Паньгуань. Арка первая: Старый друг в мире смертных. Возвращение
Вэнь-гэ сказал мне, что он из тех, кто не сможет умереть. Каждый раз, когда он закрывает глаза, проходит несколько лет, и однажды он снова выползет из Врат Забвения. [1]
[1] - Это буквально означает "бездушные/бесформенные врата". Другое название врат: Врата Усян.
В день фестиваля Цинмин [2] в 1921 году, в муниципалитете Тяньцзинь, я вспомнил, что шел очень сильный дождь. Он вышел из Врат Забвения в одиннадцатый раз, весь в крови. Когда я бросился к нему навстречу, то не смог удержаться и задал вопрос:
— Зачем проходить через такие трудности? Ты всё равно уже умер, почему ты всегда должен возвращаться к жизни? Есть ли кто-то, кого ты не можешь отпустить?
[2] - День уборки могил (день почитания предков).
С ним было так же трудно ладить, как и говорили слухи, и он полностью проигнорировал меня и повернулся, чтобы уйти.
После долгой паузы он, наконец, оглянулся и спросил, есть ли у меня что-нибудь поесть.
Я осознал это только позже, когда просмотрел несколько старых книг. Эта школа совершенствования, называемая паньгуань [3], требует от человека быть полностью очищенным, беспристрастным и непредвзятым. Культивировать путь, который свободен от препятствий и не скован кармическими оковами. Вопрос, который я задал в тот день, действительно был таким, как будто я грезил наяву и прочитал слишком много народных сказок.
[3] - Паньгуань: означает "судья подземного мира", но в этом романе паньгуань относится к людям, которые помогают душам, испытывающим трудности с переходом из-за сохраняющихся привязанностей.
В этом году, во время Гуюя [4], я лично ещё раз проводил его. Я сжег две чаши с бумажными деньгами и зажег семь палочек ладана.
[4] - Часть солнечного календаря, относящаяся к концу апреля/началу мая.
Его внешность не изменилась, и он выглядел так же, как в тот год, когда я видел его в последний раз.
У подножия горы расцвели три белых сливовых дерева. Я не знаю, сколько лет он сможет спокойно спать на этот раз.
25 апреля 1995 года, сильный ливень.
— Что? — Таксист подсознательно повысил голос.
В этом году на Цинмин в Нинчжоу прошел ещё один сильный ливень. К тому времени, когда такси выбралось с горы Цзянцзюнь, небо уже потемнело. В очередной раз дорожная служба предупредила:
"В дождливые дни дорога скользкая, будьте осторожны за рулем."
Водитель не смог удержаться и бросил взгляд на людей, сидящих на заднем сиденье. Он подобрал двух странных клиентов, одного старого и одного молодого.
Маленький мальчик был очень худым.
На вид ему было лет шесть или семь, но футболка на нем была слишком большой. Казалось, он где-то упал, так как промок с головы до ног, наполовину от дождя, наполовину от грязи. Прежде чем он сел в машину, таксист вытащил большое полотенце и отдал ему, но мальчик даже не поблагодарил его.
Точнее говоря, мальчик вообще ничего не сказал до этой резкой реплики. Его голос был низким и холодным, без какого-либо намека на ребячество, действительно непохожий на голос, который должен быть у человека его возраста.
Водитель подумал, что он ослышался, поэтому не удержался и переспросил:
Мальчик молчал и только наблюдал за ним. Его глаза отражались в зеркале заднего вида, большие и темные.
— Радио только что было слишком громким, дядя плохо расслышал. Я уловил только "двадцать пять" или "пять лет" или что-то в этом роде.
Водитель выдавил из себя смешок.
Пожилой мужчина, сидевший рядом с ребенком, наконец, не смог продолжать наблюдать, улыбнулся и сказал:
Услышав это, водитель забеспокоился ещё больше.
— Вы тоже разговаривали только что? Кажется, с моими ушами что-то не так с тех пор, как я заехал на гору.
Старик повертел старое кольцо на указательном пальце, поглаживая иссохшей подушечкой пальца иероглифы "Шэнь Цяо", выгравированные на кольце. Он сказал:
— Я ничего не говорил прямо сейчас, это было то, о чем я спрашивал ранее.
Чего он не знал, так это того, как давно было это "ранее", иначе он, вероятно, больше не смог бы произнести "о".
Ходило много слухов о регионе, окружающем гору Цзянцзюнь, и обычно никто не хотел туда ехать. Единственная причина, по которой он поехал, заключалась в том, что в последнее время дела шли плохо, поэтому, когда запрос поступил через DiDi [5], он автоматически принял его, прежде чем пожалеть об этом.
В этом районе не было уличных фонарей, только отражающие полосы на защитных ограждениях слабо отбивали свет.
