Лес заблуждений
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Глава 17
Урим, уже довольно привыкший к коляске, ухватился за большое колесо. Пересаживаться с койки на кресло и катить его он уже понемногу научился. Но это также означало, что его пребывание в больнице затянулось.
«Хорошо бы, чтобы Хэсу пришёл, прежде чем я встану на костыли. Ему бы понравилось видеть, как я справляюсь». Такая мысль у него промелькнула, но он лишь глубоко в душе подавил её.
- Я хочу попробовать сам. Съезжу только до конца коридора и обратно.
- Ладно, хорошо. Тогда я последую за тобой сзади.
- Не надо. Просто откройте дверь.
Лицо матери выглядело гораздо лучше, чем когда он только попал в больницу. Она стала чаще улыбаться, как раньше. Казалось, всё налаживается, поскольку он принял реальность. Хотя в груди пульсировала боль, Урим мужественно покатил колёса.
Выехав из палаты, Урим медленно двинулся по коридору. Пересёк переход и добрался до конца коридора, где находилось другое отделение, на лбу уже выступил холодный пот. Обратный путь будет немного трудным, но преодолевать трудности он уже привык.
Как раз когда он пересёк переход и въехал в отделение со своей палатой. Знакомая фигура вышла из лифта, и Урим невольно повысил голос.
Их взгляды встретились, когда Хэсу обернулся. Его лицо сияло радостной улыбкой, отчего сердце Урима забилось чаще. Они не виделись какое-то время, и Хэсу, казалось, подрос, и черты его лица стали немного более взрослыми.
- Что такое? Ты вышел встречать меня, зная, что я приду?
Было в сотни раз приятнее видеть его, а не просто слышать голос по телефону. То ли от неожиданной встречи, то ли от усердных движений щёки Урима покраснели. Сдерживая улыбку, он усердно покатил колёса, а Хэсу большими шагами направился к нему.
- Вот почему мне захотелось выйти.
Этот знакомый до боли тихий смех заставил его сердце по непонятной причине трепетать. Хэсу встал позади коляски. Несмотря на то, что он редко выходил на улицу, он был крупнее своих сверстников. Возможно, поэтому, когда он крепко ухватился за ручки коляски, она стала гораздо устойчивее, чем когда её везла мать.
- Пойдём туда, где нет людей. Я тебя повезу.
Урим хотел сказать, что может справиться сам, но колёса уже тронулись с места.
Хэсу привёз Урима в комнату отдыха. Из-за своего открытого расположения и вида на пост медсестёр здесь обычно было мало людей.
- Уже хорошо управляешься с коляской?
- Здесь нужна не сила, а умение, умение.
Урим, напуская неестественную браваду, сделал вид, что всё хорошо. При этом он украдкой взглянул на тыльную сторону руки Хэсу, открывавшего банку с напитком из автомата. На той самой руке не осталось и следа от шрама. Видимо, прошло уже достаточно времени.
- Но что у тебя так сильно болело? Ты тоже был в больнице?
Хэсу, что было редкостью, говорил уклончиво. За всё время их переписки и звонков он ни разу чётко не сказал, что именно у него болело и почему он не мог прийти. Он только отделывался фразами вроде «потом расскажу». Теперь, раз он пришёл навестить его, уже выздоровев, может, если немного настоять, он ответит? Слабая надежда вспыхнула.
Вместо словесного ответа Урим энергично закивал. Чёрные, как смоль, глаза пристально смотрели на него. Хэсу, немного помолчав, расстегнул пуговицу на рукаве рубашки.
Под закатанным до половины рукавом виднелся ужасный шрам. Красная кожа на белом теле. Урим сразу понял, что это за шрам. Хэсу, глядя на его окаменевшее лицо, спокойно опустил рукав.
- К-как ты получил эту травму?
На дрожащий вопрос Хэсу ответил лишь кривой улыбкой.
«Ты же говорил мне не думать о смерти. Говорил, чтобы я больше не делал таких опасных вещей. Ты же... сам не сделал этого своими руками?» Неровное дыхание вырывалось сквозь дрожащие губы. Хэсу, некоторое время наблюдавший за дрожащим от тревоги Уримом, продолжил объяснять.
- Знаешь, тогда у меня действительно сердце ёкнуло.
Он говорил о том дне, когда Урим схватил нож. О дне, когда Урим, охваченный депрессией, неосознанно схватил нож, и на руке Хэсу остался шрам.
- Я подумал, что на родителей это, наверное, подействует лучше всего
Урим совершенно не понимал, о чём он. Глупо моргая и сглатывая, он смотрел на Хэсу, который встретил его спокойным взглядом.
