Тающий шоколад
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 5. Экстра 1.3
Стоя наверху и глядя вниз, он увидел Юн Хи Су, сидящего на шезлонге на частном пляже и обхватившего колени. Одинокий силуэт почему-то вызывал беспокойство. Шин Гён пристально посмотрел на него, затем медленно спустился по лестнице.
Чем ближе он подходил к пляжу, тем сильнее становился морской ветер. Ветер трепал его волосы, пока он приближался к шезлонгу, и звук шагов по песку рассеивался на ветру.
Услышав этот звук, Юн Хи Су в какой-то момент повернул голову и уставился на Шин Гёна. Тот, поняв переполнявшие его обиду, гнев и возмущение, слишком поздно осознал свою ошибку.
Тридцатилетний Шин Гён не должен был знать, что Юн Хи Су здесь. Он не знал о существовании биочипа, поэтому не должен был так быстро примчаться сюда, испугавшись его исчезновения. Он попался так бессмысленно.
«Но что теперь поделать?» Обладая невероятной наглостью, Шин Гён молча улыбнулся и сел перед ним.
Лицо Юн Хи Су, кричавшего это, покраснело. Казалось, он не мог сдержать гнев, его раздувающиеся щёки были розовыми, а большие глаза блестели от слёз. Следы слёз на белых щеках и красный кончик носа показывали, что он плакал здесь уже некоторое время.
Надо было сказать ему не уходить и плакать прямо перед ним. Шин Гён, чувствуя сожаление, протянул руку.
Его вежливая речь, словно он и не думал прекращать шутку, вызвала у Юн Хи Су ещё более взбешённый взгляд. Его сердито приподнятые уголки глаз и стиснутые зубы казались готовыми к атаке. Хотя он бы так не поступил.
Как и ожидалось, Юн Хи Су, который уже открыл рот, вскоре, словно не желая больше говорить, опустил голову и спрятал лицо между рук. Шин Гён, наблюдая за этим непочтительным поведением, тихо протянул руку и пощекотал его за ухом, и послышался обиженный голос:
- З-зачем трогаете? Говорили же, что у меня только лицо и есть.
- ...Вы были действительно плохим.
- Хи Су, почему ты плачешь здесь? Надо было плакать передо мной.
Услышав этот упрёк, Юн Хи Су резко поднял голову. Он смотрел на него покрасневшими глазами, скрипя зубами, затем спросил с выражением полного недоумения и непонимания:
- Как вы вообще могли подумать о такой шутке?
- И что же вас так заинтересовало?
- Мне было интересно, не сбежишь ли ты, если я действительно потеряю память.
Услышав этот откровенный ответ, Юн Хи Су сделал неописуемое выражение лица. Пока Шин Гён пытался разобраться в мыслях в его маленькой голове, тот то вытягивал губы, словно готовясь заплакать, то хмурился, а затем тяжело вздохнул и снова уткнулся лицом между коленей.
- Не хочу. Позвольте мне посидеть так всего минуту.
Юн Хи Су редко открыто говорил «не хочу». В любом случае, если он так говорил, Шин Гён должен был ждать. Потому что он не хотел заставлять его делать то, что тому не нравится.
Сейчас он был тем Шин Гёном, которого знал Юн Хи Су. Шин Гён, который привык к Юн Хи Су и приручил Юн Хи Су.
Поэтому он молча считал. Убедившись, что Юн Хи Су всё ещё сидит в той же позе после того, как он точно отсчитал от 1 до 60, он сообщил ему:
Его лицо, когда он поднял голову, выглядело немного недовольным. Выражение говорило: «Неужели нужно было так точно отсчитывать время?» Шин Гён молча пристально смотрел на это милое лицо. Юн Хи Су, с надутым видом, встретил его взгляд и наконец заговорил:
- Почему вам было это интересно? Вы мне не доверяли?
Не могло быть и речи. Если бы не было доверия, он бы изначально не стал так повсюду брать с собой Юн Хи Су. Он бы запёр его в комнате и растил там.
Шин Гён покачал головой, осмотрелся и протянул руку к песку. Зачерпнув пригоршню песка, он поднял её и, глядя на Юн Хи Су, объяснил:
- Это как знать, что песок развеется, но всё равно хотеть увидеть это своими глазами.
Медленно разжав ладонь, он позволил белому пляжному песку разлететься на ветру. Вот и всё. Он знал, что Юн Хи Су не покинет его, но просто хотел увидеть, как тот будет вести себя.
- Заодно и твоё плачущее лицо посмотреть.
