Лес заблуждений
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Глава 18
- Это последняя таблетка. Постарайся не уронить.
Урим, получив обезболивающее и воду, помедлил, но в конце концов проглотил таблетку. Во рту было особенно горько. Пока он это делал, Хэсу поднял опрокинутый столик и начал собирать разбросанные по полу вещи. Урим поставил на стол наполовину пустой стакан и снова принялся обхватывать свою левую ступню.
- Тебе что, кто-то подсыпал допинг в детстве? Почему ты до сих пор так дико не любишь лекарства?
Хэсу говорил это без тени смущения, хотя такие слова могли бы ранить кого угодно. Пусть время, когда он получал новые раны одна за другой, и осталось позади, острое лезвие этих слов по-прежнему легко царапало сердце Урима.
- ...А почему ты не отвечал на звонки?
Он вытер тыльной стороной ладони влажные губы. От дрожащего горячего дыхания, вырывавшегося наружу, казалось, обожжётся вся его рука.
- Просто хотел немного отдохнуть. В больнице все нервы натянуты, потому что приходится за тобой следить.
Движения рук, нежно разминавших голень тёплым полотенцем, резко замерли. Внезапно Уриму стало интересно, какое же выражение лица сейчас у Квон Хэсу. Смущённое? Удивлённое? Может, он думает, как неудобно получилось? Хэсу, сохранявший молчание всё это время, медленно поднял голову. Выражение его лица было на удивление спокойным, что делало всё любопытство Урима бессмысленным.
В его словах, произнесённых с лёгкой усмешкой, слышалась улыбка. Плавно изогнутые губы медленно шевельнулись.
- Подумал, что уже пора было съездить.
Квон Хэсу был искусным лжецом. Таким он был в каждое мгновение общения с людьми, и, если было нужно, он без колебаний лгал и Уриму, не меняя выражения лица. Но чаще всего это было для того, чтобы разжечь в нём жалость или чувство вины. Однако сейчас он обращался с Чин Уримом с ложью и притворными эмоциями без всякой на то причины.
- Если бы я знал, что ты будешь в таком состоянии, я бы вернулся пораньше.
Надавливающие движения его рук, прилагавших слабую силу, дошли до колена. Хотя его прикосновения были нежными и бережными, Урим не понимал, почему у него снова и снова бегут мурашки по коже.
- Разве есть больше одной причины, по которой я езжу в Америку?
То, что Хэсу иногда бывал в Америке для лечения, было фактом, известным Уриму с детства. Но с возрастом частота этих поездок сократилась, и он не был настолько наивен, чтобы поверить, что тот успел слетать в Америку и пройти лечение всего за пару дней.
- Разве этому так сложно поверить?
- Хотя бы покажи немного искренности.
- В этом и есть моя искренность.
Хэсу обернул его колено полотенцем, которое стало немного прохладнее, чем прежде. Его движения, разминающие напряженные, затвердевшие мышцы, были довольно тщательными.
- ...Ты хоть представляешь, как я волновался, когда ты исчез? Если бы это был я, ты бы устроил сцену.
С его губ сорвался короткий возглас, словно его что-то осенило. Урим с опозданием поднял голову и внимательно осмотрел чистые черты лица Хэсу, который смотрел на него. Цвет его лица не сильно отличался от того, что был в больнице, но, пожалуй, острое напряжение в нем немного поутихло.
- Верно. Когда ты так говоришь, это действительно доходит.
С этими словами, произнесёнными легко, будто он просто читал текст с листа, и извинениями Урим замолчал. Он хотел допытываться дальше, но на самом деле им двигал в основном страх. Мысль о Квон Хэсу, находившемся в неведомом ему месте. Вдруг он был с тем, с кем его сводили на свидание? Или вернулся к бывшим возлюбленным, которые устали от него и ушли? Что, если место, где Квон Хэсу находит покой, в конце концов окажется не рядом с ним?
