Восхождение Бурри. Глава 9
Всё началось с заказа. Особого заказа. Ченга Инаги — крупная рыба западной части Ямы, и мы получили возможность модифицировать его аквариум.
— Джекпот! Грёбанный джекпот! — орёт Женя, закончив говорит по мобику. Заказов у нас столько, что хватит до конца года, но ради Ченги Инаги всё сдвигается, несмотря на протесты Рекатрулы.
Часть её лексики поддаётся влиянию Жени и Теодоры. Ему это нравится.
— Неужели кто-то ямовской требухи набрал, а?
Для Рекатрулы это совсем не комплимент. Она остро охаживает Женю своим самым ледяным взглядом, но ему хоть бы хны.
— Сукин сын, у которого связи со всей Ямой. Если сделаем ему по красоте, попадём в высшую лигу, — наконец отвечает он.
Женя таинственно улыбается и качает головой. На дворе вечер, потому у Рекатрулы, вымотанной за целый день, нет ни сил, ни желания разводить его на разговор. Она просто ныряет в Споронет и пробивает Ченгу Инаги по всем базам, к которым у неё есть доступ. Полное фиаско.
Согласно данным поисковиков, такого человека не существует. Последние параноики, боящиеся социальных сетей, сгинули вскоре после Мутграда, так что сегодня страницы были у всех.
«Оказывается, нет», — поправляет себя Рекатрула. Да, стоит признать, что Ченга Инаги, похоже, параноик. Чем же он занимается? Может быть той самой тёмной стороной подпольных ямовских дел, с которыми Рекатрула пока не соприкоснулась? Торговля людьми и органами, грязное оружие, информация для шантажа влиятельных персон. Кто-то же должен этим заниматься. Почему бы не отсутствующий в сети Ченга Инаги?
Накануне выезда на заказ Женя волнуется так, что не может заткнуться. Выглядит нелепо: ничего путного сказать не может, потому лишь повторяет «будь душкой» и «сделай всё как надо» на разные лады. А Рекатрула не знает, к чему ей готовиться: Ченга изъявил желание обрисовать всю картину с глазу на глаз и прямо на месте. Обычно у клиента просят план помещения, чтобы подобрать конфигурацию модулей будущей АДС и желаемую глубину настроек. Многим достаточно простого тумблера «вкл./выкл.», а все тонкости они отдают на откуп ограниченному интеллекту. Вполне себе вариант, когда не хочешь вручную прописывать, сколько градусов должно быть, когда ты выходишь из ванной или привязывать интенсивность освещения к своему графику мигреней. Отдельной строкой проходит контур безопасности: Женя с Ромом хором убеждали Рекатрулу, что в него нужно включить примитивные боевые системы — транки и шокеры. Наверху, чтобы получить лицензию на такое, нужно вывернуться наизнанку, а в Яме ты просто берёшь и делаешь. Главное, чтобы были материалы. Тут-то и пригодились все те горы хлама, которые Ром с Женей собирали всё это время. К тому же Ром раскрывается как гениальны механик. Из мусора он собирает такие тонкие и элегантные системы, будто работает с лучшими уни-принтерами на планете, хотя в его распоряжении только кашляющий и надрывающийся старичок. Ферронит в руках лысого поёт и принимает ту форму, которую ему нужно, а фальшмат послушно укладывается в нужную форму. Ещё бы знать, что нужно сделать.
А троица не знает. Ченга не предоставил даже плана помещения, потому им остаётся работать над заготовками, которые похожи на всё и ничто. Ром не вылезает из-за верстаков, Рекатрула кодит и помогает как может, а Женя нервничает, обкусывает ногти до крови и лезет с ненужными советами.
Уж лучше б они переустанавливали АДС-ки рядовым обитателям Ямы. Попадались иногда те ещё экземпляры, но больше забавные и странные, нежели жуткие и страшные. Ченга, несмотря на то, что Рекатрула его даже не видела, уже вызывает у неё нехорошее предчувствие. Теодора вовсю хорохорится, но бравада эта пустая и гулкая как барабан. Лишь рукоять Малыша вселяет хоть толику уверенности. Главное, чтобы он всегда оставался при ней, и всё будет хорошо.
Ром переходит к сборке комплексной, саморазворачивающейся и саморазвивающейся системы вентиляции, и Рекатрулы появляется немного времени. Переместившись в свой угол, она ложится на живот и гипнотизирует верхний правый угол своего футона.
Несмотря на острые приступы любопытства, информация на нём так и остаётся загадкой. Что-то останавливает Рекатрулу каждый раз, когда она, поддавшись на подначки Теодоры, уже тянется, чтобы вскрыть швы своей постели. Будь под рукой хороший набор псиделиков и привычная свурб-компания, она бы просто задала себе вопрос и отправилась в путешествие. На крайний случай посетила бы профессионального психодайвера. Но первого попросту нет, новую свурб-компанию так просто не соберёшь, да и с психодайверами в Яме проблемы. А ещё доверие. Рекатрула истратила всё на Рома и Женю, и, слава Грибу, пока что они оправдывают её надежды, хотя и не должны. Только это не помогает ей решительно вскрыть футон и извлечь меморум на свет. Остаются лишь бесконечные беседы с самой собой, от которых и свихнуться можно.
«Э, сестричка, всё с тобой в норме! Я тут слежу!»
Вечер перед выездом к Ченге Рекатрула проводит на футоне, пытаясь то ли убедить себя, то ли заставить. Парни меня её беспокоят, занимаясь своими делами: Ром заканчивает последние приготовления, Женя тихо истерит.
Утро, погрузка. Женя, напряжённый, как готовый взорваться бак с газом, тягает коробки чему-то хмурясь. Возможно, просчитывает риски. Рекатрула на автомате проверяет, чтобы крепления верно опутали ценное оборудование и заготовки со всех сторон. Подвижные концы, представляющие собой ряд спор с захватами и магнитными «пятками», медленно ползут вверх. На стыке двух ящиков замирают, ползут было на крышку, но быстро понимают, что сверху есть ещё один кейс, возвращаются и продолжают восхождение. К тому моменту, как Женя заводит мотор, захваты намертво сливаются наверху. В лентах из синтека поблескивают ферронитовые нити. Должны выдержать. Рекатрула надеется на это больше всех, потому что в случае чего, её зашибёт первой.
— Так, — впервые с утра заговаривает Женя, когда ван выбирается на магистраль. — Договоримся сразу: дело веду я. Ченга будет задавать вопросы — это сто процентов. Если по железу, трещит Ром, и постарайся без своих загадок, ок? По софту — Теодора. Остальным рулю я. Мутимся на спокойном и профессиональном, ок?
Рекатрула с Ромом переглядываются. Их обоих терзают сомнения в способности Жени «мутиться на спокойном и профессиональном». Наблюдая за ним весь вечер и сегодняшнее утро, Рекатрула всё больше убеждается в том, что Ченга — опасный человек. Ей кажется, что прямо сейчас они лезут в открытую пасть урсы с глупой надеждой на то, что он их не сожрёт.
Памятную по первой осознанной поездке через город Горячую Линию ван не пересекает. Так Рекатрула понимает, что они остаются на западе. Чтобы хоть как-то отвлечься от смурных мыслей, она разглядывает прохожих. Толпы в кричаще ярких шмотках, с дикими дезлинк-татуировками, скачущими по коже рук, открытым участкам плеч, лысым головам. Похоже, здесь эта тема не в пример популярнее, чем наверху. Хотя общий внешний вид, если убрать сбрую, оставляет желать лучшего. Большая часть что мужчин, что женщин — грузные или окологрузные, худощавые вроде Рома откровенно выделяются в толпе. У многих красные шелушащиеся пятна на коже. Аутоимунная реакция. Хорошо, если она где-то в закрытом месте. Ямовцы особо пятен не стесняются, но Рекатрула самозабвенно скрывает тело под одеждой: комбинезон с длинными рукавами, перчатки, высокие кроссовки, а если высыпает на лице, то надевает непрозрачную шлем-маску. Женя её подкалывает, Ром смотрит со смесью сострадания и пофигизма. Сама же Рекатрула просто не готова появляться на улице с экземой в пол-лица.
Разбитной график населения Ямы идёт на пользу трафику: на первой платформе почти не бывает пробок. Ван тормозит у «Лавки Ченги» всего через двадцать три минуты после того, как покидает логово.