Услышав добавленную фразу, Хи Су сделал милое, но обиженное лицо. Выражение говорило, что это расплата за любовь к такому извращенцу.
- Но тогда...! Вы могли бы просто спросить...
Дело было не только в вопросе. В конце концов, это было признанием: он хотел досадить Хи Су до слёз. Тот недовольно надул щёки. С упрёком глядя на мужчину, который вёл себя не по годам, он спросил:
- А к чему были эти разговоры о стойкости и целомудрии?
- Ты не знал тридцатилетнего Шин Гёна, но стоял перед ним в таком виде. Кто велел тебе так себя вести?
- Но, но... в любом случае, это же были вы!
- Ты не знаешь тридцатилетнего Шин Гёна.
- Что это значит? Это один и тот же человек!
- Хи Су, разве ты знаешь меня в тридцать?
- Нет, не знаю... Но в любом случае, вы же не действительно потеряли память, а притворялись!
- Это не важно. Для тебя мне было тридцать.
- Господин председатель, вы даже не говорили мне свой возраст...?
Это было абсурдно, но он больше не мог спорить. Как это ни смешно, он полностью понимал, через какой мыслительный процесс этот психопат пришёл к таким словам.
Вне зависимости от того, какова была правда, раз он утверждал, что потерял память, Юн Хи Су должен был обращаться с этим Шин Гёном как с «незнакомцем», но он был в удобной одежде, как обычно перед «настоящим Шин Гёном». В этом и была проблема. Это была невероятно надуманная логика, которую трудно даже объяснить...
Но из-за того, что слова Шин Гёна задели его и уязвили его самолюбие, он уже накричал и выплакался, и у него не осталось сил. Не имея больше энергии сопротивляться, Хи Су окончательно отказался от мысли победить этого сумасшедшего. Было мудро отказаться от спора с человеком, с которым невозможно договориться.
Надувать губы и говорить «ладно» означало, что он больше не хочет обсуждать это. Конечно, Шин Гён должен это понимать, но он тот человек, кто, понимая, получает удовольствие от игнорирования. Как и ожидалось, он покачал головой.
Он знал, что тот так ответит. Когда Хи Су сердито прищурился, Шин Гён погладил его по щеке и лёг на соседний шезлонг.
Юн Хи Су тоже лёг на шезлонг и естественно встретился с ним взглядом. Шин Гён, глядя на его каштановые волосы, развевающиеся на морском ветру, и красивые шоколадные глаза, спросил:
Ему хотелось сказать, что было ужасно и раздражающе, но Шин Гён был тем человеком, кто повторил бы то же самое, если бы не понял должным образом.
Конечно, даже полностью поняв, он иногда повторял те же действия только потому, что хотел видеть его плачущее лицо, но это бывало редко. Хи Су опустил глаза и задумался о той ситуации.
- А потом почувствовал себя подло.
Юн Хи Су, видя, как тот приподнимает бровь, словно проверяя, правильно ли он расслышал, неловко улыбнулся.
- Честно говоря, сначала я сомневался, но потом поверил.
После разговора с Чэ Бомджуном он поверил его словам.
- Но это было слишком по-извращенчески.
А потом, в какой-то момент, он начал трогать его соски и низ, говоря о стойкости и тому подобном.
Видя это, он подумал: «Неважно, стал ли он старше или нет, он родился отвратительным извращенцем». И одновременно он почувствовал легкую злость. Ему стало интересно, не вёл ли он себя так с другими до встречи с ним.
Когда он прямо высказал это ощущение, Шин Гён, сказав «не может быть», стал отрицать.
- Как я могу вам поверить? Я не знаю тридцатилетнего Шин Гёна.
Он говорил то, что хотел, хоть и робко, перед Шин Гёном, дёргающим бровью. Казалось, он был готов даже ударить его своим мягким кулаком.
Эта смехотворно жалкая попытка сопротивления вызвала у него только улыбку. Шин Гён, фыркнув, словно это было нелепо, протянул руку, пощекотал щёку Хи Су и спросил:
Попытки понять друг друга продолжались всегда и везде. Хи Су, глядя на Шин Гёна, который взял его руку и начал её теребить, продолжил:
Эти слова совпадали с тем, что он услышал во время разговора с Чэ Бомджуном. Когда тот допытывался, что именно он сказал Юн Хи Су, и он честно рассказал, Чэ Бомджун упрекнул его: «Как бы ты ни говорил, ты всегда выбираешь такие мерзкие слова?» Он просто проигнорировал это как вздор, но...
- Вы сказали, что у меня нет утончённости, ни стойкости, ни целомудрия, и чтобы я попытался вас убедить...