- Я хотел, чтобы тебе стало легче. И тогда они сказали что-то вроде...
Хэсу поднял руку со шрамом и почесал бровь. Он был спокоен, словно совершенно не чувствовал напряжённой атмосферы. Но под слегка спущенным рукавом всё ещё отчётливо виднелся красный шрам. Сердце бешено колотилось.
- Что если утешать деньгами, это может ранить.
- Я никогда раньше не слышал такого и не понимал. Но что мне делать? Я хочу помочь.
От его бесстрастного тона Урим постепенно терял дар речи.
Значит, это был не проект поддержки травмированных спортсменов, а то, что Хэсу, желая помочь ему, порезал себе запястье и направил взрослых в нужное русло? И он не сожалеет и не раскаивается в этом поступке?
Иногда Хэсу вёл себя за гранью здравого смысла, но поскольку он не причинял прямого вреда, Урим старался закрывать на это глаза. Но на этот раз всё было немного...
- Говорил же, всё будет так, как хочешь ты, Чин Урим, так что не волнуйся.
Урим не желал, чтобы дело зашло так далеко. Квон Хэсу был для него бесценен. Он не мог желать, чтобы тот помогал ему ценой порезов на запястьях. Почему Квон Хэсу пошёл на такое? Почему он рисковал жизнью ради него?
- Зачем ты зашёл так далеко? Тебе не нужно было так делать, Квон Хэсу.
В конце концов его голос задрожал. Урим украдкой взглянул на запястье, скрытое под рубашкой, и Хэсу, сделав вид, что просто меняет позу, опустил руку под стол. Он положил её на скрещенную ногу и даже слегка похлопал по ней.
- Потому что Чин Урим настолько особенный для меня.
Их взгляды встретились, и Хэсу сияюще улыбнулся. Это была яркая улыбка, без намёка на тень. Эта нарочито беззаботная улыбка показалась зловещей.
- Что? Не нравится? Почему у тебя такое выражение лица?
Вопрос был совершенно не к месту. Сейчас важна была не его мимика.
- Дело не в том, что не нравится... Тебе же было больно. Остались шрамы, это был опасный поступок.
Хэсу вёл себя не как человек, испытывающий эмоции, а как тот, кто ищет заранее определённый ответ. Так было и сейчас. «Он нахмурился, значит, ему не нравится? Но раз он сказал, что не не нравится, значит, грустно». Словно отгадывал ответ на викторину.
При этом он довольно внимательно наблюдал за выражением лица Урима. Он хотел проверить, правильны ли его догадки.
- Эй, если ты так будешь... мне же из-за чувства вины... как на тебя смотреть...
Внутри всё переворачивалось от жара непонятного чувства - то ли печали, то ли страха. Губы дрожали, дыхание сбивалось.
- Не нужно извиняться. Ты не просил меня об этом, и я не умер.
- Тебе стало легче, и мы снова встретились. Разве этого недостаточно?
«Но почему у тебя такое лицо?» На этот наивный вопрос Урим не знал, что ответить. Он лишь тер покрасневшие глаза и пытался сдержать учащающееся дыхание.
- Что мне сделать, чтобы ты не чувствовал вины?
Хэсу закрыл рот, опустив глаза, словно и вправду задумавшись. В его отношении не было и тени сомнения в самой сути поступка - пореза запястья. Для него это был всего лишь один из этапов достижения цели. Раз ему удалось помочь Чин Уриму так, как он хотел, теперь главной задачей было понять его чувства и найти решение.
- Ради меня, по крайней мере, живи.
Эти слова, ложась тяжким грузом на душу, вырвались прежде, чем он успел это осознать. Дыхание перехватило, стало тяжело, но вскоре Урим почувствовал странный прилив воодушевления.
- Если подобное больше не повторится, тебе не из-за чего будет грустить или чувствовать вину.
Уриму почудилось, что у него пульсирует его собственное, не пораненное запястье. Как Квон Хэсу мог каждый день смеяться и болтать с ним, нося такой шрам? Что вообще значит быть особенным для Квон Хэсу?
Это был скорее звук сглатываемых слёз, чем ответ, но на лице Хэсу, наконец получившего желаемые слова, расплылась улыбка. Глядя на изящно приподнятые уголки его губ, Урим почувствовал, как страх и тревога постепенно сменяются странным волнением. Как когда он надевал золотую медаль на шею, как когда он первым пересекал финишную черту, опередив других на волосок.
