Настолько плохой
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Экстра 3.4. Дружная семья
- М-м… Много рассказывали о тебе в детстве.
- Все в один голос твердили, какой ты был милый и красивый…
Бормоча, Бомджун вдруг тихо засмеялся и провёл рукой по пояснице Хэйюна. Ладонь была холодной. Хэйюн повернул голову и, прижавшись губами к его уху, спросил:
Его пах явно выпирал, плотно прижавшись к Хэюну. Ещё когда они вставали, этого не было видно, сказалось уединение.
Хэйюн тоже выпил немного шампанского, так что быстро поддался настроению. Пусть там и была куча стариков, но они находились достаточно далеко, да и вряд ли эти ленивцы пойдут их искать. Решат, что те уже ушли спать. Да и сами они, встретившись, наверняка увлечённо вспоминали прошлое.
- Ты просто… слишком красив. И мил.
Бормоча, Бомджун прикусил мочку его уха. Вырвавшийся вздох был горячим. Хэйюн подставил шею, глядя на море. Лунный свет рисовал тени на спокойной водной глади, создавая прекрасную картину. Прохладный осенний ветерок, ласкающий щёки, был невероятно освежающим.
Но больше всего его возбуждали руки, скользящие под расстёгнутой рубашкой. Холодные пальцы Бомджуна, растирающие низ живота, вызывали мурашки от удовольствия. Чувствуя, как под одеждой набухает его член, Хэйюн закусил губу.
- Кажется, проблема в этом костюме… М-м…
- А что? Он тебе так нравится?
Толстые пальцы ущипнули сосок. Ноги Хэйюна подкосились. Он оперся на перила, откинувшись на Бомджуна, и закрыл глаза.
Это был тот самый костюм. Каждый раз, когда Бомджун надевал его, Хэйюн терял контроль над своим желанием. Ему хотелось прижаться к нему, чтобы тот обнял его. Все костюмы сидели на нём идеально, но именно этот сводил с ума - вероятно, потому, что Хэйюн сам выбирал ткань.
Цвет, подобранный под его вкус, идеальный крой, облегающий тело Бомджуна… Его существование казалось подарком, созданным специально для него, и это не давало успокоиться.
- Мистер, в этом костюме ты слишком сексуален…
Синяя ткань, обтягивающая упругие ягодицы, накачанные приседаниями и тренировками, плотные бёдра, скрытые под идеально сидящими брюками. Пиджак, безупречно сидящий на широких плечах без единой складки, и слегка расходящиеся шлицы по бокам стройной талии - даже мысль об этом зрелище возбуждала Хэйюна.
Когда Бомджун в этом костюме обнимал Хэйюна, сзади была видна лишь его голова, выглядывающая из-за широких плеч. Представление о том, как они выглядят со стороны - Хэйюн, полностью утопающий в его объятиях, сводило с ума.
Сигарета, зажатая в зубах, догорала до фильтра. Хэйюн торопливо засунул руку в брюки, нащупывая гладкий, лишённый волос член и яйца.
Услышав откровенную просьбу, Бомджун, игравший с его соском, рассмеялся. Низкий, дрожащий голос ещё сильнее разжег желание Хэйюна.
- Хэйюн, с тобой точно что-то не так.
Хэйюн не стеснялся просить у Бомджуна чего угодно. Он прижал свою упругую задницу к его паху, вызывающе потираясь. Шорох ткани звучал непристойно. Бомджун сжал его плоскую грудь одной рукой, а другой продолжал теребить сосок, одновременно натирая его своим членом.
- Ни у тебя дома, ни здесь я даже не думал о сексе…
«Извращенец.» Шёпот в ухо был низким и сладким. «Кто вообще начал?» - мелькнуло в голове, но от возбуждения тело дрожало, не давая говорить. Хэйюн стиснул зубы и откинул голову назад, чувствуя, как губы Бомджуна скользят от уха вниз по шее.
Его возбуждённый член коснулся влажной от пота ладони. Хэйюн сжал гладкий, упругий член и начал массировать, ощущая ответные прикосновения. Каждый раз, когда большая рука Бомджуна сжимала его сосок, внутри всё содрогалось от желания застонать. Приглушённый шёпот, с трудом сдержанный укусом за губу, растворялся где-то в глубине его живота.
