Поэтическая судьба Иосифа Бродского

«Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели...»

Эти строки Бродского, написанные в 1970-х, звучат сегодня особенно пронзительно. Его поэзия — как голос из будущего, предвосхищающий наше время, когда одиночество становится нормой, а границы между внутренним миром и внешней реальностью размываются.

Но что мы на самом деле знаем об этом человеке, кроме того, что он автор одного из самых цитируемых стихотворений отечественной литературы? Вспомним слова Ахматовой, узнавшей о судьбе Бродского: «Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял». И она была права: жизнь Бродского — это словно витиеватая тропа, то поднимающая его к вершинам признания, то уводящая в колючие заросли судебных процессов и изгнания.

Детские строки войны

Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде, в еврейской семье, где дом был наполнен запахом старых книг и проявочных растворов. Его отец, Александр Иванович, служил капитаном третьего ранга в ВМФ СССР, а позже стал военным фотокорреспондентом. После войны он работал фотографом в ленинградских газетах. Мать, Мария Моисеевна Вольперт, была строгой и практичной женщиной, занимавшей должность бухгалтера.

Иосиф Александрович Бродский с матерью Марией Моисеевной Вольперт, 1942. Бродский Александр/Государственный литературно-мемориальный музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме

Детские годы Оси пришлись на самое тяжёлое время — блокаду Ленинграда. Пережив ужасы зимы 1941–1942 годов, четырёхлетний Иосиф вместе с матерью был эвакуирован в Череповец, где они прожили почти три года. Там Мария Моисеевна работала переводчицей в лагере для военнопленных, а её сын делал первые шаги в осознании мира через книги и разговоры со взрослыми.

Тем временем его отец участвовал в прорыве блокадного кольца, запечатлевая события на плёнку. Только в 1948 году семья снова собралась вместе. Александр Иванович устроился на работу в фотолабораторию Военно-морского музея — и именно там началось настоящее детство маленького Оси.

«Уроки мешали — пришлось бросить»

Школа не стала для Бродского местом вдохновения. Он сменил четыре учебных заведения, оставался на второй год и часто демонстративно игнорировал задания. На уроках мешал, рисовал в тетрадях, не учил правила — хотя мог бы быть одним из лучших.

Подобно Джеку Лондону, Максиму Горькому и ряду других литературных классиков, Бродский перепробовал массу профессий, прежде чем ему удалось связать свой заработок исключительно с литературным и преподавательским трудом

В четырнадцать лет он попытался поступить в морское училище — получил отказ. В пятнадцать лет бросил школу, так и не закончив даже восьми классов. Вместо парты он выбрал завод «Арсенал», где стал помощником фрезеровщика. Но это было лишь началом долгого странствования между профессиями.

Через год он пробовал себя как матроса на маяке, затем — как истопника в котельной. В шестнадцать лет его потянуло в медицину — он устроился в ленинградскую областную больницу, где целый месяц помогал в морге препарировать трупы. Однако вскоре отказался даже от этой непростой работы.

Получив среднее образование в школе рабочей молодёжи, Бродский продолжил своё странствие между профессиями, пока не нашёл то, что не требует ни диплома, ни начальника над головой — поэзию. Именно тогда он понял, что его настоящее призвание — не в движении по миру, а в движении сквозь язык, мысль и чувство.

Ленинградский адрес поэта

В 1955 году семья Бродских переехала в один из самых известных домов Ленинграда — дом Мурузи, расположенный по адресу: улица Пестеля, 24/27. Этот величественный особняк, некогда принадлежавший князю Александру Мурузи, после революции был разделён на множество коммунальных квартир. В его стенах жили не только простые горожане, но и будущие звёзды отечественной литературы.

«Здание было громадным тортом в так называемом мавританском стиле, столь характерном для северной Европы начала века… Ахматова однажды рассказала мне, как она с родителями ездила в пролётке смотреть на это чудо», — вспоминал Бродский.

Среди бывших обитателей этого дома — Александр Блок, Николай Лесков, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Владимир Пяст, Даниил Гранин.

Именно здесь, среди тесных стен и шума соседских споров, начал складываться поэтический голос молодого Бродского. Здесь он провёл почти два десятка лет — с 15 до 32 лет, до самого отъезда из страны.

Это была жизнь на площади, которую он позже назовёт «полторы комнаты». Скудная метражная норма советской реальности стала символом целой эпохи и источником вдохновения.

