Мой прекрасный маньяк
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 2. Глава 8.1. Императрица
Цветы в полном цвету, реки полноводны.
На стене кабинета Клауса висела большая карта всего Самнерса. На ней были отмечены: дом 12 на улице Арб, где было обнаружено тело Джека Броди, дом 72, где, по слухам, проводятся спиритические сеансы, часовня Мизер, оперный театр, а также участок реки Керон, где было найдено тело Белзена. Были собраны все данные о погибших и все появившиеся на данный момент улики, как фотографии, так и записи.
Всего было четыре возможных направления для расследования. Поскольку спиритические сеансы можно было посетить только в следующую среду, их пока исключили. Таким образом, на текущий момент осталось три направления, по которым 5-й раойн мог вести расследование.
Во-первых, выявить подозреваемых среди выпускников Мистического медицинского университета, владевших запонками. Поскольку был разгар светского сезона, было много мероприятий, и, поскольку большинство людей из списка активно участвовали в них, казалось, нетрудно будет проверить их алиби. Этим занялась Сьюзен.
Далее, поиск улик относительно Монастыря Святой Маргрил. Лайл и Пабло взяли на себя эту задачу и покинули штаб.
Наконец, нужно было изучить реликвии или ритуалы, в которых использовались ноги в качестве платы. Тогда, возможно, можно было бы понять, к чему стремится преступная организация. Габриэль и Клаус снова оказались завалены грудами старых книг и документов в кабинете.
Будто опасаясь проблем с безопасностью, Клаус предварительно просматривал каждый документ, который Габриэлю предстояло изучить, прежде чем передать его. Из-за этого это занимало гораздо больше времени, чем чтение газет или полицейских отчётов.
Заметив, что уже стемнело, Габриэль зажал во рту сигарету. Краем глаза он увидел список владельцев запонок.
Среди них был ряд, где имена Генри Валентина и Виктора Фрагеля стояли рядом. Первый был изначально исключён из подозреваемых из-за своей предполагаемой смерти, второй - потому что, как сообщалось, присутствовал на балу во время предполагаемого времени смерти Белзена.
Они ещё не знали, действительно ли он был мёртв или оставался на балу до конца... но, как бы ни было полезно зеркало, они не могли допросить каждого подозреваемого, как полиция, поэтому сначала нужно было проверить тех, у кого не было алиби.
Габриэль успокоил тошноту и посмотрел на противоположную сторону. Клаус читал копию документа, написанного, как утверждалось, триста лет назад, с сигаретой в правой руке. Он сказал, что купил самую дешёвую в лавке перед компанией. Его движения были естественны, курение, казалось, уже вошло в привычку.
«Может, стоило носить с собой сигареты получше».
Тогда, возможно, его вкусы в табаке не закрепились бы в таком виде. Клаус заметил взгляд Габриэля и посмотрел на него. Он одновременно налил в пустую чашку Габриэля горячую воду и засыпал чайные листья, а затем спросил:
- Пока я исключаю тех, кто не соответствует описанию Белзена. Тех, у кого есть отметки «женщина», «альфа», «ребёнок».
Габриэль сделал глоток чая. Пока он тщательно просеивал условия, главный вопрос не выходил у него из головы.
- Почему это должен был быть Белзен? На его убийство, должно быть, ушло много усилий.
- Прежде всего, они определённо хотели похвастаться убийством.
Клаус поставил чайник, сдвинув документы на столе.
- Чем известнее жертва, тем шире будет известно их деяние. В таком случае, возможно, усилий потребовалось даже меньше. Танцора убить гораздо проще, чем члена королевской семьи или аристократа.
- Но Белзен был мужчиной-омегой. Может, это как-то связано?
- Ну… - Клаус встретился взглядом с Габриэлем. - Почему тебя это беспокоит?
Тон был таким же неторопливым, как всегда. Но Габриэль почувствовал, будто его сердце пронзили. Ему казалось, что по движению его зрачков и напряжённым мышцам лица тот поймёт все его секреты.
Уловил ли Клаус что-то подозрительное в его вопросе? В деле со множеством особенностей его сосредоточенность на природе жертвы могла показаться странной?
Он не мог придумать ответ. Его разум казался заполненным чёрными, бессмысленными символами.
В этот момент раздались три чётких стука в дверь. Для Габриэля это был звук спасения.