- И тон, и отношение, и взгляд - всё было мерзким. Тридцатилетний Шин Гён.
Похоже, Юн Хи Су, видя, что Шин Гён обращается с тридцатилетним Шин Гёном как с другим человеком, решил поступить так же, и с уверенным лицом добавил:
- Вы были намного лучше. Тридцатилетний Шин Гён был бе... бестактным, говорил неприятные вещи, был подлым, и я его совсем не любил!
Чем дальше, тем громче он становился. По сути, это было равносильно оскорблению мужчины перед ним, но поскольку он сам разделил их на двух разных людей, Шин Гён не мог его остановить. Тот, кто пристально смотрел на возгордившегося Юн Хи Су, в какой-то момент искривил губы.
- Вы же знаете, что это не о вас?
Поглаживая его щёку и прижимаясь лбом к его лбу, Юн Хи Су украдкой посмотрел на него. Он был до безумия мил, когда, подобно кошке, жаждущей ласки, строил из себя невинность, но иногда показывал когти. Не осмеливаться по-настоящему царапаться, а лишь слегка нажимать - это было похоже на саму суть Юн Хи Су как милого возлюбленного.
Он не был ядовитым, а был очень-очень нежным. Поэтому Шин Гён не мог перестать дразнить Юн Хи Су.
- Тогда давай сравним, кто был более подлый.
На лице Юн Хи Су мелькнуло выражение «ой», словно он понял, что совершил ошибку. Шин Гён, улыбнувшись, подхватил Хи Су на руки и направился к ратанговому куполообразному укрытию рядом с шезлонгом.
Юн Хи Су отчаянно крикнул, но Шин Гён не слушал. Словно говоря «какая разница?», он опустил занавеску, и полупрозрачная штора упала, закрывая обзор.
Занавеска, временами развеваемая морским ветром, не позволяла как следует разглядеть, что внутри, если только не прижаться лицом прямо к ткани. Можно было лишь понять, что там кто-то есть.
- Сначала расскажи, что и как он делал.
Рука мужчины легла на футболку Хи Су, который переспрашивал. Пальцы с силой надавили на сосок и скользнули дальше, и его маленькое лицо мгновенно покраснело.
Тут же рука спустилась ниже и схватила его за промежность. Он так спешно одевался и так спешно ушёл, боясь расплакаться, что до сих пор был без нижнего белья под шортами.
- И ты... просто... позволил ему трогать?
Шин Гён наклонил голову, словно не понимая, и спросил. Разжав ладонь, он разом схватил его низ, и член с яичками мгновенно оказались зажаты сквозь шуршащую ткань. Грубая текстура колола нежную кожу. Наблюдая, как Хи Су, вздрогнув, сжимается, Шин Гён со строгим лицом приподнял бровь.
Это было совсем не смешно. Тот же Шин Гён, вернее, даже не настоящая потеря памяти, а просто он сам, снова и снова нес такую бессмысленную чушь, что Хи Су, ошеломлённый, не мог даже как следует возразить.
- Перед посторонним мужчиной одеваться вот так...
- Футболку, в которой при малейшем наклоне видна вся грудь, я, конечно же, купил, чтобы ты носил её только при мне. Не помнишь?
- Я и был перед вами! Ммм, нет!
Едва он ответил «не смешите», как мужчина сжал с силой держащую его промежность руку. От трения члена о грубую ткань возбуждение неизбежно нарастало. Перед таким неудержимым наслаждением эрекция была естественным делом. Он уже давно решил для себя так думать, настолько привыкнув к этим унизительным ситуациям.
- И перед этим ублюдком ты тоже так сочился своим членом?
- Ах... он был... таким мерзким... что не очень...! Ах!
Шин Гён, прервав его лепет, укусил сосок сквозь футболку. По тону было ясно, что его ругают, и Хи Су сделал крайне обиженное выражение лица. Его взгляд говорил: «Ты сам назвал его другим человеком, так почему же злишься?» Конечно, Шин Гён был тем, кто не знал, что такое совесть, поэтому он просто проигнорировал это и просунул руку внутрь штанин Хи Су.
- Следи за языком. Он же младше тебя.
«Чёрт...» Он боялся, что тот укусит сосок ещё сильнее, поэтому не посмел высказать это вслух, а лишь про себя выругался.
Что же не так с этим человеком? Он знал, что лобные доли и коммуникативные навыки никак не связаны, но стоило ему начать свои извращённые действия, как диалог становился невозможен. Хи Су быстро осознал, что дальнейший разговор с ним бесполезен.
