Настолько плохой
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 1. Глава 4
Возможно, это был побочный эффект наркотиков, но встать с постели казалось непосильной задачей.
Мне нужно двигаться... Со Хэйюн закрыл глаза, оценивая своё состояние, но в конце концов решил отложить тренировки на сегодня и повернулся на бок. Ему казалось, что кто-то прячется в его постели, затягивая его всё глубже и глубже.
Прошлой ночью, выйдя из отеля, он направился в больницу, но развернулся у входа в отделение неотложной помощи. Если бы он сообщил, что кто-то насильно ввёл ему наркотики, полиция, несомненно, вмешалась бы, и это, скорее всего, привело бы к тому, что с его отцом связались бы.
Не потому, что он не хотел волновать отца. А потому, что боялся, что отец ворвётся в клуб и потребует сказать, кто этот ублюдок. И если бы это произошло, Ан Ёвон убила бы его.
Мысль о том, что его отец, управляя 20-тонным грузовиком, въехал в здание клуба, а Ан Ёвон схватила его за воротник и закричала: «Я знала, что рано или поздно от тебя будут проблемы», заставила его и без того больную голову пульсировать ещё сильнее. Со Хэйюн нахмурился и вздохнул.
Потирая пульсирующие виски, он услышал, как рядом вибрирует телефон, и потянулся за ним. Взяв его с тумбочки, он увидел на экране имя «1». Это была Ан Ёвон.
Даже просто увидев этот номер, он вспомнил ее бесконечные нотации вчера. Тем не менее Хэйюн без колебаний ответил на звонок. Если проигнорировать его, ситуация только усугубится.
- Что, всё ещё в постели? Что с твоим голосом?
Пробормотав что-то в ответ, он тут же услышал возмущённый возглас на другом конце провода.
- Почему? О, это из-за того, что случилось вчера? Погоди, Ён Джухон действительно тебя накачал?
- Да, это был какоё-то пластырь...
Вчера он не стал объяснять Ёвон, что происходит, а вместо этого решил узнать больше о том мужчине. С закрытыми глазами и слабым голосом Со Хэйюн рассказал, что произошло: он встретил пожилого мужчину в зоне для курения, затем отправился в бар, где к нему подошёл Ён Джухон. Вскоре после этого появился тот мужчина и прогнал Джухона.
Выслушав всю историю, Ан Ёвон разгневалась и стала яростно ругать его.
- Ого! Ты мог серьёзно пострадать! Этот парень не в себе! Со Хэйюн, сколько раз я должна тебе повторять? Пирсинг бровей! Даже не смотри на них!
- Я знаю. Я вспомнил об этом и пытался не дать ему прикоснуться ко мне, но, кажется, именно тогда он прилепил его на меня.
Не то чтобы он ничего не заподозрил…
Пирсинг бровей, остерегайтесь собак…
Он вспомнил бесконечные предостережения Ан Ёвон. Именно поэтому он старался избегать Ён Джухона с тех пор, как встретил его на четвёртом этаже. Однако, несмотря на то, что он проигнорировал приветствие, тот подошёл к нему и положил руку ему на плечо. Хэйюн почувствовал отвращение и сразу сбросил её, но именно в этот короткий момент на него была нанесена метка.
Со Хэйюн испытывал отвращение к наркотикам и всегда проявлял бдительность в многолюдных местах. Он никогда не пробовал запрещённые вещества, даже в США, где они были более распространены. То же самое он продолжал делать и после возвращения в Корею.
Даже в сложных ситуациях, связанных с Ханом Уёном, Хэйюн осознавал, что что-то не так, и стремился опередить его. Однажды он застал Уёна за попыткой подсыпать что-то в его напиток, вылил содержимое на голову молодого человека и ушёл. Благодаря этому, Со Хэйюн ни разу не оказался под воздействием наркотиков, будь то добровольно или под давлением.
Однако прошлой ночью, когда Ёвон не было рядом, произошло нечто неожиданное. Его накачали наркотиками против его воли, и это было невыносимо.
- Как это возможно? Он что, мастер боевых искусств? Чокнутый псих? Может быть, он тайно тренировался приклеивать пластыри или что-то в этом роде?
- Возможно. Я ничего не почувствовал.
- Действительно, больше всего усилий прилагают те, кто просто тратит кислород впустую.
Именно так. Со Хэйюн согласился с ней и выслушал гневную речь Ёвон. Она осыпала Ён Джухона проклятиями и даже строила планы мести на тот момент, когда они снова встретятся.
Прошлая ночь оставила его в подавленном состоянии, но, услышав, как Ёвон безжалостно ругается, он, как ни странно, почувствовал прилив сил. Почувствовав себя немного лучше, Хэйюн лениво откинулся назад и громко рассмеялся. Услышав это, Ёвон пришла в себя, прищёлкнула языком и повысила голос.
