Читать, смотреть, гулять.

В фильме "Спасение рядового Райана" солдаты перед последним боем слушают песню Эдит Пиаф. ..Ее оставил любимый, но она повсюду видит его лицо и снова мечтает быть в его объятьях... О великой певице я знал чуть больше этих солдат, у меня есть ее пластинка, но если мне хотелось послушать французских песен, я ставил Мирей Матьё. Поэтому фильм "Жизнь в розовом свете" об Эдит Пиаф с Марийон Котилье в главной роли, за которую она получила Оскара, стал для меня настоящим, невероятным открытием, я не мог себе такого представить в жизни женщины с обложки пластинки. Две книги воспоминаний Пиаф и одна ее сестры были затем прочитаны на одном дыхании, чтобы поверить тому, что было показано в фильме, и узнать еще больше.

С Майклом Джорданом меня как раз знакомить не надо - в 90-х годах я пристально следил за НБА и болел за Чикаго Буллз. Передачу "Лучшие игры НБА" с Владимиром Гомельским и трансляции баскетбольных матчей я не пропускал. Но потом как отрубило. Поэтому мне было не только ужасно приятно просто увидеть изменившихся за 20 лет Джордана, Пиппена, Родмана и других баскетболистов в потрясающем, невероятном, документальном сериале "Последний танец", но и узнать закулисные истории громких побед прошлого, и какой ценой они доставались. Таких сильных эмоций от просмотра фильма я очень давно не испытывал - иногда просто до слез, до мурашек, до задержки дыхания. Даже дети проходили мимо и залипали перед экраном на одну-две серии, хотя никогда ни про Джордана, ни про НБА не слышали. Реальные истории на грани фантастики. (Лена сама уже посмотрела весь сериал и теперь хочет играть в баскетбол. Мы купили мяч и сходили на площадку, покидали его в кольцо. Я рассказал ей, как на чемпионате школы по баскетболу команда нашего класса проиграла первую игру со счетом 30-0. Вторую игру мы тоже проиграли, но зато набрали три очка. Это был мой "Последний танец" в баскетболе. Нет так мотивирующе, как у Майкла Джордана, но все таки...)

Кстати, псевдоним-фамилия великой Эдит Пиаф означает на парижском жаргоне "воробей". В книге для учеников младших классов "Лесные картинки" русский писатель Соколов-Микитов пишет, что любит "..их весеннее чириканье. Стоит поярче засветить солнышку, как на крышах... начинают громко чирикать веселые воробьи. Они радуются солнцу, приходу весны. Сколько задора в их веселом чириканье. Особенно любят их веселые французы..." Мне больно это читать. Я закрыл все щели у себя под крышей, чтобы воробьи там не селились, но они свили гнездо у соседей. Каждое утро с восходом солнца они начинают неистово чирикать, как будто его света сто лет не видели, драться с сороками, гонять дроздов, их птенцы орут от голода, холода, жары, счастья и нестабильной политической обстановки в мире, и это все происходит у окна нашей спальни. В будние дни я встаю раньше воробьев, но в выходные они меня с ума сводят.... Вчера солнце взошло в 05:23! Я уже сейчас мечтаю о сентябре, когда светать начнет после семи часов. А пока... Пока я просыпаюсь на выходных с неистовым желанием обзавестись рогаткой, пневматической винтовкой или, на худой конец, огнеметом, и, матеря воробьев, выхожу рано утром на прогулки, и пока все спят, гуляю по тематическим маршрутам, узнаю историю соседних деревень, смотрю, как просыпается родной город и успокаиваюсь. Мне одно только непонятно - за что воробьев любят веселые французы? Может, они их как лягушек едят?

Одна из фотографий с утренних прогулок. Остальные под катом.

Утро было солнечное, воробьи меня разбудили, но потом начался дождь. И я поперся в центр города с зонтом и фотоаппаратом, успокаивая себя тем, что в лужах можно найти интересное отражение. Вот, как здесь, апофеоз утреннего креатизма.

В городском парке у нас тоже есть танцующий лес. Что это за танец? Мне кажется, что танго.

Вот здесь должна быть жемчужина парка, но ее кто-то умыкнул, оставив только ракушку.

Дом под кроной паркового дерева.

Одна из аутентичных городских улиц, с небольшой церковью и монашеским монастырем.

За открытыми воротами под аркой обнаруживается огромный, но не очень фотогеничный двор.

