Тающий шоколад
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 1. Глава 8
Чэ Бомджун и рабочие ушли уже после заката. Я поужинал с опозданием, вернулся в комнату и принял душ. «Терпи, даже если больно» - голос Чэ Бомджуна звенел в ушах. Зеркало, установленное в комнате, куда имел доступ только Шин Гён, и его слова не оставляли сомнений в том, что это означало.
Тот болезненный минет, похожий на пытку, возможно, был лишь прелюдией. Я пытался заснуть пораньше, будто так мог избежать приближающегося кошмара, но тщетно. Сердце бешено колотилось - закрыть глаза не получалось.
Просидев в комнате в раздумьях, я наконец вышел в гостиную. Лучше быстрая расправа, чем мучительное ожидание. Да и если я не сплю, а просто сижу взаперти, он может разозлиться. Дурно воспитанный зверёк - идеальный объект для наказания.
Шин Гён вернулся, когда я сидел у барной стойки на кухне и смотрел телевизор. Услышав звонок, оповещающий о его прибытии, я вышел в прихожую - как раз вовремя, чтобы встретить его у двери. Тёмно-коричневый костюм, длинное чёрное пальто. Пахнущий зимним ветром, он улыбнулся, увидев меня.
Он аккуратно поставил туфли и переобулся в те самые дурацкие тапочки за 180 тысяч вон. Каждый раз они вызывали у меня зубной скрежет. Как можно тратить такие деньги на эту ерунду? Я шёл следом, уставившись на его ноги, и вдруг лбом врезался ему в спину. Вздрогнув, поднял глаза: он наклонил голову, рассматривая меня.
- Почему не доел девясил? В прошлый раз тоже оставил.
Он совершенно спокойно признал, что следит за мной. Я отвёл взгляд:
- Всё равно в следующий раз доедай.
Я уткнулся в пол, но тут его пальцы коснулись моих волос. Он тихо рассмеялся:
Сдерживая подкатывающую тошноту от нервов, я последовал за ним.
Шин Гён, не оглядываясь, направился в свою комнату. В отличие от обычных дней, дверь была приоткрыта наполовину - многообещающе. Но мне не хотелось следовать за ним. «Лучше быстрая расправа», - думал я, но когда дошло до дела, хотелось оттянуть момент. Человеческое сердце так коварно.
Я топтался на кухне, когда спустя время появился Шин Гён в халате. Мокрые волосы, расслабленное выражение лица, неторопливая походка - всё это давило на меня.
Он молча достал из шкафа бутылку. Его обычный виски и два бокала оказались на кухонном острове. Спокойно налил. Но в отличие от его размеренных движений, моё сердце бешено колотилось.
Я взял пододвинутый бокал и опрокинул залпом. Алкоголь, разжигающий огонь в животе, уже не казался чужим. Я хотел, чтобы это пламя охватило и мой разум. Лучше уж вообще не думать.
Он налил ещё. Я снова выпил без колебаний. Он тихо усмехнулся и приблизился. Ладонь, мягко обхватившая щёку, его улыбка, когда я поднял взгляд - я собрался с духом.
Пальцы, соскользнувшие с моего подбородка, толкнули меня за плечо. Я сделал шаг, затем ещё один, позволив ему вести. Его комната ждала, распахнув чёрную пасть.
Внутри было темно. Короткий коридор вёл в спальню. В просторной комнате стояли лишь кровать и огромное зеркало рядом, а вместо одной из стен - окно, за которым виднелись мощный поток воды и улица.
Ханган отражал скудный лунный свет, зловеще поблёскивая. Не отрывая глаз от реки, я шагнул к кровати - и почувствовал, будто меня затягивает в бездонную водную пучину.