Действительно, шел очень сильный дождь, и тени деревьев по обе стороны дороги изгибались и раскачивались, как растрепанные, косо подстриженные волосы.
Иногда, когда он бросал быстрый взгляд в зеркало заднего вида, ему казалось, что у двух людей, сидевших сзади, лица бледные, как бумага. Водитель повторял про себя: "Это всего лишь твое воображение, это всего лишь твое воображение".
Он всё равно не мог избавиться от чувства неуверенности. У него не было другого выбора, кроме как разрядить обстановку с помощью непринужденной беседы, но в результате, чем больше он пытался успокоить себя, тем больше паниковал.…
Он спросил старика на заднем сиденье:
— В такую мерзкую погоду зачем вы двое поехали в горы? Здесь очень трудно вызвать такси.
У старика была дружелюбная внешность, и он посмотрел на мальчика, сидевшего рядом с ним, прежде чем сказать:
— Это трудно, но другого выхода не было. Я должен был приехать и забрать его.
Он не осмелился спросить, почему ребенок будет ждать в горах, пока кто-нибудь приедет за ним, поэтому он мог только сказать:
— Этот дождь действительно сильный, и температура в последнее время понизилась. Малышу холодно, он легко одет. Может, мне включить обогреватель?
Старик продолжал улыбаться и покачал головой.
"Не будет холодно", должно быть, означает то же самое, что "ему не холодно". Но даже когда он подумал об этом, уже начал потеть.
Водитель неловко вытер руку о штаны, прежде чем бросить ещё один взгляд в зеркало заднего вида. Изображая искренность, он сказал:
— Сэр, ваш ребенок выглядит довольно очаровательно, с первого взгляда можно сказать, что он вырастет красивым. Его кожа бледная. — "Настолько бледная, что казалась почти пепельной." — Сколько ему лет? Он ведь скоро должен пойти в школу, верно?
Угрюмо молчащий малыш на заднем сиденье, наконец, не выдержал и поднял голову. Он несколько секунд смотрел на водителя в зеркало, прежде чем в животе у него заурчало. Струйка воды стекала с угольно-черных кончиков его волос. Он облизнул уголки потрескавшихся губ и сказал:
Его голос звучал удивительно похоже на голос молодого человека, холодный и низкий. Водитель произнес что-то невнятное и вздрогнул.
С этого момента он больше не произнес ни слова.
Никто не заметил, как машина добралась в район Минхуа. В любом случае, поездка, которая обычно занимала сорок пять минут, на этот раз заняла меньше получаса.
Район Минхуа был районом вилл, который Нинчжоу начал осваивать раньше всех. В то время он пользовался большим спросом, потому что рядом с ним собирались построить парк развлечений и водно-болотный парк. Неожиданно парк развлечений был заброшен после трех лет строительства, и у водно-болотного парка также закончилось финансирование. Район Минхуа пострадал вместе с ними, превратившись из того, за что все боролись, в то, чего никто не хотел.
Выглядело по-настоящему дорого, а также по-настоящему пустынно.
Жители соседних районов чаще всего пользовались северным въездом, но старик велел водителю остановиться у западных ворот, он вышел из машины первым.
Водитель такси, сидевший за рулем, уже не мог этого больше выносить. Если бы он был немного спокойнее, то высунул бы голову наружу, чтобы увидеть движения этого старика. Они были очень странными.
Казалось, между каждым действием была пауза, и его локти всегда были подняты очень высоко, как будто он мог двигаться только потому, что был подвешен к чему-то.
Старик чопорно прислонил зонт к плечу, освободив руки, чтобы выудить тонкую полоску серебряного листа и поджег ее.
Серебряный лист мгновенно сморщился и превратился в тонкие крупинки пепла, рассыпая искры.
Смутно виднелись очертания двух иероглифов - Вэнь Ши.
Только тогда старик поманил человека в машине.
— Теперь через эти ворота можно проехать.
Когда Вэнь Ши вышел из машины, он больше не был похож на ребенка. Он выглядел совсем как подросток, пятнадцати или шестнадцати лет. Одежда, которая изначально была слишком свободной, теперь сидела на нем гораздо лучше, и только брюки по-прежнему были слишком длинными. Но ему было всё равно, он протянул руку, чтобы взять зонтик у старика.
Черный зонт склонился набок, защищая от холодного дождя, который лил косо. Он дернул подбородком в сторону старика и сказал:
— Я не знаю дороги, я пойду за тобой.
Это был его двенадцатый раз, когда он возвращался из Врат Забвения. Каждый раз ему нужен был кто-то, кто указывал бы ему путь.
Шэнь Цяо приветствовал его дважды. В первый раз Шэнь Цяо было всего восемнадцать лет, и на нем был шелковый пиджак с воротником-стойкой "мандарин", а на голове - накрахмаленная тюбетейка. [6]
[6] - в тгк будут фото воротника и тюбетейки.
