Ароматная ночь
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 3. Глава 4
Проснувшись, он снова оказался в том же месте. В комнате с крошечным, размером с ладонь, окном.
Тусклый лунный свет раннего утра просачивался внутрь. Из-за отсутствия кондиционера в воздухе висела душная тяжесть.
Внутри было пусто. Физически, морально - казалось, будто какая-то часть тела исчезла, оставив после себя лишь обманчивое ощущение пустоты.
Ю Вон тупо уставился в потолок, затем медленно поднял левую руку. Он потрогал грудь, а потом взгляд упал на правую руку, лежащую на матрасе. Она казалась чужой. Медленно приподняв ее, он увидел гипс, охватывавший сломанные пальцы. На всякий случай он поднял голову - левая нога была в таком же состоянии.
Пока он молча разглядывал себя, в памяти всплыли обрывки воспоминаний. После исчезновения Ким Унхака, Ю Вон кричал, бился в истерике, но мужчина подхватил его и потащил на второй этаж. Там, в незнакомой комнате, ему ввели какую-то неизвестную инъекцию.
Видимо, это было успокоительное. Теперь Ю Вон смотрел на синяки, оставленные мужчиной, на загипсованные руку и ногу, и слезы текли сами собой.
Все это было ерундой. Просто перелом. Просто вывих. По сравнению с тем, что случилось с Ким Унхаком…
Успели ли его доставить в больницу? Смогут ли пришить кисть обратно? А если будут осложнения? А если что-то пойдет не так, и он никогда не сможет пользоваться рукой?..
Тревога была невыносимой. Сердце ныло и болело. Внутри пылало, словно кто-то поджег его, горело и саднило. Он чувствовал себя самым бесполезным человеком на свете. Нет, скорее вредным насекомым, приносящим миру лишь беды.
Ким Унхак показал Ю Вону дорогу с горы, объяснил ему всё от начала до конца - а он не смог выполнить даже это. Мало того, своими бессмысленными действиями он заставил мужчину заподозрить Ким Унхака и окончательно убедиться в его виновности.
«Если он не сбежал в горы… Как тогда ему удалось уйти? Я никак не мог понять этого».
«Я даже представить не мог, что в моем доме завелась мразь, ворующая хозяйские вещи».
После исчезновения Ю Вона мужчина, казалось, обыскал каждую пядь горы. Это означало, что он верил: Ю Вон заблудился, и даже не допускал мысли, что Ким Унхак мог быть к этому причастен.
Но Ю Вона нашли не в горах, а позже мужчина узнал, что деньги, которые он дал Ю Вону, оказались у Ким Унхака.
После этого убедиться в его вине было проще простого. Ведь псы, который разгружали продукты, и Сехён, отводивший Ёджуна в общежитие, - все они помнили тот день.
С самого начала Ким Унхак был уверен, что мужчина не заподозрит его. Но несколько переданных купюр разрушили всё.
Боль в теле была невыносимой. Горе разрывало его на части, душило, казалось, он умрёт от этого.
Те 300 тысяч вон для мужчины были сущей мелочью. Но для Ю Вона это были огромные деньги, и он хотел отдать их. Потому что это было всё, что у него было, и он непременно хотел передать их Ким Унхаку. Из благодарности, которую невозможно выразить словами. Просто из благодарности.
Он и не подозревал, что мужчина пропитал эти деньги своим запахом. И этими грязными купюрами он выразил благодарность. Что в них было особенного - в этих жалких деньгах, заработанных продажей тела? Как он посмел передать их Ёджуну и Ким Унхаку? Безмозглый, жалкий…
Сжавшись в комок, как ребенок, Ю Вон закрыл лицо руками и зарыдал. Рассвет затянуло горечью самоотвращения.
- Ю Вон, эй. Проснись на минуту.
Когда он открыл глаза на звук голоса, с потолка падали лучи света. Все тело ныло и болело. От жара собственного дыхания лицо, казалось, пылало.
Пока он с трудом приходил в себя, рядом раздался голос Сехёна. Подняв голову, Ю Вон увидел его, держащего поднос с водой, едой и лекарствами. Когда Ю Вон тупо уставился на него, глаза покрасневшие от слез, Сехён тяжело вздохнул и протянул руку, чтобы помочь ему сесть.
