Проекция
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 8. Экстра 6.3. Летний сон
Квон Ёнбом незадолго до этого избил Седжина и его мать, после чего ушел из дома. Седжин оставался дома, притворяясь, что ходит в школу - боялся, что тот может вернуться.
В холодильнике стояли приготовленные им заранее гарниры, но мать думала, что он обедает в школе, поэтому тронуть их он не мог. Так что днем он практически голодал.
Именно поэтому он не мог игнорировать Чхон Седжу, который раз за разом приходил с едой. Он был голоден. Да, просто голоден - и всё. Никак не потому, что этот старшеклассник ему нравится или что он красивый.
Размышляя так, Седжин украдкой взглянул на часы. Скоро он должен был прийти.
Вскоре за дверью раздался приятный голос. Хотя Седжу прекрасно знал, что дверь не заперта, он всегда сначала звал его. «Седжин-а» - и от этого внутри становилось щекотно. В отличие от него самого, чей голос так и не сломался, у Седжу был уже полностью сформировавшийся, бархатистый тембр. Седжин ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы его голос звучал так же, и открывал дверь.
И каждый раз он здоровался с такой детской непосредственностью, несмотря на свое актерски красивое лицо. «Привет»? «Привет»? Кто вообще так тепло здоровается между парнями? В общем, странный он человек.
Седжину стало как-то не по себе, и он молча посмотрел на него. Чхон Седжу прислонил к стене зонт, который держал в руке. Прозрачный зонт за 3000 вон из магазина у дома был весь в каплях воды.
Ступеньки тоже были мокрые. Хотя по сырости, наползающей из полуподвального помещения, и звуку дождя можно было догадаться, но, похоже, на улице лило по-настоящему.
Чтобы не удариться головой, он согнулся, и в его руке мелькнул белый бумажный пакет.
Чхон Седжу всегда приносил что-нибудь поесть. Ничего особенного - просто мелкие сладости, булочки, молоко. Этого не хватало на полноценный обед, но Седжину всё равно нравилось. Он не хотел тратить мамины деньги на свои прихоти и терпел, подавляя желания - так как же он мог не радоваться, когда кто-то другой тратил свои на него?
Только пройдя прихожую и оказавшись в гостиной, Седжу протянул ему пакет. Седжин взял его и задумчиво уставился на содержимое. Внутри лежала всего одна овальная булочка.
Если подумать, кроме тех случаев, когда он приносил арахисовые оладьи, Седжу всегда брал ровно одну порцию - только для Седжина. Судя по внешности, можно было подумать, что он из богатой семьи, но, вероятно, это было не так. Присмотревшись, можно было заметить, что его одежда, обувь и рюкзак уже довольно поношены. Впрочем, это его не касалось.
- Ах, всё же дома лучше. На улице так холодно.
Пока Седжу говорил это со смешком, Седжин, сжимая в руке теплую булочку, устроился на диване, поджав ноги. Он уже собирался, как обычно, быстро съесть её, но сегодня присутствие парня, тихо сидящего рядом, почему-то отвлекало.
В обычные дни он уже достал бы учебники, но сегодня медлил. Может, из-за дождя? В такую погоду и ему, наверное, не хотелось учиться.
Седжин покрутил в руках единственную булочку и украдкой взглянул в сторону. Кончики пальцев, лежавших на бедре парня, странно покраснели. И если приглядеться, его обычно безупречное лицо тоже казалось румянее обычного...
«Может, он заболел? Попал под дождь?» Недолго думая, Седжин повернул голову и посмотрел на него. Тот откинулся на диван, закрыв глаза. Теперь можно было разглядывать свободно.
Рубашка и жилет слегка промокли. Бледное лицо порозовело, кончики ушей горели. В отличие от обычных дней, галстук был ослаблен, а верхняя пуговица расстегнута - под ней виднелся участок белой кожи. Неаккуратно.
Седжин закусил губу и снова посмотрел на него. Даже мельком его лицо казалось идеальным, но вблизи, в неподвижности, оно лишало дара речи.
Холодноватая, безупречная красота без изъяна. Черты, гармонично сочетаясь, сохраняли юношескую свежесть, благодаря чему он балансировал между взрослым и ребенком. Когда он молчал, казался зрелым мужчиной. Когда смеялся - сияющим мальчишкой.