Последовало разрешение Клауса. Вскоре вошла Сьюзен с Полом на плече. Пока Габриэль тихо выдыхал задержанное дыхание, она отдала короткий салют Клаусу.
- Я вернулась. На данный момент из примерно сотни подозреваемых исключено около тридцати.
- Хорошая работа. Присаживайся.
Как раз, когда Сьюзен собиралась сесть, дверь снова распахнулась, и на этот раз вошли Пабло и Лайл. Лайл, сначала поприветствовав Клауса, потом улыбнулся Габриэлю.
- Было весело выбраться наружу.
В отличие от него, Пабло скорчил невероятно недовольную гримасу.
- Мы вернулись. Я использовал зеркало так много сегодня, что меня сейчас вырвет. Такое чувство, будто каждый раз глотаешь улитку размером с кулак.
Его лицо побледнело, и он тихо крякнул. Габриэль посмотрел на Клауса. Тот тоже много раз использовал зеркало, но никогда не показывал признаков усталости.
- С вами всё в порядке, начальник участка?
Когда Габриэль спросил, Клаус усмехнулся и пожал плечами.
- Мне просто повезло родиться совместимым с артефактами.
- Ах, как раздражает. В любом случае, все голодны? Я принёс свиной пирог на ужин.
Едва Пабло закончил говорить, Пол закружился над его головой и прокричал:
- Ужин! Мясо! Мне тоже ужин! Мясо!
- Знаю и без твоих слов, для тебя тоже есть.
Раздавая пирог, Пабло поделился информацией, которую он получил сегодня. Согласно проверенному списку аукционов на чёрном рынке в эту субботу вечером, участие монаха из Монастыря Святой Маргрил было почти наверняка. Более того, говорили, что будут выставлены предметы, предположительно являющиеся артефактами.
Он знал, что Клорин добывал кровь монстров через такие скрытые каналы. Но он не знал о местонахождении или методах торговли. На вопрос Габриэля Пабло наклонил голову.
- Как вы думаете, где он может быть?
Габриэль на мгновение задумался. Если бы торговали плотью или кровью монстров, скрыть запах и следы было бы непросто. Место, где обилие крови не показалось бы странным, и куда каждый мог легко попасть. Тогда...
- Больница? Или... мясная лавка.
Пабло хлопнул в ладоши с довольным выражением лица.
- Для разных товаров - разные места торговли, - объяснила Сьюзен. - Части монстров продают на скотном рынке, очищенные от них нелегальные наркотики - в районе развлечений, а разное краденое барахло и артефакты - в лавках антиквариата и на аукционах.
- При такой разрозненности контролировать это всё должно быть непросто.
- Верно. К тому же, продавцы чаще всего и не знают, что такое эти артефакты на самом деле. Даже если бы они услышали правду, то сочли бы это за легенду или вздорные слухи.
Сюзанна с серьёзным видом пояснила:
- Они считают артефакты просто ценными антикварными вещами. Наша задача - распознать их и изъять.
- Хоть это и нечасто, но если можно решить вопрос деньгами, это ещё куда ни шло. Лучше уж так, чем рыскать по злачным местам и терять нескольких бойцов».
- Что ж, это не мои деньги, в конце концов. Разве не для этого мы жертвуем на церковь и платим государству налоги? Так или иначе, аукцион находится прямо в центре того рынка. Он в подвале таверны «Кровавая Мэри». Скажешь кодовое слово - и тебе откроют проход в аукционный зал.
Габриэль кивнул, быстро раскладывая по полочкам в голове обрушившийся на него поток информации. Клаус, доевший свой пирог одним махом, спросил у Пабло:
- На каком основании говорят, что среди вещей на этот раз есть артефакт?
- Гобелен размером метр в высоту и три в длину, на котором, по слухам, выткана сцена из ада. Алан из архива сказал, что ему сразу кое-что пришло на ум. Говорят, эта штука переносит на площадь Блауин в самом центре Самнерса.
- А цена? - перебил его Габриэль.
- Говорят, кости того, кто использует, должны ломаться по количеству перемещаемых людей. Неизвестно, какие именно кости ломаются.
То есть, мог сломаться позвоночник, что приведёт к мгновенной смерти. Но те, кто рассматривает людей как инструменты, наверняка не придают особого значения одной человеческой жизни.
Клаус туго натянул перчатку и поднялся с места. Он указал на район аукциона на карте, висевшей на стене.
