Спустя 32 года брака, муж решил уйти от жены, но, увидев её через месяц, попросился обратно
Рассказ "Спустя 32 года брака, муж решил уйти от жены, но, увидев её через месяц, попросился обратно"
Я закрыла дверцу холодильника и посмотрела на кактус на подоконнике. Колючий молчаливый старичок, прям как мой муж.
Я уже пожарила котлетки, сварила рожки и ждала своего Петю. За тридцать два года я изучила своего мужа от и до.
— Ну что, Колючка, как думаешь, Петр сегодня хоть слово скажет?
Муж в последние месяцы был немногословнее моего зеленого друга. Приезжал с работы, ел молча, садился перед телевизором.
Раньше хотя бы интересовался, чем я занималась целый день, кто из соседей по даче заглядывал. А теперь только молча ел и бурчал что-то себе под нос.
Я не понимала, почему он в одночасье стал таким угрюмым и хмурым. Жизнь прожили хорошо, дочке оставили квартиру в городе, сын женился, сами уже многие годы живем в своем домике на даче.
Если уж кто и имеет право ходить мрачнее тучи, так это я, которая устраивает весь быт, чтобы мужу жилось комфортно.
Послышался скрип ворот, и я подошла к окну. Странно, Петр обычно приезжал часа на два позже.
— Ты сегодня рано вернулся, что-то случилось? — сказала я, вытирая руки полотенцем, когда он вошел в дом. — Садись, я уже твои любимы котлетки приготовила.
Муж кашлянул, скинул свои ботинки в прихожей и прошел в комнату, даже не взглянув на меня. Уселся в свое кресло, потер виски, будто у него разболелась голова.
— Я не хочу есть. У нас с тобой сейчас будет серьезный разговор.
От его слов у меня по спине пробежал холодок. Серьёзных разговоров у нас было всего несколько раз в жизни, и ничего хорошего это не сулило.
Я взяла полотенце и зачем-то начала протирать сухие тарелки.
— Что опять случилось? На работе проблемы?
Петр глубоко вздохнул и наконец посмотрел мне в глаза.
Я отложила полотенце и подошла ближе к мужу, а он поморщил нос, будто моя близость его сильно раздражала.
— О чём ты говоришь? Я ничего не понимаю.
— Всё ты понимаешь. Я ухожу от тебя. Меня тут все раздражает.
Казалось, что в доме воздух стал спёртым, и вот-вот у меня начнется одышка.
Мне хотелось взять полотенце, намочить его в раковине и отхлестать своего мужа, но сдержалась.
Петр поднялся и подошел окну. Он не спешил отвечать, просто уставился на кактус и о чём-то задумался.
— Меня достала эта рутина. Я как белка в колесе, каждый день одно и то же. Сколько мне осталось? Пятнадцать, двадцать лет? Я устал от всего этого.
Устал он, видите ли. А ходить во всем чистом, быть всегда сытым не устал?
— Какой же ты эгоист! А обо мне ты не подумал?
— Не устраивай драму, ты сильная женщина, со всем справишься.
Он пошел в спальню и достал с антресоли старую дорожную сумку. Я пошла за ним, но остановилась у зеркала и посмотрела на себя.
Господи, я столько лет старалась обустроить быть, пылинки с мужа сдувала, чтобы он всегда был доволен.
А сейчас из зеркала на меня смотрела уставшая женщина с лишним весом, непрокрашенными корнями на голове и наспех постриженными ногтями, чтобы удобнее было возиться с грядками.
— Кто она? Думаешь, я поверю, что вот так вот просто уходят из семьи?
Он молча открыл шкаф и начал складывать вещи. Рубашки, свитера, носки.
— Не придумывай. Я просто устал. Сниму себе квартиру и поживу один.
С кухни донёсся звук телефона. Я вышла из спальни и посмотрела на экран. Звонила Наташа, наша дочка.
— Мам, мне вчера звонил папа и сказал, что собирается съезжать. Что у вас там происходит? Вы же никогда не ссорились. Что у вас творится?