Высокий матрас был застелен белоснежной простыней без единой складки. Я замер, только когда колени коснулись края. Шин Гён убрал руку с моего плеча и потянулся к нижней части кровати. Не спеша достал гель и лубрикант - вероятно, для меня. Презервативов не было. Поставив флаконы, он сказал:
Сердце бешено колотилось, готовое разорваться. Глубоко вдохнув, я снял тапочки и взобрался на матрас. Пока я на коленях продвигался к центру, он расположился у окна. В холодном воздухе его запах накрыл меня, как ветер. От напряжения пересохло во рту.
Я смотрел на него, стоя на коленях. Он, прислонившись к стеклу, кивнул: «Раздевайся». Я повиновался: сначала футболка, затем штаны и трусы, брошенные в угол. Затем тишина. Он наблюдал за мной. Я - за ним.
Растрепанные волосы смягчали его черты, но глаза под густыми бровями сводили этот эффект на нет. Когда он не улыбался, его взгляд был пугающим - глубоко посаженные глаза с чуть приподнятыми внешними уголками. Острый нос и сжатые губы тоже выглядели жутковато без улыбки. Без эмоций он и правда походил на психопата.
Я сглотнул, глядя на него. В отличие от меня, пытавшегося встретиться с ним взглядом, его глаза блуждали: мои глаза, нос, губы, ключицы, соски, низ живота... Наконец он остановился на моей вялой розоватой плоти и произнес:
Я постарался стереть эту мысль и опустил руку. Получилось лучше, чем в прошлый раз. Наверное.
Я сжал вялый член в ладони. Липкая от пота кожа, мягкая плоть - жалкая и смешная по сравнению с его величиной. Стиснув зубы, провёл большим пальцем вокруг головки. По телу пробежал зуд, бёдра непроизвольно сжались.
Я раздвинул колени. Моя рука, дергающая член, выглядела нелепо. Я старался, но от напряжения пальцы двигались, как у марионетки.
- Опять так коряво… Хи Су, ты вообще когда-нибудь дрочил?
Его вопрос прозвучал так, будто мои потуги были жалки. Я повторил его движения, обводя пальцами головку:
- Н-нет… ну, может, пять раз… хх… пробовал…
Я встретился с ним взглядом. Его пристальный взгляд напомнил тот день на диване. Шин Гён, сжимавший мой член со смеющимся лицом. Когда я вспомнил тот день, низ моего живота напрягся. На кончике моего члена, который слегка дрожал, образовалась прозрачная жидкость.
Не думая, я смазал большой палец жидкостью и провёл по мочеиспускательному каналу, как делал он.
Бёдра дёрнулись, спина выгнулась. Укол удовольствия сковал пальцы ног, щёки пылали. Тогда он обнял меня, красного от слёз, и мерзко трогал соски. Вспомнив это, я дотронулся до груди. Никогда не делал этого сам - рука дрогнула, но его смех придал смелости. Странно, но я не хотел его разочаровывать.
Я сжал ствол и яйца, кончиками пальцев касаясь сосков. Как он - крутил кончики, сжимал ареолы. На головке собирались капли, размазываемые моими пальцами. Хлюпающий звук, когда крайняя плоть отлипала и снова прилипала, смешивался с моими стонами.
Хорошо, что я выпил. Если бы оставалось хоть капля трезвого рассудка, чтобы осознать, что я делаю, я бы тут же выбросился в окно.
Я сжал грудь, царапая соски ногтями. Острая волна удовольствия ударила вниз живота. Как молния, пронзившая плоть, и я кончил, выбросив струйки липкой жидкости. Стыд испарился. Дрожа, я поднял взгляд на него, всё ещё сжимая в руке влажный от спермы член. В глазах помутнело. Набухшие соски по-прежнему зудели. Я хотел, чтобы он подошёл и помог, но не посмел попросить, стиснув зубы.
Его двусмысленный вопрос заставил меня застыть. Дальше? Дальше… Я покраснел, медленно осознавая. В прошлый раз он… заставил меня кончить, трахая сзади.
