Я ТРАВМАТИК, МНЕ ВСЁ МОЖНО!
Прикольные времена сейчас, – мы имеем доступ к огромному количеству информации. Специалисты и околоспециалисты вываливают на всеобщее обозрение секреты своих профессий и наук. Психология – не исключение. Всё рассказано, всё показано, всё вывернуто «мясом наружу». И интересно наблюдать, как становятся популярными те или иные темы, как тиражируются штампы, как появляются и появляются всевозможные адепты настоящих (научно обоснованных) и придуманных знаний и теорий.
Вот одна из раскрученных тем - тема детской травмы. По ней много пишут умного и полезного. Но есть и дурная информация – вранье, полуправда и передергивание.
И одни люди берут доступную информацию в себя и становятся лучше, а другие – берут и становятся хуже.
В каком-то смысле детством и детскими травмами можно объяснить практически все жизненные неуспехи, любую неудачу, отношения, которые никак не складываются, дурной характер, и пр., и пр.
Но только развитие не останавливается в детстве. Да, у ребёнка есть то, что есть, он сам помочь себе практически не может, он зависим. Зато у взрослого человека есть и выбор, и возможности. И только от нас зависит – каким будет выбор, и какие именно возможности мы используем.
Как-то я приехала на Невский (на работу) раньше, чем обычно. Дороги оказались неплотные, парковочное место нашлось быстро, и я с удовольствием поняла, что успею выпить кофейку с пироженкой в своей любимой кафешке. Захожу, пироженку вижу, устремляюсь к кассе и краем сознания удивляюсь тому, что народ массово уходит, освобождая мне кучу мест на выбор. Редкая удача в этом кафе!
Выдали мне циферку моего заказа, и я счастливая пошла к столику. Села. И тут поняла, что попала. И прояснились «чудеса» со множеством свободных мест. Через столик от меня сидела девица в наушниках, смотрела на чьё-то лицо в видеозвонке, громко разговаривала с этим лицом, одновременно чавкая свою еду. Дошло до меня, что это продолжается какое-то время. Что народ просто бросился врассыпную, не выдержав этих громогласных переговоров девицы с телефоном под её же чавканье.
И настроение моё мгновенно улетучилось, ибо это реальная западня, когда тебя делают участником-свидетелем того, чего ты участником быть и не можешь, и не хочешь. Я зависла в моменте, размышляя, как поступить с пироженкой.
И вдруг к девице подошёл парень – официант, тронул за плечо, привлекая к себе внимание. Она сняла наушник, и он ей в это её ухо что-то сказал с абсолютно искренней улыбкой. Полагаю, что вежливо напомнил, что она в общественном месте и всё такое.
Дальше – картина маслом! Она вскочила, кинула телефон на пол и стала кричать, что он не имеет права ломать её границы и делать ей замечания, что её ещё в детстве бросила мама, но не бросила бабушка, что она с тех пор боится быть одна, поэтому с ней нужно нормально разговаривать, и лицо в телефоне это делало, что жестокий мир в виде бездушных и бескультурных людей всё время нападает на неё, и что она проклянёт всех, кто сейчас считает её неправой... При этом она рыдала, натурально рыдала. И всё это шоу случилось в несколько секунд – слёзы, поток личной информации, обвинения и страшная злоба на всё вокруг.
Время остановилось, посетители и работники замерли, кто в ужасе, кто от офигения. А парень-официант поднял её телефон и в паузе, когда она переводила дыхание, чётко сказал: «Видите, сколько вы пережили. Значит вы лучше всех знаете, как важно заботиться о тех, кто рядом».
Она заткнулась на полу-вздохе.
Хотелось аплодировать. Подозреваю, что не мне одной. Но забоялись мы))).
Я выпила кофе и съела пироженку. И подумала, как интересно устроена жизнь. Эти двое людей – посетитель и официант – ровесники примерно, но живут в разных мирах. Они оба знают про боль и травмы, но распоряжаются этим по-разному.
Человек с позицией «я травматик, мне всё можно!» действует по одному примерно сценарию (при этом неважно, говорим мы о нескольких минутах в кафе, или о присутствии в чьей-то жизни), – когда он попадает в какое-то пространство, он занимает его и начинает расширять, заявляя себя и о себе. Он всё на свете знает, даёт неимоверное количество советов и оценок всего на свете. Он очень быстро и всем расскажет о своей боли и ужасных травмах, повязав окружающих виной и (поначалу) состраданием. А потом он начнёт забирать у тех, кто окажется рядом, всё, что сможет забрать – время, внимание, любовь, энергию, материальные ценности. Если донор вдруг окажет сопротивление, пусть даже сделает мелкое замечание, это вызовет непропорциональную бурю эмоций, а порой и физическое насилие. Всё пространство вокруг будет залито «мнением» страдальца о плохости окружающих его людей, напоминаниями о его травмах и том, что ему окружающие должны. Все эти потоки будут направлены на одно – вызвать у окружающих вину и страх, чтобы продолжить быть так, как привычно.
Такой «травматик» многое себе разрешает – например, бить детей, потому что «меня тоже били», унижать и манипулировать, требовать к себе «особого отношения», считать, что ему все обязаны. Он когда-то решил, что ЕГО детская травма – это разрешение, индульгенция, право.
Травма – это не повод для гордости и не разрешение на сознательно неправомерное поведение! Травма – это болезнь. Разве кому-то придёт в голову лелеять полученный когда-то перелом, вывих, ожог? Конечно нет.
Когда люди болеют, они лечатся. И душевную травму тоже можно и нужно лечить. Чтобы не болела, не мешала жить, не отравляла жизнь тем, кто рядом, и чтобы не передавать боль, как эстафетную палочку.