Тающий шоколад
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 2. Глава 5
Полёт прошёл гладко. Я доел поданное блюдо, украдкой поглядывал на молча читающего Шин Гёна, а потом смотрел фильм на мониторе.
В Гонконге у меня просто голова пошла кругом. Я не знал китайского, кроме «ни хао», поэтому просто слепо следовал за Шин Гёном, повторяя всё за ним. Даже когда он говорил по-корейски, его речь была плавной и изысканной, и на китайском всё было точно так же. Незнакомый язык лился из его уст без малейшего запинки, звуча совсем не так, как я представлял.
- Вы так здорово говорите по-китайски...
Откуда здесь взялась рыба-мандаринка? В ответ на мой вопрос Гён тихо рассмеялся и посмотрел на меня. Гладя меня по голове, он терпеливо объяснил:
- Не рыба-мандаринка, а кантонский. Он немного отличается от китайского.
- Наш Юн Хи Су какой-то глуповатый.
Я покраснел от внезапного оскорбления. На самом деле, я никогда не интересовался учёбой, а чтение было для меня настоящей пыткой, так что, как ни крути, «глуповатый» было ещё мягким определением. Возразить было нечего. Если я прочитывал три страницы в день из книг в кабинете Гёна - это уже считалось достижением.
Моя смущенная реакция лишь развеселила его. Неожиданно он наклонился и поцеловал меня в лоб.
- Сегодня уже поздно, отдохнём. Завтра надо будет поработать, а остаток дня можем погулять. Как думаешь?
Похоже, у него и вправду не было скрытых мотивов, он просто хотел провести время со мной во время зарубежной командировки. Его слова, звучавшие почти как приглашение на свидание, заставили сердце трепетать вопреки всему. Моя решимость снова угасала.
- Подумай, что хочешь попробовать.
Раз уж мы в Гонконге - значит, димсам? Пока я перебирал в памяти блюда, увиденные в фильмах, в животе заурчало от голода. Такси, петляя по оживлённым улицам, высадило нас перед роскошным отелем, где я снова бессмысленно топтался рядом, пока Шин Гён регистрировался на кантонском.
Номер оказался огромным. Возможно, это был целый этаж - как только лифт открылся, мы сразу оказались в гостиной. Я заворожённо разглядывал интерьер, сочетавший классику с современностью, пока Шин Гён, взяв мой чемодан, исчез в дальней спальне.
Когда я зашёл внутрь, в гардеробной размером с мою бывшую комнату уже лежали два распахнутых чемодана. Шин Гён стоял, склонив голову, и смотрел на них.
- Ты собрал вещи, будто переезжаешь.
Так он прокомментировал гору одежды.
Я не смог признаться, что собрал всё, будто готовился к тому, что он выбросит меня где-нибудь. А он... он действительно просто взял меня с собой в командировку.
Несмотря на то, что поездка занимала всего 3 ночи и 4 дня, Шин Гён аккуратно разложил всю одежду из чемодана в гардеробной. К тому времени уже близился час ложиться спать, так что оставалось только поужинать.
Как всегда, Шин Гён молчал, и я тоже держал рот закрытым, чтобы не выглядеть глупо. Рот открывался только чтобы положить в него еду. Но после пары бокалов вина и сытного ужина напряжение начало потихоньку спадать.
- По какому делу вы приехали в Гонконг?
Шин Гён, в целом, был человеком откровенным. За исключением вопроса о возрасте, он редко уклонялся от ответов.
Он поставил бокал с вином и перевел взгляд с окна на меня. В его спокойных глазах читалось умиротворение.
- Есть дела с Триадой. В последнее время возникли некоторые проблемы. Сейчас всё более-менее улаживается, поэтому договорились встретиться.
С таким лицом и вдруг такие тревожные вещи. Хотя вопрос задал я, но от слов вроде «Триада» на душе стало не по себе. Как будто, встречая незнакомца, с которым больше никогда не увидишься, люди иногда выкладывают то, что наболело. Может, он и мне рассказывает это потому, что считает: если я умру, все эти слова умрут вместе со мной.
Я кивнул, пропуская слово «Триада» мимо ушей. Каждый раз, когда слышал подобное, заново осознавал, что DG Group - это корпорация бандитов. Если задуматься, чем этот человек занимается с Чэ Бомджуном вне дома, в памяти всплывали лишь ужасы, связанные с Ким Чжихуном, поэтому я решил сменить тему.