— Наташ, не обращай внимания. Мало ли что он ляпнул, я тебе перезвоню позже.
Я засунула телефон в карман и направилась к мужу. Петр продолжал методично складывать вещи в сумку.
— Значит, детям ты сказал раньше, чем мне?
— А что ты им объяснил? Что я тебе надоела? Что я плохая?
— Ничего я такого не говорил, Галь, успокойся. Просто сказал, что мне нужно побыть одному.
— Да, Дим. Нет, все нормально. Папа решил пожить отдельно. Нет, не знаю зачем. Спроси у него сам. Потом поговорим.
Муж застегнул сумку и выпрямился.
Я пыталась найти в его в глазах хоть что-то напоминающее сомнение, но там была лишь пустота. Прошла в зал и села на диван.
— Ты всё решил? — тихо спросила я.
— Извини, Галь. Так будет лучше.
Он не ответил, взял сумку и направился к выходу, но у двери остановился.
Первый день без него
Когда за ним закрылась дверь, я вскочила и побежала на кухню. Выключила огонь под сковородой и уставилась на свое отражение в оконном стекле. Глаза сухие, лицо бледное.
— Он ушел, — произнесла я вслух.
Я выглянула в окно и увидела нашего соседа, он возился у сарая, собирал свои инструменты. Вот, жизнь продолжается, как ни в чем не бывало.
Через час в гости зашла соседка по даче.
— Галь, я Петьку видела с сумкой, он что, в командировку собрался?
— В каком смысле ушел? Совсем?
— Батюшки! — ахнула Зинаида. — В его возрасте нужно думать, что внукам на день рождение подарить, а у него крышу снесло. А ты, Галь, как, держишься?
— Не знаю. Еще не осознала толком.
— Я сейчас принесу свою наливочку, посидим, поплачем.
Соседка вышла из дома, а я даже не подумала, что через час все соседи уже будут знать, что меня бросил муж. Зачем я ей сказала, глупая женщина?!
Сняла крышку со сковороды и выбросила подгоревшие котлеты в мусорное ведро. Заиграла мелодия. Я нащупала телефон в кармане и посмотрела на экран.
Опять Наташа звонит, а у меня будто и сил больше нет говорить.
— Мам, мы с Димой сегодня приедем к тебе.
— Наташ, не нужно. Я справлюсь, правда.
— Наташенька, — голос мой смягчился. — Я правда хочу побыть одна. Подумать.
В дверь опять постучали. Зина примчалась с бутылкой, за ней тянулась Клавдия Семеновна из соседнего дома.
— Мне пора, милая, соседки пришли. Не переживай за меня, я тебе завтра позвоню!
Мы сели за стол. Клавдия Семеновна рассказывала про свою золовку, от которой муж тоже ушел, но через год вернулся.
Позже пришла Лидия Петровна, тоже с наливкой из смородины. Я сидела в этот вечер женской солидарности совершенно безучастно.
Слушала их разговоры и поглядывала на свое отражение в экране выключенного телефона. Кому я теперь такая нужна?
Когда соседки наконец ушли, в доме стало оглушающе тихо.
Я посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Обычно в это время я уже мыла посуду после ужина, а Петр читал газету.
— За что мне это? — мои слова отозвались эхом в пустом доме.
Пошла в спальню. На кровати еще была видна вмятина от его сумки. В шкафу зияла пустота.
Я открыла комод, нащупала старую шкатулку и достала ее. Фотографии, письма, билетики в театр. Наша с ним история.
Рядом нашла бархатный футлярчик, где лежали золотые серьги с маленькими бриллиантами.
Муж подарил их мне на жемчужную свадьбу, а я их даже ни разу не носила. Да и перед кем красоваться? Перед соседями на даче?
Я надела серьги и подошла к зеркалу. Из отражения на меня смотрела усталая женщина с красными глазами и блестящими камешками в ушах.
— Спасибо за подарок! — сказала я отражению и вдруг рассмеялась — нервно, с надрывом.
Вернулась на кухню, открыла буфет и достала бутылку вина, которую берегла для гостей.