Дверной молоток.

За время, пока я на коленях стоял у водостока, мучаясь с заглавной фотографией, тучи ушли, и выглянуло солнце. Ну хоть не зря меня воробьи разбудили.

Лестница в небо со следующей фотографии - это фасад кафе, на этой фотографии слева. С него начинается городская площадь.

На площади все заставлено столиками, каждый после дождя - как зеркало.

Городская церковь отражается везде - и в витрине...

... и в бочке.

Город просыпается, а возвращаюсь домой, готовить завтрак.

В парке гуляет целый выводок канадских гусят. Утренняя зарядка.

И завтрак.

Еще одно утро, когда меня разбудили воробьи. Я пошел гулять в соседнюю деревню Dongen, которая раньше славилась кожевенным и обувным производстом (но забыл вставить в фотоаппарат флэшку, поэтому фотки с телефона). Более ста сыромятен кожи и около двухсот обувных мастерских насчитывала деревня в 19-м веке. Вот это здание кожевенного заводика было перестроено в 2004-м году в жилой комплекс, но широкие двери, узкие окна и грузовая балка над окном слева выдают его прошлое.

В сером доме тоже находилось кожевенная дубильня, теперь в нем расположен расположен музей кожевенного производства.

Еще один жилой дом, переделанный из сами понимаете чего.

Исторический центр вообще богат интересными постойками. Лошадка на фасаде.

Целый замок.

Старой церкви, построенная в 1450-м году, не очень повезло. Во время Восьмидесятилетней войны с Испанией (1568-1648) она была сильно повреждена. В 1810-м году французы снесли шпиль церковной башни, чтобы установить на ней семафор для оптического телеграфа на линии Амстердам-Париж. А сильный шторм 1928-го года разрушил крышу церковного нефа. Ни нормальный шпиль, ни крышу до сих пор не восстановили. Но часы работают.

Еще разных деревенских домиков до кучи.

Когда в моду пришел кубизм.

Памятник работнику сыромятни, очищающему кожу от органических останков острым ножом.

На выезде из деревни увидел поле со спаржой, которую, как я всегда думал, собирают до того, как она прорастет над землей. То ли это последстия коронавируса - некому спаржу убирать, то ли это сорт такой, не знаю.

Но не всегда я возвращаюсь с прогулок с фотками и историями. Вот - час в машине, полтора часа ходьбы, а всего две фотки - поле цветов и пересохшее дно канала.

Это было вечером, и, возвращаясь домой, я попал на шикарный закат на канале, соединяющем Антверпен и Роттердам. Несколько лет назад я приезжал сюда кататься с детьми на велосипедах.

Дневная прогулка с Яшей в эту субботу (8 км) по лесам рядом с деревней Strijbeek на границе между Нидерландами и Бельгией по дорогам контрабандистов.
В 1870-го года на границе между двумя странами появилась таможня. Чтоб хоть как-то заработать себе на еду, безработные люди начали заниматься контрабандой соли из Бельгии. Дело это было неприбыльное и опасное, поэтому когда для уборки урожая требовались наемные работники, число контрабандистов резко уменьшалось. В начале прошлого века масштабы контрабанды значительно выросли, дешевые товары из Бельгии, на котрых хоть немного можно было заработать - соль, сахар, табак, мыло, обувь - загружали в мешках на велосипеды и полями-лесами провозили в Нидерланды. В обратную сторону везли уже мясо и рыбу, выводили скот. Во время Первой Мировой войны контрабандой занялись военные, которые на грузовых машинах провозили такие большие партии, что в Роттердаме и Амстердаме устаривались биржи контрабандных товаров. После Второй Мировой войны вооруженные кроме прочего огнеметами и дымовыми шашками криминальные банды зарабатывали огромные деньги на контрабанде сливочного масла в Бельгию, для перевозки которого использовались даже танки и машины с моторами от самолетов, чтобы уходить от погонь. Это были лихие времена, много было убитых и раненых не только со стороны бандитов, но и в рядах таможенников. Килограмм масла в Нидерландах стоил 3 гульдена, а через 200 метров, в Бельгии - уже 6. Некоторые грузовики могли перевозить по 6 тонн масла за раз. В 1963-м году Еврокомиссия приняла единую сельскохозяйственную политику для крупных европейских стран, цены на масло выровнялись, и контрабанда прекратилась.