Доверься мне так, как доверяю тебе я
– Пожалуйста, просто обними меня, прошу… – его голос надрывается слишком болезненно, сердце щемит от этого тона. Ему хочется подарить весь этот чёртов мир, потому что Феликс слишком замечательный, чтобы вот так страдать. И Минхо однажды точно не выдержит.
Его дрожащие руки впускают в свои объятия аккуратно и до невозможного нежно, словно Феликс — фарфоровая кукла. Минхо хочет его согреть изнутри, Минхо хочет избавить его от всего плохого, Минхо просто хочет быть рядом каждый раз, когда Феликс чувствует себя плохо. Ему слишком больно смотреть на слёзы на родных щеках и чувствовать, как дрожит в его руках тело.
– Снова ломит? – Минхо старается звучать спокойно, показать свою любовь и уберечь от всех тревог. По правде говоря, он даже не знает, что ему лучше говорить, но старается сделать хоть что-то, чтобы Феликс не трясся так и почувствовал себя хоть чуточку лучше.
– Ужасно… – дрожаще выдаёт парень, прижимаясь телом к телу и утыкаясь головой в плечо. – Прости, пожалуйста… Мне жаль, что тебе приходится это видеть.
– Боже, ну ты что, – Минхо гладит руками его спину мягко, так и говоря, что он рядом и никуда уходить не собирается. – Всё в порядке, я рад, что ты мне доверяешь. Я с тобой, Ликси, всё хорошо.
Феликс молчит какое-то время, только быстрое биение его сердца и выдаёт его существование сейчас, как бы он не хотел раствориться и просто-напросто исчезнуть из этого мира. Он сглатывает нервно, переводя дыхание, а после решается:
– Просто… Божечки. Я не хочу, чтобы ты снова видел весь этот ужас и переживал за меня, понимаешь? Мне правда жаль. Ты не заслуживаешь этого. А я заставляю тебя смотреть на меня такого…
Сердце Минхо содрогается. То, что Феликс готов доверять ему свои мысли и переживания, говорит о многом. Как минимум потому, что сам Минхо доверять не готов. Как бы ни старался. Но Феликс слишком открыт ему, он слишком многое позволяет о себе знать, слишком многое позволяет видеть. Кажется, Минхо даже в растерянности, потому что он понятия не имеет, что заставляет Феликса вот так открываться.
– Я хочу заботиться о тебе. Волнуюсь за тебя, сам знаешь. Покажешь, как там состояние сейчас? – его руки всё ещё гладят спину мягко, а Феликс ладони свои отрывает от парня моментально. – Если ты не против, конечно, – добавляет спешно, переживая. В голове прокручивается сотня мыслей, Минхо попросту страшно ранить такого откровенного перед ним Феликса. Ему страшно, что из-за его действий и слов Феликс не сможет однажды открыться правильному человеку в его жизни. Минхо страшно разрушить эту откровенность в Феликсе. Да, Минхо просто страшно.
Ликс отстраняется от него медленно, в глаза заглядывает с болью и страхом. Он не боится показывать это, нет, он боится только того, как он ломает Минхо день за днём своей зависимостью. Феликс ведь знает, как это нелегко. Ему не хотелось бы приносить столько забот своему парню, но он слишком ему доверяет.
Рукав толстовки скользит вверх, открывая вид на множество тонких царапин и бледных шрамов, а вместе с ними на два глубоких пореза, которые ещё совсем недавно неприятно гноились.
– Я… Прости. Ты же не должен был это видеть даже изначально… А заботишься так всё равно по сей день.
Хо достаёт аптечку быстро. Выуживает оттуда перекись с ватой и заживляющую мазь. А потом возвращается к Феликсу, принимаясь обрабатывать каждую ранку со всей любовью, на которую только способен.
Минхо ведёт себя так всегда. Феликсу слишком трудно его разочаровывать, Минхо ведь так старается позаботиться о нём и его состоянии… Именно это мотивирует его стараться. Именно это позволяет бороться с пагубной зависимостью. Именно тот факт, что Минхо позволяет приходить к нему каждый раз, разговаривать, делиться чувствами и проблемами… Он всегда рядом, он всегда даёт знать об этом, всегда заботится слишком трепетно и никогда не осуждает. Никогда. Минхо видится Феликсу прекрасным и чрезвычайно заботливым. Даже если его оболочка и кажется слишком холодной и бесчувственной, но в его словах куда больше тепла, когда это касается его близкого человека. А Феликс для него близок куда больше, чем остальные.
Но каждый чёртов вечер проходит в одних и тех же размышлениях для Хо.
Доверие — штука слишком сложная. Минхо искренне не понимает, почему Феликс так легко ему открывается, почему рассказывает о том, как ему тяжело и как он едва держится, чтобы не сорваться. Феликс удивительный, да, это всегда было с ним, но Минхо просто не представляет, как можно вот так кому-то доверять. Потому что сам Минхо открыть свою душу до конца не был в силах. Он никогда не показывал Феликсу то, что его на самом деле тревожит, никогда не позволял младшему копать слишком глубоко, потому что это попросту страшно. Страшно, что он не поймёт. Страшно, что он перестанет доверять сам, раз Минхо скрывал от него весь переполох на душе так долго. Страшно, что перестанет любить и дарить улыбку каждый день. Ведь всё, на чём сейчас держится Минхо, — один лишь Феликс.