Волны удовольствия разливались понизу, наполняя жаром. По привычке Хэйюн потянулся назад, сжал мошонку и задышал чаще. Его стоны, вырывающиеся изо рта, смешались с ветром, долетев до уха Бомджуна. Тот усмехнулся, слегка нахмурившись.
- До каких пор ты собираешься сводить меня с ума?
Нежно прошептав это, он повернул бёдра. Твёрдый член с чётко очерченными прожилками плотно прижался к ягодицам Хэйюна. С силой, достаточной, чтобы сжать упругие мышцы, Бомджун провёл ладонью по его груди.
Хэйюн умоляюще прошептал, отводя таз назад. Почти прижавшись к перилам, он усердно работал рукой в своих брюках.
Лунный свет рассыпался по изгибу его шеи, когда он обернулся. Белая кожа блестела под луной, а раскрасневшиеся щёки алели даже в ночи.
Костяшки пальцев, вцепившихся в перила, побелели. Кольцо сверкало на них, как ночное солнце. Бомджун зачарованно смотрел на эти прекрасные руки, затем развернул Хэйюна и поднял его. Повернув спиной к морю, он прижал его к стене каюты, слившись с ним вплотную.
Он мягко взял его послушно протянутые ладони и прижал к стене. Вид Хэйюна, едва стоящего на ногах, был достоин восхищения. Рубашка расстегнулась, обнажив белый живот, а расстёгнутая пряжка брюк выдавала очертания твёрдого члена.
С каждым вдохом между приоткрытых губ мелькал розовый язык, а уголки рта блестели от слюны. Бомджун смотрел на его разгорячённые, капризные глаза, затем прижал губы к уху.
- Я не хочу раздевать тебе здесь.
- Брачное ложе создано для секса.
Конечно, это было не совсем так, но у Бомджуна были свои принципы. С Хэйюном он предпочитал заниматься сексом в местах со стенами и крышей - например, дома, в чужом доме, машине или отеле.
- Так что… может, просто быстро развлечёмся?
Тихо прошептав, он прижался к Хэйюну. Широко расставив ноги для устойчивости, он всем телом навалился на него. От этого удушающего веса щёки сами собой вспыхнули румянцем. Давление напоминало то, как Бомджун прижимал его к кровати.
Горячее дыхание вырывалось из приоткрытых губ Хэйюна прерывистыми рывками. Руки Бомджуна аккуратно сжимали его кисти, собранные вместе. Ни капли принуждения не было, но Хэйюн полностью расслабил руки, отдав себя во власть этого человека.
Другая рука Бомджуна опиралась о стену рядом с лицом Хэйюна. Широкая ладонь прижалась к гладкой поверхности. Выступившие вены на тыльной стороне руки и резко очерченные кости сразу привлекали внимание. Манжет рубашки с безупречно застёгнутой кнопкой и пиджак излучали невыразимую статичную, но насыщенную чувственность. А ещё - роскошное кольцо на безымянном пальце левой руки. Чэ Бомджуну, казалось, не было равных в том, как элегантно мужчина может стареть, сохраняя сексуальность.
- Хэйюн, тебе хочется потереться о мою руку своим членом?
С лёгким смешком Бомджун прижался к нему ниже пояса. Через несколько слоёв ткани твёрдый возбуждённый член скользил по его члену, и Хэйюн чувствовал, как кончик уже промок от влаги внутри трусов. Сминая мошонку и член в одно горячее месиво, Бомджун снова и снова втискивал ему в пах свою промежность, будто пытаясь приклеиться.
Кончики пальцев Хэйюна дрожали, так ему хотелось схватить и сжать этот член. Бомджун тихо рассмеялся, поцеловал его в щёку, а затем провёл языком по краю уха, проникая глубже.
Мягкий кончик языка плавно скользнул по слуховому проходу. Будто желая проникнуть глубже, Бомджун с мокрым, чавкающим звуком втирал свою горячую плоть в ухо Хэйюна.
- Хах… Хэйюн… внутри… такой… узкий… горячий…
Тихий смешок, и снова Бомджун резко прижался к нему. Острая волна ударила по яйцам и члену, заставив Хэйюна поморщиться. Тела сомкнулись, промежности терлись друг о друга, и раздавленные члены, скользя внутри тесного белья, порождали густое, нарастающее удовольствие, словно от мастурбации.
