Интервью Рэн Мокумоку для журнала Da Vinci.
«Возможно, через эту историю я хочу изобразить очень простые вещи».
Что такое «образ человека», который можно показать только через сосуществование с нечеловеческим?»
С июля этого года началась трансляция аниме «Лето, когда погас свет», а недавно было объявлено о производстве второго сезона. Оригинальная манга вышла уже до 7-го тома и превысила 4 миллиона проданных экземпляров. Читателей завоевали тонкая психологическая проработка персонажей, атмосфера человеческих отношений в замкнутом сообществе и тревожные сцены, возникающие среди обыденных пейзажей. Произведение стало популярным и за рубежом. В связи с аниме-адаптацией автор Рэн Мокумоку рассказал о рождении истории, создании персонажей и о том, как он видит будущее проекта.
В маленькой деревне живут мальчики Ёсики и Хикару — друзья детства, выросшие вместе.
Но после одного происшествия Ёсики понимает, что Хикару был подменён «чем-то другим».
Знакомый друг теперь кажется чужим, и всё же Ёсики не в силах отдалиться от него — он выбирает сосуществование с этим «нечто».
Однако вскоре в деревне начинают происходить странные события, ставящие под угрозу их привычную жизнь…
«Возможно, через эту историю я просто хочу изобразить нечто очень простое»
— Аниме “Лето, когда погас свет” передаёт атмосферу оригинала, но добавляет уникальное ощущение присутствия через визуальный язык. Что побудило вас начать эту историю?
Рэн Мокумоку: Я захотел прочитать историю о существе, занявшем место человека и мучающемся вопросами самоидентичности. В старшей школе я был буквально одержим Tokyo Ghoul — меня завораживала идея нелюдей, вынужденных жить среди людей, преодолевая внутренние противоречия. Мне хотелось больше подобных историй, где чувствуется шаткость самоопределения.
Часто в других произведениях нелюди уже твёрдо знают, кто они, и противостоят людям, чтобы вернуть мир в привычное состояние: разоблачить врага, победить чудовище или упокоить призрака. Мне же хотелось чего-то другого.
— В вашей истории особенно тронуло, что Ёсики не хочет терять Хикару, даже если тот больше не человек. А «что-то», ставшее Хикару, в свою очередь, находит себя благодаря общению с Ёсики.
Рэн Мокумоку: Парадоксально, но именно потому, что они «не люди», возможна попытка понять друг друга.
Например, когда хозяин собаки задумывается перед кастрацией питомца — «а не проявление ли это человеческого эгоизма?» — уже в этот момент он отказывается от антропоцентризма и старается увидеть мир глазами собаки. Мы ведь способны проявить сочувствие к существам, которых не можем понять словами. Но между людьми почему-то это даётся сложнее.
— Иногда даже между людьми из разных культур проще понять и принять различия, потому что изначально ясно, что у вас разный жизненный контекст.
Рэн Мокумоку: Именно. Через Хикару — существо, очевидно отличное от человека, — я могу показать, как люди пытаются понять другого, не зацикливаясь на своей «нормальности». Возможно, именно это я и хочу передать — простую, даже банальную истину: попытку понять и принять другого.
«Тиаки Кобаяси прекрасно передал замкнутую натуру Ёсики»
— Голоса главных героев были выбраны по итогам прослушивания. Какое впечатление они произвели на вас?
Рэн Мокумоку: Тиаки Кобаяси великолепно передаёт замкнутость Ёсики.
Хотя он главный герой, это не типичный уверенный и прямолинейный персонаж — он обычный парень со слабостями и противоречиями. Я не хотел «героического» звучания, и Кобаяси сумел передать именно ту неуверенность, которая делает Ёсики живым.
Сюитиро Умэда, напротив, сам по себе человек очень светлый, искренний и немного наивный — это идеально подходит для Хикару. К тому же он мастерски изображает моменты, когда герой вроде бы оживлённо поддакивает, но явно не до конца понимает суть разговора. Эта неуклюжесть — важная часть образа, и актёр осознанно добавил её в игру.
«Режиссёр десятки раз ездил на место, послужившее прототипом деревни»
— В аниме ощущается стремление точно передать атмосферу оригинала, вплоть до характерных звуковых эффектов в стиле Минтё (традиционного японского шрифта).
Рэн Мокумоку: Режиссёр неоднократно выезжал на натурные съёмки в реальное место, ставшее прототипом деревни. Я каждый раз удивляюсь, когда он говорит: «Я снова туда ездил!»
И эта переданная им «атмосфера местности» прекрасно воплощается в раскадровке. Например, в финале первой серии, где голос Хикару искажается на фоне мигающих красных огней сирены, передавая внутренние терзания Ёсики, — я был поражён, насколько глубоко визуал сочетается с эмоцией. Это настоящий урок мастерства.
— Это искажение (в изображении и звуке) работает и как элемент хоррора… Вы ведь с детства любили ужасы, верно?
