Вы меня понимаете?
Отвращение. Первое, что приходит на ум. Меня воротило, но я старалась внимательно слушать. Но в какие-то моменты, это казалась невозможным. Урчало в животе, потели ладошки, хотелось прекратить сессию в эту же минуту. «Может, я отравилась?» -пронеслось у меня в голове.
Она сидела напротив. У неё были платиновые волосы до плеч и большие глаза, но она никогда не смотрела на меня. Только изредка ,как бы проверяя мое присутствие рядом. Наш разговор был о мужчинах.
— Я ехала на велосипеде, впереди шел мужчина. Знаете, такой обычный, непримечательный, средних лет. Я ненавижу мужчин, они меня пугает. Я думала, что хотя бы в этот раз всё обойдется. Но нет… Когда я проезжала мимо, он меня пытался погладить по плечу. У него было такое омерзительное лицо. Как вспомню, в дрожь бросает. Ну почему всегда я?
- Да и в правду почему всегда вы? - удивленно спросила я.
- Не знаю.. может я к ним не так отношусь? Хотя вроде отношусь нормально. Я бы вообще хотела иметь себе друга парня с одной стороны. Мы бы с ним дружили, он бы защищал меня, болтали об интересах. Но с другой, когда ты начинаешь им нравиться, становится опасно. Как всегда начнут приставать…
- Я правильно услышала: мужчины – это безопасность и опасность в одном флаконе, смотря как его – флакон использовать?
- Да, наверное да... - печально подтвердила она.
Похожие истории с мужчинами она приносила на каждую нашу встречу. Бывало в автобусе к ней пристанет мужчина сзади и начнет тереться своими гениталиям об неё, то в ресторане подсядет и заведёт с ней разговор.. «а от него плохо пахло, и вообще я думаю он был бездомный». Иногда истории повторялись, сменяли друг друга, но суть оставалась одной – приставание мужчин средних лет. Почему с ней происходят похожие ситуации? Что за желание скрыто за всем этим? Почему она повторяется?
Ей звали Лия, ей было 16 лет. Обычно я не работаю с подростками, но её взяла по знакомству. Она заканчивала школу, сдавала ЕГЭ, готовилась к поступлению. Но об этом ни разу не упомянула на наших встречах. У меня складывалось ощущение, что она намного старше своего возраста.
- Мария, да что мне говорить о поступлении или школе? Все мои одноклассники и учителя только и твердят об этом: куда поступать, это ответственный шаг. Но они думают не о том. Потому что это не важно.
- Почему это не важно для вас?- вставила я.
- Потому что очевидно мы все поступим. Очевидно. Да, вообще все мои одноклассники говорят о чепухе. Я никогда не вписывалась. Я думаю, я особенная. Я всегда себя так ощущала.
- В том как я думаю и о чём - пробормотала Лия.
- А то, что вы особенная-как –то связано с тем, как на вас реагируют мужчины? Я думаю, что они обращают внимание только на особенных девушек. Вы не думаете, что вы избранная?
После этой фразы её глаза наполнились слезами.
Меня снова затошнило, закрутило живот. Здесь мы подходим к вопросу почему для пси-практика важна его личная терапия, когда он сам посещает психолога. Потому что у каждого человека есть чувства, с которыми сложно иметь дело. Как говорит мой супервизор: "Чем глубже ты знаешь про себя и свои разные чувства, можешь в них опускаться, тем лучше ты можешь помочь". Например, если пси-практик не имеет доступа к своей агрессии и не знает её, как он может помочь другому увидеть свою злость? Скорее всего пси-практик бессознательно будет избегать встречи с негативными чувствами клиента, задабривать его. Мы, психологи, должны научиться распознавать все свои неприятные черты характера, чтобы быть по-настоящему готовы к проявлению, например, скрытой ненависти.
Отвращение в этом случае, которое я испытывала оказалось для меня некой стеной, которая застилала мне глаза и я ничего не видела – ни её, ни себя, ни нашу терапию, не слышала её истории.
Это моя первая ошибка – не исследовать контрперенос ( чувства, которые появляются в ответ на чувства клиента). Я не понимала откуда берётся это отвращение в нашем пространстве, пытаясь от него отстранится я как будто не давала чему-то произойти. О чём это отвращение говорит? Это её отвращение ? Другие люди в контакте с ней тоже его чувствуют?
Для меня было удивлением, что Лия сама оплачивала наши сессии. Она была такой юной и уже работала. Мама не знала, что её дочь работает со мной, это было секретом. Поэтому мы занимались только тогда, когда мама была на работе.
