Проработка детских психотравмирующих событий: пример практической ситуации.

Играй-играй гармонь психологическая, теребонькай душу бемолями ПТСР, вздребезни неокортекс аккордами эмпатии, сопритюкни его об нечто важное, нечто ценное, нечто хрупкое: будет сказ про то как выглядят на практике разговоры с детьми построенные на схеме для проработки психотравмирующих событий.

Будем лепить из «АААААААА» - «хм, вот как бывает», из «что за WTF??» - «вау, вот это опыт со мной случился и я с ним справился». Станем бережно подталкивать психотравмирующие события к перерождению в просто события.

И поскольку мы никогда не знаем какое именно событие может стать для нашей условной Фроси психотравмирующим, имеет смысл эти разговоры сделать ежедневной нормой, некой будничной данностью, чтобы они стали такими же регулярными как чистка зубов, мытьё рук и простое женское прибить кого-нибудь за неделю до критических дней. Что-то очень естественное и само собой.

Для этого нужно педантично как упоротый дятел во время лучшей своей вечеринки вести диалоги по общей схеме проработки травм (будет ниже и была в прошлом посте), тогда нейробиология постепенно включится в игру и позовёт с собой на вечеринку те отделы мозга, которые отвечают за долговременную память, и наши диалоги прорастут в чадо так же глубоко как гамбургер в картошку фри.

И начнут всплывать в голове ребёнка автоматически, сами по себе с самим собой. Это станет эдаким lifestyle. Потому что маленький человек постепенно присвоит себе этот опыт ведения диалогов/разбора ситуаций, присвоит через вас, и он станет его естественной частью, его внутренним адекватным взрослым, да, даже если ему четыре, просто это будет level четыре, а так же это будет некой формой самотерапии, саморефлексии и развитием эмоционального интеллекта. В общем, ларчик Пандоры с ключами от психологической Нарнии.

Ну и тут вспоминаем предыдущие два подробных поста и то, что любая психологическая травма снимается через разделённость. Только так и не иначе. Как только психотравмирующее событие глубоко и полностью разделяется, оно перестаёт быть травмирующим. Оно всё ещё может порождать сильные непростые чувства, с которыми, кстати, тоже можно работать, но уже не быть травмой.

Не каждые сильные переживания являются психотравмирующими, при этом в любом случае разделение любых сильных переживаний: и положительных, и отрицательных, с кем-то, с кем тебе безопасно – это психологические щи имеющие звёзды Мишлена на максималках. И варить эти щи для своих детей регулярно нам по силам: они терапевтичны в обе стороны, ведь глубоко разделяя с ребёнком его психотравмирующий опыт или любой другой опыт, мы как бы додаём то же самое в том числе и своему внутреннему ребёнку.

У многих из нас в процессе таких диалогов с детьми могут всплывать свои собственные детские воспоминания из аналогичных ситуаций и невольно, часто не замечая, мы будем сами с собой вступать во внутренние диалоги, рефлексировать, переосмыслять свой детский опыт, делать некие собственные открытия, в которых находить для себя опоры. Даже если вы не в терапии. Расти репка большая, репка сладкая, репка эмоционально интеллектуальная! Сейчас мы выльем на тебя кастрюлю психологических щей - лучшего удобрения в твоей жизни.

Итак, мы учимся выстраивать с ребёнком на регулярной основе такие диалоги, в которых он будет получать:

а) Безопасное принимающее пространство;
б) Качественное глубокое разделение его эмоций, мыслей, ощущений, обстоятельств, нюансов, вводных, и всего, чем ему хочется поделиться про волнующее его событие.

Вспоминаем общую схему:
- досконально, развёрнуто, до мелочей проговариваем, разбираем, достаём на свет Божий отношение к событию в тот момент, когда оно произошло;

- досконально, развёрнуто, до мелочей проговариваем, разбираем, достаём на свет Божий отношение к этому событию сейчас;

- досконально, развёрнуто, до мелочей проговариваем, разбираем, достаём на свет Божий всё, что поменялось между отношением к произошедшему тогда и отношением к произошедшему сейчас, как именно развивались эти перемены от тогда к сейчас, какие запоминающиеся события происходили на этом пути;

- далее, чтобы на биохимическом уровне запустить переработку травмы глубже, чтобы больше нейромедиаторов и нейротрансмиттеров включилось в вечеринку имени «переработка травмы глубоко и качественно, обращайтесь», можно свои чувства по отношению к травмирующему событию разместить не только наружу в словах, но и во что-то вполне осязаемое, реальное, физическое. Что-то, что можно потрогать руками.

Практический пример приведу на нашем с сыном опыте.

Государственный сад у нас случился в четыре года. Накануне мы поучаствовали в квесте «купить сандалики и не взорваться». Квест прошли с потерями: не смогли найти на свой размер сандалики с такими лямками, которые можно было бы просто закрывать на липучку, не просовывая до этого в металлическую фитюльку. Оно, конечно, развивает моторику, но ещё очень развивает раздражение. Дома потренировались пол вечера. С переменным успехом. Договорились, что я буду продолжать искать более удобную обувь, если ребёнок не приноровится, а пока он может если что просить помощи у воспитателя.