- Господин председатель, в прошлый раз вы говорили... что после несчастного случая в детстве у вас... болит.
Я намеренно избежал слова «психопат», но в процессе понял: да, Шин Гён - больной человек. От этой мысли стало странно. Пока я тупо пережёвывал эту мысль, он молча пододвинул ко мне свой десерт.
Его мягкий вопрос придал смелости.
- Тогда... до этого вы могли... то есть, я не говорю, что сейчас ненормально, но... чувствовать? Эмоции?
Я не считал, что он не психопат. Но мысль, что он не родился без эмоций, вселяла в меня надежду.
Шин Гён опустил глаза, будто роясь в памяти. Его пальцы постукивали по столу: тук, тук.
Этим временем я впервые за долгое время разглядывал его, сидящего напротив. В отличие от офисного стиля, его чёрные волосы были небрежно зачёсаны назад, подчёркивая разрез слегка раскосых глаз. Прямая линия носа выглядела элегантно под любым углом, а губы всегда двигались с мягкой вежливостью.
Он был человеком, чей внешний облик и поведение сильно различались - особенно когда мы оставались вдвоём и когда выходили в свет.
- Бывает же... когда прошлое приукрашивается и преувеличивается, оставаясь в памяти ярче и чётче, чем было на самом деле.
Он говорил это с мягкой улыбкой. Его слова неожиданно вызвали детское воспоминание.
- Было. В детстве... мама не обращала внимания на многие вещи, но категорически запрещала есть сладкое, чтобы не портились зубы. Однажды новый одноклассник угостил меня шоколадкой. Я не хотел есть тайком, поэтому спросил у мамы, и она отобрала её. Это была такая маленькая плитка...
Кажется, тогда я был слишком честным. Сейчас бы просто съел украдкой.
- Я расстроился и даже немного всплакнул. На следующий день тётя, которая заботилась обо мне с детства, пришла и сказала: «Одна - не страшно, главное - хорошо почистить зубы». И дала красивую шоколадку. Она казалась невероятно вкусной, я запомнил, как она выглядела, как называлась... Но когда я вырос и попробовал такую же, оказалось, это просто шоколад. Я до сих пор люблю шоколад, но... он не был таким восхитительным, как в памяти. Это разочаровало.
Короче говоря, эффект ностальгии. Он кивнул в ответ.
- Ты спросил, каким я был до несчастного случая. В детстве я был таким же обычным человеком, как Юн Хи Су. И эмоции, которые я тогда испытывала, до сих пор остаются со мной.
Обычный человек. Его слова отозвались глубоко внутри. Но когда обычные люди указывают, где живут их эмоции, они прикасаются к груди. А он постучал по своему виску.
- Когда я вспоминаю их, это кажется невероятно красивым, ослепительным... и чужим.
Чувства, которые он когда-то испытывал, остались в его сознании лишь как воспоминания. Не в сердце.
- Но теперь, когда я не могу их ощутить, мне не узнать - преувеличены ли они в моей памяти или нет. Порой... в ситуациях, похожих на детские, всплывают чувства, как образы. До совершеннолетия это казалось доказательством, что я ещё остаюсь нормальным человеком. Но сейчас... Не знаю. Часто думаю, не иллюзия ли это всё.
Человек, похожий на меня, но ставший другим.
Его ответ вселил в меня достаточно надежды. Именно это я и искал. Я хотел верить, что те чувства, всплывающие в нём, как образы - не иллюзия, а чудом уцелевшие в его сердце подлинные эмоции. И чтобы среди них была любовь ко мне.
Его слова надолго засели у меня в голове. Они оставались со мной, пока я возвращался в номер, принимал душ, пока мы обменивались несколькими поцелуями и я засыпал в его объятиях.
На следующее утро, пока я ворочался в постели, Шин Гён уже встал и готовился к выходу. Похоже, мы приехали не вдвоём - за дверью спальни слышался его разговор с Чэ Бомджуном.
Я не разбирал слов, да и не мое это было дело, поэтому просто моргал сонными глазами, крепко обнимая одеяло и глядя в окно. Вдруг над головой легла тень - передо мной появился Шин Гён в безупречном чёрном костюме, с аккуратно зачёсанными назад волосами и белоснежной рубашкой.