- Теперь я снова могу приходить каждый день.
- Буду приходить каждый день и надоедать Чин Уриму.
«Рядом с Квон Хэсу есть только я. Единственный, ради кого он может пойти на опасные поступки. Потому что я особенный для Квон Хэсу.»
Это был момент, когда волна по имени Квон Хэсу нахлынула на иссушенный мир Чин Урима. Урим интуитивно понял: только с Квон Хэсу он сможет вновь стать густым, цветущим лесом.
Урим широко раскрыл глаза, ещё влажные от слёз. Словно его вытащили на поверхность из-под воды, он выдохнул застрявшее дыхание.
Будь то из-за сна о времени их первой встречи с Хэсу или из-за воспоминаний о тёмных временах, глаза были полны слёз.
Он наконец уснул после двух бессонных ночей, и вот ему приснился такой сон. Урим, растирая покрасневшие глаза тыльной стороной ладони, сел. Самочувствие было не из лучших.
Придя в себя, он потянулся к телефону. Всё его общение ограничивалось последними сообщениями, которыми они обменялись с Хэджуном прошлой ночью.
[Хэджун-хён: Просто не обращай внимания]
[Хэджун-хён: Даже если позвонишь, он не ответит]
Хэсу, который ворвался в переговорку, бесследно исчез. Они обыскали все возможные места, но уже второй день не могли его найти. Похоже, с Хэджуном он всё же выходил на связь, но тот, стоило Уриму спросить о его местонахождении, резко отрезал, что это семейное дело, отчего становилось невыносимо душно.
Вчера Урим караулил у дома Хэсу до рассвета и вернулся домой только после трёх часов ночи. «Может, он не возвращается из-за меня». Два дня он почти не спал, не ел и ждал Хэсу, но так и не дождался звонка.
Когда он попытался выставить ногу из кровати, одна из них не двигалась. Левая нога, перенёсшая несколько операций, периодически причиняла боль. Особенно в сезон, когда была проведена операция, или при сильном стрессе она обязательно давала о себе знать на день-два.
Они провели множество обследований, но не смогли найти явной причины. Говорили, что это в основном психологическая проблема... Но как это можно исправить?
С тяжёлым вздохом Урим обеими руками стащил ногу с кровати. Стопа коснулась пола, но ощущение было иным, чем обычно. От кончиков пальцев до бедра нога горела, словно в огне, и его захлёстывало беспокойство, что он больше не сможет ею двигать. Прямо как в тот день из детства, когда ему сказали, что он может в одночасье перестать ходить.
Он попытался подняться, но ноги не слушались, и попытка за попыткой проваливались. «Что, если я действительно не смогу ходить?» Страх накатил, вызвав смутное воспоминание о том времени, когда он очнулся от наркоза после операции. Холодный пот проступил на коже.
Некоторое время Урим сидел на краю кровати, кряхтя, а затем проверил время. Пора было собираться на работу. Гулкое, тревожное сердцебиение отдавалось в голове.
- Это случается каждый год, нужно просто сохранять спокойствие. Так было всегда.
Бормоча это себе под нос, он снова взял телефон.
- А, это я. Сегодня мне нужно заехать в больницу, так что, наверное, приду на работу позже. Если будут срочные дела, позвоните.
В последнее время дней, когда он приходил на работу вовремя, было мало. Смущённым голосом Урим объяснил ситуацию заместителю. Та, подробно расспросив, что болит, с удивлением предложила даже оформить ему отгул.
- Может, вызвать скорую? Если не можете двигать ногой, разве не нужно ехать на скорой?
- Всё в порядке. Примерно в это время года она всегда капризничает... Если будет совсем плохо, я вызову. Тогда увидимся позже.
Разговор прервался на её тревожных словах. Он делал вид, что всё в порядке, но на самом деле ему было страшно. По спине струились пот и беспокойство. Урим вытер лоб тыльной стороной ладони и упёрся обеими руками в край кровати. Затем, напрягая руки, он поднялся. Он стоял, опираясь на относительно здоровую ногу, но и она вскоре подкосилась.
Он рухнул на пол, зацепив прикроватный столик. Боль пронзила ушибленные колено и ягодицы.
- Да что со мной, чёрт возьми?
Подняться с пола было гораздо труднее, чем с кровати. Сегодня даже правая нога не слушалась. Лоб и спина уже были мокрыми от пота. Чтобы дотянуться до телефона на кровати, пришлось бы ползти на четвереньках.
Урим выругался сквозь зубы, вытирая глаза. Квон Хэсу исчез, настроение было отвратительное, состояние никакое, и теперь ещё нога подвела. Казалось, всё идёт наперекосяк.