Сехён подложил упавшую подушку и ту, на которой лежал Ю Вон, чтобы он мог опереться. Затылок уперся в жесткую стену, тело накренилось. Голова Ю Вона бессильно упала вперед от накатившего головокружения, и Сехён поспешно поддержал его.
- Как ты вообще собираешься глотать таблетки в таком состоянии…
Сехен осторожно протянул лекарства. Судя по всему, антибиотики и противовоспалительные обезболивающие - среди них были несколько крупных продолговатых таблеток. Ю Вон, который, казалось, не мог и не хотел их принимать, покачал головой.
- Эх, но ты должен. Подожди, я раскрошу их.
Сехён встал и направился к двери. На пороге в коридор он на мгновение заколебался, затем бесшумно запер дверь и исчез.
Через некоторое время Сехён вернулся с лекарствами, превращенными почти в порошок. Ю Вон безучастно смотрел на маленькую рюмку, в которой они лежали, пока Сехён грубо провёл свободной рукой по своему лицу.
- Эй, ты должен принять их. Так быстрее поправишься.
«Что я буду делать, когда поправлюсь?»
Даже если он выздоровеет - ничего не изменится.
- Переживаешь за директора? Не парься, малыш. Здесь такое - обычное дело. Ты думаешь, мало у нас пацанов, у которых руки отрубали и обратно пришивали? Хорошо ещё, что всё закончилось только этим...
Эти слова напомнили, что Сехён был одним из тех жестоких «псов». Как можно называть отрубленную человеческую кисть «хорошим исходом»? Ю Вон с пустым взглядом уставился на него снизу вверх. Сехён, встретив этот взгляд, коротко вздохнул и пояснил:
- Директор уже прооперирован в больнице, всё в порядке, так что не переживай.
Глаза Ю Вона широко раскрылись и задрожали. Слёзы тут же навернулись на ресницы, когда он прерывисто переспросил:
- Оп... операция? Кисть... восстановили?..
- Ага, тут такое часто бывает. Серьёзно, не парься. Посмотрят, как заживает - если надо, ещё пару операций сделают, потом реабилитация, и никаких последствий. Это же не рабочая рука, так что не загоняйся.
- К-как я могу не загоняться?!..
Ю Вон не понимал, как Сехён может рассказывать об этом так буднично. Если бы это случилось с ним самим - разве он говорил бы так спокойно? Внутри всё горело.
- Ну, мы тоже не совсем без переживаний, просто... вздох
Под напором Ю Вона Сехён в затруднении потер лоб.
- Ладно, сначала выпей лекарство, - протянул он рюмку.
- Сначала выпей, потом поговорим, - добавил он условие, и Ю Вону не оставалось ничего, кроме как принять лекарство.
Он высыпал горький порошок в рот и залпом выпил всю воду, которую протянул Сехён. Во рту остался отвратительный привкус горечи. Привкус самоотвращения.
Только тогда Сехён спокойно продолжил объяснять:
- Это закон гор. То, что мы обязаны соблюдать. Тебе это может казаться варварством, ты можешь не понимать, но это нерушимое правило среди нас.
Но Ю Вон не мог с этим смириться. Если кто и заслуживал наказания в этой ситуации - так это он сам. А не Ким Унхак.
- Но директор... он же не сделал ничего, за что заслуживал бы такого наказания...!
- Как это ничего! Он же украл! - Сехён вскричал, будто не мог понять, почему Ю Вон так тупит. Его раздражало, что тот не постигает такой простой истины.
Ю Вон потерял дар речи. Исказив лицо от боли, он услышал, как Сехён добавил:
- Он обманул нас! Использовал! Выкрал тебя!
- Если это не воровство, то что тогда?!
Глаза Ю Вона, полные боли, стали влажными, словно намокая под дождём. С трудом сглотнув слёзы, он пристально посмотрел на Сехёна:
В конечном счёте, только Ким Унхак. Только Ёджун. Лишь эти двое обращались с Ю Воном на этой горе как с человеком.
- Я не чья-то собственность!!!