Извивающийся Хэйюн выглядел так, будто готов был тут же сбросить одежду и раздвинуть ноги. Его затуманенное наслаждением лицо забыло о стыде. Если бы можно было, он бы прямо сейчас сам раздвинул себе дырочку и принял в себя член Бомджуна - это читалось в его взгляде.
Бомджун снова вжался в него, напрягая ягодицы, он притерся к Хэйюну. Сквозь аккуратные складки брюк виднелось бельё, к которому плотно прилипла твёрдая плоть. Головки их членов, сплющенные от давления, скользили внутри ткани, и Хэйюн застыл, почувствовав, как нежный край его крайней плоти трётся о материю.
Напрягая ягодицы, он приподнял свой член. Бомджун почувствовал, как Хэйюн выпускает сперму, и, засосав его мочку уха, будто вытягивая её, кончил сам. Стоило ему оказаться рядом с Хэйюном и он уже был готов взорваться в любой момент, так что пропитать бельё оказалось не так уж сложно.
Хэйюн, разинув рот, не мог вымолвить ни слова, только тяжело дышал. Бомджун не выдержал, наклонился и принялся сосать его язык. Целлуя, будто это был член, он втягивал влажную плоть, и волна возбуждения снова прилила к его паху, заставив член напрячься. С Хэйюном было то же самое. Его молодое тело, куда более неутомимое, чем у Бомджуна, не могло удовлетвориться одной-двумя разрядками.
Почувствовав руки, скользящие по его пояснице, Бомджун медленно опустился на колени.
- Всё равно слишком темно, чтобы кто-то увидел. Так что…
Он стянул с Хэйюна брюки, обнажив промокшие трусы. Через блестящую ткань проступали капли спермы. Бомджун вдохнул резкий, возбуждающий запах, щекочущий ноздри, затем оттянул резинку и высвободил его член с яйцами.
- Постарайся… просто тише стонать.
Во тьме обнажённый член выглядел восхитительно алым. Ещё одна капля прозрачной жидкости выступила из щели, снова смачивая и без того влажную головку. Будто родник, источающий молоко и мёд. С готовностью Бомджун разомкнул губы и принял его в рот.
Застонав от горячей, влажной плоти во рту Бомджуна, Хэйюн вскрикнул и тут же зажал ладонью рот, зажмурившись. Ощущение слизистой, обволакивающей его член, было невероятным. Головка скользила по нёбу, а острый кончик языка Бомджуна ласкал крайнюю плоть. Ноги подкашивались. Прижавшись спиной к стене и вцепившись в его волосы, Хэйюн выдохнул в тишине.
Между приоткрытых губ вырывались лишь беззвучные стоны, пока он чувствовал, как язык Бомджуна играет с его членом.
Он так мастерски умел делать минет, что, не будь у Чэ Бомджуна денег, он мог бы разбогатеть, преподавая это искусство. Он сосал потрясающе. Каждый раз, когда его член оказывался в этом рту, где использовалась каждая часть: слизистая, язык, зубы, даже горло - Хэйюн не мог сдержать возбуждения.
- Только… ах… поосторожнее, не упади…
Высосав всю сперму, Бомджун с усмешкой выпустил мокрый член изо рта. Наклонив голову, он начал медленно спускаться вниз, покусывая основание. С каждым прикусом грязное возбуждение накатывало волной, подстёгивая Хэйюна. Тот стиснул зубы, с трудом сдерживая желание вогнать свой член глубже в этот рот, и в отчаянии укусил себя за руку. Иначе он не смог бы остановить ни плохие мысли, ни громкие стоны.
На идеально симметричном лице Бомджуна отбрасывала тень столь же безупречная форма его члена. Положив его на свою щеку, он широко раскрыл рот, высунул язык и принялся ласкать мошонку Хэйюна. Кончик языка давил на тонкую кожу, скользя по перемычке между яицами, и от этого пробегали мурашки, будто все волоски на теле, от макушки до дырочки, встали дыбом. Бёдра дрожали от наслаждения, промежность зудела невыносимо. Хэйюн, невидяще ёрзая спиной, не отрывал взгляда от этого до неприличия соблазнительного, идеального мужского лица.