На следующий день, когда забирала ребёнка, мы оба получили строгую пилюлю в честь того что «ребёнок не умеет сам одевать и застёгивать обувь». Объяснила, что сандалии новые, и человеку нужно время чтобы приноровиться, там непростые застёжки и он потихоньку прекрасно справится.

Смотрю, сын слушает нас и расстраивается. Размышляю над тем, что если бы не первые дни адаптации, он скорее всего отнёсся бы к ситуации спокойно. Вспоминаю наш частный садик до госсадика и чудесную воспитательницу-психолога, которая никогда бы не позволила себе сказать уничтожающим тоном замечание по поводу всего лишь сандалий, просто бы улыбнулась, помогла их застегнуть и проехали. Чувствую грусть и «добро пожаловать в адаптацию к новому саду».

По дороге домой выясняю, что ребёнка за это выговаривали при всей группе. Он к этому не привык, в предыдущем саду к детям было бережное и уважительное отношение. Окей, думаю, с воспитателем поговорим, а пока поехали по схеме. И всю дорогу домой у нас были примерно такие диалоги:

Я: «Расскажи, малыш, что ты почувствовал когда воспитатель при всей группе стала вычитывать тебя за то, что у тебя не получается застегнуть сандалики?» Сын:«Мне было неприятно». Я: «Конечно! Очень понимаю тебя! И мне очень неприятно, что у тебя сегодня был такой опыт! Что ты ещё чувствовал?» Сын: «Мне было страшно. Я хотел к маме». Я: «Мой хороший, вот я, давай скорее ещё обниматься, я уже с тобой, рядом, полностью твоя, мы идём домой, ты в безопасности». Останавливаюсь, садимся на бордюр, обнимаемся, плачет. Когда успокоился, говорю: «Совершенно нормально что-то не уметь, совершенно нормально когда что-то не получается, ничего в этом стыдного, плохого, страшного – нет. С тобой всё полностью в порядке. Через какое-то время ты научишься застёгивать свои сандалики. Обязательно. Люди бывают разные и не всегда говорят то, что стоило бы говорить. По разным причинам. И ты всегда, малыш, можешь сказать, что тебе что-то неприятно. Ты всегда можешь сказать: «пожалуйста, не надо со мной так говорить. Я только учусь. Ошибаться нормально». Хорошо?». Сын кивнул, но мы ещё несколько раз возвращались к этому разговору в течении дня. Кусочками.

Вечером, ближе ко сну, спросила у сына что он чувствует по отношению к той ситуации в садике сейчас, после того как мы поговорили. Сын: «Мне уже кажется нестрашно. Воспитательница плохая?» Я: «Нет, воспитательница живая.Она разная. Совершенно точно у тебя будет с ней и положительный опыт тоже.Мама же у тебя тоже разная бывает: и нежная, и добрая, и сердитая, и очень сердитая, и уставшая. И не всегда я говорю то, что стоило бы говорить.Но всегда стараюсь потом если нужно попросить у тебя прощения и проговорить ситуацию.Пойдём потренируемся застёгивать сандалики».

Совсем перед сном, сын: «Мам, если воспитательница будет снова меня ругать при всех завтра, я скажу ей, что мне неприятно». Я: «Конечно. Обязательно. И что ты только учишься, и ошибаться совершенно нормально. Но не забывай присматриваться к своей новой воспитательнице: у неё точно есть что-то такое, что тебе будет приятно. Может быть, она интересно читает книги. Может быть она здорово придумывает вам поделки. Может быть с ней весело гулять на улице? Будет разное: и неприятное, и приятное. Но с неприятным обязательно будем учиться что-то делать».

Ещё мы проиграли эту ситуацию с машинками и в сказках. И несколько дней подряд лепили из пластилина человечков, которые учились застёгивать сандалики и в итоге обучались, а так же героев, которых кто-то обижал, и проигрывали им в ответ «мне неприятно, давай по другому» и другие версии. Ну и тренировались застёгивать сандалики))

Через неделю вернулись к этой ситуации ещё раз глубоко: снова проговорили что чувствовал сын в самый первый момент в той ситуации (он уже очень спокойно вспоминал об этом), потом вспомнили наш разговор самый первый и как ему стало после него легче, обсудили какие сказки и игры придумывали всю неделю, как постепенно менялся его опыт в контексте этой маленькой ситуации в течении этих дней, проговорили что он чувствует сейчас, спустя весь опыт и на этом схема в целом аминь. Разговор занял 10 минут.

Через пару дней на площадке годовалая кроха, только научившаяся дефилировать вдоль забора, упала красивой звездой на тропинку прямо рядом с нами. Заплакала. Следом шедшая мама хрестоматийно-назидательно прикрикнула: «говорили же тебе – не торопись!». Стоявший рядом сын громко и чётко прокомментировал: «Мам, но она же ещё только учится ходить, это же нормально ошибаться?»

Конечно нормально, сынок. И я поняла, что схему по проработке психотравмирующей ситуации мы проработали вроде бы неплохо. Моему сыну 4, но чем старше ваш ребёнок, тем глубже могут быть дебри ваших с ним диалогов по этой схеме :)