Город, который формирует поэта

Ленинград, который видел молодой Бродский, оставил неизгладимый след в его сознании. Он воспринял город как атмосферу, как состояние духа, как нечто большее, чем просто место рождения. Архитектура, уличные перспективы, Нева, где «плещет память о граните», — всё это стало фоном его внутреннего становления.

«Ленинград формирует твою жизнь, твоё сознание в той степени, в какой визуальные аспекты жизни могут влиять на нас... Это огромный культурный конгломерат, но без безвкусицы, без мешанины. Удивительное чувство пропорции, классические фасады дышат покоем. И всё это влияет на тебя, заставляет стремиться к порядку в жизни, хотя ты и сознаёшь, что обречён», — говорил он в интервью голландскому журналисту в 1982 году.

Город дал ему не только образы, но и стиль мышления: строгий, точный, сдержанный — как линии фасадов, как зимний свет над Невой. Его поэзия, даже самая лиричная, всегда будет отдавать холодной гармонией петербургских проспектов.

«Писать — значит жить»

В 1957 году восемнадцатилетний Иосиф Бродский присоединился к геологической экспедиции НИИГА — Института геологии Арктики. Это был не просто способ заработать, а первый опыт реального путешествия вглубь России: на Белое море, в Восточную Сибирь, на Анабарский щит в Якутии. Он видел дикие берега, мерзлоту, бесконечные леса и небо, которое казалось ближе к Богу. А однажды даже случайно открыл небольшое месторождение урана.

Однако в одной из дальневосточных экспедиций его хрупкая психика дала сбой. Летом 1961 года, во время вынужденной паузы в работе в эвенкийском посёлке Нелькан, Бродский пережил нервный срыв. Его отправили обратно в Ленинград, домой, в родной Дом Мурузи, где он мог хотя бы немного прийти в себя.

Эти годы стали временем интенсивного внутреннего роста. Где бы он ни находился — среди камней, вечной мерзлоты или в шуме города, — он читал. Читал много, хаотично, с жадностью: философские трактаты, религиозную литературу, классиков и современников. Учил английский и польский языки. Именно тогда начал формироваться его уникальный культурный вкус, который потом поразит весь мир.

Как рождается голос поэта

Бродский всегда говорил, что начал писать стихи в 18 лет. Но сохранились работы, датированные ещё 1956–1957 годами, такие как «Пилигримы», «Рождественский романс» и «Памятник Пушкину».

Уже тогда его стиль отличался необычной музыкальностью, в которой слышались отзвуки джазовых импровизаций. Особенно ярко это проявилось в стихах «От окраины к центру» и «Я – сын предместья…», где ритм словно играет, раскачивается, как старый морской марш.

Среди тех, кто формировал его вкус, – Мандельштам и Цветаева, Слуцкий и Баратынский, Пастернак и Маяковский, а также западные авторы: Уистен Оден, Константинос Кавафис, Роберт Фрост, Рильке.

Первые строки — первый скандал

Первое крупное выступление Бродского состоялось 14 февраля 1960 года во Дворце культуры имени Горького — на легендарном «турнире поэтов». Он прочитал стихотворение «Еврейское кладбище...», которое вызвало бурную реакцию.

Так описывал тот вечер поэт Николай Рубцов:

«Конечно же, были поэты и с декадентским душком. Например, Бродский… Взяв микрофон обеими руками, он читал картаво, с покачиваниями головы: «У каждого свой хлам! У каждого свой гроб!» Шуму было — как от первого взрыва водородной бомбы. Одни кричали: «Долой его! При чём здесь поэзия?!», другие — «Бродский, ещё!»

Его стихи не всем были понятны, но они цепляли, вызывали, а значит, были живыми.

🗞️ «Окололитературный трутень»: статья, изменившая все

29 ноября 1963 года в «Вечернем Ленинграде» вышла статья с ехидным названием «Окололитературный трутень». Её авторы — журналисты Медведев и Ионин, а также завхоз Яков Лернер — обвиняли Бродского в безделье, паразитизме, антисоветчине и в том, что он «не такой, как все».

«Здоровый 26-летний парень около четырех лет не занимается общественно полезным трудом» , — писали они.

Хотя Бродскому тогда было всего 23 года , и он уже успел написать сценарий к фильму «Баллада о маленьком буксире», а также работал над переводами.

Статья послужила сигналом. Уже в феврале 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве — формальному предлогу для устранения «неподконтрольного» поэта.

🪑 «Вы поэт? А кто вас причислил к поэтам?»

На суде, который проходил 18 февраля 1964 года, звучали вопросы, до сих пор остающиеся символом идеологического насилия над искусством.

