог поверить. «Как он смеет говорить такое в моём присутствии?!» Хэйюн пылающим взглядом уставился на него и, как только Бомджун вернулся с двумя стаканами айс американо, тут же набросился:
- Мистер, как ты можешь флиртовать у меня на глазах?
Неожиданная атака застала Бомджуна врасплох. Он замер, перебирая в памяти свои действия, пытаясь понять, не слетела ли с него маска благопристойности. Однако его тон был подобен монахине, давшей обет целомудрия, а поведение - безупречно, как у святого. Осознав, что не сделал ничего предосудительного, он отрицательно покачал головой:
- О чём ты? Я был образцом приличия.
- Хэйюн, ты сейчас думаешь, что мне достаточно просто существовать, чтобы флиртовать, потому что ты так сильно меня любишь?
Бомджун внезапно погрузился в самовосхваление, растроганный. В этом была доля правды, но сейчас он перешёл все границы. Хэйюн раздражённо скривился и понизил голос:
- Ты сказал той официантке «Cute».
- …Хэйюн, я говорил о брелке. Он был милым.
Бомджун оправдывался с видом невинной жертвы, но со стороны это действительно выглядело, будто он обращался к официантке. Судя по тому, что та до сих пор не могла оторвать от него глаз, она, вероятно, тоже так подумала.
Официантка была чернокожей красавицей с большими круглыми глазами, полными жизни. Даже готовя напитки, она украдкой бросала взгляды в их сторону. Её взгляд словно пытался определить, какие отношения связывают Чэ Бомджуна и Хэйюна, и гетеросексуален ли Бомджун.
Хэйюн, желая прояснить ситуацию, ухватил Бомджуна за обе щеки, чмокнул в губы дважды и заявил:
- В любом случае! «Cute» - это не просто «милый», дурак!
После этих наставительных слов Бомджун сделал такое лицо, будто все его 38 лет жизни были поставлены под сомнение. Не «милый»? Он уперся руками в стол, не в силах скрыть шок, и прикрыл рот ладонью.
Его растерянный взгляд забегал из стороны в сторону. Вероятно, он вспоминал, как сотням людей говорил «cute». Разница между человеком, использующим английский как деловой инструмент, и тем, для кого он был частью повседневности. Но Хэйюну это не понравилось - он ткнул Бомджуна носком под столом и начал объяснять:
- Ну то есть, да, это значит «милый». Но если говорить так ровеснику... эх, как бы объяснить... Если сказать это человеку, с которым теоретически можно встречаться, это уже не просто «милый»...
Объяснить этот нюанс было невероятно сложно. Говорить «cute» детям - это одно. Но когда Хэйюн говорит «милый» Бомджуну... Напряженно соображая, он наконец выдал абсурдную фразу:
- Это все равно что сказать: «Ты такой милый, что хочется укусить тебя за член!!!»
Неужели у «cute» был настолько глубокий смысл? Бомджун шокированно заморгал, затем крепко сжал руки Хэйюна и заговорил умоляющим тоном.
- Хэйюн, я абсолютно точно не это имел в виду! Да я вообще не ей это говорил! Если бы я знал, что у этого слова такой дурной подтекст, ни за что бы его не произнес. Хотя тебе бы говорил по десять тысяч раз на дню... Ладно, так нельзя. Я сейчас вернусь.
Но Бомджун уже решительно направился к стойке. Хэйюну ничего не оставалось, как наблюдать. За стойкой он заметил сотрудницу, смущённо смотрящую на Бомджуна. «Что? Она что, не видела, как мы целуемся? Или она... полиамор?» Хэйюн в изумлении уставился на кассу.
- Вы снова здесь? Что-то ещё желаете?
В тот момент, когда Бомджун коварно ухмыльнулся, Хэйюн стиснул зубы.
- Этот брелок действительно очарователен.
- Ах! Да? Прелесть, правда? Я тоже хотела себе такой, но он слишком дорогой.