Рэн Мокумоку: Да, с самого раннего возраста. Каждое лето я не пропускал ни одной телепередачи с хоррор-спецвыпусками. Но при этом я никогда не чувствовал, что это «страшно». Для меня это было интересно, захватывающе. Я даже приносил такие штуки в школу и показывала друзьям со словами: «Смотри, какая классная вещь!» — а потом родителям друзей звонили с жалобами. Но когда меня ругали, я не понимал, в чём дело.
— Потому что вы не думали, что показываете что-то страшное?
Рэн Мокумоку: Именно. Я никогда не испытывал такого, чтобы потом боялася идти ночью по улице или не мог сходить в туалет. Поэтому и сейчас мне совсем не страшно смотреть фильмы ужасов одному посреди ночи. Конечно, бывают моменты, когда я чувствую холодок или страх, но в целом для меня это просто увлекательное ощущение.
— А когда вы всё-таки чувствуете страх?
Рэн Мокумоку: Например, мне страшен человеческий лоб. Если он «идёт в комплекте» с глазами — всё нормально. Но если вдруг из какого-то места, где его не должно быть, неожиданно появляется только «лоб» меня это прямо пробирает. В манге я, кстати, нарисовал сцену, где лоб внезапно выглядывает из-за шлагбаума на железнодорожном переезде — такие образы, которые самому кажутся неприятными и пугающими, я стараюсь включать в работу.
— Сцена с переездом вошла и в четвёртую серию аниме, «Летний фестиваль», — там действительно пробирает до мурашек…
Рэн Мокумоку: Ну, поскольку я сам это придумал, мне уже не страшно (смеётся). Наоборот, было любопытно — «вот как это выглядит в движении!».
Кроме того, хотя я лично не всегда ощущаю страх, мне кажется, что обращение к мотивам, связанным с фольклором и народными верованиями, — это важная традиция японского хоррора. Поэтому я стараюсь изображать такие вещи с уважением к этой культуре.
Другое дело — передать это ощущение «зловещего мурашечного беспокойства» зарубежным читателям и зрителям. В Японии, например, если человек слышит название деревни Кубитати (首立ち), то сразу чувствует, что тут кроется нечто опасное или мистическое. А вот иностранной аудитории это, конечно, непонятно.
— «Асидори» (足取), «Удегари» (腕刈), «Дарума-суте» (達磨捨)… — одно только упоминание этих мест звучит зловеще, не правда ли? К тому же, само существо, которое, по всей видимости, является настоящей сущностью Хикару — бог гор под именем «Но́унуки-сама» (ノウヌキ様) — уже по одному названию вызывает тревогу. Как вы прорабатывали фольклорный фон этих образов?
Рэн Мокумоку: Когда началась работа над сериалом, я снова стал часто ходить в библиотеку и читать всё, что хоть немного вызывало интерес. Особенно увлекли старинные карты. Их, кстати, может просматривать каждый на сайте Географического института Японии.
Если сравнивать карты разных эпох, видно, как менялись очертания земли, строений, названия мест. Иногда замечаешь странное имя деревни, начинаешь искать — и вдруг понимаешь, почему оно такое. Таких открытий было немало.
— В вашей манге старые карты, история местности и происхождение названий действительно становятся ключами к разгадке. Сельская жизнь изображена так детально и правдоподобно, что складывается ощущение, будто вы сами из Мие — региона, где происходит действие. Но, кажется, это не так?
Рэн Мокумоку: На самом деле нет, я не из Мие. Но обе семьи моих родителей родом из глубинки.
Особенно по линии отца — это совсем крошечное поселение, почти вымершая деревня. Когда я туда приезжал в детстве, впечатления были сильные: старые деревянные дома, чёрные дисковые телефоны, тишина, чистый воздух, невероятно красивая природа…
Конечно, в хорроре неизбежно приходится показывать мрачные стороны традиций — скрытые обычаи, замкнутость, тяжёлую атмосферу провинции. Но мне важно, чтобы за этим чувствовалось, что и эти люди живут по своим правилам, со своей логикой, искренне стараясь выжить в тех условиях. Это я очень хотела передать.
— Вам удалось найти удивительно тонкий баланс. В вашей истории нет посыла «провинция — это плохо». Даже в послесловии вы писали, что ощущение «трудности жить» у Ёсики не связано с тем, что он живёт в деревне — ведь это чувство может возникнуть где угодно.
Рэн Мокумоку: Да, пожилые люди, связанные с традициями и обрядами, внешне могут казаться злодеями. Но ведь у них за плечами долгие годы жизни, опыт, знания — именно поэтому они чувствуют ответственность за сохранение деревни и говорят или делают то, что, как им кажется, необходимо.
Мне хотелось показать, что их поведение продиктовано прежде всего страхом — страхом перед неизведанным, перед потерей уклада, — и что они тоже люди, у которых есть своя правда.
