Сказка о подмастерье кузнеца
В стародавние времена в одном королевстве жил да был парнишка, подмастерье деревенского кузнеца. Помогал парнишка своему мастеру в его работе, да и сам присматривался и учился. Очень уж ему это дело нравилось — и жар от раздутого мехами огня, и свет от раскалённого железа, и звон от ударов молотком по поковке. Кузнец парнишку жаловал за трудолюбие и смышлёность, все секреты кузнечные рассказывал и показывал — как сталь калить, да как лошадь успокоить перед подковкой, а как — бывает и такая нужда — той подковой по носу приложить кого в драке.
Жили они так себе, не тужили до той поры, пока не решил местный король устроить большую выставку достижений королевского хозяйства, чтоб перед соседними королевствами гордыню потешить. Кинул клич через гонцов — мол, съезжайтесь мастера в столицу, на большой праздник с ярмаркой, покажите, кто в чём хорош, да и поторгуйте заодно. А наше королевское величество сам по выставочным рядам пройдёт, да лучших мастеров отметит и наградит.
Подумал кузнец недолго, да и решил поехать: столичная ярмарка хороший барыш сулит, да и на короля посмотреть интересно. Закинул товара на телегу, ну и подмастерье с собой взял — лишняя пара рук всегда пригодится.
Добрались до столицы без приключений, а по столице ехали да охали: тут тебе и дома в три этажа и улицы мощёные, и стражники с алебардами и в шлемах. Одно слово — столица! Доехали до большой площади, где выставка проходила, встали в лавку, какую им показали, и стали рядиться-торговаться. Только, по правде, столичный народ не очень-то на гвозди-подковы заглядывался, а вот ножи да топоры каждый хотел посмотреть-попробовать. Да и то слово — такие острые ножи кузнец ковал, что бриться ими можно было, а уж про топоры и говорить нечего — такой инструмент сам работать просится. Так что без покупателей не остались, даже больше того.
Вдруг расступилась толпа перед их лавкой: то король до кузнечных рядов добрался. Да не один — а с семейством, с супругою своей, почтенной, да целым королевским выводком королевичей да королевен. Подошёл, стал вот так запросто любопытствовать — откуда, мол, ты мастер явился, да чем занимаешься. Кузнец, знамо дело, тут же достал лучшие свои произведения — стал показывать-объяснять...
А подмастерье в это время смотрит на младшую принцессу, и глаз оторвать не может. Такая красота перед ним, что сердце из груди наружу рвётся. Принцесса взгляд сей увидала, разулыбалась — женщине-то всякое внимание приятно, — подошла даже. «Чем это вы, молодой человек, заниматься изволите?» — спрашивает. А у подмастерья от влюблённости внезапной в горле пересохло да мозги отшибло, он возьми, да ляпни: «Я самый умелый кузнец на свете, могу что угодно сковать!» «Да что-то я не вижу у вас никаких особенных вещичек, как же так?» — переспрашивает принцесса. А паренёк поглупевший давай дальше врать: «Так это работы моего подмастерья, вон он с вашим батенькой разговаривает. А я только по заказу работаю, да и не у всякого короля хватит денег на мой труд!».
Принцесса паренька взглядом окинула, бровью повела, да и отвечает: «Ну раз так, маэстро, вот вам заказ: сделайте мне золотую птичку, чтоб была как живая, летала по дворцу, будила меня пением по утрам и пела колыбельные по вечерам. Сделаете — награжу по-королевски, не сделаете — стыд вам, позор и изгнание из профессии!»
И на том королевская аудиенция закончилась, а бедный парнишка совсем потерялся и расстроился. Уж как он влюбился в принцессу — того ни словами не рассказать, ни в сказке описать, даже в этой. А как желание королевское исполнить — того ему даже близко известно не было. Стал он от того смурной, как в голову ушибленный — да оно, в каком-то смысле, так и получалось.