- Верно. Невероятно, потрясающе милый брелок. Такой милый, что я не смог уйти, не купив его. Такой милый, что будет сниться, если его не приобрести. Просто невыносимо милый. Очаровательный.
Бомджун, как одержимый, продолжал твердить о «милости» брелка. Видимо, он пытался косвенно объяснить, что вовсе не её называл «cute», но со стороны это выглядело так, будто сотрудница вот-вот напишет подруге: «Ты не поверишь, сегодня ко мне приставал какой-то горячий наркоман».
- Спасибо. Этот восхитительный брелок станет прекрасным подарком. Надеюсь, этот прелестный аксессуар найдёт хорошего хозяина.
- Ага... следующий клиент, пожалуйста.
Мало того - Бомджун сгрёб все оставшиеся брелки в корзину и приобрёл их. Когда он повернулся, сотрудница закатила глаза и обменялась с коллегой красноречивым взглядом.
Хэйюн пристально наблюдал, как Бомджун возвращается с бумажным пакетом, и вдруг расхохотался. Его выражение лица «я хорошо справился?» было настолько очаровательным, что невозможно было не простить.
- Отныне твоё имя - Cutie (Милашка).
В тот момент, когда Бомджун садился на место и ставил пакет на чемодан, Хэйюн объявил это. Когда-то по просьбе дать английское имя он соединил любимый месяц июнь (June) и имя Бомджуна (준), но теперь Бомджуну предстояло представляться как Cutie. Тот сделал блаженное лицо, будто имя ему очень понравилось.
- Хэйюн, как выходит, что ты во всём хорош? И имена придумываешь отлично, и ревнуешь мастерски, и милым быть умеещь, и даже из несъедобного готовить можешь.
Вместо ответа на сладкую шутку Хэйюн снова ухватил его за щёки и крепко прижался губами. Даже его губы были по-своему милы.
Неприятная встреча произошла по пути к лимузину после кофе. Бомджун, как и прежде, одной рукой тащил два чемодана, а Хэйюн крепко держал его за руку, когда откуда-то раздался громкий возглас:
В Америке не осталось близких людей, знающих его имя. После отъезда Ан Ёвон таких можно было считать вымершим видом. Поэтому Хэйюн лишь скривился и сделал вид, что не слышит, продолжая идти. Конечно, Бомджун остановился, так что далеко уйти не удалось.
Он не хотел знать, кто это, но и показывать детские капризы перед Бомджуном тоже не желал. Хэйюн вздохнул, растянув губы, и обернулся. В нескольких шагах тощий мужчина махал ему рукой. Лицо смутно знакомое.
Они не были друзьями и даже не близкими знакомыми - просто людьми, которые когда-то пересекались. И почему он теперь ведет себя так, будто они близки? Его выражение лица тоже было странным. Они учились вместе в Манхэттенской музыкальной школе, но даже вряд ли часто называли друг друга по имени. А сейчас он смотрел на Хэйюна с неподдельной радостью, будто встретил родную душу.
- Хэйюн, давно не виделись! Как дела? Я слышал, ты в итоге уехал в Корею? Не ожидал встретить тебя здесь, - он почти подбежал к нему, и в его голосе звенела неподдельная радость.
«Так значит, мне некуда было деваться, и я сбежал аж в Корею?» - мысль мгновенно вызвала раздражение. Хэйюн лишь надеялся, что Бомджун, стоявший рядом, не уловил скрытый смысл его слов.
- Извини, но кто ты? Имя как-то не вспоминается, - вместо того чтобы комментировать его намек, Хэйюн спросил прямо. Он не хотел задеть - просто действительно не помнил.
Небрежный вопрос заставил незнакомца неловко улыбнуться, стиснув зубы. Потом он медленно перевел взгляд с Хэйюна на Бомджуна и ответил:
- Джейми. Ты, как всегда, не запоминаешь имена.
- Видимо, да. Твое имя как-то не откложилось.
Вдруг в памяти всплыла деталь. Когда-то, во время учебы, Хэйюн встречался с кем-то из дирижерского отделения, и рядом всегда крутился этот самый Джейми, пылавший ревностью. Теперь он стоял перед ним, и его фальшивая улыбка не могла скрыть досады.