Такую внешность невозможно игнорировать. Седжин не был исключением. Каждый раз, когда он приходил, Седжин украдкой разглядывал его в зеркале на стене или в черном экране телевизора. Пока тот не появлялся перед ним со своим «Привет» и не исчезал. Так было всегда.
- Седжин-а, так можно и стереть мое лицо.
Казалось, он чувствовал его жадный взгляд даже с закрытыми глазами. Не меняя позы, он усмехнулся, и Седжин дёрнулся, а затем сердито отвернулся.
Но вскоре его снова потянуло взглянуть на покрасневшую шею парня. Промедлив, он наконец спросил:
- ...Вы не будете есть булочку?
Даже Седжин умел говорить вежливо с теми, кто относился к нему хорошо. Сначала он тоже перешел на «ты», следуя его примеру, но, узнав, что тот старше, снова вернулся к почтительной форме.
Услышав вопрос, Чхон Седжу наконец открыл глаза. Из-под медленно поднимающихся век показались черные зрачки. Его спокойный, неподвижный взгляд встретился с Седжином - и вдруг ожил, заискрился. Глаза, ясные, как звезды, ответили:
Довольная улыбка. «Это у него привычка?» По какой-то причине каждый раз, когда он так ухмылялся, Седжина раздражало.
Услышав ответ, он без причины надулся и резко отвернулся. Перед ним возник черный экран телевизора - в отражении парень по-прежнему улыбался. Лениво проведя рукой по своим волосам, он вдруг сказал:
- Кстати... Ты разговариваешь со мной, только когда спрашиваешь про еду.
От этих слов лицо Седжина вспыхнуло. «Неужели правда?» Если подумать, он и правда обращался к нему лишь тогда, когда хотел разделить угощение...
Но Седжин просто не знал, о чем можно говорить со старшеклассником, как Чхон Седжу. Из-за отсутствия друзей у него не было никаких социальных навыков. Они не были настолько близки, чтобы обмениваться пустыми шутками.
- Тебе вообще интересно что-то узнать обо мне?
И вот, сквозь молчание, прозвучал этот вопрос. Хорошо, что хоть один из них умел поддерживать беседу. В любом случае, Седжин слегка растерялся.
После того случая с арахисовыми оладьями он продолжал приходить, но никогда не заводил разговоров. Просто протягивал еду, иногда говорил, что Седжин милый, тихо смеялся про себя, учился - и уходил, как только тот заканчивал свой скромный прием пищи. Словно волонтер, присматривающий за одиноким стариком.
Он думал, что сегодня, как обычно, Седжу уйдет, как только булочка будет съедена. Но тот вдруг заговорил - как тут не удивиться? «Интересно ли тебе что-то?» - пока Седжин обдумывал вопрос, тот пробормотал:
- Например, в каком я классе...
Он уже знал, в каком он классе. Увидел надписи в его учебниках.
«Хочет похвастаться, что он высокий? На вид явно под 180.» Седжин не хотел спрашивать и лишний раз убеждаться, что сам он ниже. Он сделал вид, что не расслышал.
- Твой голос услышать - настоящий подвиг.
Тогда Седжу фыркнул, словно и не ожидал ответа, и закрыл глаза.
Тихие, ровные вдохи и выдохи. Седжин так и не откусил булочку. Он лишь мусолил мокрый бумажный пакет, а потом, прислушиваясь к прерывистому дыханию, которое, казалось, могло оборваться в любой момент, наконец спросил:
Чхон Седжу резко открыл глаза. Повернулся к нему, будто не веря, что правильно расслышал:
Его вид словно говорил: «Не может быть, чтобы Седжин заговорил со мной первым». Тут Седжину стало неловко, будто его поддразнивают, и он уже хотел замолчать, но тут же, из упрямства, огрызнулся:
- Здесь, кроме вас, есть кто-то еще?
В ответ Седжу приподнял бровь. Затем рассмеялся - звонко, по-детски. Вид его вмиг стал таким же беззаботным, как у ребенка, и Седжин стиснул зубы. Лицо пылало, будто жар перекинулся на него.
Сердце бешено колотилось. Седжин, словно ракушка, закрылся и уставился на него. С самого первого дня общаться с ним было странно сложно, но, выдав эту фразу, он вдруг почувствовал, что дальше будет проще. Он снова открыл рот, лишь когда тот перестал смеяться.