Охваченный знакомым страхом, Урим был вынужден проглотить все слова, подступившие к самому горлу.
После пары часов усилий чувствительность понемногу вернулась. Нога всё ещё немного дрожала, но с ходьбой проблем уже не было. Решив, что в больницу можно и не ехать, Урим с опозданием отправился на работу.
Руль, разумеется, был в руках Хэсу. Трещины, возникшие между ними, множились одна за другой, и теперь их стало уже слишком много, чтобы пересчитывать. Но они так и не научились как следует их разбирать и преодолевать. Подавляя эмоции, замалчивая обиды. И на всех таких недоразобранных моментах по-прежнему висели одни лишь вопросительные знаки.
Два дня назад он смотрел на Урима с таким смертоносным взглядом и угрожающей атмосферой, а сегодня на них, мирно едущих на работу вместе, снова сыпались удивлённые взгляды. Все, наверное, думали, что птица птицу видит издалека, но Урима уже давно не смущало, что его связывают с Квон Хэсу.
Было очевидно, что те чуть более двух дней, что они провели в разлуке, не прошли для Хэсу бесследно. Урим начал замечать самые незначительные изменения. Окно, всегда скрытое опущенными жалюзи, теперь было приоткрыто наполовину. Под жалюзи, поднятыми на ладонь, теперь можно было разглядеть проходящие силуэты или понять, что кто-то стоит у окна.
- Условия очень суровые. Похоже, непопулярным видам спорта поддержки явно недостаточно. Они хотят перевести общежитие ближе к тренировочной базе...
Квон Хэсу стоял там уже довольно долго. Наверное, с тех пор, как менеджер с документами приблизился к нему. С того момента, как Урим заметил его силуэт у окна, он потерял концентрацию. Голос заместителя, что-то объяснявший, долетал до его ушей, задерживался на мгновение и тут же рассеивался.
- Говорят, если нет возражений, они готовы делить... с атлетами из других видов спорта... Иногда даже тренироваться вместе...
Хотя его голова была повёрнута прямо, всё его внимание было приковано к тому, что за стеклом. Взгляд, пристально ощущаемый на своём профиле, в конце концов заставил Урима повернуть голову. Его взгляд, медленно поднявшийся, упёрся в по-прежнему слегка приоткрытые жалюзи. Фигура кого-то, стоящего за окном, также не двигалась.
Из-за приличного расстояния он не мог разглядеть его зрачки, но у него было чувство, что он встретился глазами с Квон Хэсу. Сквозь стекло на него давила тёмная, настойчивая аура, от которой всё тело будто окаменело. Возможно, это были лишь его домыслы, но ему казалось, что Квон Хэсу сейчас улыбается.
Урим вздрогнул и беспомощно отвёл взгляд. Затем, с опозданием повернув голову, он неуверенно улыбнулся. Одеревеневшие уголки губ не хотели слушаться.
- Из-извините. Про тренировочную базу... что вы сказали?
На лице менеджера на мгновение мелькнула тень раздражения, но он тут же снова терпеливо продолжил объяснения. А тем временем колющий взгляд с той стороны не прекращался. «О чём сейчас думает Квон Хэсу, глядя на моё беспомощное состояние?»
Едва закончив деловой разговор, Урим тут же открыл ящик стола. Достал сигареты и зажигалку и быстрым шагом вышел в коридор. Телефон брать не стал. Это Квон Хэсу, он и так поймёт, куда направляется Чин Урим.
Видимо, из-за разгара рабочего дня, курилка была пуста. Урим направился не в угол, а к перилам, откуда открывался вид вниз. Машины и люди, спешащие по своим делам. Глядя на них, ясно видящих свою цель и не знающих сомнений, он глубоко затянулся.
- Может, проблема не в Хэсу, а во мне...
«Слишком много о нём думаю, не могу сосредоточиться на работе. А Квон Хэсу - тот, кто способен действовать как ни в чём не бывало, что бы ни случилось. Похоже, только я один мечусь и не могу взять себя в руки.»