- Тогда Адриана помнишь? - спросил Джейми, явно пытаясь задеть.
- Адриана. Не Эйдриана, а именно Адриана. Твой… ну, бывший. Тот, от кого ты был без ума.
Интуиция не подвела, но в его словах была ошибка. Человек, от которого Хэйюн был без ума - тогда, сейчас и всегда - стоял прямо здесь, рядом. Бомджун.
Перед человеком, который явно выглядел как его возлюбленный, этот тип не только завел разговор о бывшем парне, но и нес какую-то чушь - так и подмывало дать ему по лицу. Но истинный интеллигент Со Хэйюн предпочел не портить первое заграничное путешествие с любимым и просто перевести тему, вместо того чтобы устраивать сцену.
- Извини, не помню. Меня ждут, так что мы пойдем. Будь здоров, Джейсон.
Он бросил прощальную фразу и потянул Бомджуна за руку. Тот, с интересом наблюдавший за их разговором, покорно последовал за ним.
- ... Меня зовут Джейми! Кстати, в выходные у Адриана мальчишник! Я пришлю тебе место на почту - обязательно приходи! Многие будут рады тебя видеть, Хэйюн!
Джейми или Джейсон, какая разница, крикнул им вслед, но Хэйюн лишь махнул рукой, не оборачиваясь. Адриан... Имя звучало знакомо, но он не мог вспомнить ни лица, ни обстоятельств. И уж точно у него не было причин идти на мальчишник к кому-то, с кем он даже не поддерживал связь.
- Ну, это было сложно не понять.
Бомджун усмехнулся, словно давая понять, что игнорировать его не стоит. Водитель лимузина, наконец подъехавший, помог им с багажом. Устроившись на заднем сиденье, Бомджун проверил мини-бар, достал газировку и протянул ее Хэйюну.
- Не знаю. Имя вроде слышал, но не помню.
- Он сказал, что это твой бывший. Разве нет?
Хэйюн украдкой взглянул на Бомджуна, затем открыл бутылку.
Честно говоря, он действительно не помнил. Отец так часто твердил «Дэн, Дэн», что в памяти отложилось только имя последнего парня - Дэниела. Остальные лица и имена полностью стерлись из воспоминаний. Да и того самого Дэниела он знал лишь по имени, даже фамилию его не запомнил.
Так что был ли этот Адриан или Эдриан на самом деле его бывшим - он не мог сказать с уверенностью.
- Честно, не помню. Может, Джейсон что-то перепутал.
- Не Джейсон, а Джейми… - поправил его Бомджун и вдруг рассмеялся. Видимо, вспомнил, что Хэйюн когда-то говорил ему.
- А что, ты ведь сам мне говорил.
- Что я, кажется, твой первый настоящий парень.
Это было в начале года. После концерта квартета, когда они ужинали с семьей Бомджуна и возвращались домой, Хэйюн действительно обмолвился об этом. «Ну да, и что?» - хотел было спросить он, но Бомджун, явно потешаясь, продолжил:
- Тогда ты сказал, что помнишь имена как минимум троих своих бывших. Неужели забыл?
Хэйюн промолчал. «Троих?» Он напряг память, но кроме Дэниела ничего не всплывало.
Рядом с Хэйюном, неловко поправившим «число бывших», Бомджун вдруг рассмеялся во весь голос. Его смех был ясным, как у мальчишки, а затем он крепко прижался губами к губам Хэйюна. После этого нежного поцелуя он пристроился плечом к его плечу, уткнувшись головой ему в шею.
- Даже не говори - я и так знаю, о ком речь.
Хэйюн намеренно не произносил имя Дэниела, но Бомджун, похоже, уже догадался. Чувствуя легкую вину, Хэйюн крепко сжал его руку и, целуя его высокий лоб, оправдывался:
- Вообще-то я должен был уже забыть, но отец сам вбил его мне в голову.
