Начало конца.
Я узнал все про посещение местной психбольницы. Правда, никто не говорил про друзей, как посетителей. Да, именно друзей. Ведь кем еще я могу приходиться Роману? В нашей любимой стране попробуй скажи, что я его парень.
Меня мучил вопрос: почему, к примеру, в реанимацию, нельзя друзьям? По какой причине друзей вообще так ограничивают? Разве они далекие люди? Да некоторые друзья бывают ближе, чем родные родители!
Если у меня не получится посетить его, я на стенку полезу. Или взломаю дверь в психушку ночью.
На пороге меня встретила уборщица. Я попросил позвать лечащего врача Романа. Через минут пять ко мне вышел мужчина лет пятидесяти, совсем седой. В этот раз я не боялся: видимо, у меня все психиатры в голове автоматически адекватные люди.
— Здравствуйте, а можно узнать, как я могу посетить Елагина Романа?
Мужчина нахмурил брови, оглядел меня с ног до головы, спросил:
Он не дал мне ничего ответить, внезапно изменился в лице, стал выглядеть добрее.
— Будьте добры, снимите шапку. Я кажется понял.
Снял головной убор, как врач и попросил.
— Виола.. Тест не соврал, — пробормотал врач себе под нос шутливо. — Раздевайтесь, бахилы на ноги и пройдёмте за мной.
Уже по пути к палате врач внёс хоть какую-то ясность:
Я не стал спрашивать, что именно, хотел уточнить это у самого Ромы. Мне не терпелось его увидеть.
Перед тем, как пустить меня в какую-то комнату, врач предупредил:
— Сейчас я его приведу. У вас будет ровно полчаса и я буду следить за вашим контактом. Через камеру, там нет звука. Помните, что Рома в начале лечения, и о чем бы он ни попросил — не выполняйте эти просьбы, если ими вы можете ему навредить. Для его же блага.
Будто бы я и без него этого не знал.
Врач проверил мне все карманы на наличие чего-либо и, не обнаружив ничего, наконец-то позволил пройти в комнату, в которой не было ни одной вещи. Только пол застелён ковролином. Чтобы сидеть теплее было или что?
Увидеть Рому снова спустя две недели — как второе дыхание в моей жизни. Теперь он казался таким выцветшим.. Белые кофта, штаны, носки, белоснежная кожа, такого же цвета волосы и ресницы. Никакого маникюра. Совсем белый. А он ведь от природы такой..
Роман встретил меня с улыбкой:
— Ром, а ты ведь в любом образе красивый.. Никогда не видел тебя таким.
— Ты как заяц.. Или снег. Не знаю, ты даже лучше всего, чего бы я ни назвал.
Рома налетел на меня с объятиями.
— Засмущаешь так совсем. Будто бы ты не такой же! Вон волосы какие отросли.. Кто бы мог подумать, что когда-то твоя длина будет больше моей!
У меня сперло дыхание. Я обхватил его руками, потихоньку гладя по спине.
— Ты, чудо. Пришлось представить врачу тебя, как девушку.. Теперь ты Виола.
— А зачем вообще меня представлять было?
Рома нахмурился, наконец-то отстранившись.
— Да там.. Описать отношения с тобой нужно было.
Я вздохнул с облегчением: врач узнал меня по описанию внешности с уст Ромы?
— А тебе че, Михаил Генадьевич что-то про Виолу сказал?
Картинка в голове началась складываться.
— Походу, он все понял. Теперь этот врач в курсе, что мы геи..
— Ну.. Ты понял. Ром, сзади меня висит камера, с помощью которой твой лечащий врач за нами наблюдает. И раз он знает, то.. Ничего страшного не случится, если я тебя поцелую? Соскучился слишком.
Даже не верится, что это мною произнесенные слова.
Рома посмотрел на меня с глупой улыбкой:
Я молча прильнул к нему. Положил руки на плечи, обхватив шею и, притянув его лицо к себе поближе, докоснулся губ. Рома углубил поцелуй, залевши рукой мне под рубашку.
— И когда ты только дома будешь..
— Чудо, так не пойдет! Прекрати обо мне.
— Расскажи, как ты. Как психолог? Работа? На гитаре хоть иногда играешь? А вязание? Что ты связал за это время?
К слову, у меня появилось новое хобби заместо создания фенечек.
— Все нормально, — признался я. — Связать ничего не связал. — А вот здесь соврал: у меня в процессе создания свитер для Ромы. — На гитаре.. Иногда.
— Отлично, что у тебя все нормально.
Мы немного помолчали. Я не мог оторвать взгляда от его глаз: эти холодные голубые зрачки уж слишком красиво обрамляли белые ресницы.
Рома пожал плечами, позволяя мне стянуть с него данный предмет. Теперь разглядывать глаза было гораздо удобнее. Какой же Роман всё-таки неповторимый.. Альбинос, музыкант и вполне обаятельный человек. К тому же мой.
Рома предложил присесть на пол. Я снова потянулся к нему, взял его руки в свои, сжал, гладя большими пальцами тыльную сторону ладони.
— Прости, ничего не могу с собой поделать. Мне слишком тебя не хватает.
— Не извиняйся. Мне тоже тебя не хватает, но надо потерпеть. Потом встретимся и..
От этого факта ранило сердце: сложно отказываться от того, к чему слишком привык, но поведение Ромы реально изменится, если верить статьям в интернете, что я читал накануне. Стоит быть к этому готовым.
— Ты будешь счастлив, — пообещал Рома.
— Мне пока что сложно представить себя здорового.
Вот и мне: какой он, новый Рома, который не просит причинить вред и унизить? Который не изматывает себя, не издевается над собой?
Я поцеловал его в лоб, полностью закрывая глаза на камеру, которая нас снимала.
— Если разрешат и дальше, буду приходить посещать. Надеюсь, так тебе будет легче.
В дверь постучали, после чего на пороге появился Михаил Генадьевич с каким-то хитрым прищуром.
— К сожалению, ваше время вышло. Роме пора возвращаться к себе в палату.
Роман обреченно поднялся на ноги, я последовал его примеру и, перед тем как разойтись, крепко сжал его руку в знак прощания.