Музыка
March 22, 2021

Слава Воронцов — большое интервью про Бога, смерть и Россию

Мы договорились об интервью еще в начале декабря, но что-то не клеилось: сначала Слава улетел на съемке клипа в Киев, а потом у меня все не было возможности созвониться и назначить новую дату для встречи. И хотя вопросы к Славе были давно готовы и терпеливо ждали своего часа в папке на рабочем столе, казалось, что вью вообще может не состояться. Если бы не один депрессивный эпизод. 1 февраля.

21:05. Кровать. Темнота.

21:12. Телега. Чат со Славой.

21:15. Встреча через час.

21:25. Такси на другой конец Москвы.

21:43. Нервы. Ноутбук. Файл с вопросами.

22:02. Лестничная клетка, дверь квартиры на шумном проспекте.

22:03. Рукопожатие, коридор в темное помещение.

Комната напоминает келью монаха: темно, на белых стенах висят картины, на подоконнике — иконы, проектор прокручивает клипы с Youtube, на фоне медитативно потрескивает дрилловый хэт.

«Я вообще против интервью в качестве самопиара, — предупреждает меня Слава, — Мне хочется доносить месседж и просвещать людей, а не популяризировать себя. Но одно без другого невозможно. Нужно найти какую-то формулу. Потому что я вообще в это все не верю и как-то подстраиваться под шоу-бизнес мне не хочется. Это полное дерьмо: у большинства людей нет никакого посыла»

Впереди нас ждало даже не интервью… Я бы назвал это разговором, обменом мнениями, который затянулся на несколько часов.

Глава 1. “Я каждый год выживаю, и получается у меня это все лучше”

— Как закончился твой 2020 и начался 2021?

— Клево. Для меня прошлый год был очень хорошим, этот начался так же. В начале декабря мы с Ромой Мальбэк, режиссером Никитой Вильчинским и оператором Колей поехали в Питер снимать клип «молисьзаних». За трое суток я спал 10 часов. Все остальное время мы просто снимали, как тусим. Это было очень нелегко (смеется)

— А что за храм был в клипе?

— На самом деле, мы снимали в двух храмах…даже в трех — третьей была часовня. Один храм был католический, второй — Анненкирхе (прим. ред — лютеранская Церковь св. Анны в Санкт-Петербурге). И еще были съемки в православной часовне.

Анненкирхе

— То есть история про тяжелый високосный год не про тебя?

Не знаю, я каждый год выживаю. И с каждым годом у меня получается это все лучше…

— Специфика жизненного пути?

Если ты не стараешься выиграть в этом дерьме, то для чего тогда это все вообще нужно? Зачем вообще в это лезть? Мир пиздец несправедлив. Сейчас из-за пандемии каждый десятый человек в мире ложится спать голодным. Если на Земле живет 7 миллиардов, то голодает примерно 700 миллионов человек. То есть у них вообще нет еды. Типа, йоу….

— Получается, что твои родители поехали на Север на заработки?

Да-да. Помимо того, что там и так хорошо платили, люди получали тройной оклад. В общем, у тебя есть все: зарплата, льготы, отпуск несколько раз в год. В Советском Союзе все было отлично.

— На самом деле, очень удивился, что ты из Заполярья, потому что я сам оттуда. В твоей музыке чувствуется северный вайб.

— А ты сам откуда?

— Воркута. Не Гора мертвецов, но эстетика примерно та же.

— Но я думаю, что там тоже есть гора мертвецов.

— Получается, затем ты переехал в Прагу и еще какое-то время пожил в Париже. И как ты признаешься, везде ты находил близких себе по духу людей. Но тебя нельзя назвать космополитом в привычном смысле этого слова, в тебе есть эта “русскость”….

— Так это никак не противоречит. Я очень люблю американскую культуру, мусульманскую, черную, но и русскую культуру очень люблю — горжусь , что я ее представляю. То есть в этом вообще нет никаких противоречий.

— А к апроприации ты как относишься?

— Апроприация существует только в странах, где был рабовладельческий бэкграунд. Я думаю, если кто-то в России станцует в якутском наряде, всем будет плевать. Это для нас нехарактерно.

— Перемещаясь по Европе, как тебе удалось не потерять себя и сохранить национальную идентичность? Как ты вообще себя ощущал?

Я же вырос в России, реальной России — не просторной квартире где-то в центре Москвы… К сожалению (смеется). Я вырос там, где люди живут скромно, а большинство просто выживает.

К тому же, если говорить о Праге, то я жил в районе «Прага 13». Это суперколоритное место, где живут мигранты. В том коммьюнити была намешана и украинская, и казахстанская культура. Там жили люди со всего Советского Союза, но район все равно называли «русским».

