(старое)
как он вытягивает язычок в черную черную
сияющую лезвием воду
я вижу море огня Дрездена
обугленные трупы
слезающую чешую кожи
вижу как диатезный ребенок за соседним столом
тянется к ложке
мать ему грозит. вокруг солнце
вижу толстого коммунальщика с секатором
подрезающего ветки
вижу как панголин свернулся
как резное солнце северорусских изб
черную собаку
свет, который внутри ребер
мертвые просторы
мертвые соборы
я вижу девушку в окне
она наливает чай
её руки, красная чашка в крапинках
заброшенный карьер охранник курит
он воевал в чечне вышки электропередач
или ты смотришь как в новодвинске вешается анон
белая пена идет изо рта синее пузо или чайки
или скрипит кран
или брент таррант пишет фломастером руские слова
фломастер скрежещет превет
как в нощи колесница сатурна
его обледенелый ватник и охранник говорит - я б поехал
лесничим в новгородскую область
или те подростки во пскове они застрелились или разводы
бензиновые в луже или шум шоссе
вдалеке
что есть человек что ты посещаешь его
он старая покрышка в ней львиный зев
уже на лестничной площадке он надевает крест
это серебряный крест за штуку
или вроде ад это огромный гранат на снегу
в нем внутри каждый как красное семя как эмбрион
ад это распоротая топором женщина с сотнями
плодов это то что нерождено
пролитая сперма на трофейный ковер
ад это красный трактор
ад это загар тракториста его улыбка его пустые
голубые глаза как подносы хохломские советские как
дома с тысячами глаз
он надевает крест который был в штанах и я
вижу его седину как морозный лес как дерево
видит острие топора
топор видит дерево
это лестница, ступени, а под ней крошево ребят
разлетаются брызги, топор стучит, вдали едут полозья
и ты трогаешь эти стволы
и понятно что границы никогда не откроют
как ты не откроешь зубами банку горошка и гранат
падает раскрываясь вроде иудиного кошелька
из стен вырастают цветы
смерть гладит хвостом лисы
губы спящих
видящих во сне: пещеры: восемь бит
рабочая блуза
гриб торчит
саксофоном, кельтским шлемом,
куриная лапа войны
рвет бледно-серую кожу ночи
но замок пуст, и трусики принцессы
свисают с кресла в одиночестве