Не потому что волнуется. Просто если он действительно болен - может заразить, так что лучше прогнать...
Упорный вопрос заставил Чхон Седжу встретиться с ним взглядом и усмехнуться. Губы растянулись в довольной улыбке, прежде чем он ответил:
- Нет. А что, сегодня я выгляжу болезненным?
Чушь. Седжин хмуро уставился на него. Лицо всё ещё было красным. «Он явно заболел, но лжёт, будто я дурак». Досада закипала внутри.
- Наверное, это потому, что ты со мной заговорил.
«Он ещё и издевается!» Злость переполнила Седжина. Он сжал губы, раздражённый. Термометра не было, но одного прикосновения хватило бы, чтобы уличить его во лжи. Однако мысль о физическом контакте с другим парнем вызывала отвращение.
«Как же бесит. Болен он или нет мне какое дело.»
Настроение Седжин упало, и он плотно сжал губы. Тогда Чхон Седжу, словно осознав что-то, лукаво улыбнулся и протянул к нему руку.
- Ну что ты опять с таким лицом.
И, не дав опомниться, погладил по голове. Уже во второй раз. Седжин невольно поджал плечи.
Нежные пальцы скользнули по тонким прядям. Но, вопреки ожиданиям, это не вызвало отвращения. Скорее наоборот...
«Или нет? Может, в этом нет ничего особенного?» Ошеломленный странными ощущениями, Седжин тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Затем, собравшись с духом, повторил его жест - протянул руку к нему.
Когда ладонь коснулась его лба, тот удивленно моргнул. Кожа под пальцами была обжигающе горячей. Даже без градусника было ясно - температура. Тут же Седжин расправил плечи с торжествующим видом.
Голос звенел от победы. «Болеет! Зачем врал?» Он уже собирался фыркнуть и отдернуть руку, как вдруг большая ладонь накрыла его кисть. Чхон Седжу прижал его руку ко своему лбу, пальцы переплелись, будто в замке.
- У тебя такая холодная рука. Можно так немного посидим?
Седжин, глядя на его улыбающееся раскрасневшееся лицо, закусил губу. Сердце снова бешено заколотилось.
До этого момента любой физический контакт с мужчинами означал для Седжина только боль. Если не считать насилия - он просто не знал других прикосновений.
Но прикосновение к этому человеку не вызывало боли. Не страшно, не противно. Разве что слегка хотелось сбежать - но и отворачиваться от него не хотелось. Странное чувство.
Держаться так с другим парнем было неловко, но он же болен. Можно потерпеть немного... Седжин прислушался к необычно громкому стуку своего сердца и молча терпел.
Теперь он казался немного спокойнее. Тихо улыбался, будто радуясь прохладе от его руки. Эта улыбка тронула Седжина.
Не успел опомниться, как Чхон Седжу уже крепко сжал его руку в обеих ладонях. На осторожный вопрос он опустил их ниже, прижав его маленькую ладонь к своей щеке, и переспросил:
Губы коснулись ребра ладони. Горячее дыхание щекотало кожу. Седжин, даже не пытаясь высвободить руку, запинаясь, повторил:
- Лекарство... Я спрашиваю, дать вам лекарство. Раз вам плохо.
«Если ему было плохо ещё там - почему он не пошёл домой отдыхать? Зачем тащиться сюда, мокнуть под дождём? Чтобы получить баллы за волонтёрство, помогая жалкому парнишке?» Не привыкший к чужой заботе, Седжин недовольно уставился на него:
- Тогда зачем пришёл? У тебя времени много, что ли?
Чхон Седжу тихо рассмеялся. Ха-ха, - плечи его дрожали, а через мгновение он, глядя на Седжина, ответил:
- Времени? Да нет, я же третьекурсник.
- Если так занят - иди учись, зачем приходишь?
На самом деле он знал причину. Знал, что тот состоит в школьном волонтёрском кружке и его буквально заставляют навещать этот дом.
Но на его резкий вопрос ответа не последовало. Когда Седжин повернул голову - перед ним было прекрасное лицо, лишённое эмоций. «Он что, перегнул с грубостью?» Поздно осознав это, Седжин сжал губы.
Если Чхон Седжу обидится и перестанет приходить, вечера снова станут скучными и тягостными - зря он раскрыл рот. Но вопреки опасениям, что тот расстроится, он с запоздалой улыбкой спросил:
- Ты сейчас беспокоишься обо мне? Говоришь, что больному надо идти домой, а он тут сидит.