- От тебя… ах… всегда так вкусно пахнет…
Прошептав это с тихим смешком, Бомджун широко раскрыл рот, приняв яйца внутрь. Когда язык перекатывал их внутри, странный страх смешивался с пронзительным удовольствием. Ужас от того, что самое уязвимое место отдано в чужие руки, растворялся в возбуждении, пока этот язык скользил по нежной коже.
Наслаждение, сладкое, как тающий леденец, накатывало настолько горячей волной, что, казалось, можно умереть от блаженства. Хэйюн, не в силах терпеть, вцепился пальцами в его волосы.
- Тогда засунь мне его в глотку.
Бомджун словно предлагал ему действовать грубее, добровольно отдавая контроль над своей головой. Смех, от которого сердце билось чаще, и снова горячий член погружался в мягкую влагу его рта.
Казалось, всё тело плавилось. И язык, нежно обволакивающий головку, и скользкая слизистая - всё было восхитительно.
Бомджун, зажав в губах член, торчащий из брюк, стоял на коленях. Широкая спина, стройная талия, подтянутые ягодицы и мощные бёдра - их линии казались настолько изысканными и сексуальными, что было жаль отводить взгляд. Ниже - идеально отглаженные брюки, носки и чёрные лакированные туфли без единой пылинки, даже складки на ткани были безупречны.
Невозможно было оторваться от этого зрелища. Заметив пристальный взгляд Хэйюна, Бомджун коснулся губами кончика головки и усмехнулся:
- Ах… да… Достаточно, чтобы запомнить на всю жизнь.
Сфотографировать? Мысль запечатлеть такой интимный момент никогда не приходила ему в голову. Но в тот миг, когда Бомджун это предложил, его охватило желание проявить снимок и повесить у себя дома. «Я что, с ума сошёл?» - мелькнуло в голове, но разум уже не мог остановить порыв.
Бомджун, будто не ожидая согласия, широко раскрыл глаза, но тут же улыбнулся, лукаво прищурившись, и кивнул.
Дрожащими пальцами Хэйюн достал из его пиджака телефон. Включив камеру и направив её вниз, он увидел на экране размытые черты лица Бомджуна. В лунном свете его красивое лицо, гладкое и безупречное, сияло так, что кроме слова «идеальный» подобрать что-то ещё было сложно.
Когда Хэйюн поднял телефон, Бомджун тихо усмехнулся и разом заглотил его член. Головка скользнула по невероятно гладким, но плотным стенкам горла. Сжав глотку одним движением, он сжал член Хэйюна, приподняв взгляд. Его глаза, широко открытые, смотрели прямо в камеру. Хэйюн, уставившись на экран, сделал несколько снимков, но затем, не в силах сдержать желания, схватил Бомджуна за голову.
Он швырнул телефон и вцепился пальцами в его волосы. Возбуждение Хэйюна вышло из-под контроля - он прижал голову Бомджуна, двигая бёдрами. Член то исчезал, то появлялся вновь в этой влажной, горячей глубине. Стиснув зубы, Хэйюн почувствовал, как нарастает оргазм, и в этот момент Бомджун сглотнул, проталкивая его глубже, стимулируя головку. Кончить удалось почти мгновенно.
Сперма вырвалась взрывной волной, заливая пищевод Бомджуна. Тот не отпускал его член, пока тело Хэйюна не обмякло, затем слегка закашлялся, выпустил его и тщательно вылизал - от уздечки до головки и ствола, не пропуская ни сантиметра.
Хэйюн, совершенно обессиленный, вытирал тыльной стороной ладони влажные глаза. Его пылающее лицо выражало вину - ведь на глазах Бомджуна блестели слёзы. Он знал, что это лишь физиологическая реакция, но всё равно не мог не чувствовать себя виноватым.
Но в ответ на вопрос Хэйюна Бомджун подмигнул. Его улыбка, мягкая и без тени напряжения, была совершенно искренней.
- Ты слишком хорошо меня знаешь.
Сияя улыбкой, Бомджун поднялся с колен. Он поправил Хэйюну трусы, аккуратно застегнул брюки, не запачканные ни каплей спермы, затем крепко обнял его и прошептал:
Можно было подумать, что это не Бомджун только что отсосал Хэйюну, а наоборот. Казалось, этот мужчина был рождён для того, чтобы служить - он искренне наслаждался тем, что мог доставить удовольствие.