На этот раз Шэнь Цяо был похож на дедушку, и больше не было уместно называть его "Вэнь-гэ" при незнакомцах.
Если бы они не были осторожны, было бы легко напугать кого-нибудь до смерти.
Однако, несмотря на то, что они были осторожны, этот водитель всё равно был изрядно напуган.
Когда они прошли через ворота, с северо-восточного угла квартала донесся звук суона. [7]
[7] - Китайский двустворчатый рожок с пронзительным и проникновенным звуком. Обычно используется на фестивалях, военных маршах, свадебных и похоронных процессиях.
Как говорится в пословицах: "не было никого, кого бы суона не могла сдуть."
Из-за этого звука у таксиста прояснилась голова, и с грохотом акселератора [8] его машина превратилась в полосу света под дождем и исчезла в мгновение ока.
[8] - Предназначен для изменения частоты вращения вала двигателя (скорости движения транспортной машины).
Только тогда Вэнь Ши отвел взгляд и снова облизал губы. За несколько минут он снова стал немного выше ростом, а смятые складки его брюк на лодыжках полностью расправились. У него был вид молодого человека.
— Ты действительно голоден? — Спросил Шэнь Цяо.
— Какая жалость. — Старик слабо вздохнул.
— На этот раз тебе придется самому найти что-нибудь поесть.
Вэнь Ши следовал за ним по саду, направляясь на восток по боковой дорожке.
Прежде чем он успел спросить Шэнь Цяо почему, он услышал оглушительный грохот суоны, гонгов и барабанов. Дождь не прекращался, и влажность в воздухе была чрезвычайно высокой, но он всё ещё чувствовал тонкий аромат благовоний и жженой бумаги.
Обычные люди не смогли бы его различить, но Вэнь Ши мог.
Этот запах был ему очень знаком. Он принадлежал семье Шэнь.
— Я взял с собой ребёнка, чтобы он занял моё место. — Шэнь Цяо взглянул на виллу перед ними и сказал:
— Я сам его вырастил, и он более менее похож на меня, когда я только начинал. В этом году ему исполняется восемнадцать, и он довольно хорош, за исключением того, что он немного трусливый.
— Ты взял труса, чтобы он делал такие вещи?
Шэнь Цяо тоже не стал сдерживаться:
— Откуда я мог знать, что он окажется таким трусом, когда я его растил?
— Тогда ты действительно нечто другое.
"Это просто потому, что Шэнь Цяо уже слишком стар и не может хорошо драться", — с кислой миной подумал Вэнь Ши.
Шэнь Цяо снова взглянул на виллу.
Когда он увидел подростка в траурной одежде, выходящего из виллы, то, наконец, успокоился.
Он отвесил старомодный поклон, сложив руки, Вэнь Ши.
— Вэнь-гэ, Шэнь Цяо повезло, что он знал тебя столько лет. Я должен идти, пожалуйста, будь здоров. — Он немного подумал, прежде чем добавить:
— Освободи себя от мирских забот поскорее.
После того, как он закончил говорить, его сутулое, постаревшее тело рухнуло вниз. Этот седовласый старик уже полностью исчез, и единственной вещью, оставшейся на земле, была одежда, которая только что была на нем.
Несколько тонких веточек белой сливы выглядывали из-под одежды, а концы веток были обвязаны белой хлопчатобумажной нитью. Она быстро промокла под дождем. С оглушительной нотой суоны дикое дерево больше не знало весны.
Вэнь Ши почувствовал мгновенную вспышку паники и внезапно осознал, что на этот раз он действительно проспал много-много лет…
Он держал зонт и заслонял эти комки хлопчатобумажных ниток и веток сливы от косого дождя, прежде чем нагнуться и собрать одежду. Затем он довольно долго стоял молча. Поднял глаза только тогда, когда услышал, как рядом с ним остановились шаги - подошел подросток в траурной одежде.
Судя по его возрасту, он, вероятно, был преемником, о котором упоминал Шэнь Цяо.
Вэнь Ши на самом деле не был хорошим человеком, и после стольких лет ему всё ещё не нравилось узнавать незнакомцев.
Держа одежду, он опустил глаза и посмотрел на стоящего там юношу, который был почти на целую голову ниже его.
Просто так, он холодно отнесся к нему и упрямо отказывался говорить, а также мысленно дал ему прозвище "коротышка".
Коротышка остановился перед ним, и некоторое время они неловко смотрели друг на друга, прежде чем подросток, наконец, понял, что если он ничего не скажет, они будут стоять там до завтра.
— Я знаю, кто ты. — сказал коротышка.
— Дедушка сказал, что, как только я возьму власть в будущем, нам придется жить вместе. — снова сказал коротышка.