- Если мы правы насчёт гобелена, то Орден уже наверняка тоже это выяснил и попытается его заполучить. А значит, мы возьмём и артефакт, и монахов.
В его голосе звучала спокойная уверенность, не оставлявшая сомнений - они не упустят ни того, ни другого.
- Похоже, у нас появилась приманка, так что это даже к лучшему. План простой. Сначала мы приобретаем гобелен на аукционе на чёрном рынке. Поскольку физические столкновения внутри запрещены, они пойдут за нами, как только мы выйдем, и будут охотиться за артефактом.
Клаус провёл пальцем по улице, вычерчивая линию.
- Мы будем двигаться к окраине, разбираясь с ними по пути. Поскольку цель - не бегство, не нужно нестись на полную мощь. Достаточно держать дистанцию, постепенно устраняя их, и оставить в живых лишь одного для допроса.
- Если это Орден Святой Маргрил, они наверняка будут экипированы индивидуальными артефактами.
- Эти сумасшедшие фанатики не чувствуют боли. Бой предстоит не из лёгких. В прошлом году следственный отдел 3-го района тоже потерял одного человека. После этого характер Юджина стал ещё более дерьмовым.
- Он был хорошим человеком, - мрачно сказал Лайл.
Клаус постучал пальцем по карте.
- Зато их будет не больше четверых. Они считают, что не каждый достоин Благословения Страдания, поэтому всегда действуют малыми группами.
Эти последние слова прозвучали так, будто он объяснял это специально для Габриэля. Клаус, прислонившись к стене, снова указал на карту.
- Чтобы не отяжелять повозку, нас будет трое, включая кучера - так лошади смогут развить хорошую скорость. Пабло будет править, а Пол - следить за обстановкой. Сьюзен и Лайл - ждите в коллекторе неподалёку и поднимайтесь по моему сигналу.
Лайл бодро ответил, весело помахивая хвостом. Пока остальные члены команды кивали в знак согласия, Клаус, обводя их взглядом, встретился глазами с Габриэлем.
- Габриэль, ты войдёшь со мной в аукционный зал.
Трудно было понять, о чём он думал, его лицо стало почти бесстрастным. Пока Габриэль медлил с ответом, Клаус добавил:
- Основательно подготовься. И патронов возьми с запасом.
Габриэль тяжело ответил. В голове у него уже возникали мысли о том, что нужно подготовить не только патроны.
Клаус ушёл с работы раньше Габриэля - как и договорились вчера, чтобы посмотреть выступление Филиппа Лесье и составить о нём впечатление. Он прислал карету, чтобы та отвезла оставшегося Габриэля домой.
Высадившись у своего дома, Габриэль, вместо того чтобы войти внутрь, сразу направился к дому Клорина. На сырых улицах, подёрнутых ночным туманом, он видел патрульных городовых. Видимо, из-за того, что смерть Арьеля Бельзена получила такой громкий резонанс, патрули усилили - по крайней мере, на улице Беркель.
Поскольку он получил не только зарплату, но и щедрые сверхурочные, деньги у него уже были. Пройдя в дом через служебный вход, Габриэль застал Клорина в кабинете.
- Мне нужно увеличить дозу курения, - сразу же, как только увидел Клорина, заявил Габриэль.
- Отдайте мне все сигареты, что остались. А со следующего месяца, пожалуйста, увеличьте ещё и содержание крови. И я хотел бы, чтобы они давали более выраженный бодрящий эффект, как обычные сигареты.
- Это безумие, - Клорин, куривший сигару, схватился за голову.
- Уже сейчас то, что твоё тело это выдерживает, - невероятно. Мы не знаем, какие могут быть побочные эффекты, а ты хочешь усугубить? Я же не могу...
- Мне нужно сосредоточиться на работе, - оборвал Габриэль начатую им фразу.
Если бы он по-прежнему работал в торговой компании, как раньше, он бы потерпел - уже ради экономии денег. Ведь задачи, которые ему приходилось выполнять, не выходили за рамки обыденного.
Но сейчас он находился за гранью обыденности. Пока он расследовал дело Мартина Беккера, он не осознавал этого в полной мере, но уже вчера он оказался в самой гуще перестрелки.
«Если мне внезапно станет плохо... это не закончится лишь моими личными страданиями. Нельзя создавать ещё больше поводов для подозрений».
У Клауса острый нюх, и он сразу заметит неладное. Чтобы избежать большой опасности, приходится идти на малый риск. Габриэль считал своё решение разумным.