Жёлто-зелёное лого отдаёт чем-то паскудным, хотя к сочетанию цветов не придраться. Дело в ассоциациях, которые оно порождает: змеи, яды, отрава. Парковка заполнена машинами. Похоже крупная шишка, потому что на один приметный блэнд приходится четыре выкрашенных в тёмно-серый вана и восемь таких же циклов. Даже если бы на них светящимся дезлинком было выведено слово «ОХРАНА», они бы выделялись меньше. К тому же из-за них не осталось свободных мест на парковке, так что приходится ютиться, перекрывая въезд. Женя хрустит приторно-сладкими конфетами, которые в таких количества поглощать может только он.
— Останься за рулём, — кидает Женя, выходя из машины вместе с Ромом. Рекатрула кивает, хотя идея так себе: водить она не умеет. И если с крошечным юрким блэнд-каром справиться не так сложно, то массивный ван вызывает у Рекатрулы оторопь. Как его втиснуть в эти узкие проезды? Тем более зная, что за любую царапину Женя три шкуры спустит?
Хотела бы Рекатрула верить в браваду своей сестры по телу.
Перебравшись на переднее сиденье, она достёт мобик и листает таблицу заказов. Отбоя от клиентов нет, особенно учитывая тот факт, что «Плейс» делает скидку, если ничего не нужно переоборудовать, а только переустановить софт. Готовые болванки для ближайшей десятки лежат в облачном хранилище, которое Рекатрула смогла позволить себе сама, даже выплачивая долг Жене большими кусками. Но этого всё равно мало. Она чувствует подступающее выгорание затаившимся в тенях хищником. Какой-нибудь здоровой кошкой. Очевидно, «Плейс» нужно расширяться: нанимать сотрудников, среди которых должен быть хотя бы ещё один гомбо-прогер. Но на все эти разговоры Женя только закатывает глаза. Удача буквально упала им в руки. Найти в Яме второго хорошего гомбо-прогера просто невозможно. Декьюна, мельком услышавшая жалобы Рекатрулы, предложила ей обучить пару талантливых ребят из своего гаража. Но мозг просто отказывается воспринимать эту мысль. «Я и учить?!» — с ужасом думает Рекатрула, пока по экрану ползут строки кода. К тому же в глубине души она понимает, что её ценность заключается в знаниях. И даже несмотря на то, что она доверяет Жене и Рому, так просто отдавать свой главный козырь она не собирается. Не сейчас. Может быть, через месяц? Или даже год.
«Но за год в таком ритме я сгорю к чертям», — невесело думает Рекатрула, отгоняя ещё одну прилипчивую мысль. Расстройство деперсонализации и не думает проходить. Более того, границы между её личностью и личностью Теодоры как будто только чётче очерчиваются и становятся всё глубже. А есть ведь ещё и серая, которая давным-давно не подавала голоса, но стоит хоть чуть-чуть погрузиться в себя, как начинаешь её ощущать. Новое тело так и не стало домом для единственной персоны. Порой Рекатрулу даже одолевают мысли о том, кто она такая и кто две другие: части одной расколовшейся личности или что-то новое, привнесённое извне? Чернота неизвестности в любой момент может схватить её за горло.
Но Теодора уже открывает дверь и одним прыжком оказывается на улице. Кроме «Лавки Ченга» на крошечной улочке, заканчивающейся тупиком, ничего нет. Вглядевшись в тусклые стёкла домов напротив, легко догадаться, что в них никто не живёт. Более того, это и не настоящие здания. Глухой макет посреди густонаселённого муравейника? Мурашки бегут по рукам и спине, Рекатрула поёживается, а Теодора просто сбрасывает их резко встряхнув плечами.
Чья-то ладонь бьёт по корпусу машины. Звук гулким эхом разносится по улице.
— Пойдём, — говорит Женя. — Ченга ждёт. У него там какая-то шишка, так что ныряем с чёрного хода. Можем там пока развалиться. Он попросил подождать.
— План помещения? — спрашивает Рекатрула.
— Нет. Сказал, как закончит, сам проведёт экскурсию.
— Тихо, — неожиданно грубо обрывает меня Женя. — Ченга — мужик серьёзный. Не трепись…
— Да-да-да, знаю, — перебивает Теодора полу-рыком, — «у нас будут проблемы». Замолкаю, ваше вашество.
Шпилька спускает из тугого, раздутого Жени немного нервозности. Улыбнувшись и на миг снова став собой, он кивает. Ром, бесшумный, как ночные кошки, уже забрался в ван, снял крепежи и тащит на себе два крупных ящика: установка для выращивания вентиляции и спороцех.
— Всё-таки парочка фрахтхаундов нам бы не помешала, — говорит Рекатрула. Обычно Женя закатывает глаза и фыркает.
— Мысль, — неожиданно соглашается он и уходит в себя так глубоко, что никому его не достать. По нему сразу видно. Глаза цвета медного купороса тускнеют, а из лица пропадает жизнь. Оно больше походит на пластиковую маску, которую так и подмывает снять. Но за ней ничего не будет. Только глубокий тоннель серых цветов, стены которого кажутся живыми из-за наслоений неагрессивных бактерий, растущих и умирающих за считанные минуты. Этот тоннель и за годы не пересечь. Легче подождать. Вскоре Женя вернётся. По крайней мере, можно на это надеяться.
Крошечное помещение больше всего похожее на непомерно разросшуюся прихожую встречает нас душной тишиной. Тут вполне можно было бы разместить карантинный комплекс: сканеры, санитарный душ, ультрафиолетовые лампы. Бросив ящики на пол, троица кое-как размещается на них и погружается в молчание, разглядывая скопившуюся по углам пыль. Похоже боты-уборщики, или кто отвечает у Ченги за чистоту, сюда не заглядывают.
Женя постукивает носком ботинка о кейс. Ритмичный звук выводит Теодору из себя, но Рекатрула мудро удерживает её от резких окриков. Босс нервничает, и если тик помогает ему справиться, пусть стучит. Ром невозмутимо смотрит в стену так, как будто на ней разыгрывается невероятное зрелище. Теодора побаивается Рома, а вот Рекатрула чувствует с ним странное родство. Будто их обоих связывает что-то, но не друг с другом, а чем-то третьим. И нить эта сделана из одинаковых волокон, но Рекатруле не достаёт умения и сноровки, чтобы описать её, обнаружить подручными средствами, продемонстрировать кому-то ещё. Их обоих тянет куда-то, но если Рекатрула по этому поводу волнуется, потому что не знает, к чему это может привести, то Ром доверяет неведомому на другом конце и умудряется использовать тягу себе во благо.
— Доброго утра, — мягкий голос доносится из невидимых дзайн-спор, притаившихся в комнатке. — Пожалуйста, позвольте моим сотрудникам проверить вас.
— Без проблем, — говорит, вскакивая с кейса, Женя и зачем-то поднимает руки. Ром, не глядя, повторяет за напарником.
Внутренняя дверь бесшумно открывается, и в комнату въезжает массивный гардиан с каплевидными бронированными пластинами по всему корпусу. Один из подвижных тонких манипуляторов обременён сканером. Оружие, подозрительные приращения, вшитые под кожу капсулы, кейсы и детонаторы. Обмануть такой непросто, но несколько способов известны даже Рекатруле. Все они дороги, зато можно протащить сквозь сканер пять-шесть миллилитров вещества. Иногда, если это хороший стим или особо смертоносный яд, преимущество перевешивает затраты. Но, не в этом случае. «Плейс» пришёл к Ченге работать, и такое внимание с его стороны кажется лишним подтверждением запущенной паранойи хозяина дома. Гардиан тщательно обводит каждого из троицы сканером со всех четырёх сторон, не стесняясь заглядывать в подмышки и паховую область. Закончив, он так же бесшумно покидает помещение сквозь двери. Створки снова сходятся. Рекатрула рада тому, что не страдает клаустрофобией.
— Потрясающе, — говорит Ченга, уже во плоти возникая в дверном проёме. Проходит довольно много времени, так что Теодора успевает измотаться бездельем. Высокий, но невыразительный мужчина со стандартным, не запоминающимся лицом в простом чёрном жилете, белой рубашке и узких чёрные брюках обводит троицу взглядом бесцветных глаз. Он походит на древних поэтов, но ему недостаёт эффектной детали: шрама, морщин, причёски. Внимание на нём просто не фокусируется.
— «Плейс» славится своей честностью. Рад, что слухи не врут. Позвольте представиться, Ченга Инаги, торговец.