Налила себе в бокал из подарочного сервиза и устроилась на веранде. Включила радио и впервые за много лет позволила себе просто сидеть и ничего не делать.
— За новую жизнь, — сказала я, поднимая бокал. — Раз уж ты так решил.
Необычное утро
Это утро было непривычно особенным. Никто не шаркал тапочками по полу, не кашлял и сморкался в ванной по полчаса.
Я открыла глаза и уставилась в потолок. Часы показывали половину десятого.
Впервые за много лет не встала в семь, чтобы приготовить завтрак мужу.
Включила телефон, и его волной накрыли уведомления. Пропущенные звонки от Наташи, Зина опять что-то написала. Даже свекровь звонила в восемь утра.
Видимо, сынок всё-таки рассказал матери о своем решении.
— Да, Анна Тимофеевна, — сказала я, когда ей перезвонила. — Нет, не знаю, что на него нашло. Спросите у вашего сыночка.
Завершила разговор, не дослушав причитания свекрови. Впервые за тридцать два года.
На кухне я машинально потянулась за сковородкой, но остановилась.
Сегодня я буду завтракать по-другому. Творог с медом и чай с мятой. То, что я люблю, а не то, что привыкла готовить для Пети.
День пролетел удивительно спокойно. Я не убиралась, не готовила обед на двоих, не проверяла, какие вещи мужа нужно постирать. Просто сидела с журналом, который давно хотела прочитать.
Потом позвонила подруге Людмиле, с которой не разговаривала уже полгода, и рассказала, что произошло.
Я задумалась. Как я? Разбита? Убита горем? Нет. Мне было... странно. Пусто. Но и свободно одновременно.
— Знаешь, я, кажется, тоже хочу попробовать жить по-новому.
На улице опять кто-то стучал молотком — Михалыч продолжал чинить сарай.
Неожиданная встреча
На следующий день я примеряла перед зеркалом красное платье, которое не надевала года три.
Оно все еще хорошо сидело, только в талии немного жало. Сделала прическу, накрасила ногти, достала золотые сережки.
Взглянула на себя в зеркало. Ну вот! Совсем другой человек. И улыбнулась.
В дверь постучали. На пороге стоял Петр.
— Я за остальными вещами пришел, — сказал он, входя в дом.
Я не бросилась к нему с расспросами, не стала умолять вернуться. Просто прошла на кухню, достала турку и заварила себе кофе.
Петр наконец взглянул на меня и замер от удивления.
— Нормально. — ответила я обыденно и продолжила помешивать кофе. — А ты думал, я буду валяться в истерике и рвать на себе волосы?
— Нет, но... — он растерянно смотрел на меня. — Просто не ожидал такого...
Я выключила газ и отложила турку, чтобы кофе остыл.
— Петь, ты взрослый мужчина. Решил уйти — уходи! Я не собираюсь тебя держать.
— А у меня, представь себе, тоже теперь своя жизнь, — я спокойно улыбнулась. — Впервые за столько лет у меня появилось время думать только о себе. Побыть одной. Дать себе право на отдых.
Михалыч продолжал забивать гвозди в доски и стучал особенно громко. Петр вздрогнул и покосился в сторону окна.
— Он что, все время так долбит?
— А тебя это беспокоит? Ты же больше здесь не живешь.
Петр молчал. Он ожидал рыданий, обвинений, может, даже скандала.
— Абсолютно, — я поставила перед ним чашку. — Знаешь, я вчера весь день ничего не делала по хозяйству. Читала, слушала музыку. И знаешь что? Мир не рухнул без тебя.
— И ты... не сердишься на меня?
— Сержусь, разумеется, — я посмотрела ему в глаза. — Но это ничего уже не изменит.
Петр сидел за столом не поднимая глаз. Стук молотка за окном становился все настойчивее.
Он прошел в комнату, достал из комода документы, затем вернулся в прихожую за ботинками.
Все это время я с каменным лицом сидела на кухне и пила ароматный кофе.