Во Франции тоже очень любят русские фамилии и имена, нашу культуру. То, что ты русский, становится твоей фишкой. Они, как минимум, нейтрально к тебе относятся, а обычно даже заинтересованы.

— Насколько я понимаю, ты практически не помнишь время, когда ты жил на Севере — ты был совсем маленький. Но, наверное, родители рассказывали тебе какие-то истории. Каким для них был русский Север?

Знаю одну историю со слов отца. Он бухал с друзьями, и один из собутыльников куда-то пропал. Отец зашел в соседнюю комнату, а тот тип повесился. Его достали из петли, язык у него уже запал в глотку. Мужики достали язык пассатижами, чувак оклемался, и они пошли дальше пить.

Люди буквально сходили с ума, потому что нет света. Объективно, когда нет солнца, очень тяжело психологически, даже в Москве.

Поселок Тазовский

— Да, в северных городах обычно много историй, как люди шли с пьянки, падали в сугроб, а на утро или уже весной находили мертвые сосульки. Стандартная ситуация для русского Севера… Наверняка, ты можешь намного больше рассказать о своей юности в Москве, Жулебино?

— Ты прям настолько хочешь это все обсудить? (Смеется)

— Да, мне просто очень хочется понять, как ты пришел к своему творчеству

— Ты слышал историю про Вивиан Майер? Женщина-фотограф, которая никогда не публиковала свои фотографии. После ее смерти какой-то чувак случайно обнаружил коробки с ее пленками и начал их проявлять, а там просто шедевры. Она снимала на самую дорогую камеру того времени, и у нее получались потрясающие работы. В основе этой истории лежит вопрос, любишь ли ты себя в искусстве или искусство в себе.

Типа, не похуй ли тебе вообще на все, кроме того, что ты знаешь и делаешь. Ты делаешь и радуешься результату. Этого достаточно. Или, если не радуешься, развиваешься и получаешь удовольствие.

Мы живем в капитализме, и помимо самого творчества, нужно продумывать стратегию, маркетинг…

— Это спорный вопрос, тебе не кажется? Есть персонажи, которые своей неизвестностью и замкнутостью притягивают внимание. Им не нужен маркетинг, люди сами к ним тянутся.

Да, это классный вариант. Это кайф. Есть и западные артисты, мейнстрим-рэперы, которые не публикуют всякую хуйню, не участвуют в галимых шоу и просто делают интересную музыку.

— Такое описание применимо к тебе? Мне кажется, это отчасти твой случай. Из всех источников, которые можно найти о тебе в интернете — это старый Диван у Блейза.

Я просто крайне разочарован….Так мало музыкальных ресурсов в России, которые реально в теме.

Иногда ночью, я вообще не понимаю, где я. Особенно когда я часто переезжаю. Сейчас у меня был трип: Питер-Киев-Одесса-Стамбул-Москва. 25 дней меня не было.

— Мы же поэтому и перенесли интервью. Изначально планировали проводить его в конце декабря. Знаешь, такое чувство, что ты как будто возишь за собой какую-то ауру.

— Да, в Киеве было жестко. Люди фотографировали с улицы балкон квартиры, в которой я жил, подъезд, и писали: «Выходи, мы тебя ждем. Мы принесли тебе травы. OG Kush». Фотографировали деревья во дворе и писали: «О, ты здесь фоткался. Мы тебя ждем». То есть это было реально паломничество с травкой. Я такой «ЧТООО», было не по себе.

— Мне еще запомнился момент, как ты JUMEX (прим.ред - мексиканский бренд сока, который любит Слава) в Киеве искал.

А, да-да. Блин, ты сказал, я аж захотел. Я попробовал его в Праге и с тех пор пью. Я даже отмечал их в Instagram, они меня лайкали. Жалко, что официально он в России не продается и с ними нельзя посотрудничать.

Глава 2. “Прага-Париж-Москва”.

— Давай немного поговорим о Праге и Париже. Ты рассказывал про мигрантский район, но тебе все равно приходилось общаться с чехами. Тебе было легко находить с ними общий язык? Как выстраивалась коммуникация?

В плане личных отношений никакой. Они не общаются с мигрантами. Мы для них, как… Не знаю, для чехов образ русского настолько же привлекателен, насколько и образ чеченца в Москве. Это неоправданно, но это прямо дискриминация в отношении русских. Всем поведением они показывают, что тебе здесь не рады.

— Это стереотипы? Дурная слава?

— У нас много грубых людей. Уровень культуры за последние десятилетия упал. Как и многим русским не нравится поведение других русских, так и иностранцам неприятно за всем этим наблюдать.