Старомодное «торговец» кажется неуместным и претенциозным. Сам его внешний вид, по сути своей архаичный, заставляет Рекатрулу напрячь силы и вглядеться в его лицо. Нет. Не получается! Ни одной заметной черты, ничего, что потом можно было бы описать. Если завтра кто-то спросит, как выглядит Ченга Инаги, Рекатрула ответит настолько невнятно, что каждое слово будет потрачено зря. И снимок его среди десятков сотен прохож она тоже не найдёт. Тяжело найти призрака в море призраков.
— Евгений Гаруда, директор «Плейс», — представляется Женя и протягивает Ченге руку. Тот её пожимает. Ни быстро, ни медленно. Даже сила, с которой он сжал ладонь Жени была средней. Теодора беснуется: ей очень хочется броситься на Ченгу и раскроить ему череп. Рекатруле приходится постараться, чтобы отыскать в себе желание сдержать сестру. Но кулаки всё равно сжимаются до боли. Но никто не обращает на неё внимания. Вперёд выходит лысый.
— Ром, — коротко говорит он и кивает. Должности у него нет. У Жени тоже, но это не мешает ему представляться директором по случаю и без. Ему это кажется важным. Остальным сотрудникам «Плейс» пофиг.
— Теодора, — выдавливает Рекатрула. — Теодора Бурря.
— Наслышан, — говорит Ченга, и вместо того, чтобы просто пожать протянутую руку, обхватывает кисть девушки и подносит к губам. Поцелуй выходит сухой, мимолётный и омерзительный. Волна дрожи проходит от пальцев рук до пяток.
— Приятно познакомиться, — говорит Ченга, одновременно нажимая что-то на мобике. Замок двери, ведущей на улицу, щёлкает за спинами троицы. — Простите, что отправил вас к чёрному ходу. Я не стесняюсь вас, дело… в утренних клиентах. Они крайне ценят статус инкогнито. Гостиная же не особо вместительна, и вы бы точно пересеклись. Прошу, входите. Сколько займут работы?
— А сколько птица строит гнездо? — вопросом на вопрос отзывается Ром. Женя замирает, но Ченга будто и не обращает внимания на странный выпад. Терпеливо стоит и ждёт, пока мы проследуем за ним.
— У нас не было плана помещений, — вступает Рекатрула, опережая покрасневшего Женю. — Поэтому точно сказать сложно. Но с нашей стороны всё готово к установке.
— Чудесно, — отзывается Ченга. Повисает пауза. Он стоит и смотрит на троицу. Они — на него.
— Наше оборудование… — наконец-то мямлит Женя.
— Я думал, у вас есть фрахтхаунды или боты, — разочарованно говорит Ченга. Женя громко сглатывает. — Что ж, одолжу вам своих. Идёмте.
Сразу за прихожей начинается низкий коридорчик, оканчивающийся дверью. Чёрные стены кажутся бархатистыми — их усеивают споры. Сложная система защиты. Ченга намекает, что если «Плейс» попытается что-то вытворить, им конец. Неплохо. Только чем она управляется? Если не общей АДС, то отдельной программой, но её точно так же нужно интегрировать в АДС, чтобы две системы не конфликтовали. Либо эта часть «Лавки Ченги» вообще отделена от основных систем дома, что вполне укладывается в канву поведения заказчика. Через коридор троица попадает в подобие галереи: сквозь толстые стекломорфовые панели на левой стене проглядывается внушительный склад, погруженный во тьму. Огромные стеллажи высотой метров в пятнадцать-двадцать ломятся от кейсов с маркировками самых разных брендов. Даже беглого осмотра хватает, чтобы понять: Ченга ведёт дела со всем миром.
— Уоу, — не сдерживается Теодора.
— Специфика обязывает содержать запасы, — устало говорит Ченга. Будто его постоянно спрашивают об этом. Рекатрула и Теодора сходятся на том, что Ченга — напыщенный, мерзкий хрен. Их так и подмывает спросить о «специфике», но Женя так часто повторял, что «в дела Ченги лучше не лезть», что они удовлетворяются молчаливым злопыхательством. А заказчик и не ждёт никакой реакции.
— Там тоже нужна вентиляция? — меняет Рекатрула тему разговора.
Мимо нас пролетает массивный дрон с кейсом. Он приземляется на погрузочную ленту, змеёй уходящую в темноту. Случайность или спланированная демонстрация, но все понимают: работа на складе налажена и не требует вмешательства. А ещё, что Ченга не особо-то любит других людей. И что всё это «не наше ЧЁРТОВО ДЕЛО!»
Конец галереи, очередные двери. Створки прячутся в стены, открывая громадный холл. Три двери: в галерею, из которой все только что пришли, на склад и в «гостиную», где чуть было не произошла встреча с анонимными клиентами Ченги. Лестницу Рекатрула замечает не сразу. Интерьер небрежный и простой, но жутко дорогой. Повсюду дерево. На полу — тёмный, почти чёрный паркет, на стенах — лакированные панели. Нечто подобное можно увидеть в интериалах про Англию девятнадцатого века. Не хватает только шёлковых обоев. Если бы Рекатрула не видела склад, то решила бы, что всё это — искусная имитация, но лучше смотреть правде в глаза: Ченга богат до безумия. Возможно, его личное состояние сравнимо с кем-нибудь из управляющих менеджеров корпораций. Внушительное достижение для Ямы. Небрежно опёршись на кованые ферронитовые перила, Ченга наслаждается лёгким шоком оборвышей с улицы. Женя с Рекатрулой и не пытаются его скрыть. Ром, по обыкновению, невозмутим. Выдержав пошлую театральную паузу, Ченга улыбается.
— Лишь очень немногие бывали в моих апартаментах. Я не устанавливал АДС, потому что не доверял ни «Хаускипу», ни «Дримхоум». Мне известны их методы, и если одиночное техническое вторжение я вытерпеть готов, то обрекать себя на ежеквартальные мне не хотелось. Говорят, «Плейс» работает по-другому. Это так?
— Мы… — начинает было Женя, но Ченга смотрит на Рекатрулу. Директор и единственный сотрудник маркетингового отдела компании «Плейс» замолкает. Пауза затягивается.
— Ведь так? — повторяет Ченга, и что-то в его благодушном тоне меняется. Как будто в комнате становится прохладнее на долю градуса, и тебе всё ещё комфортно, но уже не так, как было раньше.
— Так. Я лично занималась полишингом софта. Дополнительно к этому в него сразу на нескольких уровнях встроены автоматизированные отладчики. Если не справятся и они, то я получу сигнал и разберусь с багом вручную, из офиса, не тревожа вас, ваших гостей и клиентов. Вы даже этого не заметите. При этом, — быстро добавляет Рекатрула, заметив, как сузились его глаза, — у нас нет доступа к дзайн и анья-спорам и вашим личным настройкам. Информацию об ошибке я получаю на уровне кода, и правлю точно так же, на уровне кода. В самом крайнем случае, если понадобится визуальная оценка, я свяжусь с вами и вы будете руководить всем процессом.
— Великолепно. Вы сказали именно то, что я хотел услышать. Евгений, я просил вас подумать об усилении контура безопасности.
— Визжать будет как надо, — отвечает Ром. Ченга кивает лысому, достаёт мобик и отправляет что-то Жене.
— Я хочу, чтобы вы все подписали соглашение о неразглашении информации о моём жилище. Согласно ему, если хотя бы мельчайшая деталь попадёт в третьи руки, и я смогу это доказать, вы должны будете выплатить штраф, а так же спонсировать перестройку и/или перенос моих апартаментов в другое место.
— Да, конечно, — выпаливает Женя, разворачивает свой мобик и протягивает нам. Вскоре на голо-интерфейсе появляются отпечатки пальцев каждого из «Плейс», а вместе с ними и генетический отпечаток, который навсегда сохранится в обеих копиях соглашения. Одна в мобике Ченги, другая у Жени. Они связаны через блокчейн, так что если кто-то из владельцев внесёт изменения, другой об этом тут же узнает.
— Что ж, с формальностями покончено. Пойдёмте.