Не в силах устоять перед его милым выражением лица, Хэйюн задал вопрос, и Бомджун, растянув губы в улыбке, кивнул. Его прекрасные глаза сияли блаженством.
- Раз ты даже сфотографировал меня, как может быть иначе? Я так тебе понравился? Настолько, что захотелось сохранить это на всю жизнь?
Вопрос попал прямо в точку, раскрывая самые потаённые желания Хэйюна. Морской бриз, ласкающий щёки, бледный лунный свет, идеально сидящий костюм и это безупречное лицо - при одном взгляде на него пробуждалась похоть, которую было невозможно игнорировать. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного, и в тот момент единственной мыслью было запечатлеть этот миг. Слегка прикусив губу, Хэйюн поднял руку, коснулся его щеки и, почти чмокнув в подбородок, кивнул.
- Да. Ты был… чертовски сексуален.
- Значит, мои усилия окупились. После тридцати приседаний уже нет сил продолжать, но я терплю, представляя, как ты трогаешь мою задницу и как тебе это нравится.
Хэйюн рассмеялся и шлёпнул Бомджуна по заднице. Эта идеально округлая, подтянутая задница была его гордостью. Когда во время секса на боках проступали ямочки - это зрелище стоило того, чтобы хвастаться.
Сжимая в руках эти упругие ягодицы, Хэйюн задал вопрос, но Бомджун, ухмыльнувшись, покачал головой.
- Давай ещё немного побудем здесь? Хочу просто полежать и поговорить с тобой.
Послушный ответ Хэйюна заставил Бомджуна улыбнуться, и он поцеловал его в лоб, предварительно отрегулировав шезлонг, чтобы можно было удобно лечь. Устроившись на нём, Бомджун поджал свои длинные ноги, укладываясь рядом.
- Для меня это самая удобная поза на свете.
Хотя выглядело это явно не так, он отшутился. Хэйюн положил голову на его руку и посмотрел на него снизу вверх. Бомджун лежал спиной к бассейну, закрывая его от посторонних глаз. Решив, что так безопаснее, Хэйюн неожиданно засунул руку ему в брюки.
- Ну конечно, разве я могу запретить? Если хозяин хочет поиграть со своей собственностью…
Он усмехнулся, но не сопротивлялся. Внутри трусов всё было мокрым. Видимо, он заранее заказал специальное бельё с водоотталкивающей тканью в паху - снаруже ведь ничего не было заметно.
- Как ты так легко кончаешь, даже не трогая член?
- Если ты ещё раз скажешь «член», я, возможно, кончу снова. Когда ты таким невинным лицом произносишь такие грязные слова, у меня в голове всё переворачивается.
- Так что следи за языком, - несерьёзно предупредил Бомджун, слегка прикусив кончик носа Хэйюна, прежде чем отпустить.
Хэйюн, сморщив нос от щекотки, рассмеялся и прижался головой к его плечу.
Бомджун тяжело вздохнул. Его уже напрягшийся член терся о ладонь Хэйюна. Тот мял твёрдую головку, ствол и яйца, словно замешивая тесто, дразня Бомджуна. Тот, однако, не торопился двигаться дальше, то ли не собирался кончать снова, то ли решил просто насладиться этими нежными ласками, позволяя Хэйюну делать всё, что тому вздумается.
- Я в порядке. Всё прекрасно. А ты?
- Мне тоже хорошо. С тобой мне всё нравится.
- Приятно слышать. Выходит, юбилей удался на славу, да?
Усмехнувшись, Бомджун тихо засмеялся и поцеловал Хэйюна в лоб. От этого нежного поцелуя в груди защекотало. Хэйюн, словно прося ещё, приподнялся к его губам и кивнул.
- Я злился, думал, что ты перестарался… Прости. Мне правда понравилось. Сам бы я так не смог.
Он притянул к себе эти губы, говорившие сладкие речи, и поцеловал их. Хэйюн несколько раз коснулся ртом его прекрасно очерченных уголков губ, шепча «я люблю тебя» десятки раз прямо в его рот, прежде чем наконец отпустить.