Судья: А вообще, какая ваша специальность?

Бродский: Поэт. Поэт-переводчик.

Судья: Кто признал вас поэтом? Кто причислил вас к поэтам?

Бродский: Никто. (Пауза.) А кто причислил меня к роду человеческому?

Этот диалог стал легендой. Он попал в международную прессу благодаря записям журналистки Фриды Вигдоровой , присутствовавшей в зале суда. Её заметки разошлись по миру, пробудив волну протестов и сочувствия.

Принудительная психиатрия: три недели в «лечебнице»

Чтобы усугубить дело, Бродского направили на судебно-психиатрическую экспертизу, которую проводили не амбулаторно, а в условиях психиатрической больницы. Три недели он провёл там, подвергаясь издевательствам, которые позже описал как самые страшные в своей жизни.

«Мокрая простыня, электрокамера, ледяная ванна глубокой ночью — всё это должно было "укротить" мою душу и врезалось в неё на всю жизнь», — вспоминал он.

Его диагноз — «психопатия» — стал дополнительным оружием против поэта. Однако эксперты признали его трудоспособным, и это решение положило начало ещё более суровому этапу — ссылке в Архангельскую область на пять лет.

"Тунеядство" как преступление

После второго заседания суда, 13 марта 1964 года, Иосиф Бродский был признан виновным в «антисоциальном паразитизме». Ему вынесли максимальный приговор по указу о тунеядстве — пять лет принудительных работ в отдалённой местности. Его отправили в Архангельскую область, в деревню Норенская Коношского района, где он прожил полтора года — с 25 марта 1964-го по 4 сентября 1965-го.

Но никакого «паразитизма» там не было. Наоборот, именно здесь, вдали от шума и страха, Бродский начал свой настоящий путь поэта.

Он работал разнорабочим в совхозе «Даниловский», занимался полевыми работами, был бондарем, кровельщиком, грузчиком брёвен… Но впервые за много лет у него появилось время — и, главное, пространство — чтобы думать, читать, писать.

Жил Бродский в простом деревянном домике, почти без мебели. Но этот минимализм стал его своеобразным монастырем. В условиях северной изоляции он перечитывал Данте, Платона, Цветаеву и Ахматову. Он говорил:

«Ссылка стала моим университетом. Именно там я понял, что такое язык, стих и внутренний голос».

Ирония истории в том, что судьба послала ему лучшие годы — годы, когда поэт наконец стал собой.

🗣️ Кто спас Бродского? От Ахматовой до Сартра

За Бродского вступились великие: Анна Ахматова, Лидия Чуковская, Фрида Вигдорова, Дмитрий Шостакович, Самуил Маршак, Константин Паустовский, Александр Твардовский. Они писали письма, обращались к власти, пытались вытащить молодого поэта из лап системы.

Но ключевым фактором стало международное давление. Одним из самых резонансных стал протест философа Жана-Поля Сартра, который предупредил: если Бродский останется в заключении, советская делегация может оказаться в крайне затруднительном положении на Европейском форуме писателей.

Это заявление не осталось незамеченным. И хотя советские власти не любили, когда «внешние силы» вмешивались в их дела, уже 4 сентября 1965 года Верховный суд РСФСР пересмотрел приговор. Срок ссылки был сокращён, и Бродский вернулся в Ленинград свободным, но всё ещё под пристальным оком государства.

Возрождение в Ленинграде

После возвращения начался новый этап жизни — не менее трудный, чем ссылка. Бродского печатали мало, и доходы были скромными. Он подрабатывал переводами, рецензиями, случайными заказами на киностудиях, даже сыграл эпизодическую роль в фильме «Поезд в далёкий август», исполнив образ секретаря горкома партии.

Но эти годы стали временем творческого взлёта. Из-под его пера выходят одни из лучших стихов, вошедших в сборники:
«Остановка в пустыне»;
«Конец прекрасной эпохи»;
«Новые стансы к Августе».

Особое место в этом периоде занимает работа над поэмой «Горбунов и Горчаков» — произведением, в котором Бродский впервые попытался осмыслить себя как человека между двумя культурами, двумя мирами.

Изгнание вместо высылки

Тем временем интерес к Бродскому на Западе рос: его стихи печатали за границей, его имя упоминали в интервью, а западные университеты предлагали читать лекции.

10 мая 1972 года Бродский получил вызов в ОВИР — Отдел виз и регистрации. Там ему сообщили: либо ты уезжаешь, либо тебя ждут новые проблемы. Слова сотрудников КГБ — «горячие денечки» — звучали скорее как угроза, чем как предложение.