Заметил кузнец, что с учеником его что-то не так, да стал правду выпытывать. Подмастерье ломаться не стал — рассказал всё, покаялся, и заслуженный подзатыльник за вранье и глупость снёс безропотно. Но всё-таки кузнец был добрым человеком, потому больше наказывать не стал, наоборот, сказал: «На королевну ты высоко замахнулся, но тут уж сердцу не прикажешь. Как птицу золотую выковать — тому учит наука-кибернетика, больше усердия, чем знания надо. Ковал я и не такое, и тебя научу; тут в другом загвоздка — как её летать и петь заставить? Тут, не иначе, звезду с неба надо достать, в них волшебство есть. Так что даю тебе отпуск, иди, ищи звезду. Парень ты крепкий, голова у тебя светлая, а чтоб не забывал дело — дам тебе молот кузнечный. С инструментом-то всяко не пропадёшь.»
Поблагодарил подмастерье кузнеца, повесил молот за спину, да пошёл до горизонта — всем известно, что на горизонте небо с землёй соединяются, и уж там-то точно звезду можно добыть.
Шёл паренёк день, другой... Думает всё по пути о прекрасной принцессе, да о том, как доберётся он до небушка, шандарахнет молотом по нему, звёзды как посыпятся — там и всех дел урожай собрать. Ничего сложного.
И так шёл он, в мечтах витая, и не заметил яму глубокую под ногами. Упал, да повезло, не расшибся, по краю сполз да за корни позацеплялся, только молот выронил. Встал, отряхнулся, осмотрелся — а в той же яме огромный зубастый волк сидит, жёлтые глаза на него вперил. «Гляди-ка, ужин сам в пасть лезет!» — говорит волк, зубы острые скалит и к подмастерью, хромая, приближается. «Не надо меня есть, — говорит подмастерье, а сам по земле шарит, пропажу ищет, — давай лучше друг другу поможем из ямы выбраться!» «Да мне уж всё равно подыхать, — отвечает волк, — я лапу повредил, охотиться не сумею. А тебя мне надолго хватит». И всё ближе подходит.
А подмастерье тут, наконец, рукоять молота нашарил, поднял, размахнулся — не подходи, ударю! Волк испугался, отпрянул — а паренёк как врежет по стенке ямы, земля и посыпалась. Раз ударил, другой, оползли края — и так понемногу засыпало яму, выбрался парнишка, да и волк за ним. Сидит, зубастый, скулит, лапе больно, да ещё и ужин сорвался. Пожалел парень волка, давай, говорит, посмотрю, только ты не кусайся. Посмотрел лапу, пощупал, да как дёрнет — и вправил вывих, волк только взвизгнуть и успел. «Ну спасибо, — радуется зубастый, — спас ты меня, проси теперь, чего хочешь!» «Помоги мне звезду с неба достать» — просит подмастерье.
От просьбы такой волк призадумался: «Прости, не знаю я, где такое взять, но знаю, кто знать может. Слыхал я, что где-то есть башня звездочёта, вот тебе бы ту башню найти, и у звездочёта спросить, уж кому-кому, а ему про звёзды всё ведомо. А я только про Луну знаю, что на неё выть положено».
Ну и на том спасибо. Попрощался подмастерье с волком, и дальше пошёл, дни за спиной считая, да о королевне прекрасной мечтая. И вывела его дорога к реке, а через реку был прокинут большой деревянный мост. Только хотел ступить парнишка на мост, как перед ним выпрыгнул зелёный тролль. «Плати, — говорит, — за проход по моему мосту!» «Нечем мне тебе заплатить, — огорчился подмастерье, — все деньги, что с собой взял, давно по пути проел. А ты же тролль, камнями питаешься, одежды не носишь, какой тебе прок в деньгах?» «А я возьму деньги, пойду в город, найду кузнеца и закажу у него железные зубы для моего дедушки. Дедушка-то совсем у меня старый стал, все зубы выпали, уж и камушка не разгрызёт, одну глину жидкую черпает». «Ну в том и я могу тебе помочь, это дело нехитрое. Только нужна мне печь, меха, наковальня да железа кусок». Обрадовался тролль: «Печку я тебе из камней мигом сложу, на это я горазд!» — и вправду, мигом натаскал камней, глины речной, да слепил печку. «И железо у меня есть, — хвастается тролль, — лошади на дороге подковы теряют, а я подбираю. А уж ковать тебе на валуне придётся, уж негде мне наковальни взять». «А как с мехами быть?» «А тут всё просто — дедушка, вылазь из-под моста!»