- Сейчас не время смеяться. Эй, почему ты такой бестолковый, когда это важно? Разве это не очевидно, если посмотреть на их лица? Этот Мистер и Ён Джухон — один из них полный придурок, а другой просто собака на сене!
- Это было недоразумение, понимаешь? В тот момент всё было не так ясно!
Как только он заговорил, она снова начала его отчитывать. Растерявшись, Хэйюн попытался возразить, но Ёвон отказалась его слушать.
- Нет, это не просто недоразумение. У тебя есть склонность всё упрощать, когда ты в реальном кризисе. Это серьёзно — такими темпами ты потеряешь орган.
- Я серьёзно! И ты вообще в курсе? Этот вчерашняя тип — очень опасный человек.
Опасный? В этом не было никакого смысла, и Со Хэйюн нахмурился.
Всё это время мужчина, который его спас, был спокоен и собран. Даже когда он угрожал этому сумасшедшему, он не повысил голос.
Мужчина закричал только один раз, когда с испуганным видом стал умолять Хэйюна опустить бутылку с вином. Хэйюн вспомнил отчаянный жест, которым тот прикрывал пах, и не смог сдержать смешка.
И, учитывая странные вещи, которые говорил этот человек, слова Ан Ёвон звучали ещё более абсурдно.
- Что в нём такого опасного? Он просто показался мне ребёнком.
- Видишь? Ты такой недалёкий! Этот мистер — настоящий гангстер!
- Бандит? — недоверчиво переспросил Хэйюн, наклонив голову.
- Да! Вот почему Ён Джухон даже не пытался сопротивляться и просто убежал. Он не хотел, чтобы его зарезали.
Если этот мужчина был гангстером, то неудивительно, что Ён Джухон, этот дерзкий парень, убежал, как испуганный щенок. Однако, когда Хэйюн вспомнил, как мужчина спрятался за диваном, чтобы не попасть под бутылку, он начал сомневаться в этом.
В хитрой ухмылке этого человека не было ничего, что соответствовало бы образу гангстера. Хэйюну было трудно представить, как он размахивает ножом или кого-то избивает. И, прежде всего, он не соответствовал стереотипному образу человека, покрытого татуировками и пропахшего кровью.
Покачав головой, Со Хэйюн пробормотал:
- Должно быть, ты неправильно поняла...
Хэйюн был из тех, кто ничему не верит, пока не увидит своими глазами. Вот почему он вчера так подозрительно отнёсся к этому мужчине — потому что вместо того, чтобы заявить о своей невиновности, мужчина был единственным, кто притронулся к его «Маргарите», и исчез вместе с Хан Уёном.
Однако он быстро перестал сомневаться в этом человеке, когда увидел, как тот неуклюже пытается объяснить ситуацию, звоня Ёвон. Если бы этот человек был таким ужасным, как он изначально подумал, он бы не стал так стараться объясниться. Он бы сделал что-то более серьёзное, например, напал.
Теперь, размышляя об этом коротком разговоре, Хэйюн поймал себя на мысли, что сомневается в Ёвон.
Со Хэйюн был очень упрямым человеком, и Ан Ёвон, зная это, вздохнула, словно предвосхищая его сомнения. Она решила добавить ещё больше деталей.
- Нет, он не просто рядовой. Он секретарь главы банды или, скорее, правая рука большого босса.
- Секретарь? Зачем гангстеру секретарь? Чтобы планировать избиения?
- Послушай, это не просто небольшая банда. Теперь они почти корпорация — крупное предприятие. По крайней мере, так я слышала. Вот почему этот мелкий негодяй сбежал.
Но даже несмотря на это, он не показался Со Хэйюну таким уж страшным, и он вяло кивнул. Заметив его молчание, Ан Ёвон неодобрительно прищёлкнула языком. Затем она громко вздохнула и заговорила более серьёзным тоном, раскрыв истинную причину своего звонка.
- В любом случае, ты ведь собираешься вернуться в клуб? Просто выбери уже одного парня. Если ты будешь продолжать знакомиться со случайными парнями только ради секса, то наткнёшься на ещё больше извращенцев.
- Я встречаюсь с несколькими парнями и пытаюсь избегать чудаков.
- Это вообще имеет смысл? Говорю тебе, если ты продолжишь в том же духе, то привлечёшь ещё больше чудаков. Ты притягиваешь сумасшедших, как магнит, — я уже говорила тебе об этом.
Ан Ёвон, давно знакомая с Со Хэйюна, была в курсе его необычной истории отношений. Она наслышана о девяти абсурдных и шокирующих расставаниях, которые были настолько нелепы, что люди смеялись до слёз.