Крик, похожий на вопль, разрезал воздух. На лице Сехёна застыл шок. Он замер с открытым ртом, не зная, как реагировать, с растерянным и подавленным выражением.
В конце концов, он так и не смог прямо взглянуть на Ю Вона, резко поднявшись на ноги. Повернувшись спиной, он замер, уставившись на дверь, и лишь спустя долгую паузу пробормотал извинение:
- ...Прости. Поешь как следует. Я ухожу.
В тишине слышались лишь всхлипывания. Ю Вон безутешно ронял слезы, пытаясь собрать воедино разорванное на части сердце. Скомкав эти клочья в тугой ком, он слепил из них молитву - чтобы Ким Унхак полностью восстановился без последствий. Молился. И снова молился.
Он не смог побороть действие лекарств и провалился в сон. Но это не был глубокий сон - всё время, пока его глаза были закрыты, Ю Вону снились кошмары. Ему грезилось, как всем, кто когда-либо помогал ему, отрубали кисти рук.
Началось с Ким Унхака. Затем настал черёд Ынсана, потом старика, что дал ему булочку, владельца магазина, угостившего его лапшой, школьницы, подсказавшей дорогу до автовокзала - всех их тащили в горы и лишали рук. Последним появился Ёджун.
Обнимая рыдающего ребёнка, мужчина бросил взгляд на Ю Вона и положил детскую руку на плаху.
Неподъёмный, неоплатный долг громоздился на плечах Ю Вона. Он пытался держаться, но в конце концов рухнул на колени, а затем и вовсе уткнулся лицом в землю.
А сверху на него бесконечно сыпались отрубленные кисти. Когда он уже почти захлёбывался в хлещущей крови, Ю Вон в ужасе резко открыл глаза.
Перед ним был всё тот же потолок. Кирпичные стены, окрашенные закатным светом, будто вот-вот обрушатся. Похоже, прошло много времени - жар, охвативший всё его тело, исчез. Ю Вон молча смотрел на проникающее в комнату небо, и слёзы текли сами собой.
«Сколько это продолжалось?» Когда ощущения вернулись в тело, он с запозданием осознал нечто странное - в его правой руке была капельница. «Когда её успели поставить?» Исказив лицо, Ю Вон стиснул зубы и схватился за трубку, по которой текло лекарство.
Именно в этот момент. Из темноты, куда не достигал свет заката, донёсся тихий голос, направленный прямо в него. Вздрогнув, Ю Вон резко повернул голову - у двери стоял силуэт. Глаза, отражающие закатный свет на стене, мерцали холодным блеском. Скрежеща зубами, Ю Вон уставился на мужчину и дёрнул капельницу.
Острая игла царапнула кожу, но эта боль была ничтожной. По сравнению с тем, что причинил ему этот человек, это было пустяком.
При виде непокорного поведения Ю Вона мужчина сжал челюсти и бросил слова, будто пережёвывая их, шагая ближе:
Сделав пару шагов, он оказался рядом - его лицо выглядело усталым. Острый, как лезвие, взгляд словно сдавливал горло. Дышать стало трудно, но Ю Вон упрямо встретил этот взгляд.
«В чём его проблема?» Да сам этот вопрос вызывал у него отвращение. Мужчина искал причину произошедшего в нём самом.
Не желая отвечать, Ю Вон повернулся на бок. Не желая видеть это лицо, закрыл глаза. Но мужчина не позволил.
Даже если бы он повернулся, даже если бы встретился с ним взглядом - перед ним был лишь зверь, с которым невозможно найти общий язык. Ю Вон не понимал его, и теперь, что бы ни случилось, не хотел понимать. Понимание было не его задачей. Оно было задачей мужчины.
Резко крикнув, Ю Вон наконец повернулся. Его лицо, скривившееся от омерзения, было смертельно бледным.
Кулак в гипсе неестественно выгнулся, и волна боли накатила с опозданием. Ю Ввон сжал губы до крови. Но Ким Унхак, должно быть, страдал куда сильнее. Словно выплескивая переполнявшие его обиду и горечь, Ю Вон прошептал:
- Он... не сделал ничего плохого...
Услышав этот тихий шёпот, мужчина застыл. Плотно сжатые губы словно говорили, что ему нечего добавить.