У нас нет культуры общения: мы не здороваемся с соседями. Есть какая-то неприветливость, закрытость, агрессивность. И просто очень обидно, даже на государственном уровне: ты (прим.ред — мигрант) платишь налоги, пятизначные цифры, у тебя все хорошо с документами, все чисто, — а они не хотят давать тебе визу. Относятся к тебе, как гастарбайтеру, хотя ты всем своим поведением и видом показываешь, что ты на их стороне.

— Наверное, во Франции это еще больше проявляется? Чехи же славяне…

— Как раз наоборот. Это удивительно, но именно у близких по культуре случаются большие ссоры. Как на Ближнем Востоке или на территориях, где проживают славянские народы, там же все между собой воюют.

С французами наоборот проще, потому что у нас богатая совместная история, есть историческая связь. К русским и арабы очень хорошо относятся, и черные. Они все знают, что такое «русская мафия», калашников, водка.

— Все равно эти места, наверное, не стали тебе родными…

— Почему? Стали, конечно. Я себе очень комфортно там чувствую: Прага, Париж. Хотя есть места, где бы мне не хотелось снова появляться.

— И все-таки, если выбирать из всех городов, в которых тебе довелось побывать, какой из них запомнился больше и где бы тебе хотелось остаться, если бы была такая возможность?

— Москва мне, очевидно, запомнилась больше. От нее у меня куча всяких безумных впечатлений. Но вообще, у меня три любимых города — Москва, Париж и одна деревушка на юге Франции, которая расположена между Каннами и Ниццей. Где-то в них, я бы и хотел проводить больше времени.

— Сейчас закрылись границы и путешествовать стало намного сложнее. Ты столкнулся с какими-то трудностями? Может быть, поменялись ощущения от путешествий?

— Конечно, многие планы обломались, но я спокойно это принял. Все так же можно путешествовать, но теперь это стоит дороже. Можно полететь почти куда угодно с пересадками.

2020 год был тяжелым для меня в том плане, что я никогда не проводил так много времени в одном месте. Но в конце года мне удалось посетить несколько стран.

Глава 3. “Об одиночестве, доме и карантине”.

— А легко ли тебе дался локдаун?

— Я люблю проводить время один, учиться чему-то. Для этого мне вообще никто не нужен. Но в какой-то момент я соскучился по людям. В этом плане было сложно.

— А последний альбом ты на карантине записывал?

— Да, я писал его на карантине.

— Полностью? Просто мне кажется, в нем что-то есть такое…Аскетичное, келейное.

(Смеется) Девичья фамилия моей мамы — Келейникова. От слова келья. В моем роду были представители духовенства.

В принципе мне вообще очень хорошо одному. Я не стремлюсь найти себе какую-то компанию.

— То есть у тебя не бывает такого гнетущего чувства одиночества?

— Ну нет, общения все равно не хватало. Человек — социальное животное. Я общался с людьми и, самое главное, я мог продолжать работать. В плане развлечений было скучновато, но в рабочих моментах все было супер-топ. Аминь современным технологиям.

— Пока ты отходил на кухню, я успел осмотреть комнату. Здесь очень много икон: под экраном, на подоконнике, где-то еще видел несколько…

— Знаешь, многие люди не придают значение символам. Помню, приехал на какую-то студию, а там на стене висит череп с рогами, что-то вроде дьявола. А я такой: «Йоу, мне вообще не хочется находиться в таком помещении. Чуваки, вы кому вообще поклоняетесь?».

Мне очень нравятся библейские мотивы. Это часть моей культуры. Я этим увлекаюсь. Вон там (показывает на окно) у меня небольшой алтарь со свечками.

А это древний оклад от иконы. Он оказался у меня совершенно случайно. Эта шутка магически притягивает внимание людей. Помню, когда я нес его по улице, со мной пытался заговорить чуть ли не каждый прохожий.

Я купил его на барахолке у Измайловского Кремля за 200 рублей. Мужик уже уходил и вроде не собирался больше ничего продавать. Я забрал оклад в последний момент.

Очень люблю винтаж.

— Хотел еще про картину спросить. Она сейчас висит у тебя на аватарке в телеграм- канале.

— Да, там она частично заблюрена. Я пытался изобразить свое состояние на карантине: я жив, я мертв, я улыбаюсь, я плачу. Типа, это весь спектр эмоций. И через некоторое время в эмоджи появился смайлик, который улыбается со слезой. Если бы они еще вместо обычного глаза поставили крестик, это был бы вообще перебор! (Смеется)

Глава 4. “О самопринятии, личностном росте и творчеством развитии”

— До 30 ты прошел очень непростой путь личностного становления: долгая борьба с маниакальной депрессией, сердечный приступ в 25, потеря друзей, проблемы в отношениях. Что бы ты сказал тому Меззе сейчас?