- Я знаю. Разве можно сомневаться, что в этой маленькой голове только я и больше никто? - Бомджун лукаво прищурился. - Но, знаешь, раз уж твой отец так часто повторял «Дэн»… Может, Дэниел был как раз по его вкусу?..
Хэйюн фыркнул от нелепости и оттолкнул его, делая возмущенное лицо. Но сдержать смех было невозможно - он никогда не мог устоять перед шутками Бомджуна.
- Ну, говорят же, что ориентация передается по наследству. Вдруг твой отец - бисексуал и сам не знает об этом? Что, если он вдруг приведет домой парня?
- Боже, даже думать об этом страшно.
Всю дорогу до отеля они обменивались такими абсурдными репликами. Хэйюн пять раз ахал от дурацких вопросов Бомджуна, прежде чем они наконец добрались до своего номера-люкс. Комната выходила на еще зеленый Центральный парк - вид был прекрасный.
- Может, сначала… немного отдохнем? - Бомджун нежно провел пальцами по щеке Хэйюна, который моргал от усталости.
Тот потерся лицом о его ладонь и кивнул.
- Просто дыши. Я всё сделаю сам.
Он позволил Хэйюну обмякнуть всем телом, не показывая и тени раздражения. Да и не только сейчас. Бомджун никогда, ни в усталости, ни в спешке, не отказывал Хэйюну ни в одной просьбе.
Конечно, были исключения - когда его действия могли доставить Хэйюну неприятности. Например, когда тот в шутку просил его «заполнить его до краёв» прямо в комнате для свадебных подношений, куда они пробрались. Такие милые шалости лучше оставлять для дома. Он не мог позволить себе доставлять Хэйюну неудобства в местах, где последствия было бы сложно устранить.
- Можешь... ха-а... немного... напрячься? Ты совсем... хе-ек... не тяжелый, но...
- Скоро... улетишь... хе-ек...
Запыхавшийся Бомджун, с которого градом катился пот, тем не менее бережно, как спящего ребенка, донес Хэйюна и опустил его в ванну.
Хэйюн послушно поднял руки, позволив снять с него футболку.
С лукавой ухмылкой он приподнял таз, и Бомджун стянул с него брюки, нижнее белье и носки.
Он отрегулировал температуру воды и начал наполнять ванну. Убедившись, что Хэйюн удобно устроился, прислонив голову к краю, Бомджун вернулся в комнату, чтобы разобрать вещи. Развесив привезенную одежду в гардеробной, он вернулся и увидел, что вода уже поднялась до груди Хэйюна.
Вместо того чтобы раздеться догола, Бомджун закатал рукава рубашки, обнажив сексуальные предплечья, и встал на колени у ванны. Его движения были точными и бережными - он знал каждую черточку этого тела и заботился о нем, как о чем-то бесценном. Даже сейчас, уставший, он находил удовольствие в этих простых ритуалах близости. Вода, его пальцы в волосах Хэйюна, тихий вздох, вырывающийся из чуть приоткрытых губ - все это складывалось в молчаливую симфонию их любви.
Он опустился на колени у ванны, как слуга, удостоившийся чести ухаживать за молодым господином, и принялся мыть Хэйюна. Взгляд, скользнувший по его мокрой рубашке, подтвердил - это был превосходный выбор. После их встречи на свадьбе у Хэйюна явно развился фетиш на костюмы. Напевая про себя, Бомджун спросил с улыбкой:
Хэйюн кивнул, его глаза уже наполовину закрылись. Бомджун тихо усмехнулся и достал привезенную из Кореи губку из конняку, опустив её в воду. Он подготовил её специально для Хэйюна, у которого осталось мало хороших воспоминаний об Америке. Бомджун хотел, чтобы это путешествие стало для него счастливым воспоминанием на всю жизнь. И он сделал бы всё для этого.
Губка быстро пропиталась водой и стала мягкой. Когда её гладкая, почти шелковистая поверхность коснулась кожи Хэйюна, он вздрогнул и широко раскрыл глаза.