Через полгода, 4 июня 1972 года, поэт покинул Ленинград. Он уезжал без гражданства, с одним чемоданом, в котором лежали:
пишущая машинка;
две бутылки водки — подарок Уистену Хью Одену;
сборник стихов Джона Донна.

📝 «Приглашённый поэт»

В Вене Иосиф Бродский встретил одного из самых важных людей в своей жизни — Уистена Хью Одена, которого он называл своим главным этическим и поэтическим наставником. Оден принял молодого поэта с неожиданной теплотой, познакомил с международными литературными кругами и даже пригласил в июне 1972 года принять участие в Международном фестивале поэзии в Лондоне.

🎓 Преподаватель без диплома

Летом 1972 года Бродский переехал в США, где получил место в Мичиганском университете в Энн-Арборе . Человек, не закончивший даже восьми классов, стал университетским профессором. За свою жизнь он преподавал в шести американских и британских вузах, читая курсы по русской и мировой поэзии, теории стиха, истории литературы.

«Каждый год из двадцати четырех на протяжении по крайней мере двенадцати недель подряд он регулярно появлялся перед группой молодых американцев и говорил с ними о том, что сам любил больше всего на свете — о поэзии.… Не важно было, как назывался курс: все его лекции были уроками медленного, внимательного чтения стиха». говорил Лев Лосев.

Бродский не знал, как правильно учить других. Этому его никто не обучал. Но именно это делало его особенным: он не играл роль педагога, а просто делился опытом, который сам был для него спасением.

🏆 Нобелевская премия

В 1987 году Иосифу Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе — с формулировкой:

«За всёобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью» .

Однако реакция поэта была не типичной. Он никогда не стремился к славе, и даже после премии старался сохранять спокойствие. В интервью журналу The Economist в 1990 году он признался:

«Сначала это было достаточно неприятно, но потом я стал относиться к этому терпимее… Хорошо, что получил премию, будучи ещё молодым. Потом начинаешь вещать, потому что слишком уверен в себе и своих взглядах».

Для Бродского Нобелевская премия стала скорее моральным щитом , чем триумфом. Она позволила ему быть услышанным, защитила от многих нападок и дала платформу, чтобы говорить свободно.

🎗️ Галстук Пастернака: символическая эстафета

Особенно трогательным был момент, связанный с преемственностью лауреатов. По идее Евгения Рейна, Бродскому был передан галстук Бориса Пастернака — тот самый, в котором Пастернак узнал о присуждении ему Нобелевской премии в 1958 году. Галстук стал символом эстафеты между двумя поэтами, разлучёнными временем, но объединёнными духом.

На церемонии Бродский надел его в нагрудный карман под фрак как дань уважения, как знак принадлежности к великой литературной традиции.

🕊️ «Лучшая часть меня уже там — мои стихи»

Несмотря на то, что после распада СССР к Бродскому вернулась популярность в России, он не спешил возвращаться. Его пугала публичность, внимание средств массовой информации, возможность стать символом. В одном из интервью он сказал:

«Лучшая часть меня уже там — мои стихи».

И действительно, пусть он и жил за океаном, его голос оставался в России. Его стихи читали в школах, цитировали в подполье, переписывали в тетрадях. Даже находясь в эмиграции, Бродский продолжал быть поэтом русского духа .

🪦 Последние строки

Иосиф Бродский умер 28 января 1996 года в Нью-Йорке. Его сердце, страдавшее всю жизнь, внезапно остановилось. В этот день он собирался отправиться в Саут-Хедли , любимое место работы и размышлений. Утром Мария нашла его лежащим на полу, полностью одетым, рядом — раскрытый томик греческих эпиграмм .

Его тело временно захоронили в США, но вопрос о вечном месте отдыха решался долго. По завещанию друга семьи, Бродский был похоронен на кладбище Сан-Микеле в Венеции — городе, который он любил почти так же сильно, как Петербург.

Однако даже здесь судьба не отпустила его легко. Католическая церковь отказала в захоронении из-за его еврейского происхождения, православное кладбище — из-за отсутствия крещения. В конце концов, его положили на протестантскую секцию Сан-Микеле — в нескольких шагах от могилы Стравинского , но не рядом с ним.

Если вы хотите начать читать Бродского, но не знаете, с чего лучше начать, вот ваш путеводитель. Мы собрали ключевые произведения, которые помогут понять разные этапы его творчества и познакомиться с его философией, эстетикой и стилем.