Щеки Седжина вспыхнули, словно его поймали с поличным. Он почувствовал себя раздетым. Это было невыносимо стыдно и раздражало, но в то же время странно приятно, что кто-то заметил его заботу. Избегая взгляда, он буркнул:
Сухой ответ. Но и на этот раз Чхон Седжу не обиделся. Ухмыляясь, он сморщил нос и с румяными щеками сказал:
- Если бы перестал приходить, ты бы, наверное, стал ждать. Вот и пришел.
Рот Седжина мгновенно закрылся.
От этих слов внутри защекотало. «Почему он такой? Почему так говорит?» Настроение стало странным, и он резко одернул руку. Ладонь, уже успевшая раскалиться, спряталась под другой рукой, когда он старательно безразличным тоном ответил:
Но улыбка говорила, что он не верит. Седжин надул щеки и уставился на него. Чхон Седжу невозмутимо пожал плечами, а затем снова поднял руку, чтобы потрепать его волосы.
На этот раз Седжин не съёжился. Позволяя гладить себя, он услышал:
«Он вообще слушает? Произносит только то, что хочет. Почему всё должно быть по его желанию?» Раздражённый Седжин нахмурился и встал. Тут же забытая напрочь булочка упала на пол.
«Чёрт!» - он быстро поднял её. Подержал в руках, колеблясь, затем отправился на кухню и ровно разрезал ножом пополам. Больному же надо помогать. С этой мыслью он протянул половину Чхон Седжу.
Тот не сразу взял угощение. Сначала посмотрел на его маленькую руку, державшую булочку, и лишь через паузу принял её. «Спасибо», - тихо сказал он и поднял глаза на Седжина.
Тот почувствовал на себе пристальный взгляд. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, пока Чхон Седжу не нарушил тишину:
- Пойдёшь завтра утром в школу вместе со мной?
Лио Седжина вдруг стало холодным. Он так и знал, что этот вопрос рано или поздно прозвучит.
Он знал, что у Чхон Седжу была причина приходить к нему, но тот молчал больше недели - и в Седжине теплилась слабая надежда. Поэтому он и спросил ранее: «Зачем вы приходите?»
Но, видимо, чуда не случилось. Он тоже получил указание от классного руководителя или другого учителя - вернуть его в школу. Не потому что волновался.
Они не были знакомы раньше, так чего он ожидал? Где-то в глубине души шевельнулось разочарование. Седжин, обиженный, отвернулся. Вернулся на своё место, сунул в рот булочку и, не распробовав, быстро прожевал, прежде чем ответить:
- Что вам дадут за то, что приведёте меня? Запишут что-то в вашем личном деле?
За последний месяц к Седжину приходили многие. Классный руководитель, неизвестный одноклассник, назвавшийся старостой, даже полиция - проверить, не подвергается ли он насилию. Но никто из них по-настоящему не интересовался им. Их одноразовая доброта, сочувствие с целью - всё это Седжин ненавидел.
«В конце концов, он такой же», - с холодом в голосе продолжил он:
- Прекратите заниматься ерундой. Когда придёт время, я сам пойду.
Недавно Квон Ёнбом, напившись, устроил скандал. Какое-то время он вёл себя тихо, но потом снова принялся избивать его и мать - и впервые в жизни Седжин дал отпор. Хотя ему досталось ещё сильнее, он всё же смог ошарашить Ёнбома и заставить отступить.
После этого Ёнбом, как обычно, взял деньги из маминого кошелька и ушёл, но на этот раз, неизвестно почему, оставил у двери пять тысяч вон. Это показалось Седжину подозрительным, поэтому он оставался дома настороже. Говорят, перед смертью люди совершают нехарактерные поступки - вдруг у Ёнбома обнаружили неизлечимую болезнь, и теперь он вернётся, чтобы устроить пожар?
Но с того дня прошло уже больше месяца. Раз новостей нет - видимо, Квон Ёнбом снова не собирается возвращаться домой ближайшие несколько месяцев. Так что Седжин уже морально готовился вернуться в школу. Там он мог бы нормально обедать - если бы не Ёнбом, он бы и не пропускал занятия.
Он просто сказал, что пойдет сам, когда придет время - но Чхон Седжу почему-то интерпретировал это иначе.
