«Порадуйтесь за коллег»: Сценарист и писатель Алексей Гравицкий об индустрии, ремесле и уважении к зрителю
В начале апреля главный редактор журнала ПРОБЕЛ — Андрей Азорский — был Москве на конференции научных фантастов РосКон 2025. Там удалось пообщаться со сценаристом фильма «Онегин» и сериала «Чикатило» — Алексеем Гравицким.
В интервью он вспоминает первые шаги в индустрии, даёт практичные советы начинающим («Чтобы писать, надо писать»), напоминая, что слава — не цель, а побочный эффект упорного труда. Зачем сценаристу смотреть плохое кино, и почему стоит радоваться успехам коллег — в сегодняшнем интервью.
АНДРЕЙ АЗОРСКИЙ: Как давно вы в индустрии?
АЛЕКСЕЙ ГРАВИЦКИЙ: В кино как сценарист я больше 20-ти лет уже. Официальная фильмография, которая на «Кинопоиске», началась с 2004 года. Но это уже вышедшее кино, которое было снято и замечено внутри индустрии. Началось все раньше. Например, был опыт с флеш мультфильмами, который нигде никак не отражается. Но это другая история.
АЛЕКСЕЙ: Были. Тогда все носились с Куваевской «Масяней». Она бомбила, и все бегали с идеей взять этот приём и повторить, так как это дёшево и сердито. И на самом деле первое, что было поставлено по моему сценарию — это несколько серий флеш-мультяшек. Сценарий умещался в страничку. Люди, которые делали эти мультяшки, сидели в киноцентре «Соловей» на Красной Пресне. У них был концепт: такие лёгкие, короткие, юмористические, сатирические истории про яйца. Про двух персонажей, которые живут в городе, населенном яйцами. Один герой — радостный оранжевый яйцо-сангвиник по имени «Право», а второй — «Лево», серенький такой, немножечко замкнутый в себе. На этом дуэте в общем-то строились истории. Я их написал тогда с десяток, зайдя с улицы, а три из написанных успели даже снять.
АНДРЕЙ: А вообще с чего вы начинали? И с чего начать начинающему сценаристу?
АЛЕКСЕЙ: Был такой советский писатель Анатолий Рыбаков («Кортик», «Бронзовая птица», «Дети Арбата») у него над рабочим столом висел плакат собственного сочинения. На плакате были такие слова: «Чтобы писать, надо писать». Если мы говорим о начинающих авторах, то, во-первых, надо пытаться понять, как устроена профессия — возможности для этого сейчас есть. Во-вторых, если человек хочет писать, ему надо много читать. Или если он хочет писать кино — значит надо много смотреть. Ну и третий момент: чтобы что-то получилось, нужно работать. Дорогу осилит идущий. А если начинающий автор думает только о том, как к нему слава придет, он не добьется ничего и никогда. Писательский труд — это большое количество телодвижений, кропотливой работы над собой, понимание того, что не всё, что ты написал, — золото. И понимание того, что даже если ты что-то написал и это оценили, это не значит, что ты стал великим.
В своё время мы с Сергеем Волковым делали сценарий про художественную гимнастику. Кино не случилось, к сожалению, по техническим не зависящим от нас причинам. Но для этой истории я очень много общался с Ириной Винер. И она тогда сказала — она это говорила про спорт, но это на самом деле подходит к любой творческой профессии в XXI веке. Говорит: «Вы можете почувствовать себя великим, вы можете почувствовать себя королём мира, у вас есть такое право ровно в течение 10 минут, пока вы стоите на пьедестале почёта. Вы молодец. На следующий день вы приходите в зал на тренировку, и у вас нет права быть великим. Вы никто и звать вас никак. И вы всё начинаете каждый раз заново, каждый раз сначала, с нуля, как никто. В тот момент, когда вы решили, что вы великий, потому что у вас вчера что-то случилось, вы остались в этом вчера, и у вас никогда уже больше ничего не будет». В принципе это тоже можно в качестве совета использовать. Оно абсолютно правомерно и для тех, кто только начинает, и для тех, кто уже пишет.
