Заметки из России вчетвером: деревня Речное.

Три дня отпуска мы провели в деревне у моего отца. Там у него половина немецкого дома, доставшегося в наследство от его отца, и хозяйство. В детстве я часто приезжал сюда с отцом на мотоцикле - на покос, на рыбалку, но помню не очень много, и деда по отцу тоже почти не помню. В этом доме прошла свадьба моих родителей, об этом я узнал только сейчас. Потом, в начале 90-х, мои родители со скандалами развелись, разменяли квартиру, и отца за следующие 13-14 лет я почти не видел. От скандалов остались неприятные воспоминания, так что я не переживал особо - нет отца и нет. И вот в 2008 году мы приехали с трёхмесячной Леной в Гвардейск, сидели в гостях у дядь Саши, брата моего отца, и он мне говорит: "Ты не будешь против, если Толик приедет? Он сейчас в деревне живёт, пить бросил, работает." Пусть, говорю, приезжает. Вроде, как бы и всё равно, а всё таки отец, которого 14 лет не видел. Вот так начали мы опять общаться. В прошлом году он нас много возил на машине и приглашал к себе в деревню, где вместе с дядь Сашей они занимались хозяйством и делали ремонт в доме. И в этом году мы приехали в гости.

Справа от входной двери - половина дома отца. Внизу - кухня и две большие комнаты (одна  - отремонтированная), а на втором этаже дядь Саша обустроил себе большую комнату с кухней.

Сначала приехали на день - осмотреться,  прикормить комаров. Взяли с собой мою бабушку, бабушка взяла с собой свои маринованные помидоры и компот, нажарили картошки, наделали салата, окрошки. Лена нашла в доме гнездо с кошкой и котёнком, которого сразу же утащила показать нам, а потом носила ему с кошкой колбасу.

Вот в такой чугунной сковороде получается бабушкина самая лучшая жареная картошка в мире. Тефаль и вся остальная иностранщина нервно курят в сторонке. И не купить же уже такие сковороды, только по наследству получить.

С дедом она как-то сразу подружилась и ходила с ним повсюду. "Поехали на речку лошадей смотреть!" - предлагал он, и Лена садилась в машину и уезжала неизвестно куда без родителей. Через час, когда дaже я уже начинал волноваться, они возвращались и отец рассказывал, как лошади обступили машину, как он открыл окно со стороны пассажирского сиденья, и три огромные лошадиные морды влезли в салон и обслюнявили Лене руки.

"Деда Толя, что это?" - склонялась Лена в глубину колодца.

Сапог к тому времeни мы еще не купили, и дядь Саша подогнал Лене сапоги своего внука Женьки, на три размера больше, куда она влезла в своих домашних тапках. Велосипед тоже Женькин.

В соседней деревне - Ельниках, живет родная тетка моего отца - Люба. Он съездил за ней. Вот и все действующие лица того спокойного дня.

Во второй половне дня пошел дождь, мы спрятались от непогоды в доме, А Лена - нет. Потом дед предложил Лене попрыгать со стола в комнате на двухспальную кровать, стоявшую рядом, держа её за руки. Лена прыгала сначала на кровать, потом деду на пузо, смеялась и просила ещё. Часа через полтора, пожалев батьку, я достал из машины подаренный дядь Сашей скиппи бал (такой резиновый мяч с двумя рогами, за которые можно держаться и прыгать на нём), на котором Лена ещё полтора часа прыгала по комнате.

Лена в дождь.

Наше второе пришествие. Опять взяли с собой бабушку.

Мой отец живёт в деревне практически натуральным хозяйством. Вода в колодце, картошка в огороде, укроп-петрушка-редиска на грядке, колбаса на работе (работает электриком на мясокомбинате), рыба в реке. Вот за рыбой мы и поехали, прямиком через поле, трава вокруг - в человеческий рост. На берегу реки - небольшая поляна с углями от костра. Отец уходит в заросли ивняка со словами "Тут у меня лодка припрятана..." Черз пять минут шуршания и плескания из прибрежного тростника появляется небольшая плоскодонка. Лена, хоть и боится немного, но лезет с нами в лодку. Бабушка с Ирой и Яшей остаются на берегу отвлекать комаров. Плывём вдоль берега, ищем условное обозначение - сломанную ветку. Ага, вот она, ловлю в воде поплавок с сеткой. Сеть нужно поднимать и перебирать руками, несильно наклоняясь, иначе лодка угрожающе кренится. В первой сетке ничего. Во второй запутался небольшой подлещик. Я одной рукой держу сетку, второй вытаскиваю рыбу, которая вдруг начинает рыпаться, Лена, уклоняясь от неё и брызг, отркидывается назад и почти улетает за борт, я только вижу боковым зрением её подлетающие вверх ноги и руку моего отца, одним движением возвращаюшего эти ноги на место. Лена не успела ничего понять, но к рыбе стала относится с подозрением. "Где рыба?" - спрашивала она и смотрела на дно лодки.

Как компенсация за переживания - единственная на всей Преголе, первая в году кувшинка.

Преголя.

Вон там рыба лежит!!!

Двухдневный улов - на уху хватит.