Я поспешно приподнялся, чтобы поприветствовать его, но он снова уложил меня. Его губы коснулись шеи, которую он так усердно кусал и целовал перед сном.
Он выглядел безупречно - возможно, приложил больше усилий, чем обычно. Взгляд, которым он смотрел на меня, был нежным. Шин Гён провёл пальцами по моим волосам, снова поцеловал меня в лоб и поднялся.
- Вернусь вечером. Если проголодаешься, закажи еду в номер и жди здесь.
Он вышел, а я, не в силах бороться с дремотой, снова заснул. Проснулся уже после одиннадцати утра. Умывшись и выйдя в гостиную, я ощутил, насколько пустым и безжизненным кажется номер без него. Тогда я осознал: я и вправду начал воспринимать дом Шин Гёна как свой собственный.
С тяжёлым вздохом, уже по привычке, я взял брошюру с кофейного столика. Рядом лежала хрустящая купюра - видимо, оставленная для чаевых.
В меню обслуживания номеров было столько блюд, что я потратил кучу времени, выбирая. В итоге заказал три наименования и, глубоко вздохнув, набрал номер. Боялся, что не поймут мой ужасный английский, но оператор свободно говорил по-корейски, и я расслабился.
Через 30 минут, принимая заказ, я заметил нечто странное. Официант, расставив еду, укатил тележку в лифт и исчез.
В отличие от дома Шин Гёна, здесь не было охраны у дверей.
А значит, если захочу, могу прямо сейчас схватить свой паспорт из гардеробной и оставленные им деньги и сбежать. Сердце забилось чаще от внезапно свалившейся возможности.
Вообще-то, это был мой изначальный план. Копить деньги, работая на проклятого главу конторы, и сбежать за границу. Даже если стану нелегалом - готов был пойти на это.
Если сбегу сейчас, Шин Гён не найдёт меня. Гонконг, который я видел по дороге, был невероятно шумным и многолюдным. Спрятавшись в трущобах, я избавлюсь от абсурдного долга в 400 миллионов, больше не буду мучиться мыслями «бежать или нет», и мне не придётся бояться, что однажды сделаю тот же выбор, что и тот человек, покончивший с собой.
Я стоял у стола с едой и долго смотрел на закрытые двери лифта.
В итоге я так и не сделал ни шага за пределы номера.
«В детстве я был таким же обычным человеком, как Юн Хи Су. И эмоции, которые я тогда испытывала, до сих пор остаются со мной.»
Эта ниточка надежды, оставленная его словами, удержала меня. Его голос, произносящий моё имя, заглушал разум, а подаренный им браслет сковывал руку. Наконец, я вспомнил поцелуй, который он подарил мне перед выходом из комнаты.
Может, благодаря мне его мёртвые эмоции оживают? Когда он целовал меня, мне пришла в голову эта безумная мысль.
Я не хотела верить, что его поведение было действительно результатом обучения. Не хотел верить, что всё это - плод моих фантазий...
Его вопрос звучал так, будто мой выбор показался ему банальным. Я перестал одеваться и долго, сбивчиво оправдывался.
- Разве Гонконг - не про димпсам? Всё равно раз уж мы здесь, почему бы не попробовать... Да и вообще я люблю пельмени... Вам разве не нравится?
Он покачал головой и принялся застёгивать пуговицы на моей рубашке. Я хотел надеть что-то удобное, но сегодня права выбора у меня не было. Едва я потянулся к худи, как Шин Гён выхватил его и убрал, достав вместо этого нарядную рубашку, брюки и лёгкое пальто - всё то, что мне совсем не хотелось носить. Ворча про себя, я сунул руки в рукава, и он подошёл, чтобы помочь с пуговицами.
Сам он был одет в свитшот, которого я раньше у него не видел. Растрёпанные волосы и чёрные джинсы делали его лет на десять моложе.
Не в силах удержаться, я во всём признался. Вчера вечером, ища одежду после душа, я наткнулся на его паспорт в гардеробной. Увидев возраст, который оказался значительно больше ожидаемого, я на секунду остолбенел - но, так или иначе, он и правда выглядел моложе своих лет.
