День в день. Из личного дневника от 6 декабря 1990 г. Четверг. Москва.

Прошел первый полноценный съемочный день. Он выдался насыщенным, пришлось посуетиться, даже побегать. Утром снимали летучку в кабинете главного редактора Какучая (на фото - с трубкой). А это зрелище - не для слабонервных. Дым коромыслом, много люда, шума и спорных моментов. Шеф говорит сразу в две телефонные трубки, его помощник поднимает третью. Чувствуется, что все очень болеют за дело, как минимум, за свой участок работы.  Нас они практически не замечают, несмотря на дополнительный свет и команды на немецком, что впрочем, не удивительно.
       Впрочем, я человек закаленный, а вот у Аркаши натуральным образом поплыла крыша. Все вокруг тараторят, а Вольфганг желает вырвать наиболее интересное и требует синхронного перевода, а в речах полно терминов. На одном из таковых – «хрипушка» - нашего переводчика "заклинило". Так неформально называют передачу комментария по телефону, что отрицательно сказывается на качестве звука. В идеале хрипушки нужно избегать и пользуются ею, лишь когда нет другого выхода. Это все можно понять из контекста, но как это еще и мгновенно перевести? К слову, и Вольфганг научился говорить «хрипушка» (помогало, что по произношению близко к «бабУшка»).

**

(телекуряки)
      После съемок планерки мы переместились в … курилку. Это место в конце коридора, где собираются не покричать, а поговорить. Курение тут, не поощряясь, встречается повсеместно, даже там, где полно дорогостоящей и боюсь легко воспламеняющейся аппаратуры. Порядка с этим даже меньше, чем на нашей киностудии. В Останкино немногие понимают, что неприятно пребывать в накуренном помещении. А вот в курилке, где все же есть вентилирование, имеется определенная эстетичность этой дурной привычки. Особенно, когда ей страдают столь утонченные натуры, как миниатюрный В.Флярковский. Не случайно Вольфганг захотел взять это интервью именно в курилке и с дымящей сигаретой (если это не идеологическая диверсия, гы-гы-гы). Со Славой приятно работать даже здесь, среди окурков. Разумеется, обсудили с ним и политику. Наши позиции близки. Не удивительно, что Слава переходит в «Ельцин-ТВ», а с «Горби-ТВ», по его словам, пребывает в «бракоразводном процессе». В качестве "подхалимажа" я подметил, что у него «молчановская» школа, он подумав, согласился в той части, что они оба даже тексты новостей произносят с интонацией (а то и ухмылкой), позволяющей зрителю понять, что на самом деле следовало бы им сказать. Если бы позволили...

**

Потом снимали всякие технические возможности «Времени», например, телетайп, куда собирается информация со всего мира. Тут она самостоятельно распечатывается, тексты раскладываются по папкам, сюда приходят и ведущие, и редакторы, желая не отстать от жизни, а лучше найти что-нибудь животрепещущее. Со стороны интересно за этим наблюдать.

**

(чудо связи)
     Мои подопечные буквально на глазах осваиваются в Останкино. И даже больше, чем стоило. Например, когда начинают шастать туда-сюда перед постами строгих милиционеров. Тех так и тянет разобраться, а то и призвать к порядку подозрительных иностранцев.
     Заметно, что Кюбель с удовольствием избавился бы от меня – живого напоминания, что не всё улажено. Меня не отталкивают от дел, но заговорщицки сторонятся. Словно бы какой-то школьный бойкот "чучелу" устраивают. И я осознаю, что фактически не являюсь полноценным участником этой команды. Это неприятно, но не трагично. Будь моя воля, я бы на самом деле свалил, по крайней мере, пока не разрешатся организационно-финансовые проблемы (никоим образом не относящиеся к моей компетенции). Только вот не справятся фрицы без меня. Это они стратегию выстраивают обходную, а во множестве реальных дел – тут же бегут за помощью. К примеру, когда в куче своей техники не нашли банального в их представлении удлинителя. Но у нас же все иначе, чем в Европе, вот и обратились с поникшими головами. Разумеется, я его быстро раздобыл. А бывает, что в кадре лишние люди, либо нужен куда-то доступ, либо… И подобных ситуаций множество, так что скучать некогда, хотя и творческой эту суету не назовешь. Да и доброго слова не услышишь. Ну и ладно, лишь бы все это как-нибудь осуществилось, да и закончилось.
          Вечером возник очередной источник напряжения. Позвонила Банад и сообщила, что польский партнер Сташек - подлый и циничный обманщик. Сначала он долго водил за нос, рассказывая, как успешно продвигаются наши дела. Якобы видики купили, как и билеты людям, которые их доставят в Брест. А потом позвонила стервозная Дорота и нагло заявила, что они и не думали ничего покупать, а будут ждать возвращения группы из Москвы. Я сразу же понял, что это козни Чайки, который в непосредственном общении всегда мягко стелет. Настолько мягко, что подозрительно становится.  А разозлившись, Кшиштоф, возможно, решился испытать нас на «слабо». Разумеется, Алина Николаевна разволновалась, расшумелась, угрожая сорвать съемки. Только от такой меры мы лишь потеряем. И усилия останутся зряшными. А они уже что-то сняли и им на что-то в любом случае хватит. То есть инициатива на стороне партнеров и разумнее  искать дипломатический выход. При том, что я тоже настолько на взводе, что недолго и до горячей фазы. Разумеется, не дай бог, ведь в таком случае последние зубы растеряю. Шучу, разумеется, но не смешно.
        Пожалуй Вольфганг действительно старается меня игнорировать. И даже в быту. Хотя Аркаша успокаивает: "Немец старается не спровоцировать раздрайв, а для него самое важное - фильм". Кюбель даже пожалел меня перед Аркадием, сказав, что слишком загружает работой. Обратил внимание, что Ратнер по отношению к немцам настроен куда более оптимистично, наверное, с ним все формальности соблюдены. Заглядывать наперед даже страшновато, но и жутко интересно. Словно кино про какую-то мафию смотришь…