Кино и Критик: Ная Гусева о писательском ремесле, индустрии и поиске себя

АНДРЕЙ АЗОРСКИЙ: Кто вообще такой кинокритик и чем он занимается?

НАЯ ГУСЕВА: Мне кажется, что кинокритик — это человек, который разбирает кино на части и объясняет, как они между собой взаимодействуют. Потому что во многом для кинокритика очень важно погружаться в дополнительный контекст, который образуется вокруг фильма или вокруг его создания. И, соответственно, благодаря этому зритель может узнать для себя как что-то новое, так и просто погрузиться в смысл фильма с другой стороны. Так что я думаю, в принципе, профессия кинокритика заключается в том, чтобы не объяснить что-либо, а дать новый угол зрения.

АНДРЕЙ: Чуть больше информации, чем доступно.

НАЯ: Да, наверное. Потому что очень часто кинокритическая деятельность завязана на культурологическом подходе. И действительно большое количество фильмов, особенно авторских или фестивальных, требуют не просто знания того, как устроено кино, а знания вообще мироустройства какого-то: исторического, культурного, национального, какого угодно, благодаря чему можно найти дополнительный подтекст в кино.

АНДРЕЙ: Получается кинокритик — это не просто человек, который что-то знает о кино, знает как и что снимается. Это человек с огромным кругозором, со знанием огромных пластов информации.

НАЯ: Конечно, в идеале – да, но я придерживаюсь мнения, что кинокритик не может знать абсолютно всё о кино. И это абсолютно нормально, потому что у всех есть свои направления, в котором они работают. И, например, своим ученикам я очень часто говорю, что здорово, конечно, смотреть всё и сразу. Но разбираться в чём-то детально нужно по конкретным направлениям, иначе вы просто потеряетесь.

АНДРЕЙ: А нужно образование, чтобы стать кинокритиком?

НАЯ: Здорово, если есть возможность получить какой-то инструментарий. И опять же, это инструментарий, который очень часто применяется не только в кинокритике как в профессии, но и в каких-то кросскультурных дисциплинах, будь то журналистика, культурология, социология, психология, менеджмент, абсолютно что угодно. И очень часто эти методики могут помочь для того, чтобы разобрать ту или иную картину.

Но мне кажется, что гораздо интереснее, возможно, было бы даже получать какой-то смежное образование, потому что учиться на кинокритика два года, получать серьезное магистратурное образование – это немножко странно. Потому что на самом деле нужно постоянно практиковаться и как можно больше инструментов и методик в себя впитывать, чтобы понять, какая тебе подходит лучше всего, какой формат тебе нравится, с каким ты можешь работать, какой у тебя дается хуже, потому что такие тоже будут. То есть, я думаю, что образование нужно, но не факт, что кинокритическое.

АНДРЕЙ: С чего начинается рецензия?

НАЯ: На самом деле рецензирование всегда начинается с, как бы это странно ни звучало, какого-то субъективного мнения и эмоций. Потому что если фильм вызывает радость, отвращение, непонимание или что-либо еще, значит, что какой-то элемент фильма повлиял на эту эмоцию. И откуда это пришло? Как это сработало драматургически, визуально, концептуально. И вот очень часто говорят про то, что кинокритик не может высказывать свое неаргументированное, необоснованное мнение. Но если убрать вот эти два эпитета, то на самом деле любая рецензия — это чей-то там контекстуальный бэкграунд, переложенный на просмотр фильма.

АНДРЕЙ: Если вам фильм не нравится, вы будете про него писать?

НАЯ: Да, потому что, чтобы написать про один хороший фильм, надо написать про 10 плохих. И это истина, которая не сразу доходит до тех, кто не просто становится кинокритиком для себя, а хочет работать в индустрии, потому что я бы не сказала, что здесь низкий порог входа. Если вы начинаете работать в этой сфере, скорее всего должно пройти какое-то время, прежде чем вы сможете написать рецензию на фильм, который вам действительно нравится и который вы хотели бы как-то раскрыть, потому что, скорее всего, вы не единственный, кто хочет это сделать.

