Я не буду так пропадать
«Малыш, так сильно скучаю по тебе… Я надеюсь, что ты вернёшься как можно скорее, не забывай хорошо кушать и ложиться вовремя».
Говоря честно, сердце болезненно содрогается, когда Кай видит это сообщение через всплывающие уведомления. Ужасно хочется плакать, потому что такое счастье в своей жизни он просто напросто не заслужил. Это ведь что-то нереальное, почему Субин так о нём заботится, когда мог бы жить спокойно и не беспокоиться о подобных вещах?
Он слышит только шаркающие звуки собственных домашних тапок, когда идёт на кухню, чтобы заварить очередную кружку чая, и зевает, зачёсывая волосы назад. В голове мыслей слишком много, чтобы спокойно существовать в этой квартире в одиночестве, его съедает тревога и бесчисленные самокопания.
Хюнин был таким всегда. Он не мог перестать создавать проблемы и обойтись без таких глупых периодов в своей жизни. Он и себе не до конца верил, что правда нуждался в таком отдыхе — как же можно устать от любимого человека? — но почему-то из раза в раз уходил бесцеремонно, словно его совсем не волновали чужие чувства. На самом деле ещё как волновали. И явно побольше собственных. Хюнин изводил себя невообразимо. Накручивал, винил, ругал и злился. Неправильно было оставлять Субина вот так, и он раз за разом себе напоминал об этом, не забывая добавить что-то жутко самокритичное. Кай не был достоин того, что для него делает Субин. Он был убеждён в этом.
Кипяток затягивает пакетик в кружку вместе с ниточкой, и Кай злится, уже беря в руку ложку, чтобы его выловить. Он был неуклюжим, неловким и растерянным. Если честно, он всё ещё не понимал, почему Субин возится с таким человеком, как он. Ведь человека лучше Субина Каю было и не представить. Ни в этой жизни. Он был слишком заботличным, слишком милым, слишком беспокоищимся и любвеобильным. И когда Кай говорит «слишком», он имеет в виду прямо-таки слишком слишком. Даже в самых сладостных мечтах он такого себе не воображал. И ему действительно было стыдно уходить вот так, полностью игнорируя любые попытки связаться, будто ему действительно плевать на то, что в такой ситуации чувствует Субин. Это было неправильно.
Жидкость обжигает горло, Кай жмурится и вспоминает, как на этой же кухне они с Субином пили этот самый чай вместе и вспоминали начало их отношений, бесконечно улыбаясь и удивляясь тому, какие чувства были у каждого.
Хюнин просто шутил, когда неловко флиртовал с ним (за что ещё и извинялся тут же), когда называл мило и строил влюблённые глазки. Точнее сказать, он хотел, чтобы это были шутки. Чтобы Субин так думал и все, кто становился свидетелем подобных ситуаций, тоже. Но уже чуть ли не с самой первой встречи Кай был уверен в своей искренней симпатии, постепенно перерастающей в серьёзную влюблённость. Он не надеялся ни на что. И самым удивительным тогда был положительный ответ Субина, включившегося в эту игру и продолжающего все эти заигрывания.
Вспоминать об этом тепло каждый раз. И ещё теплее осознавать, что вся непринуждённая и комфортная атмосфера сохранилась между ними до сих пор. Хюнин был влюблён по уши, он хотел проводить с Бином каждую минуту своей жизни, но почему-то всё равно оставлял его без ответа сейчас.
Пальцы жгут горячие стенки кружки, и Кай больно кусает губы. Ему стыдно быть собой. Быть вот таким и заставлять близких волноваться. Субин не должен был лишний раз переживать, а Кай — выпендриваться и строить из себя непонятно кого.
Но теперь ему остаётся взять от этого отдыха всё и постараться набраться сил перед тем, как вновь вернуться, неловко извиняясь по сто раз в минуту за своё отсутствие.
На самом деле, если так подумать, он, пожалуй, и правда устаёт от общения, он устаёт отдавать себя людям вокруг, устаёт быть доброжелательным и милым. Для всех своих друзей он является тем, кто всегда может поддержать в трудную минуту, кто найдёт нужные слова и поднимет настроение. И не важно, что сам обратиться за подобным он был не в состоянии. Кай привык, у него есть свои методы справляться с болью и усталостью, например как сейчас — уходить из сети на неделю, не отвечать никому и сидеть в одиночестве в своей квартире, не удосуживаясь даже поесть нормально. Кай не хотел никого нагружать своими проблемами. Не хотел, чтобы кто-то волновался за его состояние. Не хотел быть лишним грузом. Кай умел справляться сам, как бы тяжело не было.
Хюнин прекрасно понимал, что быть с ним — не всегда так радужно и замечательно. И ему было правда стыдно за это. Кай ведь для всех такой жизнерадостный и добрый, сам комфорт в олицетворении человека, только вот почему он позволяет себе оставлять друзей на такой срок — не ясно и ему самому.