На мои слова Шин Гён поднял опущенные глаза и встретился со мной взглядом. Его губы тронула озорная улыбка.
Не то чтобы я чувствовал себя обманутым из-за того, что взрослый мужчина похитил «ребёнка»... но что-то похожее всё же было.
Шин Гён, пристально глядя на меня, вдруг оперся на полку и наклонился.
Сладкий голос ласково коснулся уха. Я ожидал продолжения, но, видимо, он позвал меня не для этого - без лишних слов его губы нашли мои. Он засосал мою нижнюю губу, затем наклонил голову и проник языком внутрь. Нежная плоть, ласкающая мой язык, имела странный сладковатый привкус.
Пальцы на моей талии пробрались под тонкую рубашку и защекотали позвоночник, другая рука ласкала затылок. С того дня, когда я пил виски, Шин Гён целовал меня без всякого повода.
Короткий поцелуй и он отстранился. Глядя на его довольные, прищуренные глаза, мне хотелось спросить: зачем он тогда пытался задушить меня? Но часть меня просто хотела забыть этот эпизод. Не желая копаться в правде, я снова поцеловал его. Облизнув мокрые губы, я встал на цыпочки и чмокнул его в щёку.
Когда он закончил поправлять мою одежду, мы вышли из гардеробной. Сразу же сели в лифт, покинули отель и отправились за димпсамом.
Он кивнул, и я начал указывать официантке блюда одно за другим. Сначала она мило улыбалась и говорила «поняла», но когда заказ затянулся, наконец достала блокнот и начала записывать. После её ухода я потягивал непонятный на вкус чай и спросил Шин Гёна:
- А почему вы всё время говорите формально?
Мне было интересно с самого утра. Может, потому что мы за границей и он не знает, где может встретить корейцев? Я ожидал что-то в этом роде, но он ухмыльнулся и выдал неожиданный ответ:
- Манера речи - не просто вопрос вежливости.
- В детстве я получил строгое образование. Моя мать хотела воспитать меня нормальным, обычным человеком, чтобы я не совершал бесчисленные безнравственные поступки просто потому, что не чувствовал вины.
- Так что, когда я использую вежливую речь, это значит, что я сдерживаю себя - не поддаюсь импульсам, которые постоянно возникают здесь, в голове. Теперь понял?
Говорили, что после того, как психопата распознают, его подвергают тщательному обследованию и коррекции для социализации. В таком процессе психопат не понимает эмоции, а учит и запоминает их теоретически. Не из бесполезных драм, а из документалки о преступниках.
Вероятно, после того несчастного случая Шин Гён прошёл интенсивное обучение, чтобы подавлять антисоциальные импульсы. Его неизменно доброжелательное выражение лица, мягкая улыбка и вежливые манеры за пределами дома - всё это результат обучения. Возможно, он живёт в таком напряжении, которое мне даже трудно представить. От этой мысли мне вдруг стало грустно.
- А какие импульсы вы испытываете сейчас?
Мне вдруг стало любопытно. И ещё - я хотел понять. Человека, который когда-то был таким же, как я. Того человека, который каким-то чудом однажды может стать таким же, как я.
- Хочется заставить Юн Хи Су забраться на стол, мастурбировать анус и наблюдать за этим во время еды.
От такого неожиданного извращённого импульса у меня моментально загорелись уши. Огляделся - к счастью, похоже, никто из корейцев вокруг не услышал его слов.
Я украдкой посмотрел на Шин Гёна, потягивая ледяную воду, а он лишь слегка улыбнулся. Мысль о том, что за его вечно невозмутимым выражением лица скрываются подобные грязные фантазии, повергла меня в лёгкий шок.
Вскоре принесли заказанное Шин Гёном жаркое с овощами, которое мне совсем не хотелось есть. Едва я справился с ним, как на столе начали выстраиваться тарелки с димпсамом. Местные пельмени оказались невероятно вкусными. Воодушевлённый его словами «Ешь больше», я усердно запихивал их в рот.
На выходе из ресторана Шин Гён вдруг сказал:
- Похоже, я до этого момента морил Юн Хи Су голодом.
- ...Я просто сегодня переел, обычно столько не ем.