Апартаменты Ченги — целый этаж на втором этаже «Лавки Ченги». Квартира не представляет собой ничего необычного: современная мебель, крохотный кухонный угол, в котором только комбайн для приготовления напитков чувствуют себя как дома, ниши под проекции с мобика. Гостиная, кабинет, комнаты для игр и медитации, уборная для гостей и хозяйская ванная, огромная даже по меркам верхних платформ, спальня. Декадентское ретро первого этажа сюда не проникло — в квартире Ченги царит минимал. Настолько, что весь интерьер исполнен в разных оттенках серого. Пол темнее, стены и потолок — светлее. Мебель чуть светлее пола, но чуть темнее стен. Рекатруле отчаянно не хватает акцентов, взгляд попросту соскальзывает. Квартира достаточно просторна, но любому, кроме, может быть, Чинки, **кажется что само пространство пожирает его заживо. Всё сливается в одну бесконечную плоскость. Рекатрулу мутит, Женя выглядит не лучше — стресс сталкивается с интерьером и заставляет его пластиковое лицо позеленеть. Даже Ром как будто слегка костенеет, чтобы отгородиться от влияния монохромной поглощающей расцветки. Будто бы вся троица очутилась в маленьком филиале лимба.
Самое странное, что во время экскурсии Рекатрула так и не находит, что так яростно оберегает Ченга в своём жилище: тут даже сейфа или криптоящика нет!
— Итак? — спрашивает Ченга, остановившись в кабинете. — Управитесь за сегодня?
«Не могу. Потерпишь? Пожалуйста?»
Теодора стискивает зубы и кивает. Рекатрула благодарна ей: немногие бы согласились на такой отчаянный шаг. Чтобы хоть как-то облегчить жизнь сестры, она быстро открывает мобик и запускает проги. Они рвутся в бой. Рядом Ром раскладывает оборудование и переводит его в режим максимальной производительности, что обязательно влетит «Плейс» в копеечку когда-нибудь позже. Единственную злую шутку с ними могут сыграть толщина и плотность стен. Рекатрула закусывает губу и смотрит на лысого. Пальцы Жени щёлкают в суставах, будто этот звук может хоть кому-то помочь успокоиться.
— Да, — просто отвечает Ром, заканчивая расчёты. Остаётся только надеяться, что Ченга не замечает облегчённого вздоха Рекатрулы и Жени.
Мобики заранее сведены в синхрорежим: пока лысый сканирует стены и размечает ниши и вентиляционные отверстия, Рекатрула расставляет анья- и дзайн-споры. Ченга не скупится, потому посадка выходит плотной. Закончив, гомбо-прогер демонстрирует хозяину дома первые результаты, развернув экран мобика во всю стену. Он лениво перелистывает индивидуальные видео, вызывает сетку всех анья-спор, сворачивает до общего обзора.
— Когда встанет контур, камеры будут реагировать на движение.
— Хорошо, — говорит он. — Мне не нравится цветовая схема.
— Могу скопировать цвета интерьера.
Почему он избегает ярких цветов? Может, это какое-то заболевание, физическое или психическое? Редкая мутация? Он мут?
«Не твоё дело! Не твоё дело! Не твоё дело!»
— Запускай камнежоров, — командует Ром, закончив построение схемы.
Легче всего для подобных работ использовать активные споры: они куда охотнее взаимодействуют с другими биологическими веществами и обладают крайне высоким разлагающим потенциалом. Но чтобы получить в своё распоряжение хотя бы крошечный контейнер на сотню спор, нужно погрузиться в страшный бюрократический ад. Яма, может быть, и уголок свободы, но даже в ней за активными спорами следят пристальнее некуда. Ведь они легко превращаются в смертоносное и неуправляемое оружие. Фунгательеры лично отслеживают передвижения каждого контейнера с активными спорами и жёстко наказывают отчаянных контрабандистов, которые пытаются их украсть. Впрочем, изредка на чёрном рынке всплывают лоты с активными спорами, и один из десяти даже оказывается настоящим.
Камнежоры, которых Рекатрула заранее напрогила ещё в логове, сделаны из пассивных спор, а значит заведомо безопаснее, но всё равно окрашены программой в ярко-алый. Потому что с их помощью мы собираемся жрать гомбобетон. Им по плечу проесть в человеке дыру, если он достаточно долго не будет двигаться. Но даже кратковременный контакт с кожей может оставить сильный ожог.
Команда, посланная с мобика, отпирает контейнер. Крышка мягко отходит в сторону, рой поднимается в воздух. Нано-пропеллеры и крылья помогают спорам сопротивляться потокам воздуха. Получив задание, они ручейками растекаются по квартире и вгрызаются в стены. Закончив работу и отяжелев от сожранного, они вернутся назад. Спороцех поможет перепрофилировать их в крошечных садовников, которые и высадят вентиляцию, а в конце цикла они самоуничтожатся, удобрив свежепророщенную культуру. Мелкие отходы попадут на улицу, где их соберут боты-мусорщики и отправят в биореактор первой платформы. Идеальная синергия систем.
Хотя было бы куда легче, если бы Ченга согласился на биопластовую вентиляцию.
— Полёт нормальный, кэп, — рапортует Ром, переключаясь на сборку ботов-уборщиков. Каркас, мозги, элементы питания и манипуляторы он навесил ещё вчера, но Ченга пожелал снабдить их оружием. Имплантировать в ботов-уборщиков пушки — задачка со звёздочкой.
Под лязг и тихие, невнятные напевы лысого Рекатрула накатывает альфа-версию системы. Анья-спора со встроенным сканером тридцать минут мотается по апартаментам и собирает инфу об источниках освещения. Когда последняя лампочка оказывается в базе, Рекатрула играет со светом. Даже на двух третях мощности лампы ослепляют. Женя вскидывает голову и раздражённо смотрит на свою напарницу. Чем он занимается — загадка. Не монтажом уж точно, но от мобика не отрывается. Может быть, ведёт переговоры с новым заказчиком? Или решает личные проблемы? Теодора покашливает, что ощущается серией крохотных спазмов в солнечном сплетении, намекая, чтобы Рекатрула не отвлекалась.
— Можно пройти опросник по освещению прямо сейчас — говорит Рекатрула Ченге, заходя в его кабинет. — Простите за свет, но нужно было проверить, что в базе все лампы и все исправны. А с опросником можно подождать, когда все системы будут готов…
— Присаживайтесь, — неожиданно резко говорит он, кивая на кресло перед своим столом. Без задней мысли Рекатрула опускает зад Теодоры на мягкую подушку и наслаждается короткой передышкой.
— Тут всё просто, нужно всего лишь…
— Потом, — так же резко обрывает работницу Ченга, отвлекаясь от экрана мобика. — Хочу поговорить с вами о другом.
Рекатрула слишком поздно замечает перемену: из расслабленного богача, развязного и пресыщенного жизнью хлыща Ченга превращается в жестокого дельца. Именно такими обыватели представляют себе членов совета директоров любой корпорации. Оценивающий взгляд скользит по телу Теодоры, а та **подбирается и готовиться к прыжку. На него? Зачем? Мгновение назад всё было хорошо, а теперь Теодора **готова защищаться. Взгляды сталкиваются. Он знает. Точно знает, что раньше Рекатрула была другой, и что она прибыла сверху, потому что просто так в Яме не возникнет новая компания, обставляющая конкурентов по софту.
— Ты птаха, — говорит Ченга, и внутри Рекатрулы всё сжимается, — это очевидно. Не отнекивайся. В Яме по пальцам одной руки можно пересчитать тех, кто прогит так же, как ты. Мой человек сказал, что твой код, цитирую, «совершенство». Мне бы пригодился такой сотрудник. И много кому ещё.
Холод кусает бёдра. Перехвати Теодора управление — уже бы бросилась на него с кулаками, но Рекатрула цепенеет. Она боится за себя, за новое место, за дело, которому может принадлежать. За свою новую жизнь. Теодора рвётся к поверхности, и удерживать её тем труднее, чем дольше длиться разговор. Нужно заканчивать его. Немедленно. Но видя по ту сторону пепельного цвета столешницы человека, которого так боится Женя, Рекатрула не может просто встать и уйти.
— Если ты не понимаешь, я предлагаю работу, — с лёгким разочарованием говорит Ченга. До кабинета доносятся лязг и тихие напевы Рома. Нервозные щелчки клавиатуры Жени.
— У меня уже есть работа, — отвечает Рекатрула. Губы слушаются плохо, так что слова выходят невнятными.
— Брось, АДС — детский сад. Тебе с твоим талантом нужны задачи посложнее, иначе вскоре ты взвоешь от скуки. Слушай, мне плевать, из-за чего ты сбежала: может тебе не повезло, может ты за что-то себя наказываешь или за тобой кто-то гонится. Необязательно отказываться от хорошей работы.
Глаза Ченги блестят. Он привык получать то, что хочет. Сильно ли отказ ударит по Рому и Жене? Одно «нет» — и «Плейс» выпнут отсюда, не оплатив и часа работы. Женя ведь даже не выбил предоплату. Есть договор о неразглашении, но в Яме нет судов, и связей парней не хватит, чтобы надавить на Ченгу.