Тем не менее, она неоднократно говорила Хэйюну, что ему следует сосредоточиться на одном приличном парне. Она считала, что ему необходим кто-то близкий. Однако, Хэйюну наскучили отношения.
- Вот почему я говорю, что всё и так хорошо, — отвечал он. — Если я просто займусь сексом и разорву отношения, у меня даже не будет возможности узнать, насколько они безумны.
Именно поэтому, вернувшись в Корею, Хэйюн развлекался с парнями в клубе. Он не собирался ни с кем встречаться всерьёз. Однако, Ан Ёвон, похоже, не была в восторге от его подхода.
- Ты говоришь так, будто хочешь познакомить меня с другим чудаком.
- Нет, я просто беспокоюсь. Не уверена, что ты сможешь привыкнуть к жизни в оркестре без постоянного партнёра. Возможно, это будет даже сложнее, чем в Штатах. Иерархия здесь гораздо строже. Я планирую уволиться с корпоративной работы и стать фрилансером через год — это просто невыносимо.
Кажется, Ёвон действительно переживала за Со Хэйюна, который завтра должен был вернуться к своей жизни в оркестре. Она не желала ему десятых неудачных отношений. Словно обдумывая её слова, Хэйюн поджал губы и обнял подушку.
Со Хэйюн, любитель секса, был из тех, кто снимает стресс удовольствием. В моменты, когда его жизнь становилась особенно нестабильной, он стремился найти постоянного партнёра, чтобы избежать бесконечных поисков новых связей. Эта привычка часто приводила к частым романам.
Однако, причина, по которой Со Хэйюн стал зависим от секса, лежала не в финансовых или жилищных проблемах, а в его карьере контрабасиста.
Он обладал уникальным стилем игры и был очень талантлив. Однако из-за своего вспыльчивого характера и отсутствия достаточного опыта для сольных выступлений, Хэйюн часто чувствовал себя неловко в оркестрах.
Играть не так, как другие, в оркестре, где единообразие исполнения играет ключевую роль, может быть довольно неловко. Некоторые даже прямо говорили Хэйюну, что его игра оставляет желать лучшего.
Сталкиваясь с такими комментариями, Хэйюн нередко хотел покинуть оркестр. Но как исполнитель, нуждающийся в публике, он мог выступать перед сотнями и тысячами людей только в составе оркестра.
В душе Хэйюна постоянно происходил конфликт между стремлением стать частью оркестра и желанием выразить себя как индивидуального контрабасиста. Когда этот внутренний конфликт стал явным, его средний уровень игры стал предметом насмешек коллег.
В оркестре Хэйюна воспринимали как неоднозначного музыканта. Он не обладал выдающимися талантами, чтобы его можно было считать солистом, но и не мог вписаться в коллектив. Его положение было шатким.
Из-за этого некоторые участники оркестра начали относиться к нему с неприязнью и пренебрежением. Удивительно, но даже его средний уровень игры вызывал у них зависть. Они получали удовольствие от его неспособности стать частью коллектива и использовали это как повод для насмешек.
Такие люди всегда были рядом с ним, начиная с университетских времён. Из-за конфликтов с ними Хэйюн часто менял оркестры после окончания Манхэттенской музыкальной школы. Ему было невыносимо осознавать, что он негативно влияет на атмосферу в коллективе, когда напряжение нарастало.
Чтобы справиться с огромным стрессом, он обратился к сексу. Хэйюну был необходим кто-то рядом, чтобы пережить нестабильную жизнь в оркестре. Каждый раз, когда он чувствовал подавленность или злость настолько сильную, что хотел кого-нибудь ударить, умопомрачительный секс помогал ему почувствовать себя лучше.
Эта склонность иногда приводила его к отношениям. Это случалось уже девять раз. Однако, хотя его партнёры находили его достаточно привлекательным, чтобы встречаться с ним, он никогда по-настоящему не любил никого из них.
Его любовь и преданность были полностью сосредоточены на контрабасе, и у него не оставалось сил, чтобы делиться ими с кем-то ещё. Хэйюну казалось, что именно поэтому его отношения всегда заканчивались крахом.
Зная о своей склонности легко соглашаться на секс, Хэйюн решил больше не заводить постоянных партнёров. Однако беспокойство Ёвон заставило его задуматься.
Если бы у него возникли проблемы с коллегами в новом оркестре, перспектива каждый день искать нового партнёра показалась ему пугающей.
- Может быть, я могу познакомить тебя с кем-нибудь? У Хаён есть замечательные друзья.
Ёвон произнесла это легко, словно выбирая наиболее подходящее момент. Пак Хаён была девушкой Ёвон, в настоящее время она училась в аспирантуре.
Однако идея знакомства через кого-то показалась Хэйюну несколько странной. Он никогда раньше не просил друзей свести его с кем-то. Ему показалось, что было бы неправильно заняться сексом с кем-то, с кем он не был знаком лично.