Конечно, есть релизы, за которыми все охотятся. Но, на самом деле, это может странно прозвучать, но я люблю смотреть плохое кино, потому что плохое кино сложнее объяснить, чем хорошее. Положительные эмоции гораздо проще поддаются аргументации, чем негативные. Поэтому, когда не нравится кино, очень часто можно оказаться в непонятном таком смятении от того, что, вроде как, фильм сделан достаточно сносно, но при этом после его просмотра абсолютно никаких эмоций не остается, и как будто ты зря потратил полтора часа своей жизни.

АНДРЕЙ: Вы так написали и об «Аноре».

НАЯ: Да, с «Анорой» вообще интересная история, потому что я, правда, считаю, что это очень классный индустриальный кейс, и это отличная репрезентация того, как маркетинг делает своё дело, но я не считаю, что это фильм на Оскар. То есть я не могу сказать, что это очень плохое кино, но в моей перспективе оно просто не оскароносное. Это не значит, что у других не может быть других мнений и аргументов против, например.

АНДРЕЙ: Огромное количество людей полюбили этот фильм. Я как вышел из кино, так и не понял, за что его можно полюбить.

НАЯ: Мне кажется, в этом есть определенный культурный код, на котором Бейкер с самого начала своей карьеры играет, потому что, всё-таки, если мы заглянем в историю кинематографа, у нас уже была «Анора» в виде «Красотки». Только там это всё закончилось хорошо, а здесь реалистично. И вот этот культурный код «Золушки», который перерабатывается в историю о девушке в большом городе, он на самом деле очень здорово подключает зрителя к тому, чтобы наблюдать за героиней и тому, что происходит вокруг нее.

Наверное, если бы это была более серьезная драма, её было бы невыносимо смотреть, а здесь это такой гротескный абсурд на армянском языке, который в оригинальном звучании правда очень смешной, но... в какой-то степени это вторичная идея, которая для людей, которые знакомы с творчеством Бейкера, уже абсолютно не нова.

АНДРЕЙ: У него были фильмы, которые больше заслуживали подобного признания. Тот же «Проект Флорида».

НАЯ: Да, да, да. «Проект Флорида» и, то ли апельсин, то ли мандарин.

АНДРЕЙ: Да, «Мандарин». Один из первых его громких фильмов, который он  на iPhone снял. Тоже про проституток.

НАЯ: Да, вот, как бы у него практически всегда в центре внимания секс-работницы, потому что это такой незащищенный культурный слой, который, естественно, очень легко поддается всевозможным драматургическим экспериментам и подключает к себе зрителя, потому что все рано или поздно начинают чувствовать себя вот этим потерянным маленьким человеком в большом городе.

АНДРЕЙ: А вообще, насколько сильно отличается специфика работы в зависимости от жанров именно? То есть, если вы там смотрите драму, это один подход, если смотрите ужасы, это совсем другой подход, или в целом, примерно, базовые принципы?

НАЯ: Не совсем базовые, потому что функция так или иначе у жанров разная. В любом случае, если мы говорим про комедию, это может быть как попытка просто развеселить и выпустить пар, так и возможность через легкую форму рассказать о чём-то очень сложном. Допустим, тот же самый Уолтер Митти – это хорошая комедия, смешная, но при этом в ней заложено очень серьёзное достаточно философское зерно о поиске себя. Не каждая драма справляется с подобным нарративом.

А в хорроре вообще всё по-другому. Это очень многие считают неизменным жанром. На самом деле, мне кажется, это одна из самых четких репликаций каких-то исторических событий и страхов, которые влияют на всех нас.

Поэтому я думаю, что функция у всех жанров разная, и из-за этого воздействие фильма на зрителя воспринимается по-другому.

АНДРЕЙ: Сколько раз нужно посмотреть фильм, чтобы написать рецензию?

НАЯ: Один.

АНДРЕЙ: Один?

НАЯ: Да, наверное, один раз. Для рецензии это скорее один раз, а вот если это уже какой-то лонгрид, или фичер, или портрет режиссера, то здесь, конечно, уже можно и пересматривать, и погружаться в какие-то дополнительные источники, потому что, всё-таки, рецензия — это такое... Как говорил Люсиан Кар: первая мысль — лучшая мысль. Поэтому мне кажется, если хочется написать что-то первое и самое чистое, то это, наверное, один просмотр. А если хочется сделать апологию, здесь уже погружение требует жертв и многократного пересмотра.