Они видятся каждый день в универе. Они видятся после занятий. Видятся по выходным и по видеозвонку. Один лишь Минхо среди всех окружающих людей знает о том, какой привычкой обзаведён Феликс, и до сих пор понять не может, почему именно он. Почему именно Минхо. Разве Феликс не мог встретить человека лучше? Того, кто не был бы таким отстранённым, кто доверял бы Феликсу так же, как сам Феликс своему партнёру. Это попросту нечестно. Феликс заслуживает лучшего. По крайней мере, он заслуживает, чтобы с ним были честными.
– Мне жаль… – шепчет Минхо, рассматривая расслабленное лицо Феликса, и хочет расплакаться.
Ликс пришёл к нему на ночёвку, пока родителей нет дома, он спит так спокойно и беззаботно, а Минхо только и изводит себя мыслями уже который час. Его взгляд перемещается на голые руки, на которых уже который день не появлялось новых полос, и Минхо хочется сказать о том, как сильно он гордится, что Феликс может с собой бороться. Наверное, это бы сильно его порадовало. Может быть, даже стало бы стимулом стараться и дальше в том же духе, только вот… Феликс спокойно спит, а Минхо изводит себя мыслями.
Ванная встречает его бьющим в глаза светом и измученным выражением лица в зеркале. Надо поспать, определённо. А следом Минхо закатывает рукав футболки как можно выше, чтобы оголить плечо, и рассматривает через то же зеркало настилающиеся друг на друга порезы. Грёбаные порезы. Выть хочется от этой херни. И почему Феликс не встретил человека лучше?
Лезвие в руках оказывается так же быстро, и Минхо не щадит сил, надавливая так, чтобы кровь по руке текла сразу. Наблюдает за алой дорожкой и кусает щёки изнутри. Сука-сука-сука… Феликс должен был встретить кого-то лучше его.
Кровь стекает в раковину, а сердце сжимается болезненно. Он так сильно не хочет разочаровывать Феликса. Минхо же для него сильная опора. Минхо — человек, на которого Феликс полагается как ни на кого другого, которому доверяет без конца и рассказывает о своём селфхарме. А Минхо просто жалкий. Он только пытается казаться сильным и холодным. Но правда в том, что он слишком сильно изранен. Он нихера не сильный и не такой бесчувственный, каким кажется большинству.
– Милый?.. – слышится голос откуда-то из коридора. Сердце ухает. Внутри всё сжимается. Твою мать. Твою же грёбаную мать. Какого хера он решил проснуться именно сейчас?
Минхо включает воду, судорожно пытаясь смыть следы крови в раковине, проводит мокрой ладонью по руке, стирая дорожку крови, давит на порез в надежде остановить кровь и мигом опускает рукав, когда ручка двери дёргается и свет из ванной падает на сонное лицо Феликса.
– Чего ты не спишь? – мягко произносит Минхо, пытаясь унять дрожь в голосе. Закрывает кран.
– Тот же вопрос к тебе… – Феликс потирает глаз кулаком, и выглядит он сейчас, надо сказать, до безумия мило. Минхо был бы рад поумиляться такой картине, если бы не тревога. – Стой… А зачем тебе лезвие? – он хмурит брови, направляя взгляд за спину Минхо: на стиральную машинку.
Никаких слов даже не находится. Ли просто хочет упасть на пол от отчаяния, потому что понимает, что сказать не может абсолютно ничего. Его сердце бьётся бешено, а живот стягивает бесконечным напряжением. Какой же ужас. Он просто хочет исчезнуть. Как же отвратительно. Так быть не должно было.
– Подожди, оно даже не моё, – шагает младший ближе, пытаясь убедиться в своих словах. Минхо не может его даже остановить. – Минхо… – звучит убийственно.
Обеспокоенные глаза Ликса поднимаются точно в глаза парня, Минхо хочет разрыдаться перед ним, упасть в ноги, извиниться в конце концов. Но не делает ничего. Смотрит только отрешённо, понимая, какая херня сейчас случилась.
– Минхо, пожалуйста… – зрачки начинают бегать слишком тревожно по лицу. – Я… Я не понимаю. Что это значит?
Сейчас было бы замечательно собрать вещи и уйти в алый закат. Не хочется видеть разочарование в любимых глазах от слова совсем.
– Твою же, Минхо… Нет. Нет-нет-нет, не надо… Почему? – его словно настигает полное осознание того, что происходит, и Ли больше точно не найдёт никаких абсолютно слов. – Твоя рука… Минхо, пожалуйста…
Хо переводит взгляд на руку и замечает эти чёртовы разводы крови, не смывшиеся до конца. Дурак. Он такой дурак.