- Не знаю, понравилось ли отцу... Он всегда так меня ненавидел...
- О чём ты? Конечно, понравилось. Ты разве не видел его лицо?
Со Джонгиль был в восторге до одури. С самого начала банкета на его лице не было ни тени недовольства или раздражения. Он сиял от счастья каждую секунду - Хэйюн даже начал волноваться, как бы тот не рухнул на месте от переизбытка эмоций.
- А какое у него было выражение?
- Он выглядел так, будто готов был умереть от счастья. Смотрел на тебя, как на первую любовь.
Когда Бомджун скривился, Хэйюн рассмеялся. Этот человек, организовавший идеальный юбилей и всё ещё переживающий, казался ему до безумия милым. Он снова и снова целовал его губы и подбородок. Осыпал его поцелуями, как ребёнка, и сказал, чтобы он не волновался.
- Этого достаточно. Если отец что-то скажет, я сам его успокою. Ты хорошо поработал, любимый.
- Когда ты так говоришь, это больше похоже на награду, чем на тяжёлую работу.
Тихо рассмеявшись, Бомджун взял левую руку Хэйюна, лежащую у него на груди. На пальце сверкало роскошное обручальное кольцо.
Сегодня они бессчётное количество раз слышали вопросы об этих кольцах. Хэйюн тем, кто знал о его ориентации, говорил, что это помолвочное кольцо, а остальным - что «украл». Когда ему не верили, он с невинным видом повторял: «Ну украл же!», и люди смеялись, отставая с расспросами. Казалось, они чувствовали, что он не хочет говорить на эту тему.
В любом случае, кольцо сияло настолько роскошно, что любой, кто видел Хэйюна, сразу замечал его. И хотя такой стиль редко выбирают мужчины, оно удивительно гармонировало с его элегантной внешностью. Вместо вопросов вроде «Разве это не слишком броско для мужчины?» он слышал лишь бесконечные комплименты: «Тебе стоило бы стать моделью для ювелирных украшений».
- Ага. Кажется, будто я родился с ним на пальце.
Повторив слова, которые когда-то сказал сам Бомджун, Хэйюн рассмеялся. Тот, умилившись, коснулся губами кончика его носа, затем нежно погладил его пальцы и поцеловал тыльную сторону ладони и кольцо.
- И восьмидесятилетие позволишь мне организовать?
Нет причин отказывать. Если Бомджун хочет этим заняться, Хэйюн должен с благодарностью предоставить ему такую возможность - ведь было очевидно, что никакими усилиями ему не превзойти тот уровень, с которым Бомджун справился на семидесятилетии.
- Да, отныне все дни рождения отца - твоя забота. Делай, как считаешь нужным.
Они уже обещали друг другу брак, но открыто доверить ему такие долгосрочные обязательства было особенно приятно. Бомджун, сияя улыбкой, склонил голову к Хэйюну. Их лбы соприкоснулись, и он заглянул в его прозрачные, как стекло, глаза, продолжая улыбаться.
- Тогда на восьмидесятилетие устроим праздник в Ибице.
- Какой ещё Ибице, прошу тебя…
- А где отпразднуем девяностолетие? Как насчёт Таити?
- Ты в своём уме? Как девяностолетний старик доберётся до Таити?
- Мы его сопроводим, конечно. А на столетие устроим торжество по всей стране одновременно. Отличная идея, правда? Сделаем пожертвования от имени отца…
Это звучало совершенно фантастично, но почему-то не воспринималось как шутка. Если речь о Бомджуне, то даже на сто лет он, бодрый и энергичный, наверняка сможет организовать празднества по всей стране и ещё останется сил ворчать.
Хэйюн вдруг представил тот день и, прикинув возраст, пробормотал:
- Когда отцу будет сто, тебе будет почти семьдесят…
- Давай не будем заниматься такими грустными подсчётами.
- А что? Чем это грустно? Ты и в старости будешь выглядеть потрясающе. Морщины будут лежать идеально, ты продолжишь заниматься спортом и станешь ещё сексуальнее, чем сейчас. Какой-нибудь молодняк будет говорить: «Лучше встречаться с этим дедом, чем с гнилыми двадцатилетками» и указывать на тебя.
- …Ты, кажется, уже думал об этом?