- Я попробую, Габриэль. По крайней мере, на время испытательного срока.
Если Клаус брал на себя такую большую ответственность за него, то и он не должен был становиться для него обузой.
Клорин какое-то время бесцельно ходил кругами вокруг стола. Он перестал курить сигару, потушил её и уставился на Габриэля с побледневшим лицом.
- Сначала давай только 10 фунтов.
- Нет, - твёрдо ответил Габриэль.
- Я знаю, что этого недостаточно. Не думай, что потом сможешь манипулировать мной из-за этих денег, бери сейчас столько, сколько положено. Я принёс больше.
Габриэль пересчитал банкноты и протянул их ему. Он собрал все оставшиеся у Клорина сигареты и уже поворачивался, чтобы уйти, как вдруг кто-то распахнул дверь кабинета.
- Дорогой, что ты делаешь? Я купила новое ожерелье...
Болтливый, радостный голос внезапно оборвался. Хозяйкой голоса была миссис Клорин. На ней был розовый домашний костюм, поверх которого накинут белый шёлковый халат. Благодаря длинным золотистым кудрям, собранным в один хвост, она выглядела на удивление моложе своего мужа.
Вокруг её обнажённой шеи сияло сверкающее бриллиантовое ожерелье. Миссис Клорин изящным жестом прикрыла нос и рот и прошла мимо Габриэля, словно его вовсе не существовало. Она уселась на диван напротив стола и надула губы.
- Проветри тут, здесь стоит неприятный запах.
Едва она пожаловалась, Клорин засуетился.
- А? Разве? Какой запах, от сигары?
- Разве я говорила, что от сигары? - миссис Клорин откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу. - Я сказала - неприятный.
Она по-прежнему не смотрела в сторону Габриэля, будто боялась, что даже мимолётный взгляд перенесёт на неё этот запах.
«Но сегодня я даже не проводил вскрытий...»
Впрочем, это было не главной проблемой.
Девичья фамилия миссис Клорин - Сесиль Фрагель. Она была сестрой Виктора Фрагеля, крёстного отца Габриэля, а также единственной ученицей матери Габриэля, Мариан.
Когда-то миссис Клорин была более активна в общении с семьёй Валентин, чем её муж, хоть их отношения с Габриэлем и оставались прохладными, несмотря на частые встречи. После смерти супругов Валентин она резко дистанцировалась от Габриэля, а после его ссоры с крёстным и становления судмедэкспертом, и вовсе перестала с ним общаться.
Клорин, поглядывая то на Габриэля, то на жену, поспешно открыл окно. Габриэль развернулся и бесшумно скрылся в тёмном служебном коридоре.
Ему казалось, что всё, к чему он давно привык, становилось всё более чужим с того дня, как он встретил Клауса. И выслушивание упрёков и насмешек, и презрительное уничижение.
Он даже начал думать, что у него есть место, куда можно вернуться. Место, что принимало его в ограду «мы». Где даже в залитой кровью комнате для вскрытия существовали шутки и смех, а также непринуждённые перебранки.
Место, куда он должен был возвращаться каждую ночь, когда действие лекарства заканчивалось, всё равно оставалось здесь. Место, где он хранил свою никому не ведомую тайну. Ночь Габриэля оставалась именно там. Даже полная луна была скрыта туманом, оставляя лишь тёмный и сырой облик.
В субботу вечером Габриэль выкурил три сигареты подряд. И всё же дурнота внутри, должно быть, была от нервного напряжения. С тяжёлым вздохом потушив окурок, Габриэль вместе с Клаусом поднялся в экипаж.
Когда они въехали на скотный рынок, запах свежего жира и крови просочился сквозь щели в окнах. Пабло ненадолго остановил экипаж и вышел, словно у него было какое-то дело.
Клаус сохранял обычное выражение лица, словно ожидал этого. Габриэль выглянул наружу. Ощипанные гуси, говяжьи туши, свиные окорока висели на крюках, с них капала кровь. С наступлением сумерек улица словно окрашивалась в багровый цвет. Звонкие голоса зазывали покупателей.
- Ну, дешево, дёшево! Свежая говядина, сегодняшний завоз - всего 10 пенсов за 100 грамм!
Мужчина, похожий на мясника, непрерывно вытирал руки о запачканный кожаный фартук. К нему подошла женщина в зелёном платье. На первый взгляд, она казалась обычной покупательницей, вышедшей за продуктами на ужин. Из прикрытой тканью корзины торчал кочан капусты.