– Ты… – Феликс на самом-то деле не более многословен в данный момент. Он не может сформулировать ни одного нормального предложения. Только бесконечная паника и сплошное непонимание. – Могу посмотреть? Пожалуйста, я просто не хочу верить, Хо…
Внутри ураган эмоций, который показать Минхо не в состоянии. Он ничего не может сделать. Ни сказать, ни открыться, ни показать Феликсу эту херню. Ему ужасно страшно. Всё сводит ужасными судорогами, а голова готова разорваться от количества отвратительнейших мыслей.
– Милый, пожалуйста, – Феликс укладывает руки на его щёки. – Скажи что-нибудь, прошу…
– Всё в порядке, – единственное, что выдавливает из себя Минхо, и прямо-таки видит, как Феликс готов взорваться на месте. «В порядке», конечно, Феликс это очень хорошо замечает. Естественно, Минхо его понимает. Он бы тоже злился. Но это куда лучше, чем тупые переживания, которых Феликсу и без того предостаточно. Минхо не хочет быть ещё одной причиной волноваться.
Феликс переводит дух с большим трудом, пытаясь не сказать ничего плохого, чтобы Минхо не закрылся от него ещё сильнее. Слишком страшно. Слишком непонятно. Феликс в самом деле даже не знает, что ему сейчас надо делать.
– Боже, спокойно, давай мы сейчас просто спокойно пойдём в комнату, я налью тебе чай, и мы обо всём поговорим… Хо, пожалуйста, я рассказываю тебе обо всём, но почему ты не хочешь поговорить со мной? Тем более о таких важных вещах в твоей жизни.
Феликс не может сделать ничего другого в этой ситуации. Он только ведёт Минхо до комнаты, держа за руку, а сам идёт на кухню за чаем. Минуты ожидания длятся бесконечно. В голове кишит нечто непонятное и слишком тревожное, Феликсу правда не хочется верить в то, что он увидел. Это не должно было коснуться Минхо, нет.
– Милый, всё хорошо… Я просто хочу с тобой поговорить. Ты столько меня поддерживаешь, почему я не могу быть для тебя таким же человеком? Мы встречаемся как-никак.
Минхо отпивает горячую жидкость словно в прострации. Ему не хочется думать ни о чём, кажется, он умер ещё там, в ванной, когда Феликс заметил лезвие. Всё. Больше он не может поделать ничего.
– Минхо… – тянет мягко. – Как ты? Не слишком горячо?
Сердце разбивается вдребезги от холодного тона, Минхо сам это знает. Но лучше уж Феликс его ненавидит, чем беспокоится о чёртовых порезах.
– Я не могу, пожалуйста, поговори со мной… – его голос подрагивает совсем чуть-чуть, и Минхо рушится на месте. Он такая тварь.
– Всё нормально, – отрезает снова, хоть и не так холодно.
– Нифига не нормально. Мы должны поговорить.
– Ну ты… Минхо, – совсем обречённое. – Я просто не могу поверить, что упустил это. Мне так жаль, что я не видел того, что с тобой происходит, правда. Минхо, моё сердце просто разрывается из-за того, что ты делаешь себе больно и не говоришь мне об этом. Я рассказываю тебе так много, просто поверить не могу, что это правда не заставило тебя увидеть зелёный свет к таким разговорам. Думаешь, я тебя не пойму? Человек, который занимается тем же самым… Ты сам прекрасно знаешь. Я просто не понимаю, почему ты скрываешь от меня такое. Я же всегда рядом с тобой, я… Ну, я не знаю, я так тебе открываюсь и жду того же… Ты ведь так мне дорог, Минхо, как я могу тебя не выслушать хоть в чём-то? Я просто очень сильно тебя люблю, милый, и моё сердце наверное сейчас правда разорвётся.
– Ты не должен, – снова выходит резко, но совсем без прежнего холода. – Ликс. Я не понимаю, зачем ты пытаешься что-то исправить, я просто такой и не могу рассказывать тебе обо всём так, как ты.
Феликс вздыхает глубоко. Это действительно больно.
– Но я здесь, чтобы ты старался. Я знаю, что мы с тобой всё преодолеем. Я готов слушать тебя. Когда угодно.
В голове проносится слишком много картин прошедшей ночи. Минхо страшно, тревожно и просто некомфортно. Он боится того, что происходит. Боится открывать душу кому-то, боится быть собой.
– Давай я просто позабочусь о твоих… порезах. Ты же заботился о моих, я хочу отплатить тебе тем же. Я знаю, что ты не готов говорить со мной так много сейчас, но я сделаю всё, чтобы ты смог мне доверить то, что у тебя на душе, Минхо. Мне легче, когда ты рядом и я могу рассказать тебе о том, что беспокоит. Я просто хочу помочь тебе.
– Я тебя люблю, знаешь как сильно, – голос дрожит окончательно, и Минхо не пытается это скрыть больше.
Он конечно же позволяет Феликсу обработать его старания и стойко выслушивает похвалу, которую остановить потом сможет только смазанными поцелуями. А рассказать о своих тревогах — это он когда-нибудь успеет. С Феликсом так точно.