Большой белый господин и косорукая Администрация президента. Историк Михаил Эдельштейн — о визите Такера Карлсона и отказе в регистрации Борису Надеждину
Американский журналист Такер Карлсон взял в Москве интервью у Владимира Путина, а Центризбирком отказал Борису Надеждину в регистрации в качестве кандидата в президенты РФ. Обозреватель Port Михаил Эдельштейн пытается найти в этих новостях повод для оптимизма.
В Москву прилетел большой белый господин. Нет, конечно же, не так, непременно с заглавных — Большой Белый Господин. Прилетел, похлопал самого главного по плечу: «Карош рус, отшень карош!» — что в переводе с американского, как известно, означает: «Глупый туземец, ныряй поглубже и доставай жемчуга еще больше, а я за это сниму тебя вот этой блестящей штучкой».
И настало тогда аборигенам счастье: «Американский журналист Карлсон попробовал бургеры во “Вкусно — и точка”», «Сотрудник “Вкусно — и точка” прокомментировал визит Такера Карлсона», «Карлсон осмотрел стенд Камчатского края на ВДНХ, а затем прошел по тропе леопарда на стенде Приморья», «“Замечательный город”: Такер Карлсон поражен старинной архитектурой Москвы». Золотые перья отечественной журналистики подстерегли заморского гостя в Ашане и разглядели в его тележке «курочку, очень много хлеба, апельсины и тортик». Что в переводе с туземного означает: «Надо же, белый человек, а в туалет ходит точно как мы, сиволапые!»
То есть можно сколько угодно брататься с эритрейцами и проситься в вассалы к китайцам. Но без одобрения со стороны Большого Белого Господина, без его большой теплой руки, ласково треплющей тебя по щеке, все это почему-то не доставляет никакого удовольствия. Ибо есть где-то там, на берегах Потомака, самая главная палата мер и весов, и в ней хранится самый эталонный эталон метра, и если ты им не измерен, то вовсе непонятно, зачем ты родился на этот свет.
И это, конечно, благая весть. Потому что в очередной раз показывает цену российского «разворота к Востоку» и солидарности с «глобальным Югом». При первой возможности страна двинется обратно в настоящий мир, — туда, где Голливуд, «Оскар», Биг Мак и Диснейленд. Не забывая, разумеется, при этом бухтеть себе под нос про пиндосов и гейропейцев.
Все это очень напоминает отношение провинциалов к москвичам. Их, конечно, не любят и травят байки про то, как служили в армии с «маасквичами» и как их там все чморили за апломб и столичные замашки. Но при этом рассказывая про какую-нибудь местную знаменитость, непременно добавят: «Петра Иваныча и в Москве знают, не сомневайтесь. Приезжал тут недавно один, фамилии не помню, но знаменитый, художник или академик. Так вот он первым делом спросил, где Петр Иваныч живет, и пошел к нему, и руку жал, теща моя сама через окно видела».
В общем, с Карлсоном получилось хорошо. Но еще лучше получилось с Надеждиным. Ну допустили бы его до выборов, ну набрал бы он там 10 или пусть даже 15%, половину у него украли бы при подсчете — и что дальше? Новый виток разговоров про рабское сознание россиян, которым дали альтернативу, а они ей не воспользовались? Лишний аргумент для путинских пропагандистов, которые кивали бы на Надеждина всякий раз, рассказывая о демократичности современной России? Ощущение опустошенности, тупика и неоправданного риска у тех, кто вложился деньгами, временем, энергией в кампанию «единственного антивоенного кандидата»? Российской Тихановской Надеждин не стал бы ни при каком раскладе — и страна не дозрела для массового голосования за случайного Непутина, и сам он ничего подобного для себя не планировал.
А так — спасибо косорукой Администрации президента — вышла красивая история: зимние очереди за Россию без Путина, трогательное единение эмигрантов с жителями метрополии, еще более трогательное единение всех громких фигур в российской оппозиции™. И ощущение, что власть напугана, что она боится хотя бы на месяц пустить в телевизор не самого харизматичного, не самого радикального своего оппонента.
На самом деле это не страх — не боялся же Сталин Каменева в 1936-м или критиков-евреев в 1949-м. Просто путинский режим (и подобные ему) так устроен, что в нем существует только одна логика — логика завинчивания гаек. Он не предполагает заднего хода, в нем нет опции «оттепель». Эта машина может ехать только вперед, становясь в процессе движения все безумнее, все параноидальнее. И позволить энтузиастичным мальчикам и девочкам пусть даже в течение короткого времени бегать по стране, агитируя за кандидата Непутина, она просто не может, кнопка такая отсутствует. Это не страх и не слабость, но выглядит как слабость и страх. И это ощущение слабости власти — еще один важный итог кампании Надеждина.
А главное, Надеждин ясно показал, как оно все будет происходить в будущей России. Где любой минимально вменяемый человек, еще вчера казавшийся системным и договороспособным, как только дорвется до реальных рычагов управления, с легкостью забудет про Бандеру с Шухевичем и возглавит движение страны к месту постоянной прописки — туда, где Голливуд, «Оскар», Биг Мак и Диснейленд. И люди, разумеется, побредут за ним, привычно бурча себе под нос про пиндосов и гейропейцев.