Стук снаружи не прекращался и задавал ритм биению моего сердца. Но я не подавала виду.
— Что он там строит? — раздраженно бросил Петр.
— Сарай чинит, говорю же. Тебя это не должно волновать.
— Ну, я пойду, — сказал Петр, остановившись в дверях.
— Удачи, — сказала я даже не поворачиваясь.
Когда дверь за ним закрылась, я выдохнула.
Новая я
Прошла неделя. Два раза в неделю я ездила в город, чтобы с горящими глазами появится в танцевальном клубе. Я давно мечтала научиться танцевать танго.
Там было несколько дам моего возраста. Руководитель, молодой мужчина, говорил, что у меня неплохие данные.
— Галина Петровна, а вы в молодости танцевали? — спросила он после занятия.
— В школе немного. Потом замуж вышла, детей родила — не до танцев стало.
— Да, — улыбнулась я. — Теперь появилось.
Домой я возвращалась воодушевленная. В доме было тихо. Я научилась наслаждаться этой тишиной.
Поливала цветы, читала, готовила только то, что хотела. Впервые за много лет жила для себя.
Михалыч закончил чинить сарай и теперь копался в огороде. Иногда мы перебрасывались парой слов через забор.
Дети поначалу волновались, но постепенно привыкли, что я справляюсь сама. Соседки тоже перестали ахать и причитать — видели, что я не развалилась от горя.
Через две недели позвонил сын.
— Ты с папой разговаривала? Жалуется, что скучно одному. Готовить не умеет, в квартире устроил бардак.
Я ничего не ответила, он сам этого захотел, пусть наслаждается.
— Наташка говорит, ты на танцы ходишь. Это здорово.
— Да, хожу, сыночек. Мне очень нравится.
— А помнишь, как ты нам в детстве рассказывала, что мечтала стать балериной?
Я улыбнулась. Да, было такое. Давным-давно, в другой жизни.
— Галь, а ты прямо расцвела! — сказала она, не скрывая любопытства. — Помолодела лет на десять.
— Спасибо, Зин, я себя и правда чувствую моложе.
Я пожала плечами и ничего не ответила. Его проблемы меня больше не касались.
Возвращение
Прошел месяц. Я стояла перед зеркалом, примеряя синее платье с пайетками для танцев.
Светка сказала, что на следующей неделе будет показательное выступление, и все должны быть нарядные.
В дверь постучали. Я открыла и увидела Петю с коробкой торта в руках.
— Хотел поговорить, — он переминался с ноги на ногу. — Если не возражаешь.
Мы сели на кухне. Петр поставил торт на стол.
— Галь, я... я, наверное, ошибся.
— Думал, что хочу свободы, другой жизни. А оказалось... — он сглотнул. — Оказалось, что без тебя жизнь никакая. Можно мне вернуться?
Я задумалась. За окном копался в огороде Михалыч. В доме тикали часы. Петр ждал моего ответа.
— Ладно, — тихо ответила я. — Но как раньше больше не будет! Я не собираюсь тебе прислуживать. Не буду готовить каждый день, убирать за тобой, стирать твои вещи. У меня теперь своя жизнь. Танцы, встречи с подругами, книги. Если хочешь вернуться — будешь сам о себе заботиться.
— Согласен, — он кивнул. — Я научусь. Буду помогать по дому, готовить. Только... только прости меня, Галь.
Он вернулся с вещами на следующий день. Но все было по-другому.
— Как дела на танцах? — спрашивал он, когда я возвращалась с города.
— Хорошо. Сегодня новые движения разучивали.
Я надела свое красное платье, включила музыку и показала несколько движений. Муж смотрел на меня открыв рот.
— Какая же ты у меня красивая, Галь!
Я посмотрела на мужа, потом на свое отражение в оконном стекле. Та же женщина, но другая.
Я больше не была просто женой Петра Ивановича. Я была свободной женщиной, которая живет так, как хочет.
Лучшие рассказы месяца:
Подъезжая к своей даче, Анна с мужем замерли на секунду – из их дома доносилась музыкаПишу для вас22 июня