Вылез на крик из темноты старый седой тролль. Внук ему объяснил, что надо, тот и начни надуваться. Надувается, надувается — большой стал, выше деревьев. А потом всей своей надутостью стал в печку дуть, от того огонь стал в ней жаркий, а подмастерью только того и надо: раскалил подковы, расковал молотом их в пластины, да сковал железные зубы наподобие капкана. Дедушка только готовые зубы увидел — обрадовался, запрыгал вокруг, еле дождался, когда поковку водой холодной окатили — и сунул в рот. Подвигал челюстями, заулыбался, кинул в рот камень, захрустел довольно: «Ох, сынок, спасибо тебе, соскучился я по твёрдой пище! Проси у меня теперь чего хочешь!» «Ты, дедушка тролль, давно на свете живёшь, много чего знаешь. Может слышал о башне, где звездочёт живёт?» «Слыхал, как не слыхать. Идти тебе надо в сторону восхода, как увидишь высокую гору — взбирайся туда, вот на самой вершине той горы стоит башня, чтоб, значит, ближе к небу».
Поблагодарил подмастерье тролля, и пошёл, куда сказано.
Шёл, шёл, день шёл, два шёл, три шёл — и увидал гору, высокую, выше облаков. Трудно было взбираться на неё, но не сдавался подмастерье, и влез на самую вершину. А там и правда стоит башня, такая высокая, что запрокинешь голову — и то крышу не увидишь.
Обошёл он вокруг, нашёл дверь, постучал, открывает ему через какое-то время старичок в халате и в колпаке со звёздами. Парнишка поздоровался, и спрашивает: «Вы ли тот мудрый звездочёт, который про звезды всё знает?» «Ну, допустим, я, — отвечает старичок, — а ты кто, и с какой целью меня отыскал?»
Рассказал подмастерье о беде своей, да стал помощи просить. Старичок звездочётный подумал-подумал, и говорит: «Могу тебе помочь, только и ты мне помоги. Ночью-то я в трубу свою всё звезды считаю, а вот днём со скуки маюсь, да загадки учёные придумываю. Так что я повеселюсь: загадаю тебе три загадки, отгадаешь хоть одну — помогу, не сумеешь — знать, не судьба. Вот тебе первая загадка: что в мире всего светлее?»
Отвечает подмастерье: «Так это просто: светлее всего мечта моя о прекрасной принцессе!»
Звездочёт услышал ответ, да как давай хихикать в рукав. Долго хихикал, но всё же успокоился, и дальше спрашивает: «А что в мире всего больше?»
Подмастерье и тут недолго думал: «Больше всего в мире желание моё ещё раз увидать прекрасную принцессу!»
Звездочёт уж тут в голос смеётся, слёзы брызжут, он их только рукавом утирает. Отсмеялся всласть, откашлялся, и последний вопрос задаёт: «А что в мире всего сильнее? Только ты не торопись, подумай!»
«А чего тут думать, — отвечает тут же подмастерье, — знаю я, что сильнее всего моя любовь к прекрасной принцессе!»