Я промямлил это, смущённо поглаживая мягкий животик. Оправдание звучало совсем неубедительно. Кажется, я и правда переел. Украдкой снова потрогал живот, но при его смехе тут же убрал руку.
Опять его шуточки про беременность. Я покраснел до ушей и зашагал следом. Нашим следующим пунктом оказалось невероятно роскошное здание - то ли универмаг, то ли что-то подобное. Внутри было многолюдно, и после того, как несколько человек толкнули меня, не извиняясь, Шин Гён крепко схватил мою руку.
Мы поднялись на лифте в дальнем углу первого этажа. Наверху было куда просторнее, и, казалось, можно было уже отпустить руку, но он по-прежнему крепко держал меня. Внутри меня всё трепетало, когда мы вошли в бутик с названием, которое я где-то слышал.
В витринах сверкали дорогие часы. Сотрудник с почти пугающей учтивостью проводил нас к креслам и вскоре подал тёплый чай. Шин Гён мягко заговорил с пожилым продавцом на кантонском, и через некоторое время тот принёс большую коробку. Внутри лежали невероятно изысканные часы.
Я думал, мы пришли за часами для него, поэтому его слова застали меня врасплох. Ошеломлённо протянул руку, и он снял мой браслет, заменив его часами. Тёмно-зелёный кожаный ремешок мягко обнял запястье, а холодное прикосновение металлической пластины казалось непривычным.
С первого взгляда было ясно - эти часы стоили безумных денег. Совесть не позволяла сказать, что они мне нравятся, но когда я пробормотал что-то вроде «красивые», Шин Гён кивнул и ослабил ремешок. Вскоре он ненадолго удалился с менеджером. Пока его не было, я остановил проходившего мимо сотрудника и шёпотом спросил:
- Извините... This clock... how much...
Мой проклятый английский был ужасен, но он, кажется, понял - улыбнулся и ответил: «Three hundred thousand...» Я напряг невежественный мозг, пытаясь сообразить, сколько это, но как только начал переводить сумму в корейские воны, просто перестал думать.
Часы, которые выбрал Шин Гён, были поразительно похожи на те, что он обычно носил. Я, как заворожённый, водил пальцем по циферблату и вдруг заметил гравировку на задней панели.
«Shin Kyung» - его имя на английском. Тут же вспомнился его голос, говоривший, что не хочет оставлять меня одного, и я снова погрузился в иллюзию.
Каждый хочет чувствовать себя особенным. Я не был исключением. Я хотел быть особенным для Шин Гёна. Хотел, чтобы из-за меня его мёртвые эмоции ожили, чтобы я, именно я - стал тем, кого этот психопат чудесным образом полюбит. Поэтому я цеплялся за надежду, за всевозможные предположения и догадки.
...А вдруг я прав? Вдруг это чудо уже происходит? Не просто мои фантазии, а на самом деле...
Я не знал. Не мог справиться с мыслями, которые всё сильнее склонялись в одну сторону. Даже когда Шин Гён вернулся с менеджером, я всё ещё не мог прийти в себя. Но...
Он снова застегнул часы на моём запястье…
…а затем опустился передо мной на колени, надевая браслет с гравировкой на мою лодыжку. В этот момент я почти уверился.
Что он знает, что такое любовь...
Его довольная улыбка и пальцы, запутавшиеся в моих волосах, вернули меня в реальность. Шин Гён вывел ошеломлённого меня из бутика. В лифте, где мы были одни, он осыпал поцелуями мои пылающие щёки, и я превратил иллюзию в уверенность.
Конечно, эта пламенная иллюзия быстро рассеялась.
Мы вышли из универмага и бродили по улицам. За пределами центра город был грязным и хаотичным, но моя голова была так полна цветущих фантазий, что всё казалось живописным.
Из-за тепла, куда более сильного, чем в Корее, я снял пальто и перекинул его через руку. Мы пили манговый сок, перекусывали грушами. Иногда странные запахи специй заставляли морщиться, но я быстро к ним привык.
Мы долго гуляли, и к вечеру Шин Гён, раздумывая, где поужинать, привёл меня на оживлённую улицу. Место напоминало торговую галерею, но стоило свернуть - и сразу оказываешься на дороге. Направляясь к ресторану, он объяснил, что Чэ Бомджун всегда заходит сюда в Гонконге - это не димпсам, а заведение с разнообразной кухней.