Стыд сжигал, но права отказаться не было. Я замер, не зная, какую позу принять, пока он не сказал:
- Повернись немного боком, выгни задницу, ляг щекой вниз и смотри на меня
Я повиновался. Встал на колени, выгнув спину, щекой прижавшись к простыне, и встретился с ним взглядом. Посередине его расстёгнутого халата выпирал явный бугор. Наблюдая, как он смотрит на меня в состоянии полной эрекции, я дотронулся до себя сзади.
И снова - первые движения были неуверенными. Но когда кончики пальцев коснулись разгорячённой складки, тело отозвалось яростно. Я почувствовал, как отверстие сжимается вокруг пальца, и протолкнул его глубже.
Будто раскалённый нож, разрезающий плоть. Палец скользнул внутрь, встречая сопротивление мышц, смешиваясь с только что выпущенной спермой. Как он в прошлый раз втиснул туда несколько пальцев? - подумал я, ощущая, насколько всё узко.
С каждым движением внутренности сжимались, словно живой организм. Я усердно исследовал неровности, пытаясь, как он, найти то самое чувствительное место.
Это оказалось не так просто. Как блуждать в темноте - я напрягся, ковыряясь внутри себя, в то время как мой член безнадежно обмяк, а во рту скопилась слюна. Поскольку я никогда раньше этого не делал, напряжение перевешивало возбуждение.
Ноготь случайно задел нежную стенку, вызвав резкую боль. Я скривился, покрутил пальцем, пытаясь исследовать пространство внутри. Но сколько ни искал - ничего не находил. Только странное ощущение, будто внутрь заползла змея, но никакого щекочущего удовольствия, которое он вызывал своими прикосновениями.
После долгих мучений я наконец сдался. Голос прозвучал приглушенно из-за щеки, прижатой к простыне:
- Господин председатель... хх-м, не могу найти...
Но он не помог. Лишь равнодушно бросил это, усевшись на край матраса. Движение развеяло его густой, тяжёлый запах. Я сглотнул слюну и втолкнул второй палец.
Помимо поисков той неуловимой точки, узкое, влажное отверстие само по себе сводило с ума. Это было... очень странное ощущение. Жар, кружившийся во рту, теперь вырвался наружу. Мой неприличный стон вызвал его смех. Я приоткрыл глаза и увидел его - наблюдающего за мной с улыбкой. Хоть бы немного помог... Но он лишь с наслаждением следил за моими мучениями.
- А... правда, хх... кажется, её нет...
Я водил двумя пальцами, но ничего не чувствовал. Мне было непонятно, почему всё так отличалось от того, когда это делал он. Тогда определённо было место, где при каждом прикосновении будто пробуждались нервы, посылая электрические разряды удовольствия...
Я снова начал ковыряться внутри. Мокрые пальцы скользили по внутренним стенкам. Я напряг ягодицы, сосредоточившись на каждом сантиметре, но безрезультатно. Снова покачал головой:
В этот момент он грубо отдернул мою руку и втолкнул внутрь два своих пальца. Их толщина несравнима с моими - ноги подкосились, тело обмякло. Он сжал мою ягодицу, растягивая отверстие, и развел пальцы внутри.
Ощущение, будто меня разрывают пополам, мышцы судорожно сжались. Тело отчаянно пыталось вернуться в исходное состояние. Не дав опомниться, он втолкнул третий палец. Толщина вдвое превосходила мои два пальца - внизу начало сводить. Глаза наполнились жаром, бёдра напряглись. Он сжал одну ягодицу, растягивая меня, и рассмеялся:
С этими словами его пальцы царапнули внутри. Ах... Я скривился, но едва уловимая жажда наконец утолилась. Сам не заметил, как выпрямил согнутые колени. Моя задница, выставленная перед ним, дрожала с каждым его движением. Его дыхание обжигало покрытую мурашками кожу.
- Хи Су просто не умеет пользоваться дырочкой.
В тот же момент его гладкий язык лизнул дырочку. Ах, хотелось провалиться сквозь землю. Стоны вырывались между прерывистых вдохов. Каждый раз, когда его пальцы входили, как член, мой разум будто обнажался. Всё вокруг теряло форму под его прикосновениями.