«Пусти меня! Ща я этому уроду рожу подправлю!»
— Меня устраивает моя работа, — преодолевая вязкое сопротивление, твёрдо говорит Рекатрула. — Большое спасибо за высокую оценку моих талантов.
Ченга откидывается на спинку кресла. Взгляд буравит смуглую кожу девушки, будто пытается просверлить отверстия напрямую в мозг через лобную кость.
«Первая ли я птаха на этом месте?»
— Не стоит быть такой категоричной, — с холодной ухмылкой говорит он, пока мобик Рекатрулы издаёт тихий писк. — Предложение пока в силе. Уверен, скоро ты передумаешь.
Невысказанная угроза остаётся висеть в воздухе. Рекатрула молча встаёт и выходит в гостиную. Ром и Женя даже не смотрят в её сторону. Подумаешь, задержалась с клиентом. Наверняка объясняла что-то в приложении. Оно не сложное, но некоторые, бывает, тупят. «Уверен, скоро ты передумаешь» эхом носится по гулко-пустому мозгу, пока Рекатрула продолжает настраивать АДС.
Женя резко вскидывает голову, будто его кто-то укусил в шею, и смотрит на гомбо-прогера.
— Нормально, — отзывается Рекатрула. Не время и не место. Предложение ли это было вообще, или ультиматум? Весь заказ висит на волоске, пальцы бегают по клавиатуре, а Рекатрула ждёт, что Ченга выйдет из кабинета и объявит, что они могут выметаться прямо сейчас. Проходит минута, пять, десять. Споры потихоньку возвращаются, разбухшие от груза, и укладываются в спороцех. Штабель за штабелем. Подключившись, Рекатрула запускает перекомплектацию спор. Её потихоньку отпускает. Если Ченга не выгнал их до сих пор, то вряд ли откажется оплачивать уже выполненную работу. Он вообще не показывает носа из кабинета. Рекатрула наивно предполагает, что ему стало неловко за своё предложение, но Теодора **посмеивается над ней и разминает кулаки. Женя нервно посматривает на дверь кабинета. А у него что за проблема?
— Полетели, — говорит Ром, отпуская ботов. Изящные механизмы поводят сенсорами из стороны в сторону, сканируя помещение. Можно было бы не сохранять эту антропоцентрическую архаику и разместить «глаза» ботов по кругу, но очень немногие на это соглашаются. Боятся превосходства подконтрольных машин. Их корпуса, покрытые дезлинк-краской, быстро меняют цвет на один из оттенков серого. Вскоре они осторожно принимаются за работу. Приложение сообщает об активации новой подсистемы. Рекатрула смотрит на ботов, не в силах поверить, что собраны они из мусора. Выглядят слишком утончённо и дорого.
Остаются вентиляция, климат-контроль и безопасность. Первая скоро начнёт расти благодаря перемонтированным из камнежоров в сеятелей спорам. Остальное за нами. Два часа уходит на встраивание в стены ёмкостей с усыпляющим газом, ловушек с бактериями-нейролепткиами, мощных тазеров. Последние могут поджарить человека заживо, если выкрутить мощность на полную. Рекатрула никогда бы не оставила бэкдор в клиентской системе, но тут Теодора требует, чтобы у них был запасной ключ. Анья-спора для этого подходит идеально. Генетический ключ предотвратит использование «норы» кем-либо кроме Рекатрулы, а маскировка под строку трекинг-системы — от обнаружения её Ченгой. И его специалистами. При мысли о том, что кто-то назвал её работу «совершенством» у Рекатрулы теплеет в груди, но она тут же отбрасывает это чувство. Всего лишь попытка купить её дешёвым комплиментом — не больше.
«К тому же, я не собираюсь пользоваться бэкдором. Это просто страховка».
«Да вообще пофиг, сестрёнка! Если что, сами поджарим его жопу!»
К тому моменту, когда вентиляция полностью расправляется и начинает работать, Ченга так и не появляется из кабинета.
— Дуй за мешочком с золотом, — говорит Ром, наблюдая за тем, как отрастает последняя органическая решётка. — Плевок растереть и готово.
— Теодора, может, сгоняешь? Он вроде запал на тебя.
Рекатрула резко качает головой, но Женя и не ожидал другого ответа: он уже встаёт и нехотя толкает себя в сторону приоткрытой двери. Замерев у входа, Женя делает глубокий вдох, стучится.
— Господин Ченга? — громко спрашивает он, не получив ответа. Мы переглядываемся, Женя пытается войти, но дверь заперта. Последней с ним общалась Рекатрула.
Скриниг-споры, курсирующие по кровотоку девушки молчат. Значит, если в деле замешано биологическое оружие, её либо не задело, либо рассчитано оно было на конкретную персону. И в какой момент произошла активация? Может, это какой-то долгий яд, который неделями незаметно подтачивает организм? Женя возвращается к мобику и набирает номер важного клиента. Вентиляция заканчивает интеграцию в приложение, активируется климат-контроль. Ограниченный интеллект высчитывает наиболее комфортную температуру для всех в помещении. Только теперь троица замечает насколько душно в апартаментах Ченги. Было душно. Примитивный анализатор, встроенный в любую АДС-ку, но он тоже не находит посторонних следов в воздушной смеси из Ямы.
— Вроде всё, — говорит Рекатрула, и тут же мобик Жени подаёт голос. По глазам парня видно, что он удивлён и крайне доволен.
— Ох ё, весь гонорар. И с бонусом. Ченга просит засэндить ему приложение и выметаться. Как можно скорее.
Упрашивать не приходится. Свернув порядком полегчавшее оборудование, «Плейс» стремительно покидает апартаменты со скоростью подростков, которых родители застали во время секса. Все двери на пути к вану распахиваются, стоит подойти.
«Бля», — выдаёт Теодора, но Рекатрула даже не пытается осознать причин недовольства сестры. Главное, что их выпустили, они спокойно грузятся. Мотор взрыкивает, новые шины повизгивают во время резкого разворота на пустой парковке. Самое время покинут тупиковую кишку господина Ченги.
— Зашибись! — радостно заявляет Женя. — Сегодня кутим, а завтра объявляю выход…
Свет фар бьёт в лобовое стекло, ослепляя и водителя, и пассажира. Ром единственный остаётся зрячим, потому что решил зачиллить в кузове.
Бактолинзы Жени отфильтровывают поступающий свет и компенсируют первоначальный удар микроинъекциями. Рекатрула же безрезультатно пытается проморгаться.
«Надо купить бакталинзы», — думает она, прежде чем её затапливает страх.
— Стервятнички пожаловали, — бурчит Ром. Лязг сообщает всем в машине, что оружейная ниша в полу открыта. Будто капкан клацнул острыми зубами.
— Короче, — голос, усиленный мегафоном сотрясает ван и стёкла окрестных домов, — вы влезли туда, куда лезть не стоило. Сейчас вы отдаёте оборудование и грэнги за шарашку у Ченги, или мы как следует с вами трём!
— Кто это? — шепчет Рекатрула, сползая под приборную панель.
— «Хаускип» и «Дримхоум». Сладкая парочка. Перекрыли дорогу, да ещё и с пушкам! Ну что, поздравляю, Ченга нас слил…
— Ну, у неё может и самый трушный гараж, но в городе ещё полно рукастых инжиков, просто не таких головастых. А мы жрём их пирог сразу в три хари. Ползи назад и зубами хватайся за что-нибудь тяжёлое.
Рекатрула отступает, выпуская вперёд Теодору. Та с грацией кошки перемахивает через высокую спинку сидения и прислоняется к ней спиной.
Конкурентное противостояние в Яме вводит Рекатрулу в ступор. Верхние платформы славятся подковёрными играми, возможно — подставами, но до открытого применения насилия не доходит. Максимум, служба правопорядка устраивает рейд на пиратов, стянувших какой-нибудь софт или прототип, и всё заканчивается взломанной дверью и грустным человеком, закованным в снот-наручники. О том, чтобы защищать свою жизнь с оружием вопроса вообще не стоит. А вот в Яме пушка — необходимый аксессуар. Теодора достаточно накапала на мозги Рекатруле, чтобы та свыклась с идеей применения оружия, но она даже представить себе не могла, что попадёт в перестрелку посреди бела дня на оживлённой магистрали. Ладно в подворотне, где никого нет. Но прямо так?!
