Из личного дневника. 1989: польские города – Львов и Вильнюс-2.

Хроника одной киноэкспедиции, усугубленная внутренними разногласиями: 25 апреля, вторник
    И опять сверхнапряженный день. Да еще и со стрессом, произошедшим строго по закону подлости. Увы, без него крайне редко обходится. Случившимся мы с Анной даже не озадачены, а потрясены. Ведь крайне волновались за гостиницу в Вильнюсе (а там все сложилось), а вот за Львов были спокойны. Оттуда ведь давно обещали все сделать, ведь у Анны есть надежные зацепки. А сегодня ей неожиданно резко и жестко отказали. Мол, без вариантов и точка.
     Расстроенная Анна позвонила еще одной львовской знакомой по ее работе в игровом кино. И та вроде бы пообещала помочь, хотя уверенности нет. Обязательно нужно ее «подмазать». Обидно будет, если сорвется, ведь работа проведена колоссальная. Да и организовать еще многое нужно. И с кем я только сегодня по межгороду не общался. И с главой еврейского общества в Вильнюсе, и с директором кладбища во Львове, и с обоими уполномоченными по делам религий…  Как только не запутался.
     И сделал неожиданный для себя вывод. Все же Львов глубокая провинция по сравнению с Вильнюсом, где всё воспринимают спокойнее, даже солиднее, а ответы дают увереннее. Во Львове по любому поводу нужны официальные запросы с визами бюрократов на них, а из Вильнюса слышу: «И зачем в наше демократическое время лишняя бюрократия?».  И почему в одной стране порядки настолько разные?..

P.S. В дальнейшем, наряду с производственными событиями, в эпицентр внимания угождают и отдельные аспекты взаимоотношений с Анной. Поэтому логично их пояснить с точки зрения дня нынешнего. Мы никогда не были парой, не претендовали на этот статус, при том, что долго приятельствовали, общаясь и помимо киностудии, тем самым вольно или невольно зная друг о друге много ... лишнего и иногда влияя на чужую личную жизнь. С одной стороны, Анну, куда более молодую и привлекательную, чем я, можно было признать своеобразным украшением. Могу предположить, что когда на нее заглядывались проходящие мужики, это поднимало мое эго. С другой стороны, ее привлекало общение со мной, как в культурном, так и профессиональном плане. Причем, обычно вовсе не требовалось сюсюкать, частить комплиментами и сдерживать себя в шутках. Но самое главное, некоторое время мы были неформальным, но, классным производственным тандемом. Ведь обычно на неигровом фильме всего один административный работник, занимающийся и финансами, и организацией съемок, и еще много чем. У одного директора может быть несколько фильмов в разных производственных стадиях. И поэтому, в один момент ты можешь быть почти свободен, а в другой – тебя буквально разрывают. Словно полицейские-напарники, мы с Анной стали считать фильмы обоих почти общими и концентрироваться на делах, которые лучше у каждого из нас получаются.  Очень приблизительно: одному ближе бумажные, другому - организационные. У меня было больше опыта и экономических знаний, у нее – профильное образование и немереное обаяние. И так было довольно долго, пока не стало накапливаться раздражение, пробившееся в том числе в экспедиции в Львов и Вильнюс. Ныне Анна уже не в кинематографе, общений с ней нет, поэтому я заменил ее настоящее имя на условное, дабы догадывались только те, кто нас помнит.