Каким бы распутным он ни был, у Хэйюна был предел приличий. Заметив его нерешительность, Ёвон добавила:
- Не думай об этом слишком много. Это не похоже на брачное агентство. Это просто встреча на вечеринке с выпивкой. После этого всё, что произойдёт между вами, — это ваше дело. Просто попробуй. Если всё сложится, встретимся ещё несколько раз. Договорились? Я беспокоюсь о тебе.
Ёвон была единственной, кто по-настоящему разделял страсть Хэйюна к контрабасу и его желание играть в оркестре. Возможно, это было связано с тем, что они всегда поддерживали друг друга, когда жили в Нью-Йорке. Она очень переживала за него, когда два года назад вернулась в Сеул, оставив его в Нью-Йорке.
Хотя в этом не было необходимости, Ёвон, кажется, чувствовала себя так, будто бросила его. Это чувство вины, вероятно, заставило её в последнее время быть более внимательной к Хэйюну. За последний месяц, с тех пор как он вернулся, Ёвон несколько раз сопровождала его в клубах, несмотря на свой напряжённый график с переработками и ночными сменами.
Учитывая всё, что она для него делала, Хэйюн не мог сразу отвергнуть её предложение. По крайней мере, подумал он, он должен дать ей шанс. Такова была их дружба.
- ... Хорошо. Но он должен быть в моём вкусе.
- Отлично! Какой у тебя тип? Назови мне условия — я постараюсь их выполнить.
Тихо вздохнув, Хэйюн принял её предложение. Поразмыслив, он наконец озвучил свой самый главный критерий.
- Ну, во-первых, он должен быть красивым.
- Когда проходишь мимо, нельзя не повернуть голову.
Это было минимальным требованием. У Со Хэйюна, родившегося с таким элегантным и пленительным лицом, что оно могло заставить любого остановиться, были невероятно высокие стандарты. Большинство мужчин, с которыми он встречался до сих пор, были из тех, кто заставляет оборачиваться вслед. И в этот раз всё будет так же.
- Хорошо, я буду соответствовать твоему уровню.
- Высокий, широкоплечий и крупнее меня во всех отношениях.
- О, конечно, конечно. Что еще?
По правде говоря, при выборе мужчины Со Хэйюн думал лишь о его внешности. Если ему нравилось, как тот выглядел, он сразу же соглашался. Он не собирался жениться на этих мужчинах, поэтому не видел смысла тратить время на размышления об отношениях с теми, с кем встречался лишь для развлечения.
Однако после недавнего расставания с девятым парнем он принял решение.
- Ничего особенного. Есть только одно последнее условие, и оно самое важное: он должен быть настолько невинным и чистым, чтобы у меня не возникло желания его бросить. С этого момента я буду встречаться только с такими людьми.
Вот так. Со Хэйюн заметил общую черту у мужчин, которые его предавали: они были высокими, красивыми, общительными и неразборчивыми в связях. Он пришёл к выводу, что корень проблемы кроется в их чрезмерно общительном и экстравертном характере.
Хотя Со Хэйюн не хотел снова ходить на свидания, если бы он когда-нибудь захотел, то мечтал встретить невинного мужчину, который смотрел бы только на него. Если бы это был просто случайный секс, то ничего страшного, но он устал.
- Мне нужен человек, который никогда бы мне не солгал. И он не должен был уклоняться от военной службы, поэтому было бы здорово, если бы он был примерно на восемь лет младше меня.
По мере их разговора список критериев становился всё более конкретным. 22 года? Неплохо. Обдумывая это, Со Хэйюн кивнул сам себе, представляя своего идеального мужчину.
Высокий, широкоплечий, красивый и невинный. Даже если бы он ничего не знал о сексе, это было бы мило.
- Нет, на самом деле, было бы даже лучше, если бы он ничего не знал о сексе. Тогда у него не было бы шансов на измену, верно? Если я научу его, он будет знать, что делать это можно только со мной.
Но затем ударила молния осознания.
- Эй, Ан Ёвон! Вот почему эти коварные люди всегда выбирают тех, кто моложе! Если бы они занимались сексом только со мной, они бы даже не подумали о том, чтобы сделать это с кем-то другим! Никаких измен! Верно? Ух ты, я только что понял! Я тоже начну так делать.
Ошеломлённый этим внезапным озарением, он закричал, но Ан Ёвон не ответила. Занята? Уже на работе? Пока он ждал, она наконец заговорила, коротко вздохнув.
─ ... Итак, если подвести итог, ты хочешь, чтобы я познакомил тебя с красивым, высоким, широкоплечим, хорошо сложенным, невинным 22-летним девственником, верно?
Со Хэйюн кивнул, выслушав идеальное резюме Ан Ёвон.