Он уже собирался смириться и облокотиться на кровать, как...
Пип, пип, пип-пип. Из-за распахнутой двери комнаты донёсся знакомый звук набираемого кода. Урим резко повернул голову. Код от этого дома знали только двое: его мать и Квон Хэсу. Мать всегда предупреждала перед визитом и не приходила так рано.
Значит, оставался только один вариант. То самое существо, что не давало Чин Уриму спать по ночам.
Дверь распахнулась, послышались уверенные шаги. И вот из-за двери появилась высокая фигура.
На нём был не больничный халат, как в последний раз, а костюм, и на открытом лбу по-прежнему был приклеен пластырь. Он выглядел настолько опрятно, что трудно было поверить, что это тот самый человек, который ворвался в переговорку с непонятными словами и поступками.
Хэсу без колебаний вошёл в комнату. Увидев Урима, покрытого потом, он не хмурился и не удивлялся. Сделав большой шаг вперёд, Хэсу без усилий поднял Урима и усадил на кровать.
Вопросы вырвались одновременно. Их взгляды, ищущие ответы, встретились в воздухе, но никто не спешил отвечать. Взгляд Хэсу, который пристально смотрел на него, словно проверяя своё отражение в зрачках Урима, медленно скользнул ниже. Лоб, покрытый холодным потом, губы, распухшие и покрасневшие от сжатия, область вокруг глаз, осунувшаяся от недосыпа. Осмотрев состояние Урима, он усмехнулся, прищурившись.
После всего, что он устроил, улыбка его была на удивление безмятежной. В Уриме мгновенно закипели эмоции.. Несдержанные слова вырвались против его воли.
- Игнорировал все звонки и сообщения... И почему ты пришёл сюда?
- Знаю, что ты в таком состоянии.
Неожиданно последовал прямой ответ. Хотя и двусмысленный.
Хэсу, растянув губы, наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с ним. Затем положил руки ему на плечи.
- Я же сказал, что твоё тело и душа принадлежат мне.
- Ты спрашиваешь очевидные вещи.
Это был поразительно спокойный ответ, особенно от того, кто исчез в больничной одежде и два дня не выходил на связь.
Ощущение, будто упёрся в глухую стену. Чувство потери, более сильное, чем когда он лежал на полу, не в силах подняться, пронзило всё его тело. Пока Урим застыл, лишь шевеля губами, Хэсу расстегнул пуговицу на рукаве рубашки. Затем аккуратным движением быстро закатал рукав.
На правом запястье не было часов. Урим намеренно пристально посмотрел на внутреннюю сторону запястья. Новых следов не было видно.
Он с горькой усмешкой почувствовал облегчение. Хэсу, молча наблюдавший, как Урим тихо вздыхает, наконец сдвинулся с места.
Вскоре Хэсу вернулся с полотенцем, смоченным в горячей воде. Привычным движением он закатал ему штанины и обернул полотенцем колени и лодыжки, затем большой рукой осторожно размял напряжённые мышцы.
- Если будешь пытаться ходить через силу, только повредишь другие места.
- В университете ты упрямился и пытался ходить на одной ноге, и в итоге повредил другую лодыжку.
Прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как он снял коньки после операции, но каждый год Урим сталкивался с травмами. Даже в повседневной жизни он иногда не мог стоять и падал. Странно, но каждый раз рядом оказывался Хэсу. Его прикосновения были привычными и естественными, по-прежнему нежными. И всё же отсутствие должного тепла в этих прикосновениях сбивало с толку.
Было ощущение полного хаоса, хотелось всё бросить, потом становилось лучше, а потом снова наступала пустота. Возможно, в итоге он просто ходил по кругу на одном месте.
Хэсу, который сидел на полу, согнув свою крупную спину, и разминал ему лодыжку, поднял голову. Взгляд Урима снова и снова возвращался к пластырю на его аккуратном лбу. Почему рана на лбу Квон Хэсу болела сильнее, чем его собственная нога, которая почти не чувствовалась?
- Кажется, впервые у тебя такой симптом.
Пробормотав это с наклонённой головой, Хэсу медленно поднялся. На его идеально отглаженных брюках уже появились глубокие складки. Конечно, это были просто временные заломы от движения, но если присмотреться, они могли раздражать. Урим вдруг подумал: «А не являюсь ли я таким же для Квон Хэсу?»
Боль пройдёт от массажа, головная боль утихнет от таблеток. Но как успокоить смятение в душе - он не знал.