больничные записки
Видел дорожных рабочих: полный мужик с черной щетиной говорит что будет брать китайца, они разматывают трос, им весело, идет дождь.
Втаскивают и начинают избивать кавказца, который стал посылать нахуй санитаров под солями видимо, вчетвером, привязывают к кровати, матерят, угрожают выебать, бьют по морде, он всю ночь кричит "брат", зовет медсестру, хотя ему вкалывают 4 галоперидола, стучит ногой в перегородку, у него травма плеча, он кричит от боли, ему читают морали, иногда приходят санитары и бьют его по морде, все утро рассуждают о том, что если посылать кого-то нахуй то надо ловить ответку, его наконец отвязывают во время обхода. Он говорит что вообще не должен здесь быть, что у него три высших, его брат "главный по скорой" и пр. У него огромный шрам от укуса собаки.
[Введенский] В окне прыгает девочка с развевающимися волосами, это как уменьшенный септаккорд на каких-нибудь корнетах, ролик на ютубе, ты его трогаешь как смартфон. Прикосновение к сущности аккорда, как если потрогать мышонка. Ее отдельные движения, каждый момент, это расчет интервалов во времени. Каждый отдельный момент развертывает весь аккорд, он как бы распускается (каждый по отдельности как если бы в кино каждый кадр имел аромат), он становится советской масляной розочкой в гастрономе из детства. Советский союз умер.
Драгоценность каждого лица. Как если бы ты нашел единственную монету какого-то князя Микулинска, а от самого этого города остались только курган, избы, белая церковь в пустоте неба.
Представить это сизоватое небо.
Лавренев, "Сорок первый". Начинается с потрошения рыбы, кончается тем что Маша вышибает возлюбленному беляку глаз из черепа, он плавает по воде. Этот сюрреализм - фрейдово вытеснение ужасов ПМВ и гражданской.
Приезжает К. В туалете какой-то пропитый дед курочит сушилку. Санитар С. начинает его пиздить со страшным матом потому что тот ему ответил "а ты виконт де Бранжелон". К. начинает читать лекции о диссоциативном поведении. С. агрессивно говорит что он преподаватель философии по специальности, и читал Фрейда, Фромма, Адлера, Хайдеггера и Арендт, так что не надо. К., по образованию коррекционный педагог, любитель мальчиков, знает тут всех и является волонтером и пациентом года 4, он пил со мной водку под предлогом поставить капельницу на дому и вроде как расколотил мне унитаз. Он попал на отделение внезапно потому что у него нашли рак щитовидки, а мать отобрала у него ключи и он запил водку. Он не может получить свои таблетки в больнице, поэтому ему надо ехать куда-то в Боткина. Потом долго рассказывает мне про ужасы Джанелидзе (куда свозят торчков и бомжей). "Башня смерти". Показывает мне эфебов в окне.
Философия это практика воздержности, противоположно модному поп-стоицизму где это практика похуизма.
Разговор о рыбалке. Конкретность каждого слова, текучесть обитания слова-действия, как струя молока из сосца коровы. Каждое слово имеет конкретное обитание: карельская речушка, берег, тростник, сапог в глине, тут живет форель, ее пятна это звуки слова. Река течет, слово-действие пребывает, как рыбак. То есть [в поэзии] слово это бросок в некоем конкретном направлении, как поезд Тернера, который засвечивает пейзаж, например если я скажу "Я по тебе буду скучать".
Строитель-монтажник, Р., ругается с женой по телефону, та не хочет ему везти нал на подшивку, "Кому она нахуй нужна в 50 лет с сиськами обвисшими, очередь выстроится ебать ее". На его груди шрам потому что у него пытались в 90-е еще гоп-стопнуть телефон.
Читаю "Мелкий бес". Обложка: зимний вечер, церковь XVII века, желтые окна лавок, лазурный снег.
Второй раз уже за мной в очереди стоит быв. музыкант Аквариума, похожий на персонажа японского лубка - сухое английское лицо, подтяжки, вид призрака. В совке он сидел за траву. На старинных ксилографиях так рисуют голодных духов. Идет проливной дождь, чернеет дерево ворот старинного храма.
Богословие. Смерть есть великий уравнитель. Каждый умирающий - мой близнец, он - я сам. Это равенство крика земли, как при артобстреле. Нельзя отличить умирающего от меня, это одна серо-грязная масса. Крест есть справедливость - которая перечеркивает равенство всех, поэтому "окончательная победа равенства" не существует, так как Бог творит справедливость, дает Своим друзьям власть быть чем-то кроме равных тем трупам, которые я вижу в моем смартфоне, в грязи, с вытекшими кишками и т. п.
Справедливость есть власть невозможного.
Спички равны между собой, но власть невозможного - это пламя которое их сжигает, и это справедливость. Это содранная кожа персидского судьи.