Однако, затаив дыхание, Габриэль заметил, что в конце их разговора мужчина проводил женщину в сарай. Фунт, который казался слишком большой суммой за мясо, мгновенно перешёл из рук в руки. В этот поздний час, под нависающими досками, это вряд ли заметили бы чужие глаза.
- Вот, - просунул он в оконную щель листок бумаги и направился на козлы.
Габриэль взглянул на бумагу, которую взял Клаус. На ней столбиком были выписаны цены с оптового рынка, состоявшегося сегодня на рассвете. Были указаны цены за голову для различных видов скота, от телят до ягнят.
Клаус ткнул пальцем в одну из строк:
«Мэри / Телёнок / Самец / Бейон, 206 кг / Норма / 8 фунтов 15 лионов»
Не успел Габриэль дочитать список, как Клаус опустил бумагу. В тот же момент карета резко тронулась с места и понеслась по грязной улице без остановок. Пейзаж за окном расплывался в багровых тонах, напоминая гигантский кусок сырого мяса.
Постепенно смеркалось. Краски снаружи теряли красные оттенки, сгущаясь в чёрное, пока даже очертания больших и малых зданий не растворились в ночном тумане. Казалось, серый цвет, символ Самнерса, поглотил всё. А потом, в какой-то момент, всё вокруг осветилось до жути.
Это означало, что они въехали в крупнейший район развлечений Самнерса - Голубиную улицу. Для Габриэля это место было до тошноты знакомым. Ведь именно здесь он скрывался после побега из дома крёстного, прежде чем поступить в университет.
Доносились крики шумных пьяниц, голоса зазывал и возгласы игроков, повышающих ставки. Казалось, холодный влажный воздух отступал под напором их горячего дыхания.
Габриэль уставился на приоткрытое окно кареты. С тех пор как он повзрослел, у него не было возможности чувствовать феромоны. В общественных местах считалось должным контролировать их, а университет был особенно щепетильным местом в этом отношении.
Сотрудники 5-го участка тоже никогда не позволяли себе случайно испустить феромоны. Даже юный Лайл, так что Габриэль понятия не имел, какой аромат они издают.
Но Голубиная улица была другой.
Ароматы сотен испускаемых феромонов проникали даже внутрь кареты. Инжир, ром, молоко. Пшеница, виноград, розы. Каждый по отдельности мог бы быть приятен, но смешавшись, они пахли хуже, чем свиной корм. Липкие, откровенные намерения, вложенные в эти феромоны, тоже вызывали тошноту.
Если даже он, почти невосприимчивый к феромонам, находил это отвратительным, то что же должны были чувствовать обычные носители?
Не знал он, что в таком месте скрывается аукционный зал. Габриэль, сглотнув липкую слюну, скопившуюся под языком, посмотрел на Клауса. Тот, без особого волнения, выглядел более безмятежным, чем можно было ожидать.
- В аукционном зале есть правила, которые нужно соблюдать?
- Первое: чётко разделяй внешнее и внутреннее. Кто бы ни был перед тобой, никогда не показывай, что узнал его. Второе: физические столкновения запрещены. Третье: торговля людьми запрещена.
Первое правило было логичным с точки зрения безопасности, о втором он уже слышал, а третье стало неожиданностью. Потому что он не ожидал никакой морали от чёрного рынка.
Пожалуй, можно было быть благодарным, что ему хотя бы не придётся видеть, как торгуют людьми. Пока он обдумывал это, карета остановилась, и Клаус вышел. Габриэль последовал за ним, и встретившийся взгляд с Пабло закончился кивком в знак приветствия. Тот медленно увёл лошадей, чтобы оставить экипаж в ближайшем переулке.
Габриэль пошёл следом за Клаусом. Из тёмного узкого переулка доносился разговор двух мужчин, торгующихся.
- Ты говоришь, даже бета, приняв это, поймёт, что такое период безумия? Хвастовство. 5 фунтов - это смешно. Максимум 3 фунта.
- Эй-эй, Вы же всё знаете, зачем так. Меньше 4 фунтов 10 лионов - никуда не годится.
Было ясно, что они торговали кустарно изготовленными нелегальными наркотиками под тусклой лампой. Габриэль игнорировал их голоса и прижался к Клаусу ещё ближе. Вскоре Клаус остановился.