Он отчаянно листает соцсети, боясь проявить активность, которую тут же заметит кто-нибудь из его знакомых. Вздыхает и смотрит на очередное уведомление.
«Так сильно скучаю, Хюнни… Очень надеюсь, что ты чувствуешь себя хорошо! Возвращайся скорее, тебя сильно не хватает. Грущу, что тебя так долго нет :(».
Сердце обливается кровью. Кажется, он не заслуживает и своих друзей, потому что это слишком трогательно. Хочется прямо сейчас взять и ответить, но какой-то глупый внутренний барьер мигом его останавливает, и Кай идёт в настройки выключать уведомления. Больно, да. Но так правильнее, если он действительно хочет отдохнуть от всех.
В общем-то, хочется удалить к чертям в принципе все свои соцсети, лишь бы не видеть никаких напоминаний о близких. Это ведь разбивает. Кай чувствует себя полной тварью. Он совершенно не хочет, чтобы из-за него кто-то волновался или грустил, но надо признать, что ему определённо льстило, что кто-то правда относится к нему с таким трепетом.
Каю тяжело. Он вымотолся. Он знает, что если и ответит кому-то сейчас, то не выдержит и суток, снова уйдя в забытие, потому что он просто устал. Кай находит подход к каждому, при общении с кем-то он в первую очередь беспокоится о комфорте собеседника, он поддерживает любую тему и всеми силами пытается поднять настроение всем и каждому. Кай просто хочет, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы и чувствовали себя комфортно. И он прекрасно осознаёт, что это не слишком уж возможно, но ничего с собой поделать не может. Ему точно нужен отдых, только вот… Каю слишком одиноко. Он боится потерять всех, к кому успел привязаться, потому что именно так с ним и обходились в прошлом. Его постоянный «отдых от общения» приводил к тому, что близкие от него тупо отворачивались, и Кай стремительно проваливался в яму. Он ненавидел это в себе, но правда не знал, что с этим делать.
Мыслей слишком много. Это всё ужасно давит на мозг, Кай думает, думает и думает. Ничего больше. Только прокручивает раз за разом мысль о том, что его в конечном счёте все бросят, и тревожно царапает запястье. Он загнал сам себя в тупик, из которого выбраться слишком тяжело. Хюнин должен научиться справляться с этим, но внутри сплошная тревога, не дающая ни капли здравости.
Кай хочет исчезнуть по правде говоря. Он только и повторяет себе, что никто из его близких не заслужил такого отношения, что никто не должен чувствовать себя плохо из-за его глупых способов отдохнуть, никто не должен волноваться, когда повода и нет. Хюнин устал. Ужасно устал. Он кутается в одеяло, делая сразу несколько глотков горячего чая, и пытается думать о чём-нибудь отстранённом. Дневной свет пробивается в тёмную комнату сквозь промежуток между шторами, и Кай плотно сжимает губы.
Наверное, Кай и правда отрывает от себя слишком много, когда изо всех сил старается быть идеальным человеком для остальных. Он боится показывать свои слабости, боится открываться с той стороны, которую привык скрывать, боится реакции, которая может последовать. Ему легче просто пропасть. Вот так, как сейчас.
Чашка звонко приземляется на прикроватную тумбочку, парень откидывается назад, едва не ударяясь головой о стену, и смотрит в потолок безжизненно. Чувствует, как по всему телу тягуче расходится страх и липкое чувство обиды на самого себя. Кай не хочет, чтобы всё продолжалось вот так. Слишком неправильно поступать подобным образом с теми, кто им ещё дорожит.
Отчаяние. Глубокое и утягивающее. Хюнин и правда совсем не знает, куда себя деть и что в такой ситуации лучше делать, потому что отдых явно не подразумевает в себе бесчисленное количество съедающих мыслей и самогрызенья.
Тревога. Ужасная неконтролируемая тревога, которая заставляет дрожать и испытывать фантомное чувство тошноты, словно организм пытается избавиться от всего негатива, засевшего внутри.
Ненависть. Кай искренне ненавидит тот факт, что его друзьям и самому лучшему парню, которого он когда-либо встречал, приходится терпеть такое отношение. Ему страшно, волнительно и тошно. Какой же он невыносимый. Он не хочет даже появляться в их жизнях больше. Это незаслуженно, честно. Ему невероятно хочется пропасть, исчезнуть, испариться и просто потеряться. Он устал. Ужасно устал от самого себя. Он просто не хочет, чтобы всё складывалось вот так.