Хэйюн скользнул взглядом вниз, но эта штука совсем не походила на обычную мочалку. Полупрозрачная белая губка почти сливалась с крупной ладонью Бомджуна.
- Конечно. Закрой глаза, Хэйюн. Просто расслабься.
Хэйюн смотрел с подозрением, но всё же послушался. Бомджун окинул взглядом его расслабленное тело, прислонившееся к ванне, и крепче сжал в руке губку.
Губка закружилась над пупком Хэйюна, скользя по его подтянутому животу, затем мягко поползла вверх по боку. Хэйюн вздрогнул.
С лёгким плеском вода расступилась, и губка пробралась под поднятую руку. Бомджун нежно обработал гладкую подмышку, от которой всегда приятно пахло, затем едва коснулся ареолы и повёл губку выше, к шее.
Мягкая поверхность скользила по горлу, как ласковый поцелуй. Под водой отчётливо вырисовывался силуэт возбуждённого члена Хэйюна. Бомджун беззвучно усмехнулся и продолжил, проводя губкой по ключицам, будто вылизывая их языком. Хэйюн выдохнул «а-ах» и приподнял уголки глаз.
- Это точно «укладывание спать»?
- Разве это похоже на мучение?
Несмотря на подозрительный взгляд, Хэйюн не останавливал его. Когда он снова закрыл глаза, на его губах застыла лёгкая улыбка. Уловив в ней нотку предвкушения, Бомджун тихо рассмеялся и продолжил.
Губка, скользящая по груди, слегка надавила. Блуждающая по сухой груди, она внезапно изменила направление - к соску.
Тёплая губка из конняку, пропитанная водой, была нежной и упругой. Хэйюн, опьянённый ощущением, как она кружит вокруг его груди, закусил губу. Когда Бомджун усилил нажим, лаская сосок, рука Хэйюна, до этого расслабленно лежавшая в воде, незаметно поползла вниз.
- Кто тут только что «засыпал»? Что это ты делаешь?
Ответ вялый, но его пальцы уже прилипли к мошонке. Он мял себя, выгибая грудь вперёд, словно прося больше. Бомджун фыркнул и прошептал:
- Даже во сне ты выдаешь шедевры. Настоящий извращенец.
- Х-ха... Должно быть, заразился от кого-то рядом...
Бесстыдный шёпот заставил Хэйюна покраснеть. Вода в ванне постепенно остывала, но жар поднялся к его щекам.
Бомджун, не обращая внимания на промокшую одежду, прижался к краю ванны и приблизил губы к уху Хэйюна. Он взял мочку в рот, играя языком, отчего Хэйюн задвигался ещё откровеннее. Он терся соском о губку, словно делал это сам, и вдруг открыл глаза, выдохнув горячий вздох.
- Где ты... ммф... этому научился?
- Чему именно? Любить Хэйюна? У тебя.
Наглый ответ рассмешил его. Хэйюн, всё ещё улыбаясь, страстно поцеловал Бомджуна, затем нежно провёл пальцами по его лицу и прошептал:
- Нет-нет... таким похабным штукам.
Бомджун решил не упоминать, что однажды, в детском отделе универмага, он наткнулся на губку из конняку для купания малышей и сразу представил, как будет использовать её... иначе. Вряд ли Хэйюн обрадуется, узнав, что его возлюбленный думает о сексе посреди толпы детей. Хотя это было чистой правдой.
В тот же миг губка скользнула от груди вниз, к самому чувствительному месту. Возбуждённый член Хэйюна дёрнулся, предэякулят капал в воду. Он, всё ещё мнущий свою мошонку, прерывисто дышал, глядя на Бомджуна. Его взгляд стал тёмным от желания.
Хэйюн явно торопил, но скользкая губка лишь усердно сновала между его бёдер, избегая главного. Бомджун обрабатывал внутреннюю поверхность бёдер, промежность, всё вокруг - но так и не дотрагивался до напряжённого члена.
Хэйюн выдохнул горячий стон и в нетерпении прикусил его губы. Мягко засосав нижнюю губу, он углубил поцелуй, и Бомджун наконец уступил с очаровательной улыбкой.