Когда Вэнь Ши услышал это, у него, наконец, была относительно более бурная реакция. Он был немного шокирован.
В прошлом он оставил много хороших вещей для Шэнь Цяо. Конечно, эти предметы не были тем, что нормальные люди считали хорошими, такими как драгоценные металлы, камни и антиквариат. Скорее, это были какие-то другие особые предметы, которые распределялись только среди их круга.
Точно так же, как серебряный лист и благовонная бумага предназначались для духовных чиновников, а благовония и подношения - для бессмертных, заслуги и духовные предметы предназначались для тех, кто выносил приговор в царстве смертных.
Разнообразие было бесконечным, начиная от духовной энергии, получаемой из святилищ бессмертных и буддийских храмов, и заканчивая демонической энергией, собираемой у злых духов и монстров.
Некоторые были осязаемыми, некоторые - неосязаемыми. Это было не то, что можно было объяснить в двух словах.
Короче говоря, Вэнь Ши собрал довольно много вещей после всех этих рождений и смертей, и он отдал всё это Шэнь Цяо. Если бы кто-то выбрал любую случайную вещь и пошел обменять ее в специальном месте, он мог бы жить богатой жизнью. Так почему же у него не было денег???
— Невозможно. — Вэнь Ши, наконец, сказал что-то более длинное. — Разве Шэнь Цяо не рассказывал тебе о вещах, которые я оставил?
— Он сказал мне, что подвал полон ими. Они хранились в разных контейнерах и были очень аккуратно разложены. — Коротышка молчал несколько секунд. — Но теперь они все пусты.
Коротышка помолчал мгновение, прежде чем сказал:
— Потому что в нашей ветви больше нет людей.
На самом деле, даже сейчас он всё ещё не совсем понимал, какую именно работу он взял на себя. Единственное, что он знал, это то, что Шэнь Цяо вырастил его, поэтому он соглашался на всё, о чем просил его Шэнь Цяо.
Чтобы расширить свои знания, он всегда листал древние книги в их доме. В одной книге был абзац, в котором говорилось:
"Все существа непостоянны, все существа испытывают страдание, следовательно, все живые существа полны привязанностей. Иногда мимо проходит великодушный очищенный человек, которого называют паньгуань."
В основном это говорило о том, что все страдали и у них было слишком много забот. В какой-то степени у каждого было то, на что они обижались, ненавидели, завидовали и так далее. Издалека могло показаться, что их тело окутано грязным туманом, и если его накапливалось слишком много, баланс правильного и неправильного легко нарушался.
Паньгуань были людьми, которых просили убрать это правильное и неправильное. Конечно, для этого они также должны быть полностью очищены.
Шэнь Цяо всегда говорил ему, что он абсолютно чист, но, кроме того, что он был чист, подросток не мог делать ничего другого, поэтому у него не было возможности попасть в реестр имен, и у него не было никакой возможности продолжить эту ветвь.
Так называемый паньгуань произошел от основателя и передавался от него по наследству. Практикующих было довольно много, и со временем линия разделилась на множество различных ветвей секты.
Некоторые из них были близкими родственниками, а некоторые - дальними, но постепенно все они больше не имели ничего общего друг с другом.
Ученики и внучатые племянники семьи не могли считаться чьими-то ещё.
— Как только дедушка ушел, эта ветвь закончилась. — Коротышка опустил голову, выглядя крайне удрученным.
Была старая поговорка, которая гласила: "когда человек уходит, чашка чая остывает".
Наиболее очевидно это проявилось, когда речь заходила о духовных чиновниках, бессмертных и паньгуане. Как только ветвь закончится, эта линия будет перекрыта, и все духовные предметы и семейное имущество, которые вы собрали, тоже исчезнут без следа.
Вэнь Ши переварил смысл его слов, и сразу после этого у него начала болеть голова. У коротышки вообще не было способности улавливать атмосферу. После того, как он впал в уныние, он даже задал вопрос:
— Может у тебя есть какие-нибудь деньги?
Он уже умирал довольно много раз, чёрта с два, у него были бы какие-нибудь деньги.
— Я тоже так думал. — Коротышка вздохнул. — В таком случае, наша жизнь, вероятно, будет немного сложной в будущем.
Когда Вэнь Ши услышал это, он был немного раздражен. Со всем остальным было бы легко справиться, но отсутствие денег вызывало у него беспокойство, и какая-то крошечная часть его больше не хотела жить.
Коротышка, вероятно, почувствовал его настроение, и он на мгновение заколебался, прежде чем добавить:
— Э-э... чтобы немного помочь нам с деньгами, я выставил онлайн объявление, что есть две пустые комнаты.
Как человек, который был мертв очень долгое время, Вэнь Ши не понимал, что означает "объявление онлайн", поэтому он произнес "м?", чтобы выразить свое сомнение.