[Говорят, что] Цинковых гробов на порядок больше чем в Афгане, а клиника неврозов забита бойцами с ПТСР. Это воспринимается как неизбежное стихийное бедствие. "Покаяние" и пр. невозможны. Виноваты судьба, запад, путин и пр. Покаяние есть нечто отличное от "прорабатывания травмы". Это толчок бессмысленной веры ("Господи, милостив буди мне грешному", веры слепца у ворот). Бросание удочки. Там где нет пейзажа, этой заснеженной деревни, освещенной луной, домика с оранжевым абажуром, нет Бога. Это нечто вроде вопрошания зимней ночью. Это страшно.
З., бывший десантник, бодибилдер, травмировал ноги в аварии и ходит в пижаме и с палочкой в которую вставляет зажигалку, играл всяких бандитов или ментов в сериалах в мелких ролях ("Шеф, я на шухере"), стал инженером-кровельщиком. Бритоголовый, с поставленной брутальной мимикой. Он ставил дочери в 5 лет JCSS. I don't know how to love you.
Бермехо: Истощение, волоски на груди, бабочка или ящерица, корабль в лазоревом море, речное русло крови, его берега, пучки рогоза, кувшинки. Истощение Бога. Вещи, раскиданные на карте, как если бы ты сам стал номером А127854 в госкаталоге, растворился между пейзажем и картой, в видео с фронта человек бежит под обстрелом с окровавленной рукой.
Эти кроны и башенки сливаются с этими голубыми и зелеными линиями в яндексе.
Полноватые добряки из Оклахомы дрочат на диване.
Прошел сентябрьский теплый день, листва, чуть тронутая желтым, и мы, присев, глядим в окно, когда же небо станет темным.
Случай. На отделении пара ментов конвоируют задержанного за алименты. Он прикован наручниками к кровати, его освобождают только поесть. Его жена специально подала в суд за пару дней до 18-летия дочери. Менты ржут над этим. Они сидят в полной экипировке и и играют в шарики на смартфоне.
нити наматывать нити рек икры Марики Рёкк бобина нейлона - рассвет - трубы, рыбные шпили, вили, карточка тридцатых -
в ночи равны все кавалеры покой разнокалиберных в шесть труб утра реки мотают мотают парки бобины шебуршат по икрам
колышется корзиночка
лента шелестит с розоватой Ма-
рикой - свет
(я один)
бледные нити
крыши ушки зайца реки
Дед нассал в угол перед отбоем "в знак протеста". Его избили и привязали. Утром все обсуждают с вариациями слово "протестант" и рассказывают про хохлушек которые протестовали показывая сиськи. Дед носит футболку с Z, бойцами СВО. Тезка (довольно агрессивный коротышка со сломанным симметрично моему носом) рассказывает про Кировский завод. Стропальщиков каких-нибудь там берут с диким перегаром и цветом рожи как моя футболка. Он тоже работал охранником. Он вроде с Донбасса изначально. Gestell!
Н. контузило в Курской области, он пишет "мина сделала бум". Работяги обсуждают стаж для выхода на пенсию (например на верфи). Жестикуляция Р., очень сложная как индонезийский танец, когда он рассказывает про какой-то случай как он красил корпуса без респиратора и потом ловил глюки в поезде. Поэзия есть жест случая или же бросок кости (см. Мейясу). Революцию можно назвать словом-жестом-вторгающимся-во-время.
Монтажник Р. рассказывает историю. Он знакомится в Туле куда командирован на молокозавод с девушкой промоутером в костюме пачки сигарет, оставляет ей свой телефон. Она звонит прямо когда он висит на тросе. Приезжает к проходной на красном Фольксвагене. Они ебутся в каком-то тупичке. Это продолжается где-то неделю. Она банковский работник, типа переводится в Питер, там даже знакомится с матерью Р. Рядом с этим молокозаводом пивная лавка и магазин конечно ТУЛЬСКИЕ ПРЯНИКИ. Мать подкалывает Р. пряниками. Тула это город оружейников. А W похоже на женскую промежность. Жанр байки построен в принципе на метафоре (как волшебная сказка).
Служба в домовом храме. Все очень быстро и скомканно, иподьякона бегают туда-сюда со смартфонами, поп (краснорожий пухлячок) говорит забавную проповедь про Рождество Богородицы, цитирует протоевангелие Иакова ("даже реки у Тебя, Господи, приносят воды, я же бесплодна"). Видел также Рому Егорова. Веселого краснорожего попа по-моему отправили на послушание в наркологию за пьянство (со Смоленского кладбища).
Смотрят фильм "Непобедимый". Отец Ромки потерял когда-то заветную тетрадь где были 10000 приемов Харлампиева. Потом он очень подробно рассказывает как научиться быть хорошим сантехником (и получать 200к). Нужно найти мастера как в средние века, учиться у него видеть схему труб и так далее. Он подробно рассчитал мне смету на унитаз с артикулами (в Петровиче).
Все словно разыгрывают сценарий второсортного советского кино 70-х. "У меня такая команда подобралась, просто вышак".