Ощущение от губки, обхватившей его член, было невероятным. Гладкой, как влажное желе, и невероятно нежной. Если раньше, когда Бомджун мастурбировал ему пропитанными гелем бинтами, это напоминало погружение в мягкий туман, то сейчас было похоже на то, что его трахают пудингом.
Хэйюн, его голос сладкий и томный, потянул к себе левую руку Бомджуна, которая ласкала его волосы. Он положил толстый прямой палец на язык и начал сосать, будто делая минет.
Губы Бомджуна искривились. Всякий раз, когда Хэйюн так вызывающе обсасывал его пальцы, по спине пробегал холодок, а в голове вспыхивало жгучее тепло.
С этим шёпотом, полным возбуждения, правая рука Бомджуна двинулась вверх. Розовый от набухшей крови член, плавающий в воде, был полностью охвачен большой губкой.
Хэйюн, пошатнувшись, ухватился за край ванны и посмотрел на Бомджуна мутным взглядом. Его лицо уже выражало полную капитуляцию перед наслаждением. Взгляд говорил: «Мне всё равно как, просто проникни в меня и дай кончить - больше мне ничего не нужно».
Со Хэйюн, становящийся мягче всех перед удовольствием, был для Бомджуна воплощением очарования. Но кто-то другой, возможно, давно уже видел в нём лишь лёгкую и смешную добычу. Те, кто не понимал, что для него значит наслаждение, кто представлял, как прижимает стонущего Хэйюна, удовлетворяя свои желания владения - одна мысль о них вызывала тошноту, поднимающуюся из самых глубин. Бомджун стёр из памяти мерзкие разговоры в аэропорту и медленно вытащил палец изо рта Хэйюна.
- Хэйюн, тебе не нужно это знать.
Хотя Бомджун и был виртуозом минета, в последнее время Хэйюн всё чаще сам предлагал свои услуги. Если запретить ему сосать пальцы, он, кажется, скоро начнёт тайком отсасывать у спящего. Бомджун нежно улыбнулся, убрал мокрую руку и вместо пальца дал ему свой язык.
Хэйюн задыхался в поцелуе, настолько страстном, что не оставлял места для других мыслей. Его тело извивалось, прерывистые стоны вырывались между губ:
Как только Бомджун слегка оторвался, его рука, сжимающая член, двинулась вверх. Когда губка обхватила округлую головку, Хэйюн судорожно вдохнул и сжался.
- Просто… хах… расслабься… - прошептал Бомджун, вновь приникая к его губам, медленно двигая ладонью.
Мягкая губка из конняку идеально повторяла изгибы, её гладкая поверхность скользила по чувствительной плоти, заставляя Хэйюна вздрагивать. Поглощая каждую каплю его наслаждения, Бомджун усердно работал запястьем.
Искривлённые брови, напряжённые бёдра - его колени, выступающие из воды, покраснели. Бомджун прикусил пухлую верхнюю губу, слегка согнув пальцы. Губка между ладонью и членом сжалась, усиливая давление.
Эти движения пальцев довели Хэйюна до предела. Он запрокинул голову, изящное лицо, мокрое и развратное, выражало невозможность продолжать поцелуй. Бомджун провёл языком по его щеке, ускоряя ритм.
Хэйюн, неспособный даже стонать, кончил, крепко зажмурившись. Приоткрытые губы, розовый язык между ними, лицо, покрасневшее, как спелый персик - всё это было неописуемо прекрасно и непристойно.
- Ах… - застонал Бомджун, наблюдая, как белая жидкость медленно растворяется в воде. Он прижал губы ко лбу Хэйюна, покрытому испариной.
- Ритуал перед сном завершён, Хэйюн.
Произнеся случайно услышанную фразу, он увидел, как Хэюн радостно улыбнулся и обвил его шею руками. Бомджун, чувствуя влажное пятно спермы на своем белье, закончил его мыть.
В ту ночь оба спали глубоко и спокойно.