– Хюнни, малыш… Ты же знаешь, как мне тяжело без тебя? – мягкие ладони укладываются прямо на запястья, а большие пальцы поглаживают тыльную сторону ладони. – Прошу. Вернись ко мне, я так ужасно скучаю… – голос звучит надрывисто, Субин смотрит мокрыми глазами и моргает часто-часто. – Малыш… – и Кай видит первые дорожки слёз, протягивающиеся стремительно по родным щекам.
Кай бросается вперёд, целясь обнять, но в итоге лишь крупно дёргается, просыпаясь. Слёзы подступают сами собой. Твою мать. Как же отвратительно, он так не может. Ему и не представить, что сейчас чувствует Субин, сидя вот так же в квартире за пару кварталов отсюда.
Кай судорожно включает уведомления. Сколько он проспал? Пол суток?
«Ты мне сегодня снова приснился… Так хочется тебя обнять, не представляешь. Уже не знаю, куда себя деть, правда. Но самое главное, отдыхай хорошо и возвращайся с новыми силами, я буду ждать, сколько надо. Люблю безумно и скучаю».
Нет-нет-нет-нет. Какой же он дурак. Как же он может поступать вот так…
Пальцы сами тянутся к кнопке вызова, и Хюнин чувствует, что вот-вот расплачется на месте.
– Алло? – голос в трубке всё ещё сонный. Кай не может проронить и слова. – Малыш? – и только одинокая горячая слеза течёт по щеке, потому что он ненавидит происходящее с ним и то, сколько боли это доставляет дорогим ему людям. – Что такое? Всё хорошо?
Дыхание сбивается напрочь. Боже. И что он творит? В груди всё ёкает и смещается болезненно, Хюнин не представляет, какую надежду сейчас даёт Бину. Он такой дурак. Ему надо что-то срочно сказать.
Однако посреди горла стоит болезненный ком, который Хюнин едва в силах проглотить. По всему телу бегут мурашки, а кончики пальцев колет неприятно, руки моментом сводит, и Кай не может пошевелиться. На другом конце трубки слышен лишь беспокойный вздох.
– Приедь, пожалуйста… Я… Я не могу так, – в носу щиплет, и Хюнин кусает губы сильно-сильно, отрывая кожу. – Прости, прости-прости-прости, пожалуйста, я просто… – хочется заткнуть себе рот. Кай слишком неловкий. Кай слишком странный. Кай слишком внезапный и раздражающий.
– Конечно, не извиняйся, Хюнни, я сейчас приду, – Кай слышит резкое копошение на заднем плане. – Успокойся только, всё же хорошо. Я приду и мы поговорим обо всём, чём захочешь.
Он слышит, как Субин выдыхает, явно счастливый этим внезапным объявлением, и уже мечтает зарыться в его объятия, нескончаемо говоря о том, что вот он, рядом, прямо здесь и готов быть с ним всегда-всегда.
Субин оказывается на пороге квартиры через честные тринадцать минут, и Кай бросается на него тут же, обвивая парня руками крепко-крепко. Он не хочет от него отлипать, точно нет. Точно не сейчас. Точно не ближайшие пару часов.
– Я дурак. Знаю, – слышится неловкое откуда-то из ключиц Субина, в которые так жадно зарывается Хюнин, вдыхая наконец в лёгкие родной запах, по которому успел так сильно соскучиться.
– Не говори так, я же тебя знаю… Я понимаю, что тебе нужно время в одиночестве, не волнуйся ни о чём, пожалуйста.
– Боже, ты… – Хюнин высовывает голову только чтобы заглянуть в родные глаза, по которым тоже скучал невероятно. – Слов нет просто. Но мне так жаль, правда… Я не хочу, чтобы ты волновался без повода.
Руки Субина мягко поглаживают волосы, и он смотрит точно в глаза, поджав губы мягко.
– Твои чувства — не «без повода». Если тебе нужен отдых, значит ты должен отдохнуть.
В который раз Каю не верится в собственное счастье. Слишком нереально это всё. Почему же Субин такой прекрасный?.. Он просто не достоин всего этого. Честное слово не достоин.
– Всё хорошо? – вдруг спрашивает Бин, убирая прядки чужих волос за уши.
– «Думаешь»? – звучит более обеспокоенно, и руки Субина перемещаются на плечи, мягко поглаживая. – Давай я наконец нормально пройду внутрь и мы поговорим, м? – улыбается одними краешками губ.
Кай кивает лишь и проходит вместе с ним в комнату, теряясь в своих чувствах. Боже. Он даже не знает, что будет говорить и как оправдываться. Ему слишком неловко за своё отсутствие. И он совсем не понимает, как ему сейчас лучше себя вести. Делать вид, будто ничего не было? Извиняться без конца? Рассказать, как ему было плохо из-за своего же игнора?
– Ты чего? – осторожно тянет Субин, стараясь не давить.
Субин присаживается на кровать, взглядом приглашая Кая сесть напротив. Тому требуется всего пару секунд потупить, чтобы опуститься на незаправленную кровать, убирая одеяло в сторону.