АНДРЕЙ: Что нужно посмотреть человеку, который пишет кино?
АЛЕКСЕЙ: Любое кино учит писать. Сценарист должен смотреть любое кино, вне зависимости от своих предпочтений. Он должен смотреть и учиться постоянно. И на плохом кино можно учиться точно так же, как и на хорошем. На хорошем вы учитесь, как надо сделать. На плохом вы учитесь, как делать не стоит. Нужно разбирать и чужие ошибки, и чужие успехи и удачи. Нужно признавать чужие успехи и удачи, что у нас в кино, кстати говоря, не очень умеют делать. Потому что каждый раз, когда кто-то из коллег становится успешным, сразу прибегают и начинают ковырять палочкой и рассказывать: какое это говно и почему. Порадуйтесь за коллег! Порадуйтесь за себя и за индустрию! Даже если это получилось не у вас, а у кого-то другого — это уже повод радоваться, потому что часто успех одного — это успех всей индустрии. То, что у кого-то получилось сегодня, открывает форточку возможностей для других, для индустрии в целом и для вас в частности.
И если у нас, грубо говоря, выходит «100 лет тому вперёд» и собирает полтора миллиарда... Да плевать, сколько из потраченных на фильм денег, были от государства, плевать, чего там не получилось в деталях. Полтора миллиарда в прокате — это успех для фантастики, которой в кино практически нет. Потому что фантастическое кино — не собирает ничего, оно дорогое, оно не зарабатывает. А когда оно начинает зарабатывать, радоваться надо, а не говорить, тыча пальцем: «А вот тут я бы сделал по-другому». Сделал бы по-другому — пойди и сделай. У них получилось, они молодцы. Ты, может быть, на словах знаешь, как сделать лучше, но у тебя нет такой возможности.
АНДРЕЙ: Как вы вчера говорили про кухонных сценаристов.
АЛЕКСЕЙ: Да, именно. Хочешь — пойди и сделай. И покажи своим примером, что можно лучше. И что это лучше работает, опять же, на широкого зрителя. Потому что маленькая группка людей и читателей — это не то, к чему стремится автор. И вся эта риторика в духе «своего зрителя любое кино найдёт, своего читателя любая книжка найдёт» — да, это, конечно, очень красиво звучит, и да, оно найдёт. Как говорил Антон Павлович Чехов: «На каждую уродку найдётся свой дурак». Вот здесь точно так же. Кто-то найдётся, кто-то оценит. Всегда. На любой текст или фильм найдётся кто-то, у кого этот текст срезонирует.
Но ерунда в том, что каждый автор... Я сейчас скажу, может быть, грубо где-то, но не надо себя обманывать. Любой автор, который начинает заниматься творчеством, он хочет чего-то для себя, он удовлетворяет свою потребность в самовыражении, и он не хочет творить ради искусства. Творчество всегда касается лично человека, который им занимается. И любой автор хочет творить не для трёх с половиной калек. Он хочет максимально широкой аудитории. А для того, чтобы было максимально широко, надо начать уже уважать не только себя и говорить о том, какой ты охренительный, нужно научиться уважать людей, для которых ты это делаешь. Нужно научиться уважать людей, которые точно так же, как и ты, что-то делают внутри этой профессии. Вот этого уважения у нас, к сожалению, очень часто не хватает. Это очень печально.
АНДРЕЙ: Вы порадовались за Крыжовникова, когда вышло «Слово пацана»?
АЛЕКСЕЙ: Крыжовников попал в тему. И попал в нее в нужное время. Эта тема всё равно назревала. 90-е прошли, они отдалились, отодвинулись. И сейчас прошло достаточно времени, чтобы на них можно было взглянуть со стороны, на расстоянии. И люди, которые это пережили, они ещё не в маразме, не умерли. Поэтому именно сейчас пришло время отрефлексировать эту историю. Крыжовников оказался первопроходцем. Молодец, честь ему и хвала.