В руках Рома мелькает что-то совсем несусветное, похожее на громадную крабью клешню с огромным соплом-дулом. Теодора выхватывает Малыша. Одобрительно кивнув, Ром глазами указывает на гору оружия. От разнообразия разбегаются глаза. **Теодора быстро пробегается пальцами по дулам трёх стволов и смыкает пальцы вокруг шершавой рукояти чего-то, похожего на винтовку. Материал, похожий на дерево, тут же отзывается скрипом и теплом. Ром с интересом наблюдает за Теодорой, хватает дробовиковидную палку и перепрыгивает на переднее сиденье.
— Цепляйтесь за всё, что видите! — орёт Женя. Теодора едва успевает дотянуться до кейса со спроцехом — ван рывком срывается с места. Весь опыт и знания Рекатрулы говорят, что такая махина, нагруженная оборудованием, не может ехать так быстро и бесшумно. Но едет! В лобовое стекло, капот и решётку радиатора барабанят массивные плевки заградительного отряды конкурентов «Плейс».
Жёсткий удар бросает Теодору в спинки передних сидений. В ушах звенит. Сквозь контузию доносится мат Жени, глухой стук плевков. Теодора потирает ушибленное плечо. Всё затапливает душераздирающий скрежет. Леденящий кровь вопль заставляет все нервы в теле Теодоры покрыться инеем. Ей хочется почесать собственные вены. Слева дёргается ручка двери, но замки держат крепко. Бактерии-дворники спешно расползаются по треснувшему лобовому стеклу, слизывая ярко-алую плёнку. На улицу в вылетает боком, едва встраиваясь в плотный трафик. Задний бампер скрежет под давлением когтей, но не долго: с хлопком всё заканчивается.
Ром отрицательно качает головой. Женя продолжает гнать, выжимая из вана все соки. Машина игнорирует знаки, разметку и светофоры. Клаксон захлёбывается криком, распугивая пешеходов. Лишь чудом перекрёстки не становятся для троицы могилой.
Теодора вздрагивает, когда слышит знакомый стук по задней части вана.
До сегодняшнего дня Рекатрула думала, что ничего страшнее спуска по мусоропроводу с ней уже не случится. Глупая мысль, ведь Яма как никакое другое место известно весёлыми и опасными для жизни событиями. Первое столкновение с оперативным отрядом «Хаускип» должно было подтолкнуть её в сторону осознания, но вместо этого Рекатрула прикинулась, что проблема избыла себя и всё будет хорошо. Вот узнает инфу с меморума Олеха Гевчока, и точно всё будет хорошо! А нужно было готовиться отстаивать свою жизнь. Хорошо, что Теодора не расслаблялась.
Чёрт, да она жаждала чего-то подобного со дня своего появления на свет!
Ром открывает переднюю дверь и в кузов врывается обезумевший ветер. Плащ лысого хлопает в ритме злобной песни хлыстов. Высунувшись по пояс, Ром выставляет наружу своё непонятное оружие, похожее на клешню, и спускает курок. Комок ослепительного пламени с рёвом уносится назад. Теодора, смотревшая во все глаза, с воплем падает на пол вана и трёт глаза. Рекатрула выныривает наверх на долю секунды, но понимает, что ничем здесь помочь не сможет. Благо, более-менее проясняется слух и они обе слышат истошный визг тормозов, захлебнувшийся в страшном грохоте. Лязг пополам с треском, возмущённые электронные голоса клаксонов. Теодора приходит в себя, встаёт, опираясь на спинку сидения. Стоит мути в глазах прояснится, она видит протянутую к ней руку Рома, а в открытой двери — хищный нос блэнд-кара. Водительское окно равняется со спиной Рома. Рванувшись вперёд, Теодора стаскивает лысого под себя, бросает ствол винтовки на его спину и стреляет. Оранжевые плевки покрывают большую часть дверцы блэнд-кара, влетают в опущенное стекло, попадают на торпеду, пассажира и водителя. Вместо дымка — признака работы кислоты — субстанция начинает расширяться и твердеть. Через пару секунд блэнд-кар похож на современную скульптуру. Его ведёт в сторону, нос врезается в ограждение. Биопласт складывается, стекломорф лобового стекла разносит вдребезги. Блэнд-кар заваливается на левый бок, правая сторона ложится на отбойник и какое-то время машина ещё держится на двух колёсах, пока отяжелевший от полимера бок не перевешивает всю конструкцию. Женя резко подаётся влево и прибавляет газу. Зеркала заднего вида успевают зацепить тот момент, когда блэнд-кар преследователей переворачивается и перекрывает часть дороги.
— Цапкаешь нормально, — хвалит Ром. Он, похоже, совсем не переживает из-за того, что пару секунд назад мог умереть.
— Вы там ещё потрещите, ага! Чаю разлейте! Мне рулить и ещё палить за вас?! — вопит Женя. Ром хищно улыбается, достаёт какую-то длинную, узкую палку и вскидывает к плечу.
— Дверь! — гаркает он. Спрятавшись за ящиком, Теодора пинком поворачивает ручку задней дверцы. Визжат петли, створки распахиваются в стороны, задевают какие-то машины, вновь раздаются гудки. Преследователей куда больше, чем можно было ожидать: три оранжевых блэнд-кара нагоняют троицу и собираются взять в клещи. Следом за ними несутся два мощных вана. Высунувшись в широкие люки, сразу четверо оперативников поливают из тяжёлых пушек всё шоссе: достаётся не только вану «Плейс», но и всем машинам по соседству. Дверцы держатся всего пару секунд и слетают. Я слышу шипение расплавленного ферронита. Теперь сгустки зеленоватого дерьма летят внутрь салона и оседают на кейсах. Только не мой спороцех!
Тонкий луч абсолютно чёрного цвета прошивает крайний левый блэнд-кар насквозь. Салон заполняется кровью, неуправляемая машина резко клонится влево, но оставшиеся успевают среагировать, тормозят, пропуская её перед собой. Как и предыдущий собрат по охоте, она врезается в отбойник и переворачивается. Но отступать никто не собирается.
Ром выбрасывает пушку. Убойные однозарядники закончились, теперь у него в руках винтовка, похожая на ту, что выбрала Теодора. На пару с лысым, прячась за кейсом, они устраивают старые-добрые пострелушки, превращая неутомимых преследователей в куски затвердевшего полимера. Оба оставшихся в строю блэнд-кара сходят с дистанции и остаются только ваны. Им застывающий полимер нипочём.
— Пустые! — кричит Ром Жене. Тот даже не оборачивается. Он умудряется лавировать в плотном потоке, протискивая в невероятно узкие щели. Ван, конечно, царапает и мнёт чужие машины, но любому, кто захочет предъявить свои претензии сначала придётся разобраться с бугаями на хвосте троицы.
— Вызывай подмогу, — сквозь зубы цедит Женя.
«У нас всё это время была подмога?» — думает Рекатрула.
— Обнесут, — замечает Ром, перебирая оставшиеся пушки.
— Жизнь дороже, — отвечает Женя и резко выкручивает руль. Теодору бросает в стенку и слегка пришибает пустым кейсом. Он из ферронита и тяжел даже без груза. Пока перед глазами девушки пляшут звёзды, Ром успевает открыть мобик и послать куда-то сообщение. Он твёрдо стоит на ногах и вообще не замечает происходящего кошмара. Стрельба возобновляется — приходится отсиживаться за кейсами. Рекатрула тихо молится, чтобы сплав выдержал напор кислоты. Ром и Теодора изредка выглядывают и пытаются отстреливаться, но огневой мощи им не хватает.
— Рвут на попутках, — бросает лысый. Женя кивает. И совершает самое безумное, что можно сотворить в этой ситуации: оборачивается на задние сидения...
Белки глаз Жени красны от крови, по щекам бегут багряные слёзы. Что он себе вколол?!
— Значит в поряде, — с ухмылкой говорит он и возвращает всё внимание дороге.
Живое оружие не нужно перезаряжать. Оно вырабатывает некоторое количество зарядов, и если они заканчиваются, нужно подождать. Помимо того, что при нажатии на спусковой крючок ничего не вылетает из ствола, у живого оружия есть ещё один индикатор — температура.