— (Смеется) Все будет хорошо. Я и тогда это знал. Разные детские травмы требуют много времени для осознания и их проработки. Знаешь, многие говорят, что факт особенности каждого отдельного человека — это хуйня. Но каждый человек действительно уникален. Мы во многом похожи, потому что мы — это один вид, homo sapiens. И все равно каждый человек особенный. «Делай свое дело, и все будет хорошо».

Я всегда осознавал, что я делаю. Даже когда я делал полную хуйню, я прекрасно это понимал. И сейчас я иногда продолжаю делать хуйню и понимаю это. Мне просто хочется сделать неправильно.

Надо себя принять. Только тогда ты начнешь понимать, что стоит делать, а что не стоит.

— Что послужило причиной для последнего переосмысления своего образа, переходу к нику «Слава Воронцов», и творчества в целом? Ведь альбом “Парадиз” должен был стать последним в твоей дискографии. Но ты вернулся, и не вызывает сомнения, что это того стоило. Расскажи об этом переходном периоде.

— Пока я путешествовал, много думал о жизни. И понял, что всю жизнь я пытаюсь запутать следы. Мне хочется, чтобы эта история оставалась моей небольшой тайной, таким порогом для вхождения.

Лично я люблю находить неизвестных артистов, тех, у кого есть талант, правильный месседж, но абсолютно нет славы. Чтобы в этих людях был виден парадокс нашей системы, в которой популярно в основном что-то вторичное.

Но, к счастью, есть артисты, которые, становясь мейнстримом, остаются в реальном мире. Кто-то говорил, что самый ахуенный музон получается у талантов, только когда им начинают платить нормальные бабки. Тогда они выдают лучший материал. Кажется, это был Игги Поп.

— Насчет смены псевдонима, то есть ты реально понял, что у тебя есть твое имя и прозвище уже просто не нужно?

— Ярлык и обсуждение меня начало очень напрягать. Да и сейчас это продолжает меня напрягать. Я хочу быть миллионером, который читает рэп, а не рэпером-миллионером. Меня напрягает популярность и все это дерьмо.

Чтобы охладить трахание, я решил использовать свое имя. Оно круто звучит и вообще не противоречит Меззе. Это все еще я, и до этого я был Славой Воронцовым.

Ты же воспринимаешь себя через окружающих людей. Ты не можешь посмотреть на себя со стороны. В зависимости от окружения, которое тебя отражает, ты видишь себя по-разному. Я очень долго не мог принять себя и осознать. Поэтому долгое время я слушал людей, которые говорил, что я не могу просто быть собой.

Еще у меня есть СДВГ, я совершаю импульсивные поступки. У меня так много идей и мыслей, что некоторые вещи я делаю, просто потому что мне это хочется.

— Например?

— Да даже треки. Обычно я погружаюсь в музыку и даже не осознаю, что я пишу. Я записываю поток и потом что-то редактирую-подправляю. Когда на следующий день переслушиваю материал, то удивляюсь: «О, это я так сказал? Я это придумал?».

— Наверное, из-за этого демок у тебя в разы больше чем выпущенных треков?

— В этом и была проблема. Я выпускал все, что записывал, и часто даже не дорабатывал материал. А сейчас оборудовал себе дома студию и уделяю много внимания редактуре. Я езжу куда-то только для мастеринга и сведения.

— По-моему, в этой же комнате снимался клип для трека «На скорости»

— Да, мы здесь сняли еще один клип, на трек «Ванхана» (прим.ред — на момент интервью видео еще не вышло). В Киеве мы работали над еще одним клипом для сингла уже со следующего альбома. Это было очень круто.

— Ты начинал свой путь вместе со Смоки Мо, Чейзом, СТ и другими музыкантами старой закалки. Их пик карьеры давно прошел, а ты все еще свеж и светел. Как можно так долго оставаться на плаву?

— Я еще не записал свое главное дерьмо. Мне очень сложно сконцентрироваться, и я большую часть моей карьеры не думал ни о чем: ни о промо, ни о стратегии продвижения материала.

До сих пор в моем старом каталоге есть трек, который приносит мне шестизначные цифры. Это «БМВ или Мерс». На него даже клипа нет, хотя мы пытались его снимать: потом у чувака сгорел комп, он восстанавливал материал, потом смонтировал, но мне совсем не зашла работа. И так всю карьеру.

Я ищу свою идеальную форму. Каждый трек я ее переизобретаю и подступаюсь все ближе к своему пику.

— Все равно, приходит ли какое-то осознание конечности любого пути?