🧾 Стихи: с чего начать

«Шествие» (1963) — одна из самых ранних значительных поэм. Отличное начало для понимания образного мира и тематики Бродского: город, время, одиночество, поиск себя;
«Баллада о маленьком буксире» — лирическая жемчужина, наполненная образами моря и внутреннего движения. Простая форма — глубокое содержание;
«Галилей» — поэма, посвящённая столкновению науки и веры, размышлению о судьбе мыслителя в обществе;
«Конец прекрасной эпохи» — масштабное произведение под влиянием Данте и античной поэтики. В нём сочетаются личные переживания и исторические ассоциации;
«Гербарий» — цикл стихов, наполненный символикой природы и внутреннего мира. Личный и интимный Бродский;
«Урания» — попытка создать поэтическую утопию. Содержит философские размышления о любви, вечности и культуре;
«Время великое» — последний поэтический сборник, написанный уже в эмиграции. Здесь особенно остро звучит тема старения, времени и смерти.

📝 Проза и эссе

«Меньше единицы» — его лучшая книга в прозе. Эссе о детстве, родителях, языке, поэзии. Философская глубина и литературное мастерство делают её настоящим шедевром;
«Набережная неисцелимых» — первый сборник эссе, где Бродский рассуждает о роли искусства, поэта и культуры в жизни человека;
«Пересеченная местность» — книга путешествий и размышлений. Читатель погружается в мысли поэта о разных странах и культурах;
«Поклониться тени» — размышления о поэзии, языке и обществе. Яркий пример того, как Бродский видел связь между словом и бытием.

📌 Совет:
Не спешите читать всё сразу. Бродский — автор, которого стоит читать медленно, вдумчиво, возвращаясь к строкам снова и снова. Его стихи и эссе — это не просто литература, а способ мышления, форма осмысления жизни.

Наследие Бродского

Иосиф Бродский — поэт, чья жизнь и творчество стали примером того, как поэзия может быть не только искусством, но и философией, политикой, религией. Он доказал, что поэт может быть голосом народа, даже если он заговорил на другом континенте.

Сегодня его стихи читают в школах, его проза служит источником вдохновения для философов, а его жизнь — примером стойкости, силы слова и веры в человеческий выбор.

📚 Список использованных источников

БРОДСКИЙ, И. А. Поклониться тени: Эссе / И. А. Бродский. — СПб.: Алетейя, 2001.
БРОДСКИЙ, И. А. Перемена империи. Стихотворения (1960–1996) / И. А. Бродский. — М.: Вагриус, 2001.
БРОДСКИЙ, И. А. Набережная неисцелимых: Тринадцать эссе / И. А. Бродский. — М.: Новое литературное обозрение, 1992.
БРОДСКИЙ, И. А. Меньше единицы. Избранные эссе / И. А. Бродский. — М.: Новое литературное обозрение, 1999.
БРОДСКИЙ, И. А. Пересеченная местность. Путешествия с комментариями / И. А. Бродский. — М.: Новое литературное обозречение, 1995.
БРОДСКИЙ, И. А. Сочинения: В 4 т. / И. А. Бродский. — СПб.: Захаров, 1992–1995.
БРОДСКИЙ, И. А. Сочинения: В 7 т. / И. А. Бродский. — СПб.: Захаров, 1997–2000.
БРОДСКИЙ, И. А. Речь в Шведской королевской академии при получении Нобелевской премии
АЛЛОЙ, Р. Весёлый спутник. Воспоминания об Иосифе Бродском / Р. Аллой. — СПб.: Алетейя, 2008.
БОНДАРЕНКО, В. Последние поэты Империи / В. Бондаренко. — М.: Новое литературное обозрение, 2005.
ГОРДИН, Я. Аврора. Иосиф Бродский и его собеседники / Я. Гордин. — СПб.: Алетейя, 2000.
ГЛАЗУНОВА, О. Иосиф Бродский. Метафизика и реальность / О. Глазунова. — СПб.: Алетейя, 2008.
ЛОСЕВ, Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии
Примечание : ключевая научная монография о жизни и творчестве Бродского, написанная коллегой и другом поэта.
ПОЛУХИНА, В. Иосиф Бродский глазами современников. Кн. 1–2
Иосиф Бродский. Проблемы поэтики сборник научных трудов и материалов. — М.: Новое литературное обозрение, 2012.
Иосиф Бродский в ссылке: документы, воспоминания / сост. М. Мильчик. — СПб.: Европейский университет, 2013.

Подписывайтесь на "Пиранью"!

Помощь!