- Если уж сломал лодыжку... То и запястье должен был отрубить моё!..
Но перед Ю Воном, изливавшим вину на себя, мужчина в конце концов не смог промолчать.
- Тебе нравится быть жалким мучеником?
- Такие звери, как ты, ничего не понимают!
Серо-голубые глаза вспыхнули при слове «зверь». Резко обозначилась линия челюсти - казалось, мужчина готов был перемолоть Ю Вона зубами здесь и сейчас.
Нервы натянулись до предела, вот-вот готовые лопнуть. В этой смертельной паузе мужчина схватил его худую руку так, будто собирался раздавить кости.
Объяснять не хотелось. Обучать зверя человеческой речи - бессмысленно.
Даже если чудом этот человек поймёт его слова - ничего не изменится. В конце концов, мужчина всегда добивался лишь исполнения собственных желаний.
Когда Ю Вон не ответил, мужчина тоже сжал губы, будто проглотив то, что хотел сказать. Адамово яблоко на его мощной шее несколько раз судорожно сдвинулось. Он долго смотрел сверху вниз на Ю Вона, а затем неожиданно спросил глухим голосом:
- Ты хочешь сказать, что между тобой и Ким Унхаком было что-то, чего я не знал?
«Так я и знал, что он скажет что-то подобное», - обессиленно усмехнулся Ю Вон. Мужчина воспринял это как подтверждение.
- ...Неужели у тебя и правда чувства к этому ублюдку?
Го Сан Гён даже сейчас, в этот самый момент, всё ещё не понимал.
Он до сих пор не осознавал, что в этих горах только Ким Унхак относился к Ю Вону как к человеку. И что именно поэтому Ю Вон не мог не привязаться к нему.
- И что... из-за того, что он тебе немного посочувствовал, ты, не в силах побороть свою дешёвую натуру, отдал ему всё, что у тебя было?
Это было настолько абсурдно, что Ю Вон не сдержал горького смешка. Мужчина скривился, глядя на него.
Разъярённый, он схватил Ю Вона за щёку своей огромной ладонью. Резкий запах трав ударил в нос, и в глазах потемнело. Но после нескольких морганий сознание, казалось, прояснилось, а боль притупилась - или это была иллюзия? Охваченный странным ощущением, Ю Вон бросил на него взгляд.
Мужчина грубо повернул лицо Ю Вона, заставляя его увидеть свои искалеченные ноги, сломанную лодыжку и оголённые бёдра, прикрытые лишь одной футболкой. Нижнего белья на нём не было.
- Немного доброты - и ты отдаёшь тело, отдаёшь сердце. Как же это просто.
Так же, как до этого Ю Вон, теперь мужчина насмехался над ним.
- Чем ты отличаешься от дешёвых проституток из квартала красных фонарей?
Он смеялся над Ю Воном, подразумевая, что если Ю Вон отдал своё сердце Ким Унхаку, то это было не более чем дешёвая преданность, подобная той, что демонстрируют проститутки из квартала красных фонарей, отдающие свои тела за дешёвую привязанность клиентов, не имея ничего.
Но за этим скрывалось нелепое желание, вызывавшее лишь усмешку. Мужчина хотел, чтобы Ю Вон был другим. Чтобы хотя бы с ним он не вёл себя, как дешёвая шлюха.
Хотя с самого начала и до сих пор он ни разу не относился к нему как к человеку.
- Какое... это имеет отношение к вам, господин?
- Шлюха я или нет - какое вам дело?
Ледяной вопрос заставил мужчину скрипнуть зубами. Он резко схватил Ю Вона за руку и дёрнул к себе.
Насильно удерживая шатающееся тело, он придвинул своё лицо вплотную и прошипел:
- Сломай свою гордыню. Если не хочешь ползать на коленях всю жизнь.
Но нет, мужчина не сможет этого сделать.
Ю Вон, ощущая поднимающуюся из глубин души уверенность, уставился в глаза мужчине, находящиеся в считанных сантиметрах. В его чёрных, бездонных зрачках, похожих на пропасть без дна, отразилась фигура мужчины.
- Я - дешёвка за 50 тысяч, вот и раздвинул для тебя ноги.