Что касается Ёсики, его склонность к самоуничижению, думаю, тоже связана с гордостью. Он делает вид, будто отстранён и всё понимает, но на деле это просто способ защитить себя. Поэтому, наверное, в какой бы среде он ни жил — в деревне, в городе, где угодно — его внутренние противоречия всё равно бы остались.
Разве что проявлялись бы по-другому.
— Как вообще появился Ёсики как персонаж?
Рэн Мокумоку: При жизни Хикару был ребёнком, который прекрасно чувствовал себя в деревенской среде — гибкий, общительный, легко приспосабливающийся. А Ёсики — его противоположность: он с детства думает, что «хочет скорее выбраться отсюда». Так я изначально задумывала их как контрастную пару.
По внутреннему «бэкграунду» у Ёсики обычная семья. Его отец когда-то жил в Токио и мечтал стать писателем, но, в конце концов, вернулся домой, чтобы продолжить семейное дело — лесное хозяйство, которым занимались из поколения в поколение. Тогда же он женился на молодой матери Ёсики, которая ради этого брака вынуждена была оставить работу парикмахера. Но она до сих пор любит своё ремесло и теперь работает в салоне в посёлке Кибо-гаяма. То есть у Ёсики обычное, вполне типичное происхождение — он не вырос в мрачной или тяжёлой семье, просто чувствует себя чужим в этой среде.
— В послесловии к манге видно, насколько тщательно вы продумываете биографии и характеры персонажей.
Рэн Мокумоку: Да, я стараюсь подходить к этому логически: если человек вырос в таких-то условиях, с таким характером, то он, вероятно, будет мыслить и действовать определённым образом.
Если писать только на уровне интуиции, то персонажи начинают слишком напоминать меня самого, становятся похожи друг на друга, и история перестаёт развиваться.
Поэтому я всегда стараюсь выводить героев, максимально отличных от себя.
В этом смысле Асако — персонаж, который дальше всего от меня. Но даже если герои не похожи на меня, я стараюсь делать их реалистичными — такими, каких можно встретить где угодно.
Многие зарубежные читатели говорят, что им близок Ёсики, и я думаю, это потому, что его внутренние противоречия универсальны, у них нет национальности.
Именно поэтому мне важно писать с позицией: «Я вижу тебя, я понимаю, через что ты проходишь». Это принцип, которого я придерживаюсь с самого начала.
«То, что рождается через «смотрение»»
— «Смотреть» — одна из ключевых тем вашей работы. Ёсики «видит» Хикару и присутствие Скверны, и именно через этот акт «видения» возникает связь, он приближается к ним. Это одновременно и начало хоррора, и начало отношений с другим существом.
Рэн Мокумоку: Легко говорить: «давайте понимать друг друга и идти навстречу». Но у каждого, даже у самых близких друзей и родственников, есть стороны, которые мы не хотим видеть. Даже если мы осознаём их умом, всё равно испытываем дискомфорт, и, возможно, мы просто закрываем на это глаза, чтобы жить дальше.
Но если попытаться взглянуть на этот дискомфорт напрямую, может открыться что-то новое, радостное, что обогащает. Я хочу показать, что важно «смотреть» на неприятное, на то, что пугает или отталкивает — это тоже одна из идей, которые я стараюсь передать в манге.
— Ваша работа также подчёркивает, что смешение с чуждым существом, которого невозможно полностью понять, всегда рискованно. Но при этом важно до конца осознать и принять те аспекты, которые нельзя просто решить эмоциями.
Рэн Мокумоку: С животными похожая ситуация: мы можем делать для них что-то, что кажется радостью, но мы не можем точно знать, действительно ли им это приятно. Поэтому мне не нравится, когда в фильмах или аниме делают «дублирование голоса» за животных.
Сейчас много обсуждают гризли, и исследования показывают: несмотря на интеллект и способность контактировать с людьми, они не могут стать «друзьями» в полном смысле. Но это не значит, что можно их эксплуатировать или вредить им. Такие вопросы, на которые нет простого ответа, заставляют меня глубоко размышлять о том, как люди взаимодействуют с нелюдью.
— Аниме уже близится к кульминации, а в манге, похоже, тоже скоро начнут раскрывать многие тайны…
Рэн Мокумоку: Когда я начинал, то планировал уложить историю примерно в десять томов, так что, думаю, всё идёт по плану и завершится так, как задумано.
В манге сюжет чётко разделён на три части — «повседневная жизнь», «разгадка тайн» и «разрешение», — а в аниме, напротив, персонажа Риэ Курэбаяси ввели с самого первого эпизода, и повествование построено с более широкого, наблюдательного ракурса. Думаю, зрители могут почувствовать немного иное, более объёмное напряжение.
Я сам с нетерпением жду финала. Подробностей пока раскрывать не могу, но уверяю — концовка, приготовленная для аниме, удовлетворит и поклонников оригинала, и тех, кто познакомился с историей впервые. Так что, пожалуйста, ждите с интересом.