Выпуская длинную струйку дыма, Урим растрёпал волосы. Аккуратно уложенная причёска полностью растрепалась, но ему было всё равно. Развернувшись, он прислонился спиной к перилам и принялся яростно жевать кончик сигареты. Белесый дым рассеялся, словно застилая ему взгляд.
Урим, бессмысленно смотревший в пол, резко поднял голову. К нему уверенной походкой приближался Хэсу, засунув руки в карманы. Видимо, Урим так ушёл в себя, что даже не услышал, как открылась дверь.
- Уже можно так меня звать? Ты же сам говорил, что в компании так нельзя.
Его тон был настолько непробиваемым, словно говорил: «Не жди гибкой реакции». В конце концов, он ведь всегда делал, что хотел: называл его по имени в людных местах, если хотел, злился, если хотел. Урим стряхнул пепел, свисавший с кончика сигареты, и повернулся к нему спиной. Глядя на открытое пространство внизу, он наконец почувствовал, что может немного вздохнуть свободнее.
- Зачем ты пришел? Ты же не куришь.
- Хочу кое-что спросить. Тебя не было на месте.
Теперь Хэсу, кажется, не особо беспокоило, что Урим стоит к нему спиной. Раньше он бы настоял, чтобы тот повернулся, придираясь, что не может видеть его выражение лица. Но сейчас он просто сделал ещё несколько шагов и встал рядом с ним.
Прислонившись спиной к перилам и повернувшись к Уриму, Хэсу протянул руку. Волосы, разлетавшиеся на ветру, успокоились и улеглись под прикосновением его бесстрастной руки. «Всё равно они снова растреплются», - подумал Урим, глотая эту мысль вместе с табачным дымом.
- И что же тебя на этот раз интересует?
Большинство вопросов Хэсу так или иначе были связаны с эмоциями. Какие чувства испытывает другой в такой ситуации? Как правильно реагировать в подобных обстоятельствах? Даже при том, что он изучал это механически, всякий раз, сталкиваясь с неожиданной ситуацией или атмосферой, он протягивал руку за помощью. И неважно было, день это или ночь, и кто перед ним. Поэтому Урим ожидал, что вопрос будет похожим.
- Я волнуюсь. Когда не вижу - раздражаюсь, когда отдаляется - хочу прикоснуться, когда отворачивается - злюсь.
Рука Хэсу, поправлявшая волосы, переместилась на затылок. Осторожные, медленные движения сверху вниз постепенно стали смелее. Он обхватил заднюю часть шеи, сжал её, разминая мышцы, и даже просунул пальцы под воротник рубашки.
- По-моему, было бы проще, если бы я просто поймал и куда-нибудь запёр, но, думаю, человеку бы это было тяжело.
Ещё одно изменение, произошедшее за два дня отсутствия. Хэсу, хотя и позволял себе демонстрировать близость с Уримом, обычно не был склонен к таким интенсивным тактильным контактам. Особенно на людях. Поскольку в любое время кто-то мог войти, Уриму следовало бы оттолкнуть его, но от последующих слов он забыл даже сбросить эту руку.
- Достаточно просто вспомнить имя, и меня охватывает беспокойство. Думаю, с той стороны то же самое.
- Уж лучше просто держать рядом - так, кажется, никому не будет тревожно.
Эти чувства были незнакомы Квон Хэсу до сих пор. Несомненно, их можно было бы назвать любовью. Хотя у него и были отношения, большинство из них начинались из-за внешнего впечатления, которое он производил. В конечном счёте все эти люди уходили, устав от его отношения, в котором не было и крупицы искренности или эмпатии. И вот теперь этот самый Квон Хэсу испытывает интерес к кому-то и хочет сблизиться.
- Думаю, виной тому, что я в последнее время странно себя веду, - полностью этот человек.
