Writeober #2: Хрип

Тетя Алена вцепилась ему в плечи и рыдала.

- Где она? Что с ней? - Рамон обхватил ее лицо и уставился прямо в глаза, пытаясь привести в чувство.

Но тетя Алена только причитала «Ромочка, Ромочка».

Но тут в прихожую вышел дядя Леша. Он шагал замедленно, двигался так же. Туманным взглядом он посмотрел на Рамона и подозвал рукой.

- Пошли, она там.

Рамон отцепил от себя тетю Алену и последовал за ним, не раздеваясь и не сняв обувь.

Маша лежала неподвижно в родительской двуспальной кровати, укрытая одеялом до подбородка. Свет выключен, только прикроватная лампа горит. Маша выглядела спящей.

Рамон присел у кровати. Померил пульс, положил руку на лоб.

Он не думал, что комнатная температура ощущается такой холодной, когда речь идет о человеческом теле.

- Выйдите, - приказал Рамон, - И ни в коем случае не заходите, пока я не скажу.

Дядя Леша послушался и закрыл дверь. Из-за двери доносились всхлипы тети.

Рамон осмотрел Машу еще раз, скинул с нее одеяло. Она была одета в белую ночную рубашку в мелкий цветочный узор. Ее лицо было осунувшимся и бледным, практически под цвет ночнушки. Маша заметно похудела с их последней встречи, до того, как ее положили в больницу.

Рамон глубоко вдохнул. На секунду он почувствовал себя слабым и потерянным. Вот он стоит у кровати, с пакетом из пятерочки и мокрыми от дождя волосами, самоучка, один на один против неотвратимого.

В ближайшие несколько минут он узнает, сделал ли он все правильно.

Он сдернул с пола рядом с кроватью ковер. Достал из кармана куртки мелок и начал чертить.

Некоторые знаки он рисовал уже на автомате, некоторые выводил сосредоточенно, стараясь не упустить никакой детали. Он тренировался до этого. Он знал в точности, что нужно сделать. Но руки все равно легонько тряслись.

Рамон успокаивал себя, что самое сложное позади. Он месяцами подготавливал Машу к этому и добивался позволения, остался последний шаг.

Он достал из пакета свечу, поставил в центр узора. Со второго раза ему удалось зажечь фитиль.

Вход он открыл. Теперь нужно указать духу путь. И отпугнуть других.

Рамон начал молитву. Он достал перочинный ножик и уколол большой палец левой руки. Приложил палец ко лбу Маши - отпечаток тут же потемнел.

В пакете остался ворох цветов – все, что он успел сгрести дома. Хорошо, что были герберы – машины любимые. Рамон стал аккуратно раскладывать их над головой девушки, напевая себе под нос.

Продолжая произносить зов, он навис над телом Маши. Закрыл глаза. Он чувствовал холод, проходящий через него, слышал шепот и голоса, среди них один - четкий, воющий, пугающий.

Капли влаги бежали по его лицу и капали с носа. Рамон потряс головой, стряхивая их. Неужели он настолько промок на улице – но потом он понял, что потеет.

Холод сменился жаром, его спина горела. В ушах закладывало – шепот превратился в вопли. Он пытался перекричать их, но сейчас не мог даже различить собственный голос.

Он открыл глаза. Он видел, как капли падали на застывшее лицо Маши, как тени плясали вокруг, колыхаясь вместе с пламенем свечи.

Возможно, она уже слишком далеко. Возможно, Дамбалла не имеет власти здесь. Возможно, Рамон еще слишком слаб.

Но тут в один миг все прекратилось. Рамон слышал только свой запыхавшийся голос, повторяющий одно и то же. Свеча на полу потухла, тени на Машином лице падали только от света лампы у кровати. Жар спал, теперь это была просто комната со спертым воздухом и слабым запахом цветов и гари.

Их взгляды встретились – черные глаза Рамона и серые холодные глаза Маши.

Маша открыла рот, как будто собиралась закричать, и дернулась вперед, но из ее горла вырвался только слабый хрип.