— Кстати, трек, на который мы снимали клип, называется «Вечная жизнь» (Смеется)

— Многие из людей, с которыми ты начинал свой творческий путь уже не просто ушли из музыки, некоторых и вообще уже нет в живых — МС Молодой и Летрюк. Наталкивает ли тебя это на мысли о неизбежной конечности пути и в целом смерти?

— Естественно. Я вижу в этом радость. Переход в другое состояние — это прекрасно.

— Умереть молодым или в глубокой старости?

— Вообще неважно. И так, и так сойдет. Какая разница? Нет жизни менее ценной чем какая-либо другая: длительность не играет роль.

— Все равно, несмотря на то, что ты вхож в новую школу, фитуешь с Обладает, OG Buda и Яниксом, но все равно ты стоишь как бы особняком. У тебя намного больше опыта и в целом твое видение творчества очень сильно отличается. Это не мешает совместной работе?

— Я принимаю людей, даже если они транслируют другие ценности, отличные от моих. Мы все взрослеем, учимся и познаем мир.

Мои идеалы в подростковое время, когда я рос, были другие. Ценности, которые нас окружали, сильно отличались. Это были идеи в стиле «возьми любой ценой: обмани, укради , кинь кого-то, выживай любыми способами». Но со временем люди взрослеют, умнеют. Мне потребовалось на это время.

Глава 5. “Новый альбом и тренды в хип-хопе”

— Ну и продолжая тему новой школы, кого бы из новичков ты выделил? Например, на «Ванхане» у тебя есть два фита с Vacio, и вы очень органично дополняет друг друга. С кем бы из молодых ты еще хотел поработать?

— (Долгое молчание) Блин, фиг знает. Пожалуй, нет.

— Сейчас популярность набрал такой поджанр, как дрилл

— Вообще дрилл уже начинает терять свою популярность, постепенно сходит.

— Тем не менее, некоторые считают, что твой последний релиз очень сильно вдохновлен эстетикой этого жанра. Насколько это правдиво по твоему мнению?

— Там только один дрилл-трек — je $ui$. Чисто с коммерческой точки зрения, я должен был записать полностью дрилловый релиз. Но мне так похуй на эти тренды. Я не могу относиться к себе, как к продукту. Никто не может ставить меня в рамки, даже я сам.

— А не мог бы ты в целом рассказать, какова концепция этого альбома. Что для тебя Ванхана? Это про материальный достаток или духовное богатство?

— Там собраны треки разных периодов. Например, один из них я записал больше года назад, в конце 2019, а некоторые я записал за месяц-два до релиза. Мне кажется, я максимально зафейдил разные периоды. Мне по кайфу, это чистый арт. Ванхана — это полная амплитуда всех эмоций в жизни. Нет ничего хорошего, нет ничего плохого.

— То есть в основе альбома лежит принятие?

— Ну нет, Ванхана — это скорее полное открытие и принятие себя на все сто. Причем, я выпустил этот альбом, а самопознание развивается и расширяется. Поэтому, мне кажется, что мой следующий релиз будет особенным: новый флоу, звучание.

Как будто я тренировался для этого всю жизнь. Я знаю, что нужно делать, и у меня это получается.

— Стоит ждать альбом в этом году?

— Конечно, да. Год только начался. Вообще, я планирую выпускать очень много музыки, и за год хотел бы дропнуть два альбома.

— А чем была вызвана такая долгая пауза между SPAS NA KROVI и Ванхана? Поиск лейбла?

— Там очень много факторов наложилось. Когда я нашел Warner, нельзя было торопиться с выпуском музыки. Все происходило так, как происходило. Сейчас я понимаю, что это было к лучшему.

Многие люди зависят от оценки других людей. С детства нами манипулируют родители, потом мы идем в школу, где происходит то же самое. Вообще, школьная система завязана на иерархии. Из-за этого люди ждут одобрения, которое поможет преодолеть неуверенность.

Нужно поверить в себя. Я в себя поверил. Это гармония.

— Вообще, твое творчество отличается броскими барсами, которые просто вбиваются в память своей прямолинейностью и в то же время неоднозначностью. Если ты не против я бы хотел обсудить хотя бы пару из них. Хорошо?

— Да, конечно.

— На фите с Облой и Будой ты говорил: “Палишь хату в Инстаграме — ночью влезут в окно дома”, а через несколько месяцев застрелили Поп Смоука. Как ты отнесся к этому событию? И не мог бы ты в целом рассказать, чем была навеяна эта строчка.

— В принципе, если ты что-то показываешь людям свою частную жизнь, то они начинают еще более пристально за тобой следить. У меня были ситуации, когда люди часами сидели возле моего дома и ждали, когда я выйду.