Он хочет обрести покой через этого человека. Кто бы это мог быть? Как Урим ни пытался перебрать в памяти, рядом с Хэсу не было никого настолько близкого. Неужели тот, с кем ему устроили свидание? Неужели он наконец-то нашёл того, с кем хочет быть по-настоящему?
В конце концов, брови Урима сдвинулись. Сигарета в его руке мелко дрожала, и пепел осыпался. А тем временем зрачки Квон Хэсу пристально изучали Урима. Его взволнованный взгляд, его губы, которые лишь выпускали белый дым, не в силах произнести ни слова.
- Чин Урим, ты мастерски делаешь вещи, которые тебе совсем не идут.
Сквозь табачную дымку, застилавшую взгляд, мелькнули губы Квон Хэсу, растянувшиеся в улыбке. Хэсу выхватил сигарету, зажатую между его пальцев, и, придавив о пепельницу, затушил её. Погребённая в пепле сигарета испустила последний слабый дымок.
Даже на эти несколько слов у него едва хватило сил. Во рту было горько, словно он всё ещё держал сигарету.
- Разве так важно, о ком? Мне интересно это чувство, что я сейчас испытываю.
В его голосе звучала решимость. Видя, как тот уклоняется, сердце Урима сжалось от ещё большей тревоги. «Кто же это? Кто тот, кто внезапно пробудил в Квон Хэсу такие чувства?»
- Сколько ни думаю, не могу понять.
- Ты ведь никогда не учил меня такому.
Объяснять Квон Хэсу эмоции было ролью Урима. И на этот раз он должен был сделать это. Но он хранил свои чувства к нему в сердце слишком долго. Если он даст имя эмоциям, направленным не на него, то даже последний шанс, что оставался, исчезнет. Как будто все, услышав свисток, бегут к финишу, а он один безнадёжно отстаёт.
Вопрос Хэсу прозвучал просто, словно в беспомощности Урима не было и капли его вины. Урим знал, что не должен надеяться, но всё равно тайно желал, чтобы тот хоть раз понял. Ему вдруг стало интересно: какие же чувства прочёл Хэсу по его неловко дрожащим уголкам губ?
Губы Урима дрогнули. И в тот же миг в пустоту уплыло признание, не имевшее хозяина.
В ответ - лишь пустой звук, эхо вместо ответа. Глаза Хэсу, прежде такие уверенные, слегка сморщились, брови сдвинулись. Хотя сезон холодов уже прошёл, всё его тело, казалось, била мелкая дрожь.
«Чего же я хочу: просто оболочки чувств Квон Хэсу или же того, чтобы он сам обрёл покой? Первое - лишь моя собственная эгоистичная жажда, второе - то, о чём я всегда думал, всё это время находясь рядом с ним.»
Урим, сжав кулаки, словно пряча ледяные кончики пальцев, встретился взглядом с Квон Хэсу. Тёмные, глубокие зрачки были прикованы к нему одному.
- Ты... влюблён в того человека.
Но Чин Урим всегда должен был желать Квон Хэсу душевного покоя. Это была бы расплата за то, что тот спас его, когда он был в пучине отчаяния, и способ отблагодарить Хэсу, который в итоге помог ему снова встать на ноги.
Словно столкнувшись с чем-то совершенно незнакомым, он без конца пережёвывал одни и те же слова. Затем вдруг резко поднял голову, и глаза его засияли. По взрослому лицу скользнула довольно наивная улыбка.
- Так это значит, как у всех... обычная влюблённость?
У Урима не осталось сил отвечать. Кажется, теперь, когда он нашёл причину недавних трещин между ними, покой, возможно, вернётся к Квон Хэсу. Думать, что этого достаточно, - вот его роль, верно? Проблема была в том, что в его сердце лес по имени Квон Хэсу уже буйно разросся.
Даже не видя никакой реакции Урима, Хэсу испустил восхищённый вздох с выражением человека, что что-то понял.
- Об этом я как-то не подумал.