– Выглядишь… потерянным. Всё хорошо? – голос Субина всё ещё слишком мягкий, расслабляющий и тихий. Он так и старается успокоить Хюнина, хотя и получается, честно говоря, не очень (но в этом никакой вины Субина точно нет).
Кай дышит напряжённо. Ох, как же он не хочет всё это обсуждать. Ему по-прежнему страшно и невероятно стыдно. Но он собирается с духом и глубоко вдыхает.
– Я… Не знаю, ты разве не сердишься, что я оставил тебя и не отвечал всё это время? – пальцы снова тянутся к запястью, и Хюнин надавливает ногтями, проводя вдоль медленно.
– Как я могу сердиться на тебя… – взгляда очаровательнее этого Хюнину не представить определённо. – Всё нормально, правда, ты ведь имеешь право на одиночество. Тебя это так беспокоит?
– Мне не даёт покоя то, что я игнорирую вас всех и заставляю волноваться.
Субин замечает нервно дёргающиеся руки и покрасневшую кожу на запястье. Его ладони мигом укладываются на чужие мягко-мягко, а взгляд перемещается точно в глаза. Субин перехватывает обе руки, переплетая пальцы с Каем, и улыбается спокойно, пытаясь подарить такое же спокойствие своему парню.
– Уверен, не я один тебя понимаю. Хюнни, всё в порядке, ты и так делаешь очень много, не вини себя за отдых от этого, – Бин поглаживает большими пальцами костяшки и подносит одну руку ближе к лицу, сразу после чего нежно целует пальцы Кая. – Я чувствую себя счастливым, когда ты можешь мне открыться и поделиться своими чувствами. Знаешь же, что я всегда рядом и в любом случае поддержу. Малыш, не беспокойся о таком, ты можешь отдыхать сколько тебе понадобиться, не вини себя.
Сердце щемит. Кай смотрит на Субина из-под ресниц, абсолютно не понимая, как ему достался такой замечательный и понимающий человек. Ему хочется крепко-крепко к нему прижаться и не отпускать никогда. А ещё зацеловать целиком и полностью, потому что слишком сильно любит. Каю не верится в собственное счастье, но он всё равно подаётся вперёд, аккуратно прислоняясь губами к чужим. Расцепляет руки, лишь чтобы коснуться родной спины и приподняться немного, чтобы в следующую секунду постараться срастись с чужим телом.
– Я так тебя люблю… – шепчет он, утыкаясь в шею. Не хочется делать больше ничего.
– И я тебя люблю очень-очень. Как ты? – короткий поцелуй остаётся где-то за ухом, Хюнин определённо расплавится тут скоро. Ему так сильно не хватало этой близости, что хоть на стену лезь прямо сейчас. (Однако как же хорошо, что рядом всё-таки Субин).
– Хочу просто обниматься и не отпускать тебя.
– Я скучал по тебе… – делится Бин, обвивая талию крепко. – Так хотелось узнать, как ты. Каждое утро просыпался, надеясь, что увижу от тебя сообщение.
– Я знаю, Бинни… Прости, – жмурит глаза. – Просто прости… – и не находит других слов.
– Мне не за что тебя прощать, я не сержусь.
– Просто… Не представляешь, как мне стыдно за это.
Кай отлипает, потому что поцеловать родные губы хочется до боли сильно. Он смотрит в глаза всего секунду, а после врезается в губы Субина, скользя руками по его телу и укладывая их на щёки. Он отрывается, чтобы проследить за реакцией, и целует снова, вбирая мягко нижнюю губу Субина. Не шевелится практически, поддаваясь импульсивным мыслям, а потом чувствует ладони на бёдрах и отрывается вновь.
– Я не буду так пропадать… – сердце болезненно колет, потому что Каю слишком трудно представить, как себя чувствовал Субин всё это время. – Я не хочу тебя оставлять.
– Ты можешь игнорировать меня, сколько тебе понадобиться, я просто хочу, чтобы ты был счастлив. И если тебе нужен отдых…
– Не-е-ет, – перебивает Хюнин. – Я могу игнорировать кого угодно, но только не тебя. Моё сердце разрывается, когда я думаю о том, как тебе приходится терпеть это.
Они целуются снова и снова. Комната так и пропитается сплошной нежностью и комфортом, который парни дарят друг другу. Они ведь так сильно соскучились… Кай не позволит выбраться из своих объятий ни на секунду, потому что он теперь точно знает, что отпускать Бина он не намерен, как бы ему плохо не было. Он знает, что всё будет хорошо, пока Субин смотрит на него такими глазами и жмётся ближе, разделяя с Каем желание стать одним целым. Хюнин соскучился слишком сильно и наконец-то чувствует себя хорошо.