Тёплая волна проходит по рукояти Малыша. Теодора стреляет, пока в её руках вновь не оказывает охладевшая деревяшка. Детский сад: пушки слишком слабы, чтобы навредить ванам, а попасть в стрелков на таком расстоянии нереально. Ром не оставляет попыток. Вот один из снарядов закручивает потоком воздуха и он влетает прямо в лицо здоровенного бугая с квадратной башкой. Он мигом оседает, несколько секунд болтается снаружи. Похоже, оперативники соображают, что произошло, и втаскивают бесчувственное тело коллеги внутрь, не заботясь о том, что тот проходится всем лицом по стеклу. Его место быстро занимает другой. Они жмут нас всё плотнее.
Женя резко сворачивает с оживлённой улицы, ван мчит по каким-то переулкам, сбивая ботов-мусорщиков. Финалом экстремального заезда становится крошечная тупиковая площадь. Женя выворачивает руль, машина заваливается на одну сторону и пару секунд кажется, что она перевернётся, но ван с грохотом становится на все четыре колеса боком к въезжающим преследователям.
— Чё по пукалкам?? — весело говорит Женя, перелезая к нам, но тут же падает. Ноги его не держат. Кожа посерела так, что алые глаза на лице буквально светятся.
— Отвоевался, — тихо говорит Ром, укладывая Женю на пол и подкладывая ему под голову свёрнутый плащ. — Гнал зачётно.
Они отбивают друг другу кулаками. Позеры. Даже в такой ситуации строят из себя крутых.
— Ладно, пташка, нам плясать с тобой. Держи, — говорит Ром и достаёт из-за пояса здоровенный тесак.
«Вот уж нет уж. Он мне живых людей рубить предлагает?! Он вообще понимает, кто я?».
Теодора спокойно забирает тесак и взвешивает его в руке.
— Курятник на мне, но парочка псин точно устроит догонялки. Подсоби, — говорит лысый. Впервые его слова звучат по-другому, будто кто-то их переводит и адаптирует. Даже голос Рома слегка меняется. Рекатрула оглядывается по сторонам — никого.
Ром вооружён куда серьёзнее. Помимо двух длинных пушек, у него за спиной мачете, на голени пара ножей. Он куда больше похож на персонажа игры, чем на человека.
Снаружи слышны крики и тихий гул машин. Останься их больше, они бы попросту взяли ван в полу-кольцо, но теперь им придётся решаться на штурм. Вряд ли оперативники так уж горят решимостью после того, как потеряли больше половины отряда. Шанс есть?
«Ага», — сухо отзывается Теодора. И только тут до Рекатрулы доходит, кто переводил ей слова Рома.
— Эй, вылезайте! Вам кабзда за наших, но обещаем по-быстрому порешаем. Девчонку, может, совсем не тронем. Посмотрим, как она поработает.
Гадкие смешки открывают их намерения: профессиональные навыки Рекатрулы их совсем не интересуют. Что ж, она знала, что Яма опасное место. Тем больше поводов отбиться от этих уродов. Ром закатывает глаза и качает головой.
— Псинки на тебе, — повторяет он и мягко выскальзывает из фургона. Теодора выбирается за ним, тяжело спрыгивает на асфальт, оглядываясь. Резкий запах жжёных тормозов и покрышек наполняет ноздри, так что приходится пару раз чихнуть, чтобы освободить нос. Горло першит. Сплюнув кислую слюну, Теодора осмотрелась в поисках Рома, но того и след простыл.
Снаружи фургон похож на хлам даже больше, чем в первый раз, когда Рекатрула его увидела. Подпалины покрывают корпус сверху-донизу, кое-где зияют дыры. Лого уничтожено. Дверь не закрывается.
«Надо было оставить Жене Малыша», — думает Рекатрула. Но уже поздно. По ту сторону фургона раздаётся надсадный крик, от которого мурашки бегут по телу. Ступор обхватывает ноги костлявой рукой, но Теодоре удаётся стряхнуть её. Шаг, ещё шаг. Край машины. Взгляды оперативников прикованы к соседнему вану. Он раскачивается, изнутри доносятся крики, звуки выстрелов, смертельный свист разрубаемого воздуха. По стёклам течёт ярко-алая кровь. Подходящий момент, не так ли? Теодора мягко крадётся, двигается бесшумно, но один из оперативников не вовремя оборачивается. Приходится стрелять. Густая слизь оседает на лице противника. Он даже не успевает вскрикнуть.
Теодора ликует. Даже несмотря на то, что второй оперативник оборачивается, вскидывает винтовку к плечу.
Упругий удар обжигает голень прямо под коленкой. Тело двигается само, подчиняясь древним рефлексам: разворот, нырок вперёд. Пальцы рвут молнию, скидывая нижнюю часть комбинезона. Отсвечивая бёдрами и белыми трусами, Теодора несётся под крыло раздолбанного вана. Кожу печёт.
«Не смотри. Не смотри. Не смотри», — заклинает Рекатрула. Теодора и не собирается. Сейчас важнее спрятаться. Оценка ущерба — потом. Мобик вибрирует. Скорее всего, это уведомления от скрининг-спор, которые курсируют в кровотоке девушки. Реакция на чужеродное вторжение. Остаётся только надеяться, что в заряде не было нейролептика, транквилизатора или токсина.
«Они бы подали другой сигнал…»
«Завали. Мешаешь», — режет Теодора. Рекатрула тут же пытается отсечь все мысли, сосредоточится на моменте. В долю секунды ей кажется, что она почти сливается с Теодорой и серой, образует единую личность, которая и должна занимать организм, но ощущение быстро пропадает. Потому она просто низко мычит про себя, превращая внутренний монолог в монотонную линию, которая хотя бы не привлекает внимания. Будто отзываясь на попытки Рекатрулы, Теодора кивает сама себе и выглядывает из-за бока вана. Подстреленный лежит на земле и не двигается. А вот его дружок решительно двигается в сторону голожопой угрозы. Теодора едва успевает спрятать макушку: стену дому перед ней покрывают кислотные плевки.
Вот так-так. Вряд ли Ром поможет. И на Женю рассчитывать не приходится. Шаги уже близко.
Теодора ныряет под ван. Спина тут же соприкасается с какой-то раскалённой деталей, и только закушенная до крови губа помогает сдержать крик. Синтек комбинезона прикипает к коже. Заткнув рот грязным кулаком, Теодора ползёт дальше. Малыш выскальзывает из руки, плюхается на землю. Оперативник уже на другой стороне, и оружие приходится бросить. Отчаянный рывок вперёд, ободранные колени — но Теодора оказывается на другой стороне вана. Лишь рукоять тесака тычется под лопатку. Возьми меня, воспользуйся мной! По другую сторону слышны выстрелы, земля шипит от кислоты. Выбора нет, а промедление может стоить жизни не самой Теодора, но Жене, который без сознания валяется в кузове. Оперативник точно его найдёт и завершит начатое.
«Вперёд», — говорит Рекатрула.
«Вперёд», — напутствует серая.
Теодора взрыкивает, обхватывая массивную рукоятку.
Холодное оружие намного честнее дальнобойного. Спустить курок и оборвать жизнь легче, чем всадить нож в живое дышащее тело. Убийство должно было стать пережитком прошлого, по крайней мере, настолько жестокое и варварское убийство: чавканье металла в плоти, хлещущая во все стороны горячая кровь. Но будто человеческая природа сама не желает отпускать его, раз за разом срываясь в очередной рецидив.
Шаги Теодоры бесшумны, занесённый над головой тесак не дрожит, хотя внутри разыгрывается буря. Буря внутри Бурри.
Оперативник слишком долго ждёт реакции: ему бы обернуться, не услышав стона и корчей, нырнуть внутрь грузовика или рвануть назад. Но вместо этого он выбирает худший возможный сценарий для себя — любопытство. Присев на корточки, он заглядывает вниз, держа ствол достаточно близко, чтобы выстрелить в случае опасности. Но смерть настигает его с другой стороны. Между плотной курткой и шлемом оперативника обнажается тонкая полоска грязной смуглой кожи. Приглашение, своего рода. Теодора делает шаг, на миг замирает, и опускает руку вниз.
