Из личного дневника. 1989: польские города – Львов и Вильнюс - 10

Хроника одной киноэкспедиции, усугубленная внутренними разногласиями. 3 мая, среда
    В 8-25 выехали на съемки. День выдался ужасным. Из разряда – хуже не придумаешь. Это были не столько съемки, сколько смех и слезы. Знаменитый Фойт умудрялся раз за разом теряться. Каждые полчаса его приходилось разыскивать в ближайшей закусочной. Водитель пошел на минутку, не закрыв двери автобуса и оставив ключи зажигания. После чего три часа блуждал по городу в поисках … нас. Их директор Анджей Любянковский запил в ресторане.
    Я их всех ждал-ждал-ждал и, не выдержав, махнул в таксопарк платить за аренду. Когда вернулся, никого не нашел. Не дождавшись меня, они уехали на пойманных такси. Львов весь в страшных пробках, никогда не поймешь, сколько времени займет дорога. В общем, все терялись, путались, перемешивались, сплошная бестолковщина Новак пьет со всеми понемногу и говорит, что никогда в жизни так не напивался. Он захотел в туалет посреди улицы, причем настолько сильно, что был в истерике, потом вбежал в некий подъезд и вышел из него довольным. Я потянул его скорее уйти от места преступления.

Более-менее сложилась съемка на Лычаковском кладбище, очень важном месте для поляков. Настолько важным, что в 1971 году на кладбище приехали советские танки, разрушив мемориал юным польским воинам, погибшим здесь в черте-знает какой войне в 1919 году. Это событие кажется им варварским. Снимали также в кафе «Десертное» (прибежище для таких как я, да с временем было плохо) и в польском любительском театре. Были также у ректора Львовского университета. Он согласен сниматься только в пятницу.

   Дополнительно портит настроение Анна. Она мне говорит, что не думала, что я такой. Это когда они с Андрей решили свалить со съемки раньше. А я не думал, что мне ее придется уговаривать работать. Словно бы мне больше надо, чем ей… Впрочем, для меня работа с иностранными группами сама по себе стимул, хочется, чтобы были еще. Они ведь не всегда настолько сумасшедшие, как эти поляки. Анна же ведет себя, словно лишь администратор и вмешивает в дела личные отношения, то ли существующие, то ли лишь гипотетические. Ее теперь буквально все во мне коробит, зато Андрею смотрит в рот, благодарно поглощая все его речи, даже если это туфта с пошлостью. Они куда-то так рвались, словно школьники с урока, что мне ничего и не оставалась, как сказать Анне: «Иди на все четыре стороны и везде целуйся со своим Андрюшей». Вот уж нашел себе помощничков.
     Я уже был в гостинице, когда они прибежали. Анна, очевидно таки чувствуя вину, пыталась примазаться, называла не по фамилии, как в последнее время, а ласкательным именем. И вообще выглядела счастливой (как минимум удовлетворенной). Я лишь подумал, стоило ли их везти так далеко от дома только ради этого и не нашел ничего лучшего, как поругать ее, словно старый, не имеющий власти родитель непутевых взрослых детей. Они же каяться не стали и убежали знакомиться с ночным Львовом...