Звездочёт тут аж со стула упал, хохочет, ногами дрыгает, да по полу катается: «Ой, не могу, ой, насмешил!..» — и опять хохотать. Ну да отсмеялся, отдышался, водой холодной умылся, да и говорит парнишке: «Ох-ох, не ожидал я такого! Ведь каждому учёному человеку известно, что в мире этом светлее всего светило Ал-Гол, которое по шкале Юсупова-Фердыщенко в тысячу двадцать четыре раза светлее нашего Солнца! А больше всего — огромное светило Альфа Маркабаран, которое одно размером будет более сотни наших солнечных систем. А уж сильнее всего — притяжение мёртвых светил, что чёрными дырами зовутся, потому как от них даже свет убежать не может. А ты — принцесса да принцесса... Знать, и правда её любишь, раз ни о чём другом думать не можешь. Да и повеселил ты меня преизрядно, так и быть, помогу тебе».
Пошарил звездочёт в полах халата своего, и достаёт кусок чёрного железа. «Вот, — говорит, — метеорит, сиречь звезда павшая, бери и иди к своей возлюбленной».
Удивился подмастерье, что звезда такая чёрная, но виду не подал — не хотелось ему перед мудрым старичком ещё раз неучёность свою показывать. Вместо того поблагодарил он звездочёта, и отправился домой.
Долго ли, коротко ли — добрался до своей кузни. Встретил его кузнец-наставник, обнял, да давай спрашивать: ну как, нашёл? Подмастерье из узелка заплечного ношу свою достаёт, показывает: «Вот, мудрый звездочёт сказал, что это и есть звезда... Боюсь только, что порченая она, нерабочая — звёзды ж светятся на небе, а эта чёрная, как чугун…»
Засмеялся кузнец: «Так поди и железо не светится, пока его в печи не раскалить!» Взял звезду, сунул в печной огонь — а та засветилась, аж глазам больно!
А потом целый месяц ковали они вдвоём золотую птичку. Получилось — загляденье, каждое перышко, как настоящее, только и всего разница, что золотое. А в груди у птички — дверка, чтоб туда звезду положить. Как закончили — тут подмастерье отмылся от сажи и пота, оделся в лучшее платье, и отправился во столицу вместе со своим драгоценным грузом. И кузнец вместе с ним пошёл.
Только вошли в городские ворота — открыл подмастерье дверку в груди у птички и всунул туда звезду. Птичка ожила, да как давай петь-заливаться! Идут они по городу ко дворцу, а народ любопытный — за ними, все птичкой любуются да чудному пению дивятся.
Так у площади перед дворцом королевским всей толпой и встали. Король гомон людской услыхал, да на балкон вышел, смотрит: «А-а, это вы, славные кузнецы, с чем пожаловали?» «Прости, государь, не к тебе мы, а к дочери твоей, выполнили заказ её» — отвечают они королю.
Принцесса из-за папенькиной спины высовывается, да сама уж всё видит: и парнишку, который ей на ярмарке умением своим хвалился, и клетку с золотой птичкой у него в руках. И птичка та, как живая, даже лучше, потому, как от звёздного света сияет и поёт распрекрасно и громко. Только принцесса всё не на птичку, а на молодого человека смотрит и глаз оторвать не может.
А парнишка тут клетку открывает, и птичка — шмыг — и прямо на королевский балкон прилетела. Села на перила, и давай ещё пуще заливаться. Принцесса как пение то услыхала, так уж и совсем влюбилась в парнишку. Спустилась быстро по лестницам вниз, подошла к нему: «Проси, — говорит, — маэстро у меня чего хочешь, раз обещала наградить — так слово королевское сдержу».
Тут и толпа замолкла, и птичка притихла — все ждут, что парнишка ей ответит.
Он, не будь дураком, и попросил у неё руки и сердце. «Да!» — только и сказала влюблённая принцесса; тут же толпа от восторга заревела, все обнимаются, целуются, радуются! Король, конечно, осерчал поначалу, да уж куда теперь деваться? Да и дочку свою он любил, потому долго на неё сердиться не умел. Так что вскоре сыграли свадьбу, с пиршеством, празднеством и салютом, всё, как положено.
А на том, пожалуй, и сказке конец.