В реанимации умирает доходяга, выглядевший как в Освенциме. "Мусульманин".
"Входят четыре капитана" (Гамлет)
Ромка рассказывает в очереди за таблетками что Шульхан-арух нацистская книга. Он так почему-то среагировал на упоминание Гашека. Он рассказывает о бэд-трипе знакомого под грибами: ему явился дьявол в виде асфальтоукладчика, который давил миллиарды людей.
Утренний свет ложится на шахматы на соседней кровати. Смотри как бежевые пешки растворяются в тихом свете.
Р. рассказывает как он играл в ансамбле "Гусляры" при ДК К. Маркса. Он выходил в рубахе как русский молодец с косой и изображал как он ее точит. Ансамбль ездил по заграницам, все взрослые контрабандой везли в реквизите русскую водку. Р. (ему было 10) сказал немцу-сопровождающему "гитлер капут".
Чел в тельняшке, катается в ГНБ лет 20, вокруг него куча икон и православных брошюр. Он излагает историю грехопадения. Человек предал Бога и потому должен быть наказан в 1000 раз. Он собирался в юности после секции карате пойти в ОМОН, там их послали потому что могут отправить в Чечню и там что-нибудь отрезать. Он говорит что тогда бы он стал мучеником, а теперь стал алкашом. Долго говорит с моего телефона с матерью по поводу чая, и с сыном по поводу телефона. Сын работает велокурьером. Несколько раз в день молится по молитвослову.
С. который прошел баптистский лагерь рассказывает что какому-то нарку очень хотелось колбасы, он на круговой вечерней молитвы попросил Бога, на следующий день в центр привезли газель колбасы (хорошее название сборника).
Человек бессилен перед болезнью. Крайним чудом является "я страдаю ЗА тебя", это как если бы весь мир вывернулся наизнанку кровавыми кишками, если бы сам субъект был растворен как серной кислотой на этой кровати. And with his stripes... Смерть Бога как кислота которая растворяет умирающего - вот он лежит под окном, на котором трусы в полосочку, бегемотик в полосочку (ср. Иов).
я хочу целовать твои волосы издалека долго касаться губ твоих теплоход далеко белый розовая колокольня этого не будет
поезд снует себе мимо снулые тетки на станциях синие синие контейнеры я очень люблю тебя очень люблю твой красный фартучек
зайчика на нем и грибочек тихие и торжественные воды и детей пухлых со сладкой ватой голубые глаза алкашей в набежавшую волну
Дед рядом. Рассказывает байку про то как его дед на ПМВ, георгиевский кавалер, стоял рядом с офицерами и слышит как поп говорит господам офицерам, что берегите себя, вы белая кость, а это быдло еще наберем. И он "сорвал с себя крест". Это топос из раннесоветской литературы.
Монтанелли в Оводе: спрашивает о больной корове или о тряпичной кукле девочки, которая попала под колесо. Озабочение есть знак будущего века (как и Евхаристия)
Р., монтажник, рассказывает как в платном центре Бехтерева трахнул психологиню и пациентку по соседству, гламурную и пропитую девицу, во время "семинаров" лез ей рукой в трусы. Сосед делал вид что играет в PS пока они ебались в душе. Он заплатил 80к и год не пил после этого. Ему становилось плохо даже от мужика на переходе от которого шмонило перегаром.
Собрание АА. Качок с бородой говорит: "у меня есть Бог". Он покачивает головой и жует жвачку как ковбой.
"Программа" это источник ананкастного удовлетворения от своей правильности, счастье следования Книге. У проповедников улыбки поролоновых кукол.
Р. ест капусту и рассказывает про службу на таджикско-афганской границе в 90-е. Большинство сослуживцев там просто стали бандитами и сторчались. Рассказывает как овчарка ела морковку. Границу они сдали, зато ему повезло не оказаться в Чечне.
В. с его мультяшной внешностью, бревенчатая чебуречная. Приехал П. с фронта, он в футболке AVAB - All veterans are badass (и черепа).
Аллегория. Адам краснеет от стыда. Христос окровавлен позорной казнью. Пережить крайний стыд ("провалиться под землю") как смерть, позор смерти, например скорченные в яме солдаты на которых дрон кидает гранату. Позор смерти содержит спасение. Это то о чем примерно говорит Гельдерлин. Это происходит именно с тобой именно сейчас.
Смотреть в 6.30 утра на пророзрачно-розовое облачко над золотым крестиком кирхи. В ВЗ плотная дымная слава в скинии, в НЗ светлая скорбь Богоматери в новой небесной скинии (которая есть Крест). Представить грубо вырезанную скорбящую Богоматерь, рассохшиеся волокна липы, трещины краски, дырочки от жучков. Аллегория как червоточина времени.
Ты деградировавший алкоголик, который в невменяемом виде выносит бухло из магнита и постоянно врет. Видеть это как вокзал, блудный сын смотрит на расписание, буквы расплываются, он смотрит на грязную голубую и бежеватую метлахскую плитку, бычки.