Хотя он поклялся ни с кем не встречаться, он чувствовал, что сможет снова начать доверять, если рядом будет кто-то, кто соответствует этим критериям. Тот, не предаст его. Неплохой план. Он был вполне надёжным.
Но как только он заговорил об этом, Ан Ёвон внезапно вскрикнула с раздражением.
- Простите, мистер! Вы забыли свою совесть, когда въезжали в Корею? Где я найду такого парня?
- Это же как найти единорога, единорога! — добавила Ёвон, но Со Хэйюн покачал головой. Только вчера он встретил девушку, которая идеально подходила по всем параметрам, кроме того, была девственницей в 22 года, так что где-то должен быть кто-то, кто подходит по всем параметрам.
- Ну почему нет? Должен быть где-то такой человек.
- Где? В психиатрической больнице? Может быть, если бы его с 10 лет держали в закрытом отделении из-за каких-то проблем, но среди нормальных людей? Ни за что.
Ан Ёвон заявила, что это невозможно. Услышав, как она фыркает, словно отмахиваясь от его чепухи, Со Хэйюн нахмурился.
- Ты собираешься меня с кем-нибудь знакомить или нет?
- Честно говоря, это нереально. Разве ты не можешь отказаться хотя бы от чего-то одного? Желательно от девственности в 22 года.
Сдаться? Никогда. Со Хэйюн решительно покачал головой, приняв твёрдое решение.
Оркестр, к которому только что присоединился Со Хэйюн, назывался Сусонским филармоническим оркестром и располагался в Большом театре Сусон, у подножия горы Букак. Сусон. Заинтересовавшись его значением, он поискал его в словаре и нашёл китайские иероглифы «水仙». Кажется, это означало «нарцисс» или «бессмертный, живущий в воде». В соответствии с названием, на территории театра был красивый пруд, вдоль берега которого росли нарциссы.
Когда Хэйюн прибыл в театр, он, следуя инструкциям, полученным в текстовом сообщении, поднялся на второй этаж и постучал в дверь.
- Да, — раздался голос изнутри. С опаской открыв дверь, он увидел яркую улыбку невысокой женщины, которая приветствовала его.
- Ах, здравствуйте! Вы, должно быть, господин Со Хэйюн, верно? Приятно с вами познакомиться. Я Хон Хёкён, менеджер офиса.
«Мистер»? Так здесь обращаются к людям? Чувствуя себя немного неловко, Со Хэйюн слегка кивнул и протянул руку.
- Я Со Хэйюн, контрабасист. Приятно познакомиться.
- Аналогично. Вы можете оставить свой инструмент здесь, он не упадёт. Не хотите ли присесть? Может быть, выпьете чашечку кофе?
- Сейчас, одну минуту. О боже, вживую ты гораздо красивее, чем на фотографиях. Вы меня просто удивили.
Когда Хон Хёкён заговорила с лёгкой улыбкой на лице, её щеки слегка покраснели. Со Хэйюн ответил смущённой улыбкой и вежливо поблагодарил её.
Со Хэйюн, высокий мужчина ростом 178 сантиметров, часто пользовался популярностью у женщин. Несмотря на свою элегантную красоту, он мог быть привередлив с мужчинами, но был относительно добр к женщинам, что многие находили очаровательным и привлекало их к нему.
Однажды он даже всерьёз задумался о том, чтобы начать встречаться с женщиной. Однажды он даже отправился в отель с миниатюрной и очень красивой девушкой, но, к своему смущению, обнаружил, что не может возбудиться. Судя по тому, как всё было с мужчинами, дело было не в девушке, а в том, что Со Хэйюн был настоящим гомосексуалом. Мужчиной, которого могли возбудить только мужчины.
- Судя по вашему резюме, у вас было много вариантов. Что заставило вас подать заявку в наш оркестр?
Поставив перед ним кружку, она с любопытством спросила, а Со Хэйюн неуверенно улыбнулся, не зная, что ответить.
Решение присоединиться к оркестру Сусон было внезапным.
Два месяца назад, приняв поспешное решение вернуться в Корею, Со Хэйюн уволился из Симфонического оркестра Ньюарка, где он работал с прошлого года. Этот оркестр с самого начала стал источником неприятностей в его жизни.
Ньюарк был одним из трёх крупнейших городов Нью-Джерси, но страдал от высокого уровня преступности. В результате некогда процветающая культурная жизнь города пришла в упадок, и оставшиеся симфонические оркестры едва выживали, получая гранты от города и пожертвования корпораций.
Естественно, музыканты высшего уровня редко присоединялись к оркестру, который балансировал на грани распада. В Ньюарке было много таких людей, как Со Хэйюн, — музыкантов, которые, мягко говоря, не вписывались в обычные оркестры. Если говорить прямо, они были лишними в этой индустрии.