Стоит быть аккуратнее с личной информацией. Это вопрос приватности. Интернет это твоя проекция. Некоторые вещи лучше вообще выкладывать через день-два, чтобы люди не знали, где ты находишься. Люди могут прийти к тебе с любовью, а может, и без нее.

— У тебя были ситуации, когда за тобой следили враждебно настроенные люди?

— Нет, меня любят, слава Богу. У меня такая популярность, что мои люди меня очень любят. Тот же пример с приездом в Киев. Люди идут ко мне навстречу с открытой душой и искренней радостью, принимают, как короля.

Чистая любовь. Люди выделяют мое творчество из общей музыкальной массы.

— А в целом хейтеры?

— Есть хейтеры, которые задвигают в стиле «раньше было лучше». Учитывая, что за мой творческий путь, я и моя музыка очень сильно изменились, они имеют полное право так говорить. А чтобы прям хейтеры… Нет, наверное. Люди приходят с любовью

Другое дело, что я не очень люблю общаться с людьми, которые видят во мне только рэпера. Даже некоторые друзья детства стали воспринимать как музыканта. Это очень странное.

— Стремление налепить какой-то ярлык…

— Нет, они просто начинают смотреть на тебя через призму. С девушками то же самое. Они смотрят на тебя, как на человека с галочкой в Инстаграме. Люди так устроены.

— Еще один момент из треков — биф с Тимати…

— Ой, да нет никакого бифа. Да вообще трек «Limonada» с этим никак не связан. Это просто мои эмоции, не связанные с каким-то конкретным человеком.

— А как же конкретные строчки про «схавал бутер в перчах, и опять ваять искусство»?

— Я стараюсь соблюдать очень простую заповедь — не суди людей. И поэтому любое осуждение для меня — это неблагодарное занятие. Музыка — это просто музыка, поток сознания, который записан в конкретный момент.

Печальный и бесславный уход Кирилла (Децла — прим. ред), который прожил легендарную жизнь, меня к этому подтолкнул. Меня задела реакция в интернете, СМИ, музыкантов. Капитализм пытается делать бабки на очень интимных и личных темах, хотя я старался всего этого избегать.

Мне было бы неудобно написать что-то плохое о незнакомом мне человеке. Мне было бы некомфортно учить кого-то и объяснять, что он что-то неправильно делает. Кто я такой, чтобы ему это говорить? Я не понимаю этих людей, детей, у которых в голове солома.

В общем, нет бифа.

— В тему того, что люди пытаются заработать на смерти: выпускают посмертный материал и т.д. Мне кажется, у нас эта тема так не прижилась, как на Западе

— Слушай, я буквально вчера заходил в АМ и смотрел топ треков у Децла: там его хиты «Слезы», «Вечеринка у Децла дома», «Письмо» перемешаны с его последним альбомом, который стал посмертным. Это очень большие стримы.

Последний альбом Кирилла показал очень хорошие цифры. Может, рекорды не побил, но для жанра это был очень хороший показатель.

— Да, я его слушал. Там есть сильные треки.

— Там миллионы прослушиваний.

— На треке «Прощай» у тебя есть строчка "Попасть на тв не хочу, хотя мой менеджер владеет каналом рэп ру". Расскажи про это.

— А, была такая тема. Тогда был канал A-One (прим.ред — телевизионный канал о хип-хопе, который в 2016 году превратили в «ТНТ-Music»), и им руководил чувак, который параллельно занимался моим менеджментом. Это был неудачный контракт, и мы с ним очень недолго работали. Да и канал мне не особо нравился.

— А сейчас ты сам себе менеджер. Ты чувствуешь себя спокойнее, когда ощущаешь все под своим контролем?

— Вообще, One Man Army. Я все делаю сам, даже сам себя записываю. Очень часто бывает, что между мной и слушателем вообще нет никаких посредников. То есть до выпуска трек слышит только мой звукоинженер Миша и Warner.

То есть у меня рождается идея, я ее записываю, потом Миша это все сводит и Warner публикует это на всех площадках, чтобы люди могли слушать материал. Это прямой поток сознаний.

— Тебе просто спокойнее делать это все самому?

— У меня мало людей, которым я доверяю. Конечно, я иногда нанимаю ассистентов-помощников. Но вообще, знаешь, моя главная — цель записывать музыку, а для этого мне нужен только звукорежиссер и издатель. У меня все это есть, и я с этим справляюсь.

Такое чувство, что только сейчас у меня начинает все сходится в единое целое. Всю дорогу мне чего-то не хватало. Да и в целом, я не относился к творчеству, как к работе: я просто записывал музыку, которую хотел.

Я думаю, в этом тоже есть свой прикол — занимался делом, которое мне нравилось, и писал музыку так, как я ее чувствую. Это, знаешь, как записи твоего сознания, образы собственного эго.