Весь день я держал его за руку, согретый его доброй улыбкой. Я окончательно потерял голову.
Пока мы ждали столик и прогуливались рядом, у Шин Гёна зазвонил телефон. Я заметил, как он слегка хмурится, увидев имя звонящего. Мельком увидел - Чэ Бомджун.
- Я... ненадолго отойду. Останься здесь.
Я ждал этого момента, поэтому, когда он повернулся, сказал ему в спину:
- Господин председатель, я быстро в туалет!
Не дав ему ответить, развернулся. Поднял голову, ища указатель - туалет оказался в 170 метрах. Однообразный дизайн и иероглифы на вывесках ничего не говорили, но перед тем как свернуть в переулок, я заметил башню с часами и пошёл по указателям.
В туалете я тщательно намылил вспотевшие ладони и вытер их. В зеркале увидел себя с пылающими щеками.
Из-за жары губы тоже распухли, и в целом я напоминал спелый персик. Вздохнув, умылся холодной водой, чтобы остудиться, и промокнул лицо полотенцем - кожа немного посветлела.
Обратный путь к Шин Гёну казался подозрительно долгим. Мысли о том, что наши ненормальные отношения движутся к чему-то нормальному, что мои мечты - не просто пустые фантазии, кружили голову.
Когда я вернулся к часам, Шин Гёна ещё не было. Видимо, это был разговор, который мне не стоило слышать. Я надеялся, что ничего серьёзного, и остался ждать его там.
Но 10 минут, 20 минут... Стрелки часов усердно двигались, а за мной никто не приходил. Может, разговор затянулся? Прислонившись к стене, я почувствовал усталость от целого дня прогулок.
...Странное ощущение возникло, когда я прождал его уже два часа.
С этим вопросом по телу разлился ледяной холод.
Вспомнилось не такое уж далёкое прошлое. Тот день, когда я ждал Шин Гёна в сгущающихся сумерках. Дрожал от холода, тысячу раз решая - бежать или остаться, и в итоге не смог. Какой-то мусор тогда унизил меня, а Шин Гён появился так, будто наблюдал за мной всё это время. Каким было его лицо тогда?
Мне хотелось спросить: это был тест? Ему было интересно, сбегу ли я? Но я так и не задал этих вопросов.
Неужели сейчас то же самое? Сердце упало от жуткого дежавю.
Может, он сейчас прячется где-то и наблюдает? Бросил меня, чтобы проверить, сбегу ли? От нежелания верить в такую реальность перед глазами потемнело.
Возможно, вчера за мной тоже кто-то следил. Наблюдал, воспользуюсь ли я шансом сбежать из отеля или нет.
Только сейчас я осознал - всё, что чувствовал весь день, было лишь моей полной иллюзией. Чем выше взлетала моя уверенность, тем стремительнее оказалось падение.
Часы, сладкие поцелуи - всё это было приманкой.
Он хотел, чтобы я расслабился и чувствовал себя в безопасности.
Что получает Шин Гён взамен этой жалкой проверки? Убеждение, что я укрощён по его вкусу? Наслаждение от мысли, что теперь он полностью завладел мной, этой красивой зверушкой?
До каких пор? До какого момента ты будешь испытывать меня?
Сколько ещё раз я должен... ждать тебя вот так, с чувством, будто меня бросили?..
Если бы он хоть немного любил меня - так бы не поступил. Если он и правда любит меня, как я думал, он не стал бы использовать меня ради своего удовлетворения.
От ощущения, будто внутренности сжали в комок, я опустился на землю, обхватив колени. Горло сжало так, что, казалось, вот-вот разрыдаюсь. Но, странно, слёз не было. Я лишь кусал губы, пока не почувствовал вкус крови, и не шевелился на месте.
Солнце село, сумерки сгустились. Звуки людей постепенно затихали, и вскоре казалось, будто я остался один в этом мире.
Час, два, три - время текло, как вода.
Я мог бы назло Шин Гёну сбежать, но не сделал этого по одной причине. Если уходить - то не сегодня. До сих пор я глотал множество вопросов, но на этот раз обязательно хотел спросить: следил ли он за мной, испытывал ли меня, правда ли... что для него я всего лишь инструмент для удовлетворения его желаний.