«КАК Я ПРОТЕСТУЮ, а также ОТКУДА МОДА НА УРОДСТВО». Из личного дневника от 10.9.1981 г.

Еще никогда в жизни я не был настолько заросшим, как в армии. В парикмахерской был еще в июне в Минске. Самому неприятно (особенно в сочетании с фуражкой), но держусь из принципа. В знак молчаливого протеста, ведь мне не платят зарплату. И не сказать, что я без нее не протяну, но почему я должен протягивать… Да и вообще странно все. Я не принимал дела по вещевой службе, ибо невозможно все проверить. Я не принимал присягу, что даже хорошо. Но самое странное – нет приказа по округу, без которого можно было выплатить только подъёмные.  Поэтому в сердцах и думаю, вот буду ходить по Чите заросшим, пусть патруль заберет на губу, тогда все и выскажу.  Впрочем, понимая, что для такой ситуации нужно еще чем-нибудь провиниться, чтобы по совокупности, а я не из хулиганов.  А жизнь армейская устроена по своим меркам и понятиям, в котором как не странно, есть место и моде… При всех трудностях этого «промысла».
       Качество советского военного обмундирования даже хуже, чем я думал со всем своим природным пессимизмом.  Нижнее белье для солдат разлетается в миг, словно давно сгнившее. Еще в институте слышал, что на трусы для армии идет заведомо бракованная, пережженая ткань, которую закрашивают и пускают в дело.  Но, чтобы настолько было плохо… И на себе ощущаю, сколь неудобна военная форма, однако то, как ее солдаты пытаются самовольно «улучшить», просто выглядит сущим дикарством. Не знаю, откуда берется такое представление о красоте и кому ее здесь можно показать, кроме как друг другу, но рвутся к ней истово, словно повинуясь сигналу из космоса. Впрочем, если призадуматься, то все куда проще. Солдаты, с одной стороны, вчерашние школьники, которым в радость шалить и выделяться из толпы (сливаясь в отдельную толпеньку), а с другой – тут много от тюремной культуры, согласно которой авторитет поддерживается и внешним видом. Где-то так, наверное. И вот, не имея ни швейных машинок, ни портновских навыков, они старательно уродуют, как мне видится, и без того убогую жизнь. Стараясь брюки превратить в подобие колготок, а китель укоротить почти до пупа. И что это дает? Полотно сапог варварскими манипуляциями превращается в нечто геометрически-узорчатое, как можно выше набиваются каблуки и сужаются к низу, будто в  мечтах о шпильках. И это отнюдь не все, позаимствованное из традиций австралийских аборигенов.  Причем, я не веду речь о дембельском наряде, который для многих бойцов столь же важен, как фата невесте. Ко мне уже несколько раз обращались в крайне вежливой форме, даже заискивая, с просьбой помочь красиво уйти в обмен на дембельский аккорд.

Офицеры реагируют на эти шалости вяло. Как минимум, до тех пор, пока солдат не провинится или косо не посмотрит. Тогда ушитые брюки разрезаются на колене (некоторые даже специально для этого ножи с собой носят), чтобы было не восстановить, да и другим вещам достается. Еще более популярная мера в желании испортить настроение нарушителю - лишить волос. Причем, ручной машинкой. Производится несколько движений, явно приносящих боль и хочешь или не хочешь, а станешь лысым.  Солдату, очевидно, кажется это позорным, поэтому такую экзекуцию нужно «заработать». Со стороны похоже на битву с «волосатиками» в школе и институте, только в более жесткой форме. И казалось бы, без волос даже лучше, в наших антисанитарных условиях. Не случайно многие выбривают интимные места (выглядит это довольно странно), чтобы не привлекать вшей. Однако престижнее обладать шевелюрой.
     У офицеров тоже есть тяга выглядеть круче, чем положено, но сдержанная. Прапорщики пытаются приуменьшить и  те минимальные отличия в форме от офицеров. Некоторые словно случайно цепляют на фуражку шнур или рант вместо более функционального ремешка.  Выдавая тем самым свои комплексы. И им тоже может попасть, если попутно…".