Саркастичный ответ исказил губы мужчины. Если перед Ким Унхаком Ю Вон легко склонял голову, то перед этим человеком он не хотел склоняться.
- Но моё сердце тебе не достанется.
- Раздал его всем подряд, так что... ах!
Мужчина схватил его за подбородок, прерывая речь. Его тяжёлое дыхание несло знакомый запах.
Его тело, ещё мгновение назад окаменевшее от ярости, странным образом расслабилось, как только он вдохнул этот запах. Мышцы потеряли напряжение, став податливыми.
Заметив его замешательство, мужчина усмехнулся, уголки губ изогнулись в насмешливой гримасе.
- Мне тоже не нужна твоя дешёвая преданность.
С этими словами, произнесёнными сквозь стиснутые зубы, его рука двинулась ниже. Когда их кожа соприкоснулась, Ю Вон вздрогнул, заставив мужчину усмехнуться. Грубые пальцы без прелюдий раздвинули его и вошли внутрь.
- Вот что мне от тебя нужно, Ю Вон-а.
Мужчина отпустил его подбородок и толкнул. Прежде чем Ю Вон, шлёпнувшийся на матрас, успел бросить на него взгляд, его тело грубо перевернули, и мужчина оказался сверху. Искажая губы в усмешке, он приподнял ноги Ю Вона.
- Дырявая шлюха, которая кончает, после пары толчков.
Между насильно раздвинутых ног будто хлынул горячий воздух. Стиснув зубы, Ю Вон предчувствовал, что сейчас произойдёт.
- Судя по тому, сколько дней ты продержался…
Раздался звук расстёгивающегося ремня. Обе руки мужчины раздвинули сухое отверстие.
- Кто-то, видимо, уже покупал этот потрёпанную дырку.
Мужчина насильно раздвинул его. Лицо Ю Вона побелело, на лбу выступил холодный пот. Боль, словно разрывающая тело пополам, затуманила зрение.
Он изо всех сил пытался терпеть, но сдавленный стон всё же вырвался сквозь сжатые губы. Ю Вон, напрягая челюсть, закрыл лицо руками, тяжело дыша.
Но над его телом, уже напряжённым до предела, вновь разлился знакомый запах мужчины. Едкий аромат табачных листьев заполнил ноздри, и боль, ещё секунду назад пронизывающая всё тело, внезапно притупилась. В этот момент Ю Вон окончательно понял - что-то здесь было не так.
- Принимал их так же, как тогда, когда мы трахались? С мокрым бульканьем между ног?
Но прежде чем он успел задуматься о причинах, расслабленное и раздвинутое отверстие насильно пронзил возбуждённый член мужчины.
Сухая кожа растягивалась и рвалась, волны боли поднимались одна за другой. Притупившаяся было агония вернулась с новой силой. Ю Вон судорожно вдохнул, вцепляясь в подушку так, что на его костяшках выступили синие вены.
Член, насильно входящий в неподготовленные стенки, горел, будто раскалённый.
Даже с учётом постоянного жара, который Ю Вон чувствовал всё это время, тело мужчины было горячее несравнимо. Его массивная фигура напоминала гору, охваченную лесным пожаром. И, словно перекидывающиеся по ветру языки пламени, этот жар переходил на Ю Вона.
Как степной пожар, пламя медленно продвигалось от входа вглубь. Лишь достигнув глухой стены, огонь наконец потерял силу и утих.
Придавив верхнюю часть тела Ю Вона одной рукой, мужчина медленно выдохнул. Член, вошедший в него, казался не до конца возбуждённым - его форма почти не ощущалась. Это было доказательством: мужчина не испытывал возбуждения.
- У тебя нет желания отдавать себя мне?
Проговорив это сквозь зубы, мужчина наклонился ниже, проводя рукой по промокшим от пота волосам Ю Вона. Его пальцы медленно скользили по коже головы, движения были неестественно мягкими. Ю Вон, с покрасневшими веками, стиснул губы. Он знал эту мужскую игру - знал, что за лаской последует боль.