В оркестре было немало людей, которые чувствовали себя неловко в обществе. Учитывая неоднозначный талант Со Хэйюна, его сильный характер и упрямство, неудивительно, что его жизнь в оркестре была непростой.
Один из участников оркестра постоянно вступал с ним в конфликты, делая каждый день невыносимым. Но Со Хэйюн не сдавался и не хотел признавать поражение. В конце концов, остаться в оркестре было его единственным способом выступать перед большой аудиторией.
Однако в итоге другая причина заставила его вернуться в Корею, и это стало поворотным моментом в его жизни.
Как бы ему ни было неприятно это признавать, но из-за того, что после окончания музыкальной школы ему постоянно приходилось менять оркестры, он понял, что, возможно, не создан для работы в оркестре. Это заставило его задуматься о смене профессии и о том, чтобы стать преподавателем.
Сменить профессию для него не составило труда. После окончания музыкальной школы на Манхэттене он приобрёл все необходимые навыки для работы преподавателем. Более того, переезд на новое место и смена обстановки могли помочь ему избавиться от навязчивой привязанности к оркестрам. Он так долго мечтал играть в оркестре, но в тот момент чувствовал себя настолько измотанным, что подумал, что, возможно, наконец-то сможет отказаться от этой мечты.
Однако, когда он поделился своим решением уйти с коллегами-музыкантами, их реакция заставила его отказаться от этой идеи.
Вместо того чтобы выразить сожаление, большинство из них сказали, что не удивлены. Они с самого начала считали, что он не подходит для работы в оркестре.
Эти слова задели гордость Со Хэйюна. Ему казалось, что его считают неудачником. Уйти из оркестра означало бы признать, что он плохой и бесполезный музыкант.
Поэтому, как только он вернулся в Корею, он стиснул зубы и зашёл на сайт с вакансиями для музыкантов, о котором где-то слышал. В самом верху списка было объявление о наборе контрабасистов в оркестр Сусон.
В отличие от других оркестров, рекламирующих свои вакансии, Сусон располагался в Сеуле, что было большим преимуществом. Но что ещё больше привлекло его внимание, так это процесс слепого прослушивания.
Слепое прослушивание вместо собеседования? Заинтригованный таким необычным подходом, Со Хэйюн решил отправить запись, на которой он играет так, как ему нравится, чтобы доказать, что он способен играть в оркестре. Это был акт гордости, ничего больше.
Однако на следующий день после подачи заявки Хэйюн начал сожалеть о своём решении. Когда его волнение улеглось, он осознал, что никто, вероятно, не отнесётся серьёзно к такому небрежному исполнению. Ему следовало записать что-то более серьёзное, например, произведение Боттезини или другое классическое. Расстроенный, Хэйюн начал искать другие оркестры в тех провинциях, где были указаны вакансии.
Однако неделю спустя он с удивлением обнаружил, что прошёл прослушивание. На мгновение он подумал, что был единственным кандидатом, но после небольшого онлайн-исследования узнал, что оркестр Сусон был довольно известен. Расположенный в Сеуле, он особенно привлекал музыкантов, живущих в городе, поэтому было маловероятно, что он был единственным претендентом.
В конце концов, Хэйюн был вынужден признать, что у него недостаточно опыта для этой должности. Хотя его выступление было не самым выдающимся, оркестры часто отдавали предпочтение музыкантам с международным опытом. Но, по крайней мере, он мог смириться с этим.
В целом, его решение было основано на удобстве: вакансия была на первом месте, и ему понравился формат прослушивания. Однако признаться в этом открыто было трудно, особенно потому, что это могло оскорбить кого-то, кто гордится своей работой в оркестре.
- Ты случайно не знаешь кого-нибудь в оркестре? — спросила Хон Хёкён, не подозревая, что Хэйюн избегает ответа на её предыдущий вопрос. Её любопытство заставило Хэйюн задуматься над ответом, ведь если он покачает головой, то, скорее всего, услышит ещё одно «почему».
- Нет. Просто это близко к дому, — ответил он.
- Ах, понятно. Это вполне логично. Время дороги на работу и обратно очень важно, да? Я и сама рассматривала возможность переезда поближе к работе.
К счастью, она не сомневалась в нём. Хотя его дом находился примерно в 30 минутах езды, это было гораздо ближе, чем почти трёхчасовые поездки туда и обратно, которые он совершал в Ньюарке. С улыбкой на лице, Хэйюн внимательно слушал её.
Хон Хёкён взглянула на часы и встала.
- Кажется, пора. Пойдёмте? Я покажу вам дорогу. Сегодня репетиция будет проходить в концертном зале, а не в репетиционной комнате. За вами будет наблюдать кто-то важный.
Кто-то важный? В Ньюарке, даже если мэр приходил посмотреть, репетиции проходили в репетиционном зале. Главный концертный зал предназначался исключительно для репетиций перед выступлением и самого выступления.
Кто бы это мог быть? Озадаченный Хэйюн схватил свой контрабас и последовал за Хон Хёкён.
- Заместитель директора сейчас придёт. Поскольку это ваша первая репетиция, он нашёл время в своём плотном графике, чтобы встретиться с вами.
Заместитель директора? Кто-то, кто действовал от имени директора оркестра? И этот человек пришёл к нему?
- Да, именно он настоял на том, чтобы мы пригласили вас после слепого прослушивания. Он очень вас хвалил и даже попросил прислать ему все записи, которые вы сделали для прослушивания, по электронной почте.
Редко кто-то так выделял выступление Хэйюна. Независимо от того, был ли это директор или заместитель директора, тот факт, что кто-то зашёл так далеко, что попросил его записи, заставил Хэйюна почувствовать себя одновременно взволнованным и воодушевлённым. Возможно ли, что его приняли не из-за резюме, а потому, что он действительно произвёл хорошее впечатление? Покраснев, Хэйюн смущённо улыбнулся.
- Не могли бы вы, пожалуйста, передать мою искреннюю благодарность?
— О, возможно, после репетиции вы сами встретитесь с ним! Он всегда лично знакомится и беседует с новыми музыкантами. Вот мы и пришли.
Он всегда думал, что ему не удастся встретиться с кем-то столь влиятельным, но они сами пришли к нему. За всё время его работы в оркестрах такого не происходило. Вспомнив рассказы Ан Ёвон о иерархических структурах, он на мгновение забеспокоился, но пока всё выглядело многообещающе.
Это было прекрасное начало. Не в силах сдержать свою радость, Хэйюн вошёл в зал.
Первая репетиция Со Хэйюна в качестве участника оркестра Сусон было приурочено к празднованию Хэллоуина. Он заранее получил ноты и хорошо подготовился к первому дню репетиций, что позволило ему без проблем успешно репетировать. Однако, следует отметить, что «влиться» и «успешно репетировать» — это не одно и то же.
После завершения первой пьесы в огромном театре воцарилась тишина.
Пожилой дирижёр поправил очки и посмотрел на Хэйюна. Хэйюн облизнул пересохшие губы. Чувствуя, как вспотела ладонь, держащая смычок, он вытер её о штаны, прежде чем снова взять смычок.
- Немного, — ответил Хэйюн с неловкой улыбкой, и дирижёр ухмыльнулся. Это была ободряющая улыбка, означавшая, что не стоит нервничать. Учитывая, что большинство дирижёров, как известно, сложные личности, это было облегчением. Хэйюн расслабил напряжённые плечи и кивнул, показывая, что готов.
Спустя мгновение дирижёр снова поднял руку, и зазвучала вторая пьесса. Хэйюн постарался расслабиться и начал играть свою партию.
Контрабас — это инструмент с низким регистром, который служит основой гармонии, поддерживая всё произведение. Поддержка произведения означает, что издаваемый им звук фактически становится фундаментом оркестровой композиции.
Если контрабас звучит нестабильно, то виолончель, скрипка и альт, которые зависят от него, не могут звучать ровно. Поэтому даже малейшие ошибки недопустимы.
Когда второе произведение закончилось, дирижёр задумчиво склонил голову набок. Он посмотрел в сторону Хэйюна, улыбнулся и снова поднял дирижёрскую палочку, не произнеся ни слова.
Для Хэйюна отсутствие комментариев было ещё более пугающим. Если бы он критиковал или указывал на ошибки, он мог бы попытаться их исправить. Но, не зная, что тот думает, он оставался в неведении. Он не представлял, насколько ужасным могло быть его выступление.
Опустив глаза и погрузившись в меланхолию, Хэйюн осторожно водил смычком, стараясь не привлекать к себе внимания во время репетиции. С каждым мгновением его плечи, казалось, становились всё более напряжёнными. Он подавил вздох. Уверенность, которая когда-то наполняла его, когда он отправлял на прослушивание случайно сыгранные композиции, давно исчезла. Он молчал, поглощённый неуверенностью, которая сжимала его, словно тиски.
Перед контрабасом и оркестром Хэйюн всегда чувствовал себя неполноценным. Это была его единственная слабость.
- Увидимся. Всем хорошего дня.
Первая репетиция после того, как Со Хэйюн присоединился к частному симфоническому оркестру в Большом театре Сусон, подошла к концу. Дирижёр ушёл первым, а за ним последовали музыканты, которые начали собирать свои инструменты.
— Отличная работа! Увидимся в следующий раз.
Несколько человек попрощались с ним. Со Хэйюн, чьё лицо всё ещё было красным от смущения, попрощался с ними в ответ, без причины поправляя свои волосы.
Услышав радостную новость о своём зачислении, он с нетерпением ожидал
списка участников предстоящего выступления. Решив приступить к репетициям, он
с радостью взялся за дело. Однако, возможно, из-за того, что он не играл в
оркестре уже несколько недель, сегодняшняя репетиция стала для него настоящим
испытанием. Он чувствовал стыд и вину перед другими контрабасистами, ведь они
все переживали из-за него.
Он подумал, что ему стоит остаться дома и посвятить завтрашний день усердным
репетициям. Но как только сцена начала пустеть, музыкант, сидевший рядом с
ним, заговорил с ним. Это был тот самый человек, который неоднократно прерывал
репетицию, заявляя о нарушении настройки. Учитывая, что дирижёр не высказал
никаких замечаний, он, похоже, занимал довольно значимое положение в коллективе.
Разве музыканты не называют друг друга «учителями»? Я что-то не так расслышал? Хэйюн озадаченно кивнул.
- Да, учитель. Пожалуйста, продолжайте.
Но заместитель дирежера расширил глаза и переспросил в ответ.
- Нет, ха-ха. Я просто подумал, нужно ли вам разрешение говорить.
Со Хэйюн моргнул, услышав непонятные слова, а через мгновение понял, что тот воспринял его «Пожалуйста, продолжайте» как сарказм.
Неужели так необходимо при первой встрече вызывать у людей неловкость, даже если это и считается проявлением вежливости?
Хэйюн заметил, что старик, стоящий перед ним, не испытывает к нему теплых чувств. Однако это не смутило и не задело его.
В каждом симфоническом оркестре, в который он попадал, всегда был хотя бы один человек, который его недолюбливал. Похоже, что здесь это будет заместитель дирижера. Хотя это было немного рано для первого дня занятий, ситуация была знакомой, поэтому Хэйюн просто подумал, что он, должно быть, нетерпеливый человек.
С такими людьми лучше не говорить слишком много. Он коротко ответил, кивнув, и тот с растерянным видом уставился на контрабас Хэйюн. Затем, не спрашивая разрешения, он протянул руку и погладил гладкое тело контрабаса своими грубыми пальцами.
В этот момент Хэйюн передумал. Он отказался от своего прежнего решения хорошо ладить с другими участниками. Он не мог с улыбкой разговаривать с человеком, который без разрешения прикасался к чужому инструменту.
- Вам там хорошо платили? Ты играешь на чем-то дорогом.
Этот человек, вероятно, слышал, что Хэйюн приехал из Нью-Йорка. Однако, хотя Хэйюн и посещал Ньарк, расположенный всего в часе езды, он никогда не был связан с Нью-Йоркским филармоническим оркестром.
Более того, Хэйюн осознавал, и этот человек понимал, что если бы он играл в Нью-Йоркском филармоническом оркестре, то не стал бы присоединяться к столь малому частному симфоническому коллективу. Вопрос был задан не просто так. Его скрытый мотив был очевиден.
- Сколько такой стоит в наши дни?
- Не знаю, когда я его купил, оно стоило около 1,8 миллиарда.
Хэйюна было нелегко обмануть. Он небрежно ответил на вопрос о цене, слегка пожал плечами и проигнорировал слова собеседника.
В отличие от его вежливого «Пожалуйста, продолжайте», теперь его тон внезапно стал пренебрежительным, и собеседник, заметив это, взглянул на него.
- Ого! Вы заплатили за него целое состояние. Но вы же знаете, что все эти разговоры о роскошных инструментах — просто миф, не так ли? Есть исследования, которые показывают, что современные инструменты звучат лучше.
- Да, это так. Они предназначены только для инвестиций. Сейчас их стоимость, вероятно, составила бы около 2,8 миллиарда.
Услышав этот грубый вопрос, Хэйюну захотелось ответить ему в лицо: «Да, мы невероятно богаты, так что не суй свой нос не в своё дело!» Но он не мог позволить себе такие резкие высказывания. Учитывая, что он уже, вероятно, вызывал неприязнь, ссора на глазах у других людей могла бы свести на нет всю причину, по которой он подал заявление сюда. Поэтому вместо того, чтобы вступать в конфликт, он склонил голову и с невинным видом спросил:
- Нет? Я спросил, потому что никогда раньше не слышал подобных вопросов. Обычно не принято задавать такие вопросы прямо в лицо, не так ли? В Америке это было бы крайне невежливо, но в Корее атмосфера другая?
Однако у Хэйюна была высокая самооценка, и даже если она немного снизилась в оркестре, всё равно оставалась выше, чем у большинства людей. Собеседник почесал щёку и смущённо отвернулся. Похоже, он не ожидал такого ответа.