Его слюна смешалась с пальцами. Чем отчётливее становились хлюпающие звуки, тем ярче вспыхивало удовольствие, поднимаясь по позвоночнику. Каждый раз, когда его пальцы скользили глубже, перед глазами вспыхивали звёзды. Наполовину без сознания, я сжал свой раскалённый член. Каждый раз, когда смех мужчины достигал моих ушей, меня охватывало леденящее удовольствие.
И в тот момент, когда я был на грани оргазма, его пальцы выскользнули - и чудовищных размеров член вонзился в меня, разрывая плоть.
Боль, будто меня разрывают пополам.
Я закричал от мучительной боли. Это было яростное проникновение, которое сожгло все возбуждение и сексуальное удовольствие, которые копились до сих пор.
На мгновение мне показалось, что я умру. Слёзы текли сами собой - не было смысла терпеть. Дырка, растянутая до предела, мучительно пульсировала.
- Больно...! Хх-х, п-пожалуйста...! А-ах!
Я мог только стонать от боли. Всё, что я чувствовал до этого, оказалось обманом - осталась лишь агония.
Он притворно успокаивал меня. Но это была лишь игра. Я думал, он вошёл полностью, но оказалось - лишь кончик. Ощущение, как головка его члена растягивает вход, заставило меня содрогнуться. Хлюп - казалось, я слышал, как рвётся плоть. Я кусал себе губы до крови, но это не заглушало адскую боль внизу.
- Г-господин... хх... господин председатель... Больно...
Он потянулся за чем-то. Звук открывающейся крышки - и тёплая жидкость хлынула на место соединения. Всё вокруг промокло, но боль не утихла. Проблема была в размере.
- Слишком... а-ай... большой... П-пожалуйста... хх... медленнее...!
Мольбы возымели эффект - он замер. Член, вошедший лишь на головку, при малейшем движении заставлял всё тело содрогаться. Будто меня режут ножом. «Пожалуйста, медленнее...» - я дрожал, всхлипывая, когда...
Где-то щёлкнул выключатель - и комната залилась светом.
И тогда в зеркале, до этого скрытом во тьме, отразились наши фигуры. Мое лицо, залитое слезами, и его – с улыбкой...
- Я же сказал — тихо. Почему не слушаешь?
Шёпот, холодный и тихий. Его член, несмотря на мои судорожные сокращения, медленно входил внутрь. Каждое движение причиняло невыносимую боль.
Я попытался вырваться, но мужчина надавил на мою спину. Дыхание перехватило. Я умру. Я правда умру. Боль, будто меня режут ножом, была хуже всего, что я испытывал в жизни. Ужасающие образы - череп, раскалывающийся пополам, заставили меня биться в истерике.
Я бешено замотал головой, упёршись локтями. В тот момент, когда я пополз вперёд, он резко вогнал себя глубже.
Я узнал, что когда боль превосходит все пределы, ты не можешь даже кричать. Рот открыт, но лишь хриплые всхлипы вырываются наружу. Слюна стекала по подбородку. Руки ослабли. Я рухнул лицом в мокрую простыню. С запозданием боль накрыла с новой силой.
- Больно... больно, больно... хх-х, ххх... так... так больно...
Это было унизительно. Я хотел спросить. Хотел вцепиться в него. Куда делся тот нежный мужчина, что гладил меня по голове?
Он делал вид, что не замечает моих слов. Большая рука, прижимавшая меня, переместилась к подбородку. Ладонь зажала рот. В тот же момент его член, глубоко вошедший, начал двигаться - плавно, как змея. Ничего общего с тем удовольствием, что он дарил пальцами. Только боль. Бесконечная, невыносимая агония.
Я рыдал, заливая его ладонь слезами. Если бы не плакал - не выдержал бы. Я знал, что так будет. Знал... Но если ты собирался насиловать меня, зачем было притворяться нежным? Горечь переполняла меня.