— И еще строчка, которая мне очень запомнилась: “Похуй, правда, на все контракты/независимый и пиздатый, независимый и пиздатый”. Вопрос про отношения к лейблам в целом. Помню, твоё интервью у Блейза начинается с рассказа о том, что ты продал свой альбом Блэкстару. Как ты считаешь с того момента роль лейблов изменилась? И нужны ли они сейчас?

— Тут разделяются понятия. Лейбл — это цифровое издательство или продюсерский центр. Сейчас, продюсерские лейблы постепенно умирают, это полное дерьмо. Сейчас в них нуждаются разве что сами продюсеры, которые работают над проектами, подбирают людей.

Хотя даже сейчас есть крутые продюсеры, которые находят талантливых ребят и развивают. В Америке, например. Наверное, в России тоже есть какие-то личности, но как таковой индустрии продюсеров у нас нет. Кому-то из артистов это помогает.

Контракт на издательство — это чисто дистрибуция. Условно, как с книгами. Ты написал произведение и ищешь издателя, которые ее отпечатает и пустит в продажу. Хотя человек и сам может этим заниматься.

— Через твое творчество красной нитью проходит образ женщины, которая будет с тобой в любых жизненных ситуациях, и образ ребенка.

— Это, о чем я уже говорил, мои личные поиски себя и самоосознание. Насчет отношений, я всегда думал, что мне нужен кто-то, а сейчас я нашел себя. Это, знаешь, люди любят говорить «половинка», «вторая половинка»… Что это вообще за бред? Люди цельные. Просто некоторые не могут себя найти и осознать. Ко многим вещам я прошел через противоречия, и это одна из них.

— То есть сейчас ты пришел к тому, что к тебе никто не нужен?

— Нет, просто я не в поиске. Я наслаждаюсь процессом. Это произойдет, как это произойдет. М-м, мне кажется, слабо себе представляю добровольную моногамию. Буквально, что это противоестественно природе человека.

Звучит так, будто бы я отрицаю любовь, но вообще нет. Я верю в любовь, но полностью ее не ощутил. Не могу дать точное определение.

Глава 6. “О России, ее культуре и будущем”

— Как ты считаешь, в чем национальная идея современной России? Есть ли она вообще?

— Хороший вопрос, он очень широкий. У нас выросло прогрессивное поколение, люди, которые выросли в контексте европейского осмысления мира и многих других аспектов. Все детство нас окружала западная культура, и ей не было никакой альтернативы. В целом, это минус — в глобальном плане это убило русскую культуру. Мы живем на обломках империи и наблюдаем ее закат. Закат Третьего Рима, последнего святого места на Земле.

Это все будет длиться еще очень долго, Москва еще долго время простоит. Лет 300, может, даже дольше. Россия всегда будет, но неизвестно в каком виде.

— Тут, скорее, вопрос, какое место она займет в этом мире.

— Она займет свое место. Просто Советский Союз долгое время крошится, но Россия будет всегда. Наше поколение выросло на англо-саксонской визуальной культуре: играх, фильмах, мультфильмах, — но при этом люди очень любознательные и у них есть корни с родной землей.

Даже в Москве большинство людей — приезжие. Молодежь очень прогрессивная, любознательная. Дизайнеры, художники все равно сохраняют связь с национальной культурой и продолжают к ней обращаться. Язык культуры — это язык искусства. Люди вопреки всему живут и по сравнению с Западом зарабатывают вообще не те деньги.

Если на Западе современный художник становится популярным, завтра он едет в Cullinan….. Тем не менее, культура живет.

Я тоже хочу так делать. Люди на Западе любят, да, и я тоже очень люблю показывать свою идентичность. Например, американцы показывают черную идентичность, французы - арабскую идентичность, ЮК - ямайскую идентичность. Все это объединяет искусство.

— Мне кажется, ты очень интересуешься историей нашей страны…

—Да, я очень ее люблю. Может, не знаю какие-то детали, но интересуюсь.

— Если помнишь, в 19 веке идеолог Уваров пытался изложить русскую идея в трех словах: самодержавие, православие, народность. Мне кажется, что несмотря на западные веяния, эта доктрина все так же лежит в основе нашего общества. Хотя откровенно все это начинает подгнивать.

— Самодержавие, православие, народность? Блин… Самодержавие. Это говорит об ущербности политической системы, нам пока не удалось грамотно ее выстроить. Если говорить о православии как о какой-то государственной структуре, то оно существует в очень странном виде. В народе есть какая-то обрядность и религиозность, но на Западе люди гораздо больше посещают храмы и соборы. У нас очень маленький культ религиозности, и идет его постоянная антиреклама.