Спросите, что я делала всё время нашей терапии? Пыталась её понять. В один момент история закальцевалась. Она рассказывала по кругу об одном и том же: про мужчин, про отношения с мамой, которая её не понимала, про отношения с папой ( они в разводе), что он холодный, как лёд, что одноклассники глупые, что она особенная. Все её не понимали. Это был круг. И я тоже её не понимала, у меня не получалось из-за отвращения. Мне казалось, что она мне врёт, преувеличивает свою «несчастность». Но всё же я не бросала попытки этого сделать. Понимание – это та вещь, которую нельзя достичь за день, она строится со временем.
Если сложить, то схема выходила такая : непонимание + отвращение.
Очередная наша встреча. Звонок. Как только включилась камера, она начала сразу говорить.
- Вчера папу укусила кошка. Бездомная кошка. Я так напугалась. Вдруг она могла бы заразить папу бешенством? Я так накрутила себе.
- Как на это отреагировал ваш папа?
- Я ему об этом не сказала. Просто начала плакать. Он не понял, что произошло. Но потом накричал. «Лия, это всего лишь укус – прекрати»
В этот раз мы также затрагивали те же темы, но есть одно но : после это сессии меня физически вырвало. Я сидела на полу после этого акта, а в голове крутилось « Что это было?». Как оказалась эта была наша крайняя сессия. После неё Лия взяла перерыв, так как мама заболела короной и постоянно находилась дома, следовательно мы не могли заниматься.
Прошёл месяц. Этот перерыв дал мне хорошенько подумать о нашей с ней терапии.
После обсуждений на супервизиях, моих размышлений картинка схлопнулась. Этот повторяющийся круг – это травма. А это травма – это насилие/изнасилование. Конечно, она об этом не говорила, но в один момент это стало ясно как день. «Изнасилование» может быть очень разным. Оно может быть «скрытым», то есть без физического контакта : «ментальным», когда папа/ значимый взрослый позволяет себе такие мысли, «проецирует» их на дочь, начинает заигрывать или по –особенному относиться. Ребёнок такое чувствует. Тут нужно понимать, что дети тоже умеют «заигрывать», но они это делают по –детски, у них совсем другой язык чувствования и выражения на определенном этапе. (взрослые реагируют на такие детские заигрывания «по-взрослому», они ошибочно воспринимают такую игру за желание сексуально зрелого человека) Это и травмирует ребёнка – этот «взрослый» сексуальный подтекст, который ребенок не в силах переварить.
Отсюда и идёт это отвращение. Да, мы все помним дядюшку Фрейда про то, что папы «хотят» своих дочек, но это остается в фантазиях и в бессознательном. Это не должно выходить наружу в виде действий, высказываний, посылов. Это то, что не должно быть реализовано. Если – это «желание» становится реальностью. Это превращается в травму.
Сложно представить, что чувствует ребёнок в такой ситуации. Здесь можно продолжить цепочку повествования.
На это есть прекрасная статья : Шандор Ференци «Путаница языков взрослых и ребёнка. Язык нежности и страсти»
Но мы вернёмся к Лии...теперь я осознаю откуда пошло её ощущение, что она особенная. Потому что она была «включена» в эти фантазии – другие дети не включены, ни у кого не было такого опыта. Именно из-за этого она ощущается старше своего возраста. Поэтому её никто не понимает. Кажется, я тоже не смогла сразу понять её боль. Надо ей написать. Она должна быть услышанной.
«Лия, добрый день, я долго думала о вас и нашей терапии. Мы можем с вами созвониться на 15 минут, у меня есть, что вам сказать, я думаю это важно»
Я хотела донести до неё, что я её понимаю. Я понимаю её боль. И готова с ней соприкоснуться. Я готова быть рядом. Этим разговором я хотела вернуть её в терапию. Ей она нужна. Эта сгнившая боль ищет выхода наружу.
Во время разговора с Лией, я поняла, что опоздала.
- Мария, у меня сейчас мама контролирует расходы, поэтому я не могу продолжить терапию
- Я вас понимаю. Но вы должны знать, что вы всегда можете вернуться.
Ошибка в том, что я не «хотела» её понять, потому что с такой болью и отвращением в котрпереносе мне было сложно сталкиваться. А для неё это понимание было как воздух для аквалангиста – без него смерть. Потому что этого понимания никогда не было.
После этого разговора мне стало невыносимо грустно. Я надеюсь, что она найдет силы, чтобы вернуться в терапию к другому психотерапевту. Есть случаи, когда терапия «необходима» и это один из них. Потому что она поможет Лии прожить эту боль, в ней она сможет научиться выстраивать близкие отношения без страха и чувства вины, в ней она сможет соединить свои "расщепленные" части ( которые разъединились в результате травмы, чтобы сохранит психику), в ней сможет перенаправить свою агрессию на других людей ( а не направлять на себя), тем самым она сможет не бороться с этим миром каждый день, тратя на это противостояния много сил.