Вечером, пока готовились шашлыки и уха, Лена рессказывала бабушке, какую огромную рыбу мы поймали.

Пока отец разжигал костёр на уху, разводил угли под шашлыки, растапливал баню, Лена ходила за ним по двору, и они неспешно переговаривались.

На уху и шашлыки за столом, сколоченным дядь Сашей за два часа, собрались родственники, и это ещё не все! Справа налево: Катя, дочь дядь Саши, и её парень Дима, наш спаситель от гибддшников; дядь Саша, брат моего отца; Таня, моя двоюродная сестра и дочь ещё одного брата моего отца - дядь Лёши, и её муж, убейте меня, я не помню его имени; тетя Наташа, жена дядь Саши; моя бабушка Надя, моя сама и Ира; Леша, сын дядь Саши; мой отец. Вокруг летают комары.

После ужина, танцев с комарами и баньки отбыли потчевать. Спали неплохо.

Утром Лене захотелось посмотреть мультик про ослика. "Деда Толя, ослика!" - давила она на жалость. Ну, конечно же, это Бременские музыканты! Вообще, весь отпуск прошёл под аккомпанемент этого замечательного мультика. "А нюх как у соба-ба-ки, а глаз - как у орла! Оу-е!" А в деревню диск мы с собой не взяли. Дед говорит: "Поехали тогда в город, купим тебе мультики." А Лена ему: "Поехали!" Даже разрешения у нас, родителей, не спросила, укатила. А мы пошли погулять по деревне.

При немцах здесь была процветающая деревня, с конюшнями и узкоколейной железной дорогой до соседней деревни. После войны полуразвалившиеся дома разобрали на кирпичи, остальное обжили, продолжила работать и конюшня. В советское время в окрестные поля завезли вот такие лопухи из Канады, на силос. Теперь непроходимые заросли лопухов окружают деревню с трёх сторон. Осталось здесь шесть домов, полуразвалившаяся конюшня, и фундаменты развалин, поглощённые крапивой и осинником.

Лет десять назад то ли глава района, то ли глава области пообещал телефонизировать каждый посёлок. Мобильные телефоны тогда только появлялись и необходимость в этом была. Не прошло и десяти лет, как в деревнях появились вот такие точки. Позвонить с такого телефона можно только по карточке, карточку купить негде. Будка заполнена паутиной, а под трубкой живут и плодятся мухи.

Недавно приезжали в деревню чёрные следопыты. С собой у них был какой-то мощный украинский прибор, позволяющий определять в земле пустоты и реагирующий на горилку и галушки золото и серебро. Нужен им был немецкий танк, якобы аккуратно затерянный в соседних лесах. В обмен на сведения просканировали деревенские дома и обнаружили несколько пустот, похожих на заваленные подвалы. В хозяйстве мужика, который знает, где стоит немецкий танк, обнаружили целых две пустоши. Но где танк он им не сказал, они ему не сказали, где именно завалены подвалы. Око за око, глаз за глаз.

Одна половина дома развалилась, а во второй живут люди, внутри - евроремонт. Ну, и гнездо аистов на счастье.

Последней зимой крыша в конюшне обвалилась, теперь делают новую. И лопухи.

Люпины это или ирисы - я уже запутался. За оградой крайних домов начинается поле с озёрами, болотами, рекой и лесом.

Ещё раз дом моего отца с другой стороны, здесь огород с картошкой. После обеда, пока дети спали, отец рассказывал мне, как он три года получал права на дом. У него два брата и две сестры, и одна сестра повёрнута на религии, она хотела продать дом какой-то церкви или деньги от продажи дома отдать церкви. Долго очень судились с ней, помогло только то, что дядь Саша - инвалид (у него нет пальцев на одной руке, отрезало), и ему причиталась какая-то смешная часть дома, без которoй нельзя было дом продать. В конце концов братья откупились от сестры деньгами.

Отец спрашивает меня: "А до какого возраста дети видят всё вверх ногами?" "Что? - удивился я, - ну, ты даёшь, отец!"

В конце дня, по дороге в Гвардейск, мы заехали на кладбище в деревню Ручьи, где похоронена почти вся моя родня по отцу. Я не знал ни о деревне, ни о кладбище вообще ничего. Тем более, было очень странно впервые видеть свою фамилию на надгробных постаментах.

Мой дед, Прачковский Владимир Фёдорович. Родился в деревне Лагоза, Лагойского района Минской области. Его жена, Герасимова Мария, умерла от рака очень рано, поэтому мой отец учился в интернате, приезжая домой на выходные.

Брат моего деда, Михаил. Не единственный. Кроме него, на Украине живут ещё один брат - Александр и сестра Дина, сестра Люба живёт здесь, в соседней деревне, мы её видели, а также сёстры Валя и Лида.

Прачковский Фёдор Васильевич, мой прадед, здоровый мужик с бородой, был лесником, жил в посёлке Грибки Правдинского района, за деревней Ручьи. Кто есть Матрёна Леоновна и Надежда фёдоровна, можно только догадываться по годам рождения, но точно мне неизвестно. Спрошу ещё.

Большой опус получился и информативный. Но на этом всё.