Реальность рассыпается на пиксели, половина которых выгорает, зато другая взрывается цветом. Горячая жидкость хлещет из хлюпающей раны. Оперативник вскакивает, отшатывается назад, обеими руками нашаривая тесак, застрявший в шее. Теодора делает вдох, но Рекатруле кажется, что время растягивается будто на замедленно плёнке: сделав шаг назад, мужчина заваливается и медленно-медленно падает, и его глаза закатываются с той же скоростью, а рот кривиться, и кровяная взвесь взмывает в воздух вместе с предсмертным хрипом. Время вновь ускоряется. Сердце отстукивает безумный бит в ушах. Тесак падает в пыль. Теодора сгибается пополам, неловко переступает, ощущая подступающую к горлу тошноту и оглядывается дикими глазами. Её рвёт прямо в лужу крови, натёкшую с зарубленного оперативника. В ушах нарастает треск. Все мысли вмерзают в стенки черепа и лишь одно слово стробоскопическим фантомом вспыхивает прямо под зажмуренными веками: убийца, убийца, убийца! Кузов взрывается хрипами Жени, похожими на смех. Треск становится невыносимо громким и очень близким. Давит на уши. Голова вот-вот лопнет. Лопнет. Лопнет! Сквозь треск прорываются хлопки выстрелов, свист, чьи-то весёлые голоса. Похоже, Ром достал не всех. Теодора бросается вперёд, брызги блевоты и крови плещут во все стороны, хватается за тесак.
— Тихо, тихо, тихо, — говорит голый по пояс незнакомец, наблюдая за тем, как девушка в одних трусах и рубашке, едва прикрывающей низ живота, рвёт массивную рукоятку, перемазанную кровью, на себя. — Боудикка, спокойно! Кавалерия на месте.
Боудикка? Кавалерия? Яркие дезлинк-татушки дракона и волка устроили догонялки на груди весельчака. Встав на цыпочки, он заглядывает за плечо Теодоры внутрь вана.
Мимо проскальзывает улыбчивый мужчина в белом плаще. Его плечо оттянуто тяжёлой сумкой с неоновым красным крестом.
— Тише, давай-ка я, ага, — приговаривает незнакомец, осторожно обходя труп и касаясь плеч Теодоры. Она вздрагивает, но даёт отвести себя в сторону. Затравленным взглядом отмечает, что из кобуры на поясе мужчины торчит костяная рукоять пушки, но он не торопится её вынимать.
— Вы…? — лопочет Теодора, и на этом силы её оставляют. Решительность и бравада разбились о жестокую реальность. Теодоре хочется зарыться как можно глубже и разреветься, и Рекатрула позволяет ей это сделать, поднимаясь на поверхность. Но ей ничуть не лучше. Ноги заплетаются, и она несётся лицом вперёд, даже не пытаясь выставить перед собой руки. Везёт, что незнакомец успевает подхватить её и усадить на пол фургона. Рекатрула старается дышать ртом. Кислый запашок рвоты пополам с кровью заставляет желудок сжиматься узлом.
— Серьёзно, и из-за этой хероты нас вызвали?!
Обладатель хрипловато-визгливого голоса останавливается прямо перед Рекатрулой. Его роскошный лиловый костюм переливается в тусклом дневном свете и кажется галлюцинацией. Крохотные, детские, на вид туфли из кожаного синтека отсвечивают дорогими дезлинками «Версаче».
«Наверняка ломанные», — проскакивает мысль, и Рекатрула хватается за неё, как за спасательный круг. Оценивая внешний вид недовольного пришельца, она кое-как приходит в себя. Глупо строить иллюзии: впереди борьба с серьёзным посттравматическим синдромом, и Гриб знает, как с ним справляются в Яме, но сейчас, пока шок медленно возвращает чувствительность телу и хаотичный драйв мыслям, можно передохнуть и просто понаблюдать. Сев, Рекатрула сталкивается со взглядом крепыша-карлика. Изумрудные глаза сияют лихим пламенем и неприкрытым интересом. Одну его руку усеивают серебряные кольца, в другой он сжимает укороченный пиратский кортик. При всём при этом карлик не выглядит смешным: по спине и рукам Рекатрулы ползут мурашки.
— Ну, сладкая, остреньким ты махать, конечно, мастерица, — говорит карлик, подходя ближе, — так отделать бедного мужичка. Хотя, он сам виноват. Когда идёшь на перестрелку, не стоит забывать о ножах, да, прелесть моя?
Карлик поводит пальцами и чуть ли не тянется к лицу Рекатрулы. Та отшатывается. Ей никогда не приходилось видеть сутенёров вживую, но в интериалах их показывали именно так.
Ром появляется из-за угла вана с ног до головы перемазанный кровью. Его мачете обломан посередине, а на плече и ноге зияют две здоровенные раны, залепленные наспех присосавшимся бактабинтом. Зеленый полимер стал почти багряным.
— О, а вот и уличный самурай пожаловал! Как оно, Ром?
— Нони, — коротко кивает лысый и присаживается на подножку вана. И как её не оторвало? Над головой лысого показывается Ливси.
— Клиент в фургоне стабилизирован, босс, хотя я рекомендую обильные и тщательно подобранные впрыскивания! Нечего колоть себе всякую самодельную дрянь. Кто следующий?
Нони кивает на Рома, и доктор принимается за осмотр. Лысый не сопротивляется, послушно выполняя все команды.
— Ты же, красавица, вроде вообще не ранена?
Если не считать ссадин, ободранных коленей и ожога на спине, с Рекатрулой всё в порядке. Она даже не отвечает, вместо этого заглядывая в ван. Женя спит, свернувшись калачиком. Стенки фургона рядом с ним изъедены кислотой до прозрачности. Декьюна точно не обрадуется.
— Так, давайте договоримся на берегу: я правильно понял, что за помощь вы устанавливаете АДС в «Пасти» бесплатно?
Рекатрула оборачивается разъярённой фурией. Горе спасатели прибыли в последний момент, и то оказали только медицинскую помощь! А троицу, вообще-то, только что чуть не убили!
— Какого хрена? — не сдерживается она.
— Подскочившему в конце самый большой улов? Попахивает дерьмом, — устало возражает Ром.
— А кто вас заставлял в эту жопу мира гнать?! — взвивается Нони. — Если б вы заранее написали, мои ребятки вас бы сопроводили и этой кутерьмы не было. Говорил же: вступайте в Организацию, у нас и бонусы, и защита, все дела. Нет же, независимые, — передразнивает он. — И как она, независимость? Надеюсь, жопа не слиплась?
— Наши страховые плачут от радости, — улыбается Ром. — Половинку подрежем без щебета.
— Шестьдесят! — подаёт голос проснувшийся Женя. — Нони, имей совесть! Нам ещё с Декьюной за ван раскидываться.
— Ох, дорогулечки мои, вам ещё с самой злобной сучкой на этой половине разговаривать за её каталку? Ой вы мои бедные. Восемьдесят!
— Шестьдесят пять, — роняет Рекатрула, поднимая глаза на карлика. — Зарубили бы этого сами, было бы восемьдесят.
Нони меряет выскочку долгим взглядом. Пламя и любопытство из изумрудных глаз не девается, но за ними проступает хваткий ум, который красноречивее всего говорит, как эта персона встала во главе Организации, чем бы она не была.
— Ах, ладно, чертяки. Везёт вам, что старый Нони так вас любит. Жду в «Пасти» завтра!
— Эй, дай хотя бы поправиться!
— Ладно, послезавтра, — бросает карлик и разворачивается. — Шунт и Ливси, присмотрите за детками. Остальные — домой. У нас работы — задница трескается!
Вместе с карликом отходят четверо. Только сейчас Рекатрула замечает дикие устройства, похожие на громадные грузовые дроны, только вместо отсеков под груз болтается два ряда разгрузочных петель по четыре в каждом. Стоит Нони и его бойцам подойти, как они ремни сами опутывают их. Мотор заводится беззвучно, но лопасти начинают стрекотать всё громче с каждым оборотом. Рекатрулу флешбечит на мгновение назад: тесак и кровь-кровь-кров вокруг, но видение быстро проходит, будто кто-то смахивает его невидимым движением руки. Чёрный, ассиметричный дрон взмывает в воздух и берёт направление на север.
— Не, ну тебя головореза я знаю, но чтобы Теодора. Уф! — кричит Женя. Он подполз к открытой двери и бегло осматривает следы моей расправы. — Надеюсь, у нас всё есть для той смеси, Ром? Которая кровь отстирывает. А то это моя любимая куртёха.
Женя, при всей тяжести положения, выглядит довольным донельзя и улыбается во все тридцать два. Ром — тоже. Такое ощущение, будто они оба только что выиграли в конкурсе репостов.
— Нас только что чуть не убили! — говорит Рекатрула, не обращая внимания на Ливси и Шунта.
— Славно поплясали, — отзывается Ром, даже не морщась, пока Ливси сшивает края его ран медицинским степлером. Ко всем аромата примешивает вонь палёной кожи.
— А ещё, они больше к нам не сунутся, — добавляет Женя. — После такого никто к нам не сунется!