Какая разница, злится он или нет? Всё равно тому нет до него дела. Седжин закусил губу и направился к двери.
«Только что утверждал, что не болен, а теперь разговорился.» Седжин раздражённо закатил глаза и посмотрел на него. Только под этим колючим взглядом Чхон Седжу наконец вздохнул и поднялся. Собирал вещи медленно, возможно, из-за температуры.
«...Может, дать ему лекарство?» Но он тут же покачал головой. «Зачем?» Всё равно это ничего не изменит. В конце концов, он пришёл сюда ради поступления в университет. Не из-за заботы о нём.
Седжин молча уставился в пол. Вскоре Чхон Седжу, прошёл мимо него в прихожую. Согнувшись, он надевал обувь на потрёпанной красно-коричневой плитке.
Его плечи всё ещё были мокрыми. Зонт явно не подходил под его рост и комплекцию. От этого зрелища внутри всё неприятно сжалось. Седжин стиснул зубы, но в конце концов не выдержал и пробормотал:
- Если завтра тоже будет дождь - идите домой.
- ...К себе. Если дождь - не приходите.
«Не нужно тащиться сюда под ливнем.» Седжин, опустив голову, ткнул подбородком на лестницу, давая понять: «Проваливай». Но Чхон Седжу, стоявший неподвижно, вдруг усмехнулся и ответил:
Не понимая, к чему эта игра слов, Седжин поднял взгляд. Но тот просто стоял с улыбкой - без тени шутки, совершенно серьёзный.
От этих слов Седжин замер, медленно моргая.
Теперь он вспомнил: в начале учебного года он краем уха слышал разговоры. Среди старшеклассников есть один парень из приюта - сирота, но чертовски красивый и умный, поэтому все его любят...
Так это был он. Только сейчас разрешились все вопросы о нём. Потрёпанная одежда, сумка, вещи. И то, что он всегда приносил лишь дешёвые угощения за тысячу вон... Осознание этого заставило кровь прилить к лицу.
Он почувствовал себя глупым хулиганом, который вымогал еду у того, у кого и так ничего нет - возможно, даже меньше, чем у него самого. И ещё разозлился. Какого чёрта этот Чхон Седжу, у которого и денег-то нет, тратил последнее, чтобы подкупить его едой ради галочки в отчёте?
Седжин сжал кулаки и уставился на него. Выдержав его взгляд, будто говорящий «И что теперь?», он резко ответил:
- Отлично. Теперь не приходите. Мне не хочется вымогать еду у человека, у которого даже дома нет.
Чхон Седжу рассмеялся, разрушив серьёзность момента. Его лицо всё ещё пылало жаром, когда он, отвернувшись, засмеялся: «Ха-ха», - а затем внезапно протянул руку и растрепал волосы Седжина. Его голос прозвучал мягко:
- Можешь говорить прямо. «Мне жаль, что вымогал у тебя еду».
Он раздражённо отмахнулся, но цепкие пальцы, будто пиявки, не отпускали. Седжин отступал, снова и снова уклоняясь от руки, тянущейся к его макушке.
Наконец Чхон Седжу отвёл руку. С улыбкой, будто закончив игру, он попрощался:
Седжин даже не ответил, развернувшись спиной. Пока он шёл к дивану, Чхон Седжу крикнул ему вслед с усмешкой:
«О чём он вообще? У самого денег нет.» После слов о приюте аппетит пропал напрочь. Но когда он обернулся, чтобы ещё раз подчеркнуть: «Серьёзно, не приходите», - Чхон Седжу уже вышел. Всё, что увидел Седжин, - это аккуратный рукав рубашки, захлопывающий дверь.
Несколько часов спустя. Седжин, свернувшись калачиком на диване, смотрел передачу о еде и сглатывал слюну, когда вернулась Ким Хёнён. Она зашла ненадолго перед ночной сменой.
Как только дверь открылась, он бросился к ней в объятия. Несмотря на его 17 лет, она крепко обняла своего маленького, любимого сына и с улыбкой протянула ему пакет.
- Тётя из ресторана велела передать тебе.
Однажды Седжин помогал в ресторане, где работала мать. Узнав о крупном заказе, он пришёл, чтобы облегчить ей работу.