Клаус, слегка коснувшись плеча Габриэля, указал вперёд. Показалась таверна с вывеской из красного дерева, на которой было написано «Кровавая Мэри». Впечатление было довольно благородное.
Клаус толкнул дверь и вошёл внутрь. Было ещё рано для наплыва посетителей в баре, поэтому внутри было тихо. Видна была лишь женщина в деловом костюме, стоявшая за стойкой и вытиравшая бокалы. Омега, выглядевшая на сорок с лишним, заметила Клауса и прищурилась.
Женщина поставила бокал и фыркнула. Шрам у уголка её рта исказился.
- Давно не виделись. Но впервые вы пришли не один.
Она выглядела радушной, но не назвала имени Клауса. Тот с непринуждённым видом обнял Габриэля за талию.
- Это мой возлюбленный. Есть вино Бейон? 26-го года.
Женщина отступила в сторону, указывая на служебный проход. Габриэль последовал за Клаусом внутрь. Едва он подумал, что цифры показались знакомыми, как в голове мелькнули цены с оптового рынка.
- Так вы устанавливаете пароль?
- Ага. Вид скота - это тип товара, пол и цена - время аукциона, норма/не норма - наличие проблем. Сегодня аукцион, посвящённый произведениям искусства, пройдёт как обычно, начало в 20:15.
Он указал на лестницу, ведущую в подвал.
- Ступай точно по моим следам. Иначе к моменту прибытия у тебя станет на одну ногу меньше.
Похоже, пароля было мало, и они установили дополнительные ловушки. Выходит, без проводника, знакомого с местом, добраться до аукционного зала было бы невозможно. Габриэль осторожно спустился по лестнице.
Наконец, перед железной дверью стояли целых четыре вооруженные фигуры. Их холодные, безжизненные взгляды выдавали давно отточенное мастерство. Один из мужчин выступил вперёд и спросил:
- Ищем вино Бейон 26-го года, - невозмутимо ответил Клаус.
Мужчин протянул руку в сторону Клауса.
- Пожалуйста, сдайте всё имеющееся оружие здесь. В случае физического конфликта внутри, вход на аукцион будет запрещён навсегда, независимо от вида и степени тяжести.
Клаус передал ему своё оружие и кивнул Габриэлю. Выражение его лица было лёгким, словно говорящим «всё в порядке».
В отличие от Клауса, легко расставшегося с оружием, Габриэлю было тревожно расставаться с пистолетом. Он носил его с собой долгое время, ещё до вступления в Тайную гвардию, а в последнее время и вовсе постоянно держал у груди, так что сам его вес придавал чувство уверенности. Но правила есть правила.
Габриэль вынул пистолет из кобуры и передал мужчине. Тот последовательно обыскал их на предмет другого оружия. Даже подошвы обуви были тщательно проверены, давая понять, что эта процедура - не простая формальность.
Закончив проверку, мужчина отступил в сторону и открыл дверь. За ней открылся длинный узкий коридор. Стоявший перед ним сотрудник в смокинге, улыбаясь глазами, окинул их взглядом.
- Позвольте проводить вас к вашим местам.
Сотрудник пошёл впереди, ведя их по коридору. Вооружённые охранники, расставленные через равные промежутки, стояли, глядя прямо перед собой. Атмосфера была настолько строгой, что казалось невозможным затеять что-либо.
Прошло некоторое время, и перед ними открылось пространство, похожее на банкетный зал с красным ковровым покрытием. Впереди виднелась сцена с осветительными приборами, как в театре, а перед ней с достаточными интервалами были расставлены столы.
Их места оказались довольно далеко от сцены. Габриэль сел рядом с Клаусом и сцепил руки под столом. Клаус заметил это и тихо усмехнулся.
- Расслабься. Хочешь, положу коробок спичек в твою кобуру, чтобы не так пусто было?
Даже его шутка не смягчила скованность в теле. Вскоре места понемногу заполнились, и в зале погас свет. Затем свет упал только на сцену, и откуда-то под сценой раздался звонкий женский голос.
- Здравствуйте, уважаемые гости! Я аукционист, который проведёт для вас сегодняшние торги. У нас поступило много редких произведений, которые должны вас заинтересовать, поэтому прошу оставаться на своих местах до самого конца.
Пока сотрудники вносили предметы на сцену, аукционист продолжала объяснять.