Молодые люди очень мало интересуются религией. Все крещенные, но при этом никто не читал Библию и ничего не знает о религии. В святых писаниях сказано все, что было и будет, а люди продолжают читать в Инстаграме гадалок и астрологов.

— Давай, поговорим о Боге. Знаешь, я слышал, что приходят к Богу либо в моменты сильного отчаяния, чтобы найти утешение, либо в моменты большой радости, чтобы поблагодарить его за свой успех. Что подтолкнуло тебе обратиться к Богу?

— Меня с детства интересовала религия. Я считаю, что воспитание детей в мире должно быть устроено по-другому. Нужно больше внимания уделять вопросу, кто мы и что мы делаем в этом мире, насколько это все реально. Святые Писания дают ответ на все эти вопросы.

— В свое время я интересовался иконописью. Ученые говорят, что в разные периоды времени, Бог воспринимался по-разному. В феодальную эпоху царил исихазм, то есть образ Бога-надзирателя, которые карал людей за проступки, в 17-18 веке он стал восприниматься, как фигура любящего отца. Какой Бог для тебя?

— Бог, для меня он нейтральный и всеобъемлющий. Ванхана. Это все и ничего.

— В твоих треках ты очень часто обращаешься не только к христианству, но и исламу. Бог един?

— Разумеется, это единая сила. Война религий — это манипуляция непросвещенными людьми, потому что ни одна религия по сути не противоречит другим религиям. Сильные пользуются людьми и обманывают их, а они в это верят. Из-за этого по миру до сих пор происходит множество войн. Прямо сейчас, в 2021 году, существую концлагеря, где мусульман заставляют есть свинину.

Религия — это культурная ценность, которую можно использовать по-разному. Люди очень любят обманываться, большинство из них очень наивные. Им нужны какие-то ложные ориентиры, поэтому они любят смотреть, какие знаменитости носят кроссовки, прислушиваются к другим людям. Это неплохо, скорее, можно назвать это их особенностью, но благодаря ей ими можно управлять.

Недавно я посмотрел, что Кашпировский все еще ездит по городам, и люди продолжают ему верить, делают то, что он говорит.

— В нашей стране религия стала оружием, которое используют против людей, любящих обманываться.

— Религиозные деятели в нашей стране занимаются всем этим как недостаточно талантливо, без души и любви. Но в принципе, я себя отношу к старообрядческому православию. Меня не особо трогают патриархи, все эти слабые люди. Но и осуждать я их не буду. Любой человек слаб. Никто не знает, как он себя поведет, если перед ним положат сумку денег. Судить кого-то — гнилое занятие. Лучше работать и сделать что-то самому.

— Почему именно старообрядчество?

— Потому что это истинное православие. На Руси было принято православие по старообрядческим канонам. Все Святые на православных иконах — это старообрядцы, естественно, за исключением тех, кто был провозглашен после реформы Никона в XVII веке.

То есть почти 700 лет мы были старообрядцами. Да и сама церковная реформа была политическим решением, чтобы нашу религию подстроили под западные и католические нормы, европеизировать церковь. В этом есть корень излишней помпезности. Русские люди любят аскезу, особенно что касается мирских благ. Хотя и от них отказаться достаточно сложно.

— Даже в твоем творчестве это есть. Ты говорил, что для тебя духовность превыше материального, в то же время проскакивала мысль, что ты зависим от денег.

— Ты должен наладить свою материальную жизнь, чтобы было комфортно твоей физической форме. Когда ты обеспечил себя какими-то бытовыми штуками: кров, теплая вода, безопасность, — ты должен изучать другие материи.

В Священном Писании тоже об этом говорится: «И последние станут первыми». Там все сказано: и про слабых, и про войны — про все сказано. Пока мы к этому не прислушиваемся, ничего хорошего не случится.

— Вряд ли наступит такой момент, когда все правила будут соблюдаться…

— Да конечно наступит! Мы приближаемся к этому, просто очень медленно. Это вектор развития нашего социума: у нас будет полная свобода, не будет границ, любой человек сможет жить там, где он хочет. Каждый будет обеспечен всем необходимым для жизни.

— Мне кажется, это вопрос не одной тысячи лет.

— Сейчас мы ускорились, благодаря интернету — мы живем в одном пространстве. По крайней мере, так можно говорить о всех пользователях интернета. Чем больше стариков будет уходить, тем быстрее будет развиваться глобальное сообщество.

— В нашей стране эта смена поколений будет очень наглядно происходить, потому разница между двумя поколениями просто огромная.

— Так всегда происходит. Это проблема отцов и детей.

— А ты хорошо понимаешь молодежь?

— Да, конечно. Я сам себя ощущаю молодым человеком, говорю с ними на одном языке. Тот же режиссер, Никита