Бомджун прищурился, задав вопрос внезапно. Двадцать три года… Как раз тогда в квир-баре к нему подкатил какой-то несерьёзный кореец, и он холодно отказал. А за соседним столиком сидел пожилой мужчина - стильный, как модель, с потрясающей внешностью. Внутри мелькнула мысль: «Лучше бы познакомиться с тем дедом».
Но Хэйюн стёр промелькнувшее воспоминание и пожал плечами. Не стоило об этом говорить. Ему не хотелось видеть, как Бомджун начнёт ревновать к друзьям его отца - это было бы неприятно.
Бомджун, кажется, не поверил его отрицанию. Уголки губ дрогнули в улыбке, и он прошептал: «Извращенец». Хэйюн отвернулся от этого выражения, прижавшись губами к его щеке. Чмокнул пару раз, затем лизнул и кокетливо пробормотал:
- И мой сотый день рождения тоже организуешь.
- Конечно, отпразднуем вместе. К тому времени я уже скину полвека и буду твоим ровесником.
- Ну правда. После ста лет кто будет замечать разницу в восемь лет?
Это звучало абсурдно, но он был прав. Даже сейчас разница в возрасте почти не ощущалась, а через несколько лет и вовсе превратится просто в цифру в документах.
- Может, с этого момента будем на дружеской ноге?
- Знаю. Отец сразу раскусил мою сущность… Если хорошенько поискать, наверное, и хвост найдётся?
Ворча, Хэйюн сжал его яйца, но мужчина, который когда-то был готов стать евнухом, даже не дрогнул от такой угрозы. В ответ на его смех Хэйюн лишь проворчал и принялся мять его задницу.
- Да? Наверное, стесняется и прячется.
Бессовестно болтая, Бомджун крепко обнял Хэйюна и несколько раз поцеловал его в щёку. Выражение его красивого лица было безмятежным. И тут Хэйюн вдруг вспомнил, что через десять дней уезжает из Кореи.
Профессор Клод Мюзэ, который когда-то учил его мать, ответил положительно на его письмо с искренними словами и видео с исполнением. Так что Хэйюн планировал остаться в Париже до осени следующего года, готовясь к международному конкурсу контрабасистов, и брать уроки у Клода Мюзэ. Это стало возможным только потому, что профессор, оставивший преподавание из-за проблем со здоровьем, помнил его мать.
- Мы будем в разлуке целый год. Я уезжаю на следующей неделе.
- Ты что, забыл? - Хэйюн пристально посмотрел на него, но Бомджун лишь покачал головой, будто говоря «Как ты мог так подумать?». Затем снова поднёс его руку к губам и прижал поцелуй к кольцу. Не отрывая взгляда, он прошептал:
- Мы не будем в разлуке, Хэйюн. Я всегда буду с тобой.
- Вот видишь? Значит, между нами ничего не изменится. Изменишься только ты - ведь ты будешь расти.
До встречи друг с другом они оба прожили такую свободную молодость, но, кажется, Бомджуна это ни капли не тревожило. Как будто он верил - без тени сомнения в себя, в Хэйюна, во что бы то ни было - что всё останется точно таким же.
Как же крепка эта бесформенная вера. От его слов Хэйюн почувствовал, как земля под ногами становится твёрже.
Нежно поглаживая его мошонку одной рукой, а другой придерживая подбородок, Хэйюн встретился с ним взглядом. Он надеялся, что тот увидит бурю в его душе, и прошептал от всего сердца:
- Ты же знаешь, что я люблю тебя?
От этого вопроса Бомджун рассмеялся, как мальчишка, и буквально растаял. Обняв Хэйюна, он смеялся ещё какое-то время, затем глубоко вдохнул, замолчал и будто вытаскивая правду из самых глубин души, произнёс глухим голосом:
- Я умру счастливым под тяжестью твоей любви.
Он говорил о смерти, но его лицо в тот момент светилось так, словно он наконец-то почувствовал вкус жизни.
- Я люблю тебя до смерти, Хэйюн.
Перед этой всепоглощающей любовью Хэйюн тоже смог отбросить тревогу. Уверенность в том, что всё пойдёт так, как задумано, накрыла его с головой. Вызовы больше не пугали. Хэйюн стоял на стартовой линии с бесконечной поддержкой за спиной.