АНДРЕЙ: А вот вы говорили о фильмах, за которыми охотятся. Как вообще работают кинокритики в этой индустрии. В плане как решается, кто куда поедет, что будет смотреть и про что писать?

НАЯ: С трудом это решается. Я даже не знаю, есть ли у этого какая-то классическая структура, потому что, скажу честно, у меня, например, два года назад был опыт попытки поехать на венецианский кинофестиваль. И это всё провалилось буквально в последний момент, за день до начала фестиваля, потому что нужно иметь несметное количество сил, нервов и денег, чтобы попасть туда.

С российскими фестивалями, конечно, всё проще, потому что, как правило, если ты аккредитованная пресса, то тебя на фестиваль везет сам фестиваль. То есть ты не заботишься о том, чтобы попасть на смотр. Мы вот недавно разговаривали с Антоном Калинкиным, который вместе с командой делает пять, или кажется, уже шесть фестивалей в России. И он сказал очень правильную вещь, что фестиваль — это сервис для индустрии. И в часть этого сервиса входит то, чтобы ты не задумывался о каких-то базовых бытовых вещах, которые съедают очень много времени.

Но, скажу честно, всё больше зависит от какой-то личной инициативы авторской, потому что у меня был период, когда я набирала себе огромное количество материалов и просто морально, физически не вывозила их написание. У меня падало качество текстов. И в какой-то момент пришлось признать этот факт и более избирательно подходить к написанию текстов, Просто пусть лучше их будет три вместо пяти, но они будут качественные. Поэтому здесь инициатива всегда идёт в рука об руку с какой-то адекватностью и осознанием своих возможностей, потому что можно очень легко выгореть. И можно сколько угодно предлагать всем свои материалы, но если они будут плохие, то нет никакого смысла их писать.

АНДРЕЙ: В данном вопросе однозначно лучше качество.

НАЯ: Да, у меня есть, например, кейсы нескольких учеников, которые находились очень долгое время в состоянии: «я хочу писать, но не знаю как и куда». И как только они поняли, как это работает, они решили написать «всюду и везде» и просто взять 10 материалов на неделю.

Кто-то послушал меня и сказал: я не буду так делать. Кто-то решил наступить на эти грабли. Но, действительно, лучше один раз на них наступить и получить эту шишку, которая будет каждый раз напоминать, что работа кинокритика, постоянное нахождение за экраном и постоянный интеллектуальный анализ — это тоже тяжело. Это не разгружать кирпичи, но интеллектуальный труд тоже тяжёлый.

АНДРЕЙ: Мы с этим граблями тоже недавно столкнулись, когда только запустились, и навалилась тонна работы. Хотя готовились-готовились. А потом: тексты не готовы – каком-то бешеном режиме пишешь, и уже в какой-то момент голова вообще отказывается думать.

НАЯ: Да, это правда тяжело. У меня тоже был и есть опыт ведения каких-то проектов, которые требуют большого включения. Конечно, без команды, которая думает точно так же, как и ты, это очень сложно провернуть, и без, опять же, инициативных авторов, которые понимают, что какое-то время проекты всегда вначале существуют на личной инициативе, за идею.

АНДРЕЙ: С этим везде тяжко. Мотивации у людей зачастую не хватает на этом этапе.

НАЯ: Мне кажется, в креативных индустриях, это очень частая история, где сначала идет креатив, а потом уже индустрия. Первый год активного какого-то своего вовлечения в индустрию, это было либо бесплатно, либо за какие-то смешные деньги, на которые ничего нельзя сделать. Но такова реальность, да. Это индустрия, которая не имеет под собой какого-то прочного фундамента, которая до сих пор часто не воспринимается всерьёз даже самой индустрией. Вот такой вот парадокс.

И, конечно, в таком состоянии гораздо легче получать фундамент свой, как автора. То есть, становиться самостоятельней единицей, у которой есть свои какие-то интересы, направленности, специфики, навыки, за которые вас будут ценить как часть индустрии.

АНДРЕЙ: И вот говоря об имени, о становлении самостоятельной единицей. С чего начать начинающему автору?

НАЯ: Обращайте внимание на то, в чём вы разбираетесь хорошо, что вам интересно. Потому что всегда есть какой-то аспект кинематографа или его истории, его производства, который будет привлекать вас больше остальных. Это нормально, потому что, есть, конечно, люди, которые живут всем кинематографом целиком. Но, как правило, это люди, у которых нет вообще никакой другой жизни. Они от этого не становятся менее прекрасными, но всё равно это определённый выбор.