Шеф-повар, видимо, проникся симпатией и с тех пор иногда присылал для него еду. Не такая вкусная, как домашняя, но вполне съедобная - Седжин ел с удовольствием.
Заглянув внутрь, он увидел порцию ростков сои с приправами, жареную картошку с ветчиной, омлет с сосисками и бутылку молока на 500 мл. Срок годности истекал через день, но на самом деле оно хранилось дольше, так что ничего страшного.
Обрадованный, он направился на кухню и открыл холодильник.
- Ты сразу будешь есть? - спросил он, раскладывая еду. Планировал разогреть омлет.
Но она покачала головой, сняла обувь и вместо того, чтобы зайти, тут же надела другую пару, стоявшую у двери.
- Нет, мне нужно срочно идти. Сегодня одна из девочек не вышла на смену, так что я должна поскорее вернуться. Сынок, ты хорошо сходил в школу? Дождь был сильный - всё в порядке? Форма не промокла?
- ...Да. Я взял зонт. А когда ты поешь, если уходишь сейчас?
Брови Седжина нахмурились - он солгал так естественно. Увидев его хмурое лицо, Ким Хёнён улыбнулась от умиления и погладила его по голове. Затем мягко успокоила:
- Я поем быстро с тётями. Ты поужинай как следует. Завтра день заготовок - принесу много еды.
Ким Хёнён поцеловала Седжина в щёку и вышла из дома. Оставшись один, он насыпал рис в рисоварку. Достал десять розовых сосисок, три из них убрал обратно, затем взял горсть ростков сои и щедрую порцию жареной картошки с ветчиной - всё это он съел с двумя мисками риса. Чтобы дольше чувствовать сытость, он тщательно пережёвывал каждую ложку десятки раз.
После ужина он проверил замки, ещё раз убрал и без того чистый дом и лёг спать. Под утро ненадолго проснулся от звука возвращающейся Ким Хёнён, затем снова заснул и встал около семи.
Осторожно выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить мать, и тихо накрыл на стол. Сварил порцию супа из оставшихся в холодильнике картошки, лука и тофу, достал почти испортившиеся зимние кимчи, разогрел омлет с сосисками, выложил жареную картошку с ветчиной, ростки сои, а также приготовленные им самим гарниры - чимчхи из редьки и ростков фасоли. Когда горячий стол был накрыт и приборы разложены, проснувшаяся Ким Хёнён вышла из комнаты.
- Ешь побольше. Мам, ты в последнее время похудела.
- Я? Разве? Может, это ты растешь?
- В моём возрасте уже не растешь...
Седжин фыркнул на её нелепую шутку. Завтрак прошёл в тёплой атмосфере. Надев форму и взяв рюкзак, он попрощался с ней и вышел из дома. Но вместо школы направился к пешеходной тропе неподалёку.
Тропинка на холме, где Седжин коротал время до её ухода на работу, была промокшей от вчерашнего дождя. К утру дождь почти прекратился, но небо хмурилось, и в любой момент мог начаться ливень.
Когда закончится этот дождь, наступит ли лето? Идя по тихой тропинке, пропитанной запахом земли, он вдруг почувствовал, как капля упала ему на лоб. Седжин поднял голову к небу. Тучи, ещё более мрачные, чем прежде. Похоже, он надолго.
Он посмотрел на время и, поняв, что уже поздно, поспешил назад. Под проливным дождём он вернулся в дом, который мать уже покинула.
Дома он принял тёплый душ, укрылся одеялом и уснул. Проснулся уже ближе к вечеру. За окном, прикрытым наполовину, отчётливо стучали капли. Дождь всё ещё шёл.
Умывшись и устроившись на диване, Седжин закусил губу, переводя взгляд между входной дверью и холодильником. Скоро он должен был прийти.
Подумав, он встал и открыл холодильник. Достал молоко, срок годности которого истекал сегодня, и налил в стакан. Приготовил два стакана, поставил на стол и ждал, когда за дверью кто-то глупо позовёт его по имени.
Он сказал не приходить, но тот ответил, что придёт. Наверное, сдержит слово...
Но старые часы тикали, солнце садилось, а в дверь так никто и не постучал. За окном дождь становился всё сильнее, а Седжин оставался один.
Хотя это он сам сказал не приходить, если будет дождь, настроение всё равно испортилось. Нахмурившись, он залпом выпил оба стакана молока. Без кастеллы оно было пресным и невкусным.