Роман. 34 глава.
Я ничего из себя не представляю. Я психически больной человек, который никому не нужен. Я сам виноват во всем, что со мной происходит. Я эгоист и циник.
Именно такие мысли мучали меня, пока я лежал, распластавшись, на кровати. Интерес к жизни погас вовсе. Все окрасилось в серый цвет, совершенно меня не привлекая. Даже еда удовольствия никакого не приносила. На глаза попалась гитара, которая стояла около шкафа и пылилась.
Я поднялся с кровати, взяв ее в руки. Никого дома не было, но мне это, играть, в принципе, никогда не мешало. Я облокотил инструмент о стол, а сам достал листок бумаги и ручку. Стихотворение как-то само полилось из головы, и через минут двадцать у меня вышло это:
В темной комнате он прячется от света,
Мысли о боли — его вечный спутник,
Смех и радость звучат так, словно мечта это,
Но страсть к страданиям — его неизменный путь.
Он верит, что мазохизм — это жизнь,
Сквозь боль и слезы ищет свой смысл.
Личность его — "подчинись, согласись",
Чья-то игра: борись-не борись.
Сквозь шрамы на душе он мир созерцает,
Он не один, но тревога не стихает,
Навсегда обречён быть в этой роли.
Я хотел превратить свои переживания в песню, ведь каждый музыкант когда-то пытался сочинить свое произведение, но когда начал напевать свой совсем не складный текст, еще больше расстроился:
Моя личность — чья-то игра, как бы я с этим ни боролся. Я всегда буду никем.
К вечеру настолько отчаился, что скачал приложение для знакомств. Читал анкеты, половину пролистывал, а когда увидел там Руслана, то и вовсе покинул данное пространство.
"Ну его, встречу еще такого же психопата".
Хотя, казалось бы: я ведь сам такой же неуравновешанный. Но все равно становилось неприятно от мысли, что кто-то может поджечь мои волосы без разрешения. К слову, о них.. Краска вовсе вымылась, я оставался белым. Не хотелось больше краситься, как и всего остального.
В такой апатии прошло полтора года. За это время не изменилось буквально ничего: я жил в постоянном выгорании, родители не мирились, а к тому же папина работа что-то совсем пошла под откос, из-за чего он пытался искать другие способы для заработка. Я никого не нашел, слоняясь по маршруту от школы до дома совершенно один. Иногда играл на гитаре, но чаще смотрел новости, из-за которых злился.
Моя апатия загнала меня в угол. А потом и вовсе вызвали в военкомат. Родители хотели меня отмазать с помощью диагноза, но я отказался. Армия пойдет мне на пользу, и пускай своей службой невольно придётся способствовать ему. Где еще я смогу изводиться настолько сильно физически и эмоционально? Где возьму новые знакомства? А там ведь постоянно в коллективе, скучать времени не будет. И гитара со мной: никто не отменял ансамбль.
Вскоре меня отослали на материк. Родители провожали с особой эмоциональностью, просили быть осторожным. Я им ничего не обещал: кто знает, как этот год отразится на мне. Всё-таки одна из причин, почему мне захотелось туда поехать — заключалась в мученичестве.