- Но это же близко к любви, да?
Возможно, потому что это чувство было не результатом усилий или повторяющегося опыта, а осознанным самостоятельно, Хэсу казался нарочито восторженным. Кажется, на этот раз он сразу понял его смысл, хотя Урим так и не дал чёткого ответа.
В расплывающемся зрении Урима уголок губ Хэсу криво пополз вверх. Чем шире становилась его улыбка, тем сильнее пересыхало во рту у Урима. «Кто же это? О ком он думает, так улыбаясь?» Хэсу, с улыбкой, достаточно прекрасной, чтобы мерещиться во сне, слегка склонил голову. Казалось, тёплое сияние, не подходящее его чётким контурам, исходит от него.
- Мне было интересно, в чём заключается наша проблема в последнее время.
Урим не мог прийти в себя от этого непредсказуемо скачущего разговора.
- Кажется, ты ускользаешь от меня, как раньше, и это раздражает. Я даже не знаю, как подстроиться под тебя.
- Но ведь это всё потому, что я упрямился из-за ерунды.
Его голос прозвучал восторженно. Урим ошеломлённо смотрел лишь в зрачки Хэсу. В тёмных зрачках колыхались эмоции. Волны были такими большими и высокими, что казалось, вот-вот поглотят его.
- Что ты... сейчас говоришь?..
- Верно, это точно то, что я чувствую только к Чин Уриму.
Его голос, окрашенный лёгким возбуждением, продолжал звучать.
- Мы не можем быть обычными друзьями.
Было странно. Почему чувство «влюблённости», которое так пугающе точно подходило, когда он примерял его на других, стало казаться таким странным, когда он примерил его на себя? Казалось бы, он должен быть рад, что человек, которого он так долго хранил в сердце, наконец даёт ему шанс, но что же вызывает этот страх?
- Ты сказал, что эти чувства, что я испытываю, - это любовь.
Хэсу медленно потер ладонью грудь. От этого слова «любовь», слетающего с его губ, у Урима по-дурацки задрожало сердце. Он прекрасно понимал, что это не может быть правдой, но не в силах был усмирить бешено колотящееся сердце.
«Если он с радостью примет слова Квон Хэсу сейчас, смогут ли они переопределить свои отношения? Смогут ли они пойти по пути пары? Перестанут ли его переполняющие чувства натыкаться на барьер под названием «просто друзья»?»
«Но что, если он поймёт, что эти чувства - не любовь? Если он в одночасье передумает и снова предложит остаться друзьями? Для Квон Хэсу это, возможно, будет нетрудно, но я? Это будто обрести весь мир и снова отпустить его. Смогу ли я смотреть на него как ни в чём не бывало?»
Только сейчас его сердце, увлекаемое волнами, постепенно начало успокаиваться.
- ...Что ты такое говоришь? Ты ведь сказал, что хочешь жить обычной жизнью. Поэтому, даже когда я проявлял чувства, ты твердил, что мы всего лишь друзья. Говорил, что будешь работать, создашь семью, будешь так жить.
- Все говорили, что это и есть обычная жизнь.
- Не было необходимости следовать чужим стандартам до конца.
На лице Хэсу мелькнуло нечто, похожее на ликование.
- Даже если я буду жить «обычно» по своим меркам, ты не оставишь меня так легко, да и я, наверное, тоже.
- Тогда больше нет никаких проблем, верно?
Для Квон Хэсу стабильность означала уверенное обладание. Как чётко осознаваемые эмоции и ясно усвоенные действия.
Было правдой, что в последнее время капризы Квон Хэсу набирали стремительные обороты. Его непредсказуемые поступки и слова не раз и не два ставили Урима в затруднительное положение. Возможно, то, что сейчас чувствует Квон Хэсу, - это не чувство любви, а лишь желание полностью обладать Чин Уримом, выскользнувшим из его хватки.
- Если мы просто изменим ярлык наших отношений, разве не перестанем беспокоиться, что бы ни делал другой?