С тихим смешком рука, только что ласкавшая волосы, вдруг вцепилась в них. «Хы-ык» - сдавленно застонав, Ю Вон запрокинул голову, и его взгляд встретился с перекошенным от злости лицом мужчины. Когда их глаза встретились, тот сверкнул звериным взглядом и оскалился в ухмылке.
- Зачем мне сердце такой помойки, как ты, а?
В тот же момент в животе возникло резкое давление. Закончив фразу, мужчина прищурился и начал выпускать в него скопившуюся жидкость. Ю Вон почувствовал, как горячая струя бьёт глубоко внутрь, и его бледная щека дёрнулась в спазме.
Он называл его «унитазом» и раньше, но такого унижения Ю Вон ещё не испытывал.
От стыда и ярости его лицо пылало так, что кожа горела. Ногти впились в ладони до крови. Он стиснул зубы, не чувствуя боли. Посиневшие губы дрожали от унижения.
Холодно оглядев его, мужчина задал вопрос. Зная, что ответа не последует, тут же продолжил:
- Ну чего ты. Ты же этого хотел. Чтобы с тобой не обращались, как с человеком.
Бормоча это, он начал двигать членом внутри Ю Вона, заполненного мочой. С каждым толчком жидкость просачивалась через щели, и это ощущение было отвратительно явственным.
Лицо горело, будто глазные яблоки плавились. Ю Вон зажмурился, пытаясь защититься от этой жестокости.
Но он не мог игнорировать жидкость между ног, член, терзающий его внутри, руку, сжимающую его шею. В конце концов, он почувствовал, как его личность окончательно растоптана.
Ю Вон поднял руки, прикрывая лицо, сопротивляясь этому насилию, пытающемуся сломить его. Он повторял про себя, чтобы не сдаваться:
Он переспросил, затем схватил Ю Вона за голову и насильно повернул к себе, несмотря на сопротивление. Глаза Ю Вона, теперь смотрящие прямо, были ярко-красными. В его взгляде, устремлённом на мужчину, читалась ярость, но они также были влажными от слёз, а губы, которые он кусал, чтобы не разрыдаться, сильно распухли.
Спросив это, мужчина нежно провёл пальцами по его щеке. Те самые пальцы, что только что грубо раздвигали его, теперь вытирали слёзы.
Он настойчиво поворачивал его голову, заставляя встретиться взглядом, а затем вышел из Ю Вона.
Даже находясь сверху, он не давил своим весом. Мужчина намеренно держался, чтобы не давить на Ю Вона, и склонил голову к нему, тихо плачущему.
Острый нос мужчины потерся о его маленький, покрасневший кончик. Вдруг из губ мужчины, который смотрел на печальное, погружённое в скорбь лицо Ю Вона, вырвался тяжёлый вздох.
- Я сбежал, потому что ненавижу продавать себя вам.
- Мне отвратительно даже... когда вы касаетесь меня кончиком пальца!
В ответ на поток отказов мужчина резко вдохнул и протянул руку. Его огромные ладони легко охватили хрупкую шею. Малейшего усилия было бы достаточно, чтобы сломать её.
На ледяной вопрос Ю Вон ответил взглядом, в котором не было страха перед смертью. Стиснув зубы, мужчина впился глазами в это непоколебимое выражение.
- ...Даже если я убью твою мать?
Его глаза, безжалостные и холодные, сверкали. Он не испытывал ни капли вины, цинично используя невинного человека как разменную монету. Мужчина был тем, кто добивался желаемого любой ценой.
Ю Вон закусил дрожащие губы. Истерзанная болью душа тут же готова была сдаться, попросить прощения, но его разум больше не желал играть по чужим правилам.
Стиснув зубы, он поднял ослабевшую руку и положил её на грудь мужчины. Встретившись с его взглядом, Ю Вон вдруг осознал: этот человек никогда не сделает того, что сказал.
Сквозь тонкую ткань рубашки передавалось тепло его разгорячённого тела. И бешеный стук сердца, готового вырваться из груди.
- ...Если с мамой что-то случится - я тоже умру.
Ю Вон произнёс это, глядя в эти звериные глаза. Веки мужчины медленно дрогнули. Сердце забилось еще быстрее. Теперь Ю Вону оставалось лишь признать:
«Этот жестокий зверь... действительно держал его в своём сердце.»