Мне кажется, стоит отточить как раз-таки те направления и те темы, в которых вам было бы интересно развиваться, потому что таким образом у вас есть возможность набрать каких-то инструментов, попробовать себя в анализе, вообще попробовать, оно это или не оно, надо ли оно вам или не надо. Потому что очень часто именно при разборе хотя бы какого-то конкретного жанра можно уже на нём проследить таймлайн кинематографа, посмотреть как, что и где развивалось.

Это огромные пласты истории, которые невозможно охватить целиком сразу. Поэтому, конечно, лучше найти себе одну точку и через неё начать двигаться. Иначе вы просто свалитесь под грудой этой информации и скажете, что я больше никогда в жизни не захочу этим заниматься.

АНДРЕЙ: Каких авторов, может, кинокритиков, стоит обязательно почитать в начале пути?

НАЯ: Я в этом плане плохой полицейский, потому что у меня два варианта. Либо зарубежных, либо не читать. Не потому что я не считаю своих коллег не профессионалами. Нет. Просто мне кажется, что за рубежом есть определенный конструкт того, как работают авторы. Там автор — это не просто приходящая и уходящая единица, а кто-то, кого читают в определенном издании.

То есть, например, я делала диплом по особенностям англоязычных рецензий в британских журналах. И во всех этих изданиях был определенный пул авторов, за которыми следят читатели. Очень часто есть такая практика, что даже несколько авторов пишут на один фильм рецензию. И они получаются совершенно разные. Кому-то понравилось, кому-то не понравилось. Например, у The Guardian постоянно есть такая практика, потому что они знают, что к их авторам приходят.

И это очень классно, чтобы понять, что такое авторский стиль и что такое авторское субъективное мнение. Как его выразить, как его построить так, чтобы оно было интересно не только вам и вашим коллегам, но и читателю, и зрителю. Мне кажется, что у нас просто немножко по-другому кинокритика работает. Это больше превращается в такое обслуживающее искусство, когда человек заходит почитать рецензию не потому, что её определённый автор написал, а потому, что ему надо выбрать, чего вечером посмотреть. Такая разница.

Как минимум, я всегда прошу и наставляю не читать рецензии перед тем, как написать свою, особенно если это текст кого-то из ваших коллег. Ведь скорее всего, вы идёте читать чужой текст, потому что вы что-то недопоняли, или вы не провели более тщательный анализ, который требовался. И если вы прочитаете другую рецензию, то человеческая психология сработает так, что вы точку зрения очень быстро переложите на своё мнение. И, возможно, это не то, что вы хотели, возможно, это не то, с чем вы на 100% согласны. Это не самая хорошая практика, короче говоря. Поэтому, да, в общем, я бы советовала читать зарубежных авторов. И перед написанием своей рецензии не читать коллег.

АНДРЕЙ: Что вы включите сегодня вечером?

НАЯ: Сегодня вторник, а значит можно включить следующую серию «Белого лотоса» третьего сезона. Потому что Уолтон Гоггинс, извините, – наше всё на сегодняшний момент, пока не вышел новый сезон с Педро Паскалем.

АНДРЕЙ: Третий сезон вам понравился?

НАЯ: Мне вообще всё нравится. Я считаю, что Майк Уайт, сценарист и создатель шоу – гениальный мужик. Я видела отрывок из шоу про выживание на острове, и как там ведет себя Майк Уайт. Он просто пьет или лежит под пальмой, пока остальные пытаются выжить. И я считаю, что это абсолютно гениальная репрезентация всех его персонажей. Тот случай, когда создатель является своим искусством. Так что, да, мне понравился и третий, и второй, и первый сезон. Все хороши.

Мне кажется, что это очень хорошая драматургическая работа. Когда ты каждую серию завершаешь с каким-то мнением и каким-то предсказанием о том, что будет дальше, а на самом деле всё вообще по-другому. И мне кажется, что это отличное исследование какой-то психологической и человеческой натуры, которая, опять же, абсолютно непредсказуема. В этом контексте это, во-первых, абсолютно уморительно, а во-вторых, конечно, грустно немножко.

Подписывайтесь на журнал ПРОБЕЛ в телеграме!