- Первый лот - портрет Элине I. Написана придворным художником Эркюлем Герацем, когда ей было 14 лет и она ещё была принцессой. Именно в этой картине впервые появилась жемчужина, ставшая её символом. Молочный блеск до сих пор не потускнел - поистине элегантно, не правда ли? Начальная цена - 300 фунтов.
После этого повторялись три установленных этапа: объявление цены, торги, продажа. Звук аукционного молотка звонко разносился по залу.
Клаус тоже несколько раз участвовал в торгах и выиграл один из лотов. Картина казалась грубой и топорной, без намёка на художественность. «Неужели это ещё одна реликвия?» Габриэль спросил тихим голосом:
- Нет, я купил её, потому что она симпатичная, - бодро ответил Клаус.
Габриэль слегка надавил на пульсирующий висок.
Аукцион продолжался. Шли двести лет назад созданные золотые часы, чайная чашка, которой пользовался Шеллойм I, крупное ожерелье с тридцатью четырьмя сапфирами. Атмосфера в зале накалялась. Следующим лотом, поднявшимся на сцену, стал, неожиданно, один белоснежный цветок в фарфоровой вазе.
- Орхидея, что цветёт раз в двадцать лет. Она только что распустила бутон. Видите эти безупречно белые лепестки и утончённые очертания? Из-за того, что пропустили прошлый цикл, этот цветок ждали целых двадцать лет.
Аукционистка говорила взволнованным голосом, почти шёпотом. Но как бы редко он ни выглядел, цветок - он и есть цветок. К тому же, это срезанный цветок, а не горшечное растение. Если только не объяснить лекарственные свойства лепестков, невозможно было почувствовать его ценность. Пока рассеявший внимание Габриэль отводил взгляд, аукционистка весело объявила:
- Вы не представляете, сколько усилий вложил владелец, ежедневно поливая и подкармливая её. Если подпитывать её кровью, вы сможете дольше наслаждаться её свежим видом. Единственный в своём роде цветок, укоренившийся и выросший в сердце. Начальная цена - 500 фунтов!
Габриэль невольно повернулся к Клаусу. В темноте зала трудно было разобрать его выражение лица. Габриэль, не решаясь сразу обратиться к нему, с трудом разжал губы.
Клаус низко наклонился к нему. Тень на лице Габриэля сгустилась.
- Я же говорил, на аукционе людьми не торгуют, - тихо произнёс Клаус. - Только растениями, камнями, мехами и тому подобным.
Видно было, как несколько человек поднимают руки. Одновременно с этим цена на цветок начала быстро расти. Габриэль вцепился в мягкий подлокотник.
- Раз они хотят это купить... разве у них нет на это особой цели?
Лицо Клауса отдалилось. Он смотрел на освещённую орхидею с прищуренными глазами.
- В мире много тех, кто хочет обладать чем-то лишь потому, что это редкость. Как будто они едят рыбу, которая им даже не по вкусу, только потому что она дорогая.
- К тому же, цветы красивы и быстро вянут. Предмет для хвастовства лучше, чем драгоценности.
Это было своего рода доказательством и показным щегольством. И всё же, как можно было поставить окровавленный цветок на стол и весело болтать, есть и пить рядом с ним? И это при том, что они не могли не знать, как этот цветок был выращен.
Вспомнилась первая статья об исчезновении, которую он прочитал, расследуя смерть Джека Броуди. Женщина, у которой на ноге цвёл цветок, пропала, и её муж отчаянно её искал. Его осенило, что, возможно, она где-то в заточении и производит цветы. Не для ритуалов, а ради тщеславия.
Проданная орхидея была унесена, и на сцене появился следующий лот. Увидев его, Габриэль выпрямился. Вскоре раздался голос аукционистки.
- Хочу представить предмет, который на мгновение охладит этот пыл. Это гобелен, предположительно сотканный триста лет назад. Он ярко изображает сцену из «Ада Гнева», одного из девяти адов, описанных в книге пророчеств. Состояние, как видите, превосходное.
Не было ни слова о способностях артефакта. Словно они знали, что подобные нелепые разговоры только уменьшат ценность предмета.
Габриэль смотрел на гобелен, стоявший поодаль. Возможно, это было его воображение, но внутри всё будто переворачивалось. Его пересохший рот становился ещё суше.
Этот гобелен во что бы то ни стало нужно было изъять. Он не должен был попасть ни в какие другие организации, он обязательно должен был оказаться в подвале Тайной гвардии.
