Восхождение Бурри. Глава 3
Всего через пятнадцать минут Рекатрула узнаёт о себе кое-что очень важное. Она — стопроцентная трусиха.
Там, наверху, под защитой службы правопорядка и жестких законов «Невы-Фарм» она могла обманывать себя. Слушать «Всплеск Швов» и носить куртку с крикливыми дезлинками вроде «Только сунься!» или «Ребутни себе мозги!». Но реальность — беспощадная сука: она ломает представления Рекатрулы о собственной личности с кривой усмешкой садиста.
Тем временем Женя рассказывает о «вкладе гражданина».
— Гремучая херь из прошлого, типа те, кто воевал за четвёртую платформу, оплатили право на зваться гражданами Ямы собственной кровью. На их потомков, типа нас с Ромом, их вклад распространяется автоматом. А вот приезжий, если хочет куковать на наших улицах, должен заплатить.
— Фигурально? Отдать все грэнги?
— Не-а. Грэнги нам, конечно, нужны, но гражданство Ямы так не получить. Только через «чик-чик».
Женя пальцами показывает ножницы.
— С этим у нас не шутят, — отзывается Ром. Он забрался на хлипкий бортик летающей платформы, подмяв под себя плащ. Воздух надул его, так что мусорщик стал похож на большую, ощипанную птицу.
— Да ты не бойся! — улыбается Женя. — На живую режут, только проблемных клиентов. Всем остальным предлагают лёгкий обезбол, а тебе так вообще повезло: всё необходимое я уже вколол. Должна была уже заценить!
Шок, стекло, ясность. Щёлкает переключатель, мир вокруг становится очень чётким. Глаза режет. Тело бурлит злым, ядовитым электричеством. Два очага боли пульсируют в такт сердцебиению, но и только. Воздух вырывается сквозь плотно сжатые зубы Рекатрулы.
— Ну вот. Штука отличная. Только токсичная…
Платформа стремительно движется к краю Сети. Уже виднеется мощный канат, подцепленный к гигантскому крюку. Некоторые нити канаты кристально-белые, другие уже посерели от времени, отпустили длинные бороды флексящего на ветру чёрного мха. Тут и там, в Сети и на таких же летающих платформах, как у Рома с Женей, виднеются мусорщики. Их десятки, даже сотни. Взгляд Рекатрулы шаркает по ним, натыкаясь на совсем уж дикие формы: мех, чешую, костяные выступы и рога, перепонки, усики. Муты.
Яма для них дом родной, а они для неё — полноправные граждане. Наверху, формально, их тоже считают полноценными жителями, но Рекатрула даже не смогла вспомнить, когда в последний раз видела мута на верхних платформах без социального дезлинка, скрывающего его истинный облик.
Тело девушки наполняет пустота.
— Нам надо пройти контроль, — очень медленно говорит Женя, плавно поваричивая Рекатрулу к себе. Прикосновения она не чувствует. Глаза Жени продолжают тонуть в кислотно-зелёном блеске.
«Бакталинзы. Это бакталинзы. Удобная штука. Надёжная».
Рекатрула чувствует укол сожаления.
«Дура. Надо было ставить, когда были деньги».
Мгновения щёлкают одно за другим. Нарезка фотографий вместо непрерывного видеопотока.
Летающая платформа вылетает за границу Ямы. Ночное небо приветствует зрителей россыпью психоделических всполохов в бархатистых плотных тучах. Гроза близко. Женя резко набирает высоту, пока перед бобиком не возникает титаническая стена, в которой вырублено несколько светящихся ходов. Рекатрула моргает.
Порт. Он висит прямо над бездной. Дикая конструкция из ферронитовых ферм липнет к стене четвёртой платформы, будто костистый паразит. Дорожки порта выложены из прогибающейся под весом грузов металлической сетки, по большей части поеденной ржой. Хлипкие перила надсадно скрипят и лязгают. Каждая часть порта кричит о том, что крушение неминуемо, и все, кто будут на причалах и дорожках канут в непроглядную черноту. Но опасность не останавливает жителей Ямы. Сотни бобиков курсируют взад и вперёд, встают на прикол у причалов, мусорщики разгружаются и обмениваются последними новостями. Женя пару раз машет рукой. Порт кишит... существами.
— Ща причалим, по быстрому скинем хабар, сделаешь вклад и полетим к дэнтехнику.
Узкий причал. Ослепительный луч жёлтого света скользит по бобику. Толпа. Шум. Ругань и смех. Бобик замирает над причальной рукой. На причале уже ждут. Улыбка скользит и вьётся. Сальный взгляд. Рекатрула хочет вымыться в горячей воде. Липко. Хочется спрятаться.
— Палец, — говорит он. Голос дробится на тысячи тембров.
Женя делает шаг. Слова слипаются в комок. Вязнут в шуме. Слюна намертво склеивает губы. Рекатрула слышит своё имя. Точно. Своё имя. Ловит взгляд. Скользкий кусает блестящую губу.
— Палец, — повторяет он. Громко. Другие оборачиваются. Карие глаза. Серые глаза. Жёлтые глаза. Чёрные глаза. Жадный интерес. Презрение. Плохо скрываемое возбуждение.
Женя возникает рядом. Зелёный блеск. Ром застывает за спиной. Рекатрула не видит. Чувствует. Пальцы ложаться на плечи. Почти опутывают их. Держит крепко. Дрожь пробегает по телу.
Судорога. Крутит бедро. Без боли. Обычное движение вниз. Руки поднимают. Обхватывают локти.
Веко дёргается, и мир прыгает вперёд.
…рубище чужой плоти сходится плотной клеткой. Боль расходится искрами по светло-синим проводам. Никогда раньше не испытывала…
…взгляды трогают пальцы жирные и грязные пальцы скользят по телу одежды нет закрыться но плед исчезает нет забирают женя опускается вниз коготь просит снять кроссовок коготь пытается что-то объяснить слова-мухи вьются потому стоит не двигается улюлюкает веселье и радость толпа одна в яме страшно помогите обещает больно не будет боли нет но когда обещание боль сильнее нет выбора может случится страшное не хочет умирать надеется было призвано носок кроссовка упирается в пятку нога воняет страшно женя касается бегут мурашки страшно коготь страшно страшно коготь вытащите отсюда что он делает поливает пальцы раствором прямо из дыры стопа немеет трогает коготь стопу не чувствует коготь спрашивает чувствуешь мотает головой коготь достает коготь подносит яркий свет коготь смотрит в глаза спрашивает ром берёт лицо в большие ладони пальцы паучьи скользят ночь коготь говорит не смотреть взгляд дёргается глаза на страже ловят его не смотреть сейчас коготь всё кончится не смотри всё кончится чувствует тонкая струйка дыма улетает в воздух шипит люди кричат и улюлюкают.
Она чувствует пульсацию внизу, которая затмевает очаги в руке и животе; она движется снизу вверх, проходит через голень, коленную чашечку, тянет в поясе и скручивают желудок. К лицу приливает кровь. Щёки пылают и плавятся. Дыхание застревает в глотке, раздувшись пузырём. Запахи дерут носоглотку.
— Добро пожаловать в Яму, — говорит Скользкий, держа в руках что-то белое. Он демонстрирует свою находку толпе. Новый взрыв криков.