Что касается самого сериала. Часто спрашивают: «Хороший сериал? Понравился?». Я не могу сказать «хорошо» про эту тему, потому что «хорошо» имеет положительную коннотацию. Я не могу сказать, что мне это нравится. Это сложно, это тяжело, это больно и это не вызывает большой радости или каких-то теплых эмоций, но это максимально профессионально, максимально точно и максимально зрительски. Именно поэтому оно и выстрелило. И то, что пошёл бум, то, что тема попала в тренды, — это логично. У нас нет фильмов на эту тему, которые бы так бомбанули. Был «Мир! Дружба! Жвачка!» — они мягче, они немножечко конфетные, как будто взяли эту же тему и решили поставить на неё маркер 6+. Были «Лихие», но у меня к ним значительно больше вопросов. К Крыжовникову вопросов нет. Это чёрная ностальгия, если так можно сказать. Но, да, ностальгия — это не обязательно что-то светлое.
При этом у Крыжовникова всё снято и сделано деликатно. Потому что, если говорить о том, как это было по правде — оно было раз в десять жёстче. Но это травматично для зрителей. И если бы он снимал по-настоящему, усилил чернуху, это было бы просто невозможно смотреть. И в этом как раз то самое уважение к зрителю и понимание того, что и до какой степени можно докручивать, чтобы не убить интерес, не убить вообще желание смотреть фильм. В общем еще раз повторю — он молодец.
Единственное, что мне не очень понятно: получив успех, создатели сериала заявили, что продляются ещё на два сезона. Но история закончена, жёстко закончена, и я искренне не понимаю, кто и что им здесь еще напишет. То есть надо либо брать других героев в других ситуациях и существовать в этой теме, но в другой истории, либо продолжать каких-то второстепенных героев тянуть, но опять-таки, а куда? Потому что их финал в сериале тоже обозначен. И сильный мощный финал сериала на старте ставит любое продолжение в слабую позицию. Поэтому мне кажется, что здесь в первую очередь большая проблема будет у сценаристов, которые соберутся это писать.
АНДРЕЙ: А за Юру Борисову и Марка Эйдельштейна порадовались?
АЛЕКСЕЙ: Так а чего бы не радоваться за людей, у которых что-то получается?
АНДРЕЙ: Просто их ошеломительный успех вызвал у многих смешанные чувства. Кто-то их купает в овациях. Кто-то отпускает сомнительные комплименты по типу: молодцы, но фильм отстой, да и роль не феноменальная.
АЛЕКСЕЙ: Вспоминается «Квартет И»: «Потому что в спорте всё объективно. Пробежал стометровку — молодец. Как-то он не концептуально пробежал. Иди в жопу, попробуй сам так пробеги. Что он хотел сказать своими девятью с половиной секундами? Что ты хрен так пробежишь! Вот и всё». Вот примерно так. Так что молодцы, можно порадоваться. Вот если они сейчас зазвездят и перестанут работать, тогда радоваться нечему. А так, ну хорошо, ребята молодцы, у них что-то получается. Зачем мне препарировать их личные качества или придумывать, почему то, что получилось, плохо? Я человек независтливый. Я с удовольствием порадуюсь за коллег, у которых что-то случилось.
А грустить можно только тогда, когда человек, доросший себе, грубо говоря, до коленки, перестаёт расти. Когда у него есть перспективы, а он себя рубит на корню. Вот это обидно и грустно.
АНДРЕЙ: Кофе или чай? АЛЕКСЕЙ: Кофе.
АНДРЕЙ: Кошки или собаки? АЛЕКСЕЙ: Собаки.
АНДРЕЙ: «Битлз» или «Queen»? АЛЕКСЕЙ: И то и другое.
АНДРЕЙ: Чехов или Толстой? АЛЕКСЕЙ: Чехов.
АНДРЕЙ: Точка или многоточие? АЛЕКСЕЙ: Многоточие.