- Произведение неизвестного автора, начальная цена - 200 фунтов, шаг - 100 фунтов. 200 фунтов, есть желающие? Есть 200 фунтов!
Габриэль заметил мужчину, который поднял руку первым. Отсюда был виден лишь его затылок, но было ясно, что он обладал внушительным телосложением. По обе стороны от него сидели двое мужчин более худощавого и мелкого сложения. Все трое были бетами.
На вопрос аукционистки руки подняли снова, всё ещё человек четыре-пять. Тот, кто поднял руку первым, и вовсе её не опускал. Обрадованная аукционистка подогревала соперничество.
- Снова 400 фунтов, да, есть 400 фунтов! Произведение вполне того стоит.
- 600 фунтов, - произнёс тот, кто поднял руку первым, низким грубым голосом.
Габриэль не мог оторвать от него взгляд. Неужели этот агрессивный участник торгов - член Ордена Святой Маргрил, о котором он только слышал?
Опасаясь, что его взгляд выдаст подозрения, Габриэль снова перевёл глаза на гобелен. Пока он упорно смотрел только на него, Клаус с интересом поставил локти на стол. Затем он сказал достаточно громко, чтобы люди за соседним столом могли услышать:
Клаус склонил голову с игривой улыбкой.
- Дом я тебе подарить не могу, а вот это - могу. Куплю?
Никто из подслушивающих не догадался бы, что под «домом» он имел в виду их пари.
Но слова Клауса звучали как убедительная ложь. Пока Габриэль размышлял, как ответить правдоподобно, он чувствовал, как его лицо постепенно каменеет. Даже язык отказывался слушаться и деревенел.
Сейчас, разоружённый и находясь в подвале, он был более напряжён, чем когда они впервые притворились влюблёнными, идя в театр. Тогда это был почти что монолог Клауса, да и ситуация не была настолько опасной.
«Что же сказать? «Спасибо»? «Не надо»? Или, может, добавить что-то вроде «дорогой», как он это делает?» От одних этих слов язык, кажется, совсем отвалится.
Клаус, казалось, заметил неладное с Габриэлем. Уголки его губ приподнялись, он взял Габриэля за руку и начал нежно поглаживать ладонь, словно заигрывая. Но Габриэль смог разгадать его истинное намерение:
«Хватит притворяться, просто веди себя как обычно».
Габриэль сглотнул. Затем, даже не улыбнувшись Клаусу, ответил:
Едва он договорил, как аукционистка спросила:
- Есть 600 фунтов! Кто-нибудь заберёт этот гобелен с жутковатым очарованием за 700 фунтов?
Клаус неспешно поднял руку. Обрадованная аукционистка повысила голос:
- Есть 700 фунтов! Кто-нибудь даст 800?
Мужчина, назвавший 600 фунтов, окинул взглядом зал. Его губы сжались, как только он встретился глазами с Клаусом, который как раз опускал руку. На его лице явно читалось разочарование.
Высоко поднятая рука мужчины сжалась в кулак. Теперь цена гобелена составляла 800 фунтов.
- Да, 800 фунтов! Теперь шаг - 200 фунтов!
Почувствовав накал соперничества, аукционистка увеличила шаг ставки. До того, как цена достигла тысячи фунтов, прошло всего несколько секунд.
Это была неподходящая цена для просто старого гобелена неизвестного происхождения. К тому же, руки поднимали лишь двое. По залу прокатился гулкий шёпот.
Когда цена достигла тысячи шестисот фунтов, мужчина впервые опустил руку. Он задумался, положив сжатый кулак на стол. Сидевшие рядом, склонив головы, о чём-то тихо совещались. Аукционистка, словно подгоняя их, начала отсчёт.
- Три, два... Ах, тысяча восемьсот фунтов! Есть тысяча восемьсот фунтов!
- Две тысячи фунтов, - с улыбкой произнёс Клаус.
В зале воцарилась полная тишина. Некоторые из присутствующих, возможно, подумали, что он действительно сошёл с ума.
Его соперник опустил голову. Среди воцарившейся тишины радовалась, кажется, лишь аукционистка.
- Две тысячи фунтов! Больше нет желающих? Две тысячи фунтов! Гобелен работы неизвестного автора продан за две тысячи фунтов!
Аукционистка изо всех сил ударила молотком. Чистый, ясный звук наполнил аукционный зал.