Моторола в Сирии

Пою молнию, пламя - что из лазоревого

неба низверглись в Дамаске. Плешивый

блестит. Золотистые стены, самолеты, поезда,

творёным золотом прописанные херувимы,

пою все вещи, как маятник - или лифт -

качаясь, распидорашивал все. Командующих,

авиацию, военных инженеров, звезды

генеральских погонов - песнь, не перестань -

пою ночные вылеты. Вижу желтоватые

трупы детей. Маленького рыжебородого -

ровно как Барбаросса - мужичка - и если

на меня упадет самолет, горло

будет трепетать. Ты жил, блядь, ебаный в рот

и умер как мужик. Пою пески Сирии,

пою ковры военных карт, пою - хоть и трудно

прати против рожна, остановившиеся

зрачки черноволосых юнцов, колеса

железных поездов Днепродзежинского

тыдыщ тыдыщ завода, искры, что высекают

рога составов, пою сияние, пою - наконец -

пустоту, что окружила меня. Золотая

рука спускается с неба, искры

тихо летят. Твоя нелепая ухмылка,

золотая звезда, утащившая куда-то Энея,

с розовыми бедрами кисти Тинторетто,

пою буроватые куски - и белые кусочки

твои, Моторола. Пою иллюминаторы

самолетов шумящих между сияющих

облаков. О, где ты, культура, когда

тело твое разорвано внезапным

взрывом - но, ничего, золото

блестит в мертвых детских глазах.

апостол Павел с прекрасным мечом

нависает.