Когда Хи Су, стиснув зубы, сердито уставился на него, Шин Гён лишь тихо рассмеялся, словно находя ситуацию забавной и приятной, и начал мять его под ягодицами. Лёгкие прикосновения постепенно становились более интенсивными, и с каждым сжатием его рука скользила всё глубже.
Такой уход от темы был для него не впервой. Хи Су сделал вид, что не слышит вопрос, и сосредоточился на ощущении руки внизу. Всё равно он спрашивал не для того, чтобы получить ответ.
- Вряд ли. Но у меня же есть опыт с Юн Хи Су.
С улыбкой, скрывающей холодные, как у змеи, глаза, он на этот раз сжал ягодицы. Разминая пухлые ляжки, он вскоре скользнул пальцами к сухому отверстию и начал его теребить. Хотя он входил и выходил всю ночь, после душа то место сомкнулось, словно отказываясь впускать кого бы то ни было, сохраняя целомудрие.
- Ах, наш Хи Су ходит, выпячивая свои непристойные соски, но у его дырочки, оказывается, есть стойкость.
Толстый палец впился в отверстие. Прикосновение, входящее в голую плоть без какой-либо подготовки, вызывало лёгкую боль внизу. Когда Хи Су извился от боли, Син Гён тихо выдохнул «тссс…» и поцеловал его в щёку.
- Всё в порядке, малыш. Даже если это впервые, я сделаю так, что не будет больно.
«Что он несёт?» Неся такую сумасшедшую чушь, Шин Гён скользнул губами. Он целовал нежную линию подбородка, щекоча, а затем плотно прижал губы к выступившему кадыку.
Слизистая оболочка, касающаяся его кожи, была горячей. Нежный контакт, в котором он чувствовал дыхание Шин Гёна, растворил обиду, засевшую в нём из-за злой шутки. Иногда он ненавидел себя за то, насколько легко поддавался, но что поделать - перед Шин Гёном Юн Хи Су был подобен вечернему первоцвету. Он не мог не расцвести в лунном свете.
- Расслабь тело, будь спокоен... Хорошо?
Когда тот шептал мягким голосом, он словно попадал под чары и действительно так поступал. Когда Хи Су, учащённо дыша, обмяк, палец, вошедший и остановившийся внутри, начал легко двигаться.
Нежные кончики пальцев касались гладких внутренних стенок, на которых не осталось и следов прошлой ночной страсти. Когда он тёплыми, давящими движениями прошелся вокруг выступающей простаты, из-под штанов поднялся твёрдый член. Шин Гён, спустившись по шее Хи Су, кусавшего губы, впился зубами в его грудь сквозь футболку. Тонкая ткань, промокая, плотно прилипла к соскам, обнажая их ярко-красные очертания. Стимулируя соски кончиком языка с усилием, Шин Гён медленно втолкнул ещё один палец. Если бы не предстоявший секс, этого было бы достаточно.
- Ах, хаа, ах, господин... мм, грудь...
«Пососи её...» Его шёпот, полный возбуждения, словно боялся, что их кто-то подслушает. «Продолжай», - тихо приказал Шин Гён, водя губами по ткани.
Вместе с этим он начал тереть вздувшиеся внутренние стенки двумя пальцами, и Юн Хи Су выгнул спину, напрягаясь. Казалось, его поглотило стремительно нарастающее возбуждение, и даже края глаз покраснели.
- Ах, ах, там... мм, потрогайте... пожалуйста...! Ахх!
Хи Су, страстно умоляя, широко раскрыл рот. Красный язык, покрытый слюной, был влажным, словно он проглотил сперму. Шин Гён, представляя, как вставляет в этот рот свой член, начал двигать пальцами.
- Ах, господин... мм, ммм, ахх...
Хи Су, схватившись за его изящные руки, не знал, что делать. Говорил же «снаружи», но тот, кто первым забыл, где они находятся, был, конечно, Юн Хи Су. «Что же делать с этой чувствительной и возбуждённой кошкой?»
- Если я действительно потеряю память...
Шин Гён мрачно начал фразу и резко поднял его запястье. Даже когда сухое отверстие растягивалось и в него входили, Юн Хи Су, поглощённый наслаждением, не издал ни звука боли.
- Нельзя раздвигать ноги перед этим типом, Хи Су...
В отличие от умоляющего тона, его взгляд, устремлённый на милое лицо, разрушенное удовольствием, был ледяным. Если он действительно потеряет память, ему придётся сказать Чэ Бомджуну запереть его в подвале, пока память не вернётся. Он не мог вынести мысли о том, что другой Шин Гён, не он, будет желать Юн Хи Су.