Теперь, наконец, эта сбивающая с толку ситуация обрела логику. Квон Хэсу просто хочет контролировать Чин Урима. Никакой настоящей привязанности за этим не стоит. Уриму стало стыдно, что он хоть на мгновение позволил себе представить их с ним будущее. Его шея и уши пылали жаром.
- Если твои чувства направлены на меня... это не симпатия. Просто из-за постоянных трений в последнее время ты почувствовал беспокойство, вот и всё.
- Для тебя я - тот, кто всегда должен быть рядом. Поэтому ты хочешь держать меня возле себя, не сводить с меня глаз, чтобы чувствовать себя спокойно, хочешь зажать в кулаке.
Возможно, это был защитный механизм. Даже если сейчас его захлёстывают фальшивые чувства Квон Хэсу, по крайней мере, в нынешних отношениях у него есть пространство для отступления. Если бы они отказались от ярлыка «друзья», даже это стало бы невозможным.
Хэсу, до этого молча слушавший Урима, медленно протянул руку. Прямые и гладкие пальцы, не знавшие ни единой тяготы, коснулись его щеки. Прикосновение, ласковое, как ветерок, скользнуло по коже и осторожно переместилось к его мелко дрожащим губам.
...не способен полюбить кого-либо. Горячее тепло, прижимавшее его губы, постепенно усиливало давление. Тонкая кожа беспомощно сминалась.
- Ты хочешь сказать, что мои чувства - это заблуждение?
От пальцев, растиравших тонкую кожу, исходила жгучая боль. Но больше, чем боль, его беспокоило то, что дыхание, выходившее сквозь губы, касалось кончиков пальцев Хэсу.
- Разве я когда-либо чувствовал что-то настоящее?
Хэсу, растёрший его губы до красноты и припухлости, раскрыл ладонь. Охватив одну щёку, он закрыл собой и пылающие уши. Медленно движущийся большой палец нащупал шрам под левым глазом. Шрам был настолько старым, что он с трудом мог вспомнить, насколько тогда было больно. Но от тепла Квон Хэсу снова возникло ощущение, будто его прожигают огнём.
Не видел ли он побелевшее лицо Урима? Квон Хэсу был спокоен, как всегда. Его мягкий голос, каким он говорил с другими, коснулся уха Урима. Хотя звук доносился лишь до одного уха, он слышался громче и отчётливее, чем когда-либо.
- Даже если это и заблуждение, раз уж ты сказал, что это любовь, я поверю.
Его дрожащая ладонь, вцепившаяся в перила, почувствовала прикосновение чужого тепла. К нему добавился легкий, увещевающий похлопывающий жест.
- Ты же говорил, что чувства не нужно оценивать головой.
- Как выучил, так и поступай. Как сердце подсказывает.
В тёмных зрачках, которые ему с трудом удалось встретить, не читалось никакого смятения. Не было и следа ни трепетной нежности, ни напряжения. В отличие от Урима, колеблемого малейшим дуновением ветра, Хэсу был подобен бездонному, безмятежному ночному морю.
- Я... слишком надолго отлучился с рабочего места.
Урим почти бегом покинул курилку. Его сердце бешено колотилось, а руки дрожали. Беспомощно нажимая на кнопку лифта, он в конце концов распахнул дверь запасного выхода. Ноги снова предательски подкашивались, совсем как утром. Не сумев спуститься далеко, он, ухватившись за перила, опустился на пол.
Услышать слово «любовь» от того, кого он так долго хранил в сердце... Почему же ему так страшно? Он ведь хотел быть особенным для Квон Хэсу, так почему же мысль стать для него единственным кажется такой пугающе нереальной? Он ведь хотел занять место рядом с Квон Хэсу, даже если оно будет лишь видимостью.
Возможно, он уже предчувствовал это. Что спокойное и безмятежное, словно ночное море, Квон Хэсу в конце концов поглотит его целиком.