Он медленно двигал бёдрами. Но я не слышал ничего, кроме его голоса. Пока он не разозлился, я покачал головой. Он усмехнулся и прошептал:
- Прислушайся, Хи Су. Как твоя дырочка чавкает, насаживаясь на член... Разве это не прекрасно? Неужели не слышишь?
Вульгарные слова были произнесены изящно. Пытаясь приглушить боль, я крепко закрыл глаза и прислушался. Я слышал хлюпающее трение каждый раз, когда мужчина проникал в меня.
Звук чудовища, разрывающего мою плоть. На месте вырванного мяса прорастёт гниющее несчастье. В глазах потемнело. Хочу умереть.
- Не закрывай глаза. Посмотри, как ты прекрасен.
Он провёл мокрой от слёз рукой по моим векам, заставив открыть их. Пальцы впились в подбородок, поднимая лицо. В зеркале наши взгляды встретились. Он смотрел на меня с довольной улыбкой, будто моя боль была ему безразлична - и это пугало больше всего.
Но вскоре его лицо исказилось - моё выражение, видимо, не устраивало его. Бровь дёрнулась вверх. Его пальцы скользнули вокруг растерзанного входа. Я ничего не чувствовал из-за члена, методично долбившего внутри, но когда его палец проник в меня вместе с ним... я снова закричал.
Дыра, которую я считал растянутой до предела, снова разорвалась. Тёплая жидкость стекала по промежности. Лицо, белое как бумага, покрылось багровыми пятнами. Из губ брызнула кровь.
Его палец осторожно исследовал меня внутри. Там, куда я сам не мог дотянуться, но слишком мелко для члена, поэтому после проникновения эта зона оставалась без стимуляции. Искра - ощущение пробилось сквозь боль, тело обмякло. Он поймал мою падающую голову, крепко сжал подбородок и повернул лицо к зеркалу, будто оценивая, шепча:
- Нет... п-прекратите... хх-аак!
Палец нашел ту самую точку, и он резко дёрнул бёдрами. Между жгучих всплесков боли пробегали волны неописуемого ощущения. Тело дрожало. Накатывало удовольствие, с которым я не мог справиться.
Хлюпающий звук вытекающего лубриканта казался громким. Я заставил себя смотреть, как меняется моё отражение. Каждый толчок члена выворачивал внутренности. Но стоило ему добавить пальцы - искажённое от боли лицо предательски расслаблялось.
- Г-господин... хх... больно, а-ах, м-м!
Стон смешался с мольбой. Чем сильнее была боль, тем больше росло это чёртово удовольствие. В зеркале мелькало лицо, искажённое то мукой, то наслаждением. Хочу разбить стекло и изрезать это лицо осколками.
Я не мог сопротивляться ничему, что он мне дарил. Тепло и страх, боль и блаженство - противоречивые чувства терзали меня.
Он перевернул меня на спину. Член провернулся внутри, снова разрывая ткани. Я кусал губы, сдерживая крики, лишь прерывисто дышал. Ногти впились в ладони, но иначе было нельзя.
«Терпи, даже если больно... делай, как он скажет. Так будет меньше травм».
Слова Чэ Бомджуна всплыли в памяти. Когда я мастурбировал сзади и не смог найти простату сам, я сказал, что её, кажется, нет. За непослушание он разорвал меня, как наказание.
То же самое произошло, когда он велел мне молчать. Несмотря на предупреждение, я не смог сдержать крик - и мне заткнули рот, вгоняя член до конца. В этом и был смысл его слов...
- Что в этом лице такого прекрасного, что мне хочется смотреть на него снова и снова?
Всё ещё внутри меня, он наклонился. Провёл пальцами по моему лицу, мокрому от слёз и пота, и поцеловал. Губы, только что дрожавшие от боли, теперь жадно прижались к его - в тот же момент он резко дёрнул бёдрами.
Боль не утихала. Я просто привыкал. Сжав кулаки, открыл рот. Вверх, вниз - он разрывал меня, а я думал: «Хоть так он находит меня красивым. Иначе я бы уже умер». Так я утешал себя.
Его член внутри был как раскалённый лом. Твёрдый и огромный - я даже не представлял, что смогу его принять, но он уже оставлял следы своей жестокости.
А его палец всё ещё двигался внутри. Каждый раз, когда я беззвучно плакал от боли, он настойчиво искал ту точку, вырывая у меня стоны. Лубрикант хлюпал, брызгал, и с каждым его движением моё тело дёргалось.
Острое удовольствие и тупая боль накатывали волнами. Восторг, разливающийся по кончикам пальцев, перехватывала агония; боль, бегущая к пальцам ног, настигалась наслаждением.
Он приподнялся, перенеся руку с моего лица на живот. С каждым толчком его чудовищного размера члена внутренности перекручивались. Я инстинктивно прижал ладонь к животу - и почувствовал, как под кожей двигается что-то чужое, паразитическое. От этого живого ощущения по коже побежали мурашки.
- Хх-х, п-пожалуйста... господин, прошу... ах!
Чем больше я умолял, тем сильнее было давление. Не понимая, что лепечу, я схватил его за руку и рыдал. Он надавил на мой живот, будто пытаясь выдавить органы, не обращая внимания на мои мольбы, следя за движениями члена внутри.
Моё имя, прошептанное сладко, как яд, потонуло в рыданиях.
Он наклонился, целуя мою грудь, и замер, несколько раз пульсируя внутри. Я почувствовал, как горячая жидкость разливается по животу. Он кончил в меня, выпуская расслабленный вздох. Его дыхание, достигшее пика наслаждения, пахло чем-то сладким и порочным.
Он не вынимал член, а лишь раздвинул мои ноги шире и наклонился. Одного раза ему было недостаточно. Онемевшее от боли отверстие снова подверглось атаке - я всхлипнул от обиды. Плечи дрожали, слёзы душили, а внизу живота уже чувствовалось, как его член снова наполняется жаром.
Шин Гён со странной улыбкой коснулся губами моей щеки. Его язык слизал слёзы, словно зверь, вылизывающий детёныша. Он поднял руку, проводя мокрыми от масла и крови пальцами по моим волосам, затем поцеловал открывшийся лоб и прошептал:
Я знал - это только начало. Предвкушая долгую ночь, закрыл глаза. Слёзы катились по вискам. Его последние слова достигли мокрых ушей:
- Когда ты плачешь, сжимая мой член, я понимаю - не зря тебя привёл сюда.
Что ж... если так, то это к лучшему.
Его тепло исчезло. Я почувствовал, как его руки сжимают мои бёдра. Наполовину выскользнувший член снова вошёл до конца. Мои рыдания, больше не сдерживаемые, растворились в запахе крови.
Он был неумолим. Я терял сознание от изнеможения, но снова и снова просыпался от его толчков. Мое тело, горячее от лихорадки, переворачивали с боку на бок до самого заката. В пересохшие губы иногда вливали теплую воду, но едва утолив жажду, я снова выдавливал из себя слезы.
Я ничего не чувствовал. Ощущение реальности исчезло настолько, что я начал сомневаться - может, я уже мертв? Сознание плыло, будто в тумане. Иногда острая боль возвращала меня к действительности, но стоило закрыть глаза - и мир снова растворялся.
К счастью, в памяти осталась лишь половина того, что он со мной сделал. Все, что я помнил - это разрывающую боль вначале и отчаяние, накатывающее волнами.
Сколько времени прошло? Когда он снова начнет? В полудреме, между сном и явью, я услышал незнакомый голос:
- ...Директор, думаю, лучше отвезти его в больницу.
- Если только это не экстренная операция - это невозможно, доктор.
Тот самый врач и Чэ Бомджун. Пока я прислушивался к их разговору, сознание начало медленно возвращаться.
- Кровотечение сильное, разрывы глубокие. Обезвоживание, не говоря уже о психологической травме... Хотя бы ненадолго вывезти его отсюда...
Голос, прервавший его, звучал твердо.
- Господин председатель предпочитает, чтобы все лечение проходило дома.
В ответ врач коротко вздохнул. «Как скажете» - прозвучало его вынужденное согласие. Я и не надеялся, поэтому разочарования не было.
Где я? Открыв глаза, я увидел лишь белоснежную наволочку. Запах крови всё ещё витал в воздухе. Губы пересохли, будто набитые песком, а тело ниже шеи казалось несуществующим. Может, я и правда умер? - абсурдная мысль мелькнула в голове, когда я попытался пошевелиться. Даже палец было не поднять.
Едва приподняв голову, я ощутил, как острая боль пронзила позвоночник. Силы покинули меня, и я снова уткнулся лицом в подушку. Медленно моргая тяжёлыми веками, я услышал лёгкие шаги - это Чэ Бомджун. Его лицо, вопреки привычке, выражало серьёзность.
Он помахал рукой перед моими глазами, называя моё имя. Ответить я не мог. Лишь поднял взгляд, и он, нахмурившись, спросил:
Словно я до этого был без памяти. Я хотел переспросить, но лишь скривился от боли. Чэ Бомджун облегчённо вздохнул:
- Наконец-то пришел в себя. Доктор, осмотрите его ещё раз.
Я лишь моргнул - Чэ Бомджун исчез, и на его месте возник врач. Тот самый, в удобном костюме, достал из сумки фонарик и медицинские инструменты. Тело было тяжёлым, в ушах звенело, будто они заполнены водой. Я не мог реагировать - только смотрел, как он возится. Даже когда он в перчатках задрал одеяло и начал осматривать меня там... я ничего не мог сделать. Врач долго изучал моё безжизненное тело, затем снова появился передо мной, опустив уголки губ.
Я открыл рот, но ответа не последовало. Мое горло, из которого вырывался только хриплый голос, было шершавым, как будто его царапали наждачной бумагой. Я слабо покачал головой, и врач, словно говоря «ладно», поднёс палец к губам:
- Не напрягайтесь. У вас... серьёзные разрывы ануса. Кроме этого, есть ли ещё что-то, что болит?
Каждая мышца ныла, будто меня выкручивали. Но как выразить это без слов? Я снова покачал головой. Пусть сами разбираются. Да и сил думать не было. Врач кивнул, встал, собрал вещи и, что-то записав в телефон Чэ Бомджуна, как в прошлый раз, удалился со словами: «Вернусь позже».
Тем временем я понял, что всё ещё нахожусь в комнате Шин Гёна. Сколько часов или дней я провёл здесь взаперти? По закатному свету можно было судить, что прошло как минимум полдня...
Пока я бессмысленно пытался определить время, ощутил тепло на голове. Знакомый аромат. Человек, подошедший к кровати, погладивший мои волосы и исчезнувший, определённо был Шин Гёном. Моё тело, до этого неспособное пошевелиться, вдруг напряглось. Дыхание участилось от нервов. В глазах помутнело, голова готова была расколоться.
Всплыли обрывки воспоминаний: как он разрывал мою плоть, заполняя собой. Отрывочные кадры сдавили горло. Я сжал дрожащие руки и долго повторял про себя: «Всё будет хорошо». Когда дрожь наконец утихла, он снова появился.
Его лицо выглядело свежим. В рубашке и брюках, без пиджака, он пах своим привычным парфюмом.
Прохладные пальцы коснулись щеки. Пока я моргал, глядя на него, внутри всё переворачивалось. Мысль, что он в любой момент может снова наброситься на меня, не давала покоя. Но он вёл себя так, будто не имел к этому отношения - как обычно.
Он поднял меня. Шин Гён, державший меня, словно что-то хрупкое, отнёс в ванную и опустил в наполненную тёплой водой ванну. Усадил и включил душ. Даже струи воды, ударяющие по коже, причиняли боль, но я старался не показывать этого.
Стекающая вода была красноватой. Засохшие пятна крови между ног исчезали под его пальцами. Его движения были осторожными, почти бережными. В голове царил хаос. Казалось, что мужчина, изнасиловавший меня, и этот человек - два разных человека.
С трудом повернув голову, я посмотрел на Шин Гёна. Он, не обращая внимания на брызги воды на одежде, сосредоточенно мыл меня, опустив глаза. Его гладкие губы слегка приподнялись, будто стирание следов насилия доставляло ему удовольствие.
Я непроизвольно застонал, когда его большой палец коснулся там. Он замер, изучил моё лицо и ослабил нажим. Его прикосновения стали ещё нежнее, и моя кожа словно таяла под этой заботой. Не понимая, что за чувство подкатывает к горлу, я сжал зубы, сдерживая слёзы.
Я повиновался - на голову хлынула вода. Затем он намылил голову, смыл. Закончив, он сполоснул ванну и принёс полотенце.
Тёплая вода расслабила тело, но даже опираясь на край ванны, я едва мог подняться. После нескольких неудачных попыток он кивнул, принёс большое банное полотенце и закутал меня. Затем поднял на руки.
Он нёс меня, словно ребёнка. Хоть бы в мою комнату... - он, будто прочитав мысли, вынес меня в гостиную. Врач, ожидавший там, поклонился, а Чэ Бомджун последовал за нами. Колёсики стойки для капельницы заскрипели.
У меня не было сил сопротивляться. Меня уложили, переодели в мягкую пижаму, и врач ввёл иглу в тыльную сторону ладони. В тишине комнаты слышалось только шум капельницы.
- Вернусь через два дня. Если состояние ухудшится - позвоните, господин председатель.
Врач заговорил первым. Поклонившись за спиной Шин Гёна, смотрящего на меня, он повернулся к выходу.
- Благодарю за труд, доктор. Директор Чэ, проводите его.
- Да, господин. Я свяжусь с вами. Пойдёмте, доктор.
Его вежливый тон с Чэ Бомджуном, с которым он обычно общался фамильярно, казался неестественным. Я уставился на эту сцену, затем закрыл глаза. Всё казалось нереальным - будто я во сне.
После закрытия двери он вернулся ко мне. Его пальцы, гладящие мои волосы, были тёплыми, но эти же руки в любой момент могли вцепиться в них.
С трудом подняв веки, я посмотрел на него. Его лицо, тронутое лёгкой улыбкой, казалось таким далёким от слов «убийца» или «насильник». Неосознанно, я открыл рот:
Мой хриплый голос звучал противно, но это не имело значения. Он, будто обрадованный, провёл большим пальцем по моей брови и усмехнулся:
Честно говоря, я и сам не знал, что хочу сказать. Просто хотелось выхватить клочок бурлящих внутри эмоций и выставить напоказ.
И только произнеся это, я понял - мне хотелось покапризничать.
Пальцы, скользившие по моим векам, коснулись щеки. Как всегда, когда он не был занят сексом, его прикосновения становились нежнее, чем у кого-либо. Даже в детстве никто не обращался со мной так бережно. Серьёзно - никто.
Даже зная, что верёвка, брошенная мне, спущена тигром. Даже зная, что, ухватившись за неё, я тут же буду разорван на куски - я не мог не схватиться за неё.
Он, со странной улыбкой, забрался на кровать и притянул меня. Знакомый запах. Я обнял его твёрдый торс, уткнувшись лицом в грудь.
Шёпот. Его губы коснулись моего лба. Он крепко обнял меня, похлопывая по спине, пока я не уснул.
Шин Гён, возможно, однажды убьёт меня. Но я не могу отказаться от покоя и ласки, что он дарит. Даже если в этой нежности прячется чудовище - у меня нет сил отвергнуть его.
Если он даёт мне то, в чём я нуждаюсь, я могу дать ему то, что нужно ему. Даже если в конце этого отчаянного обмена останется лишь смирение и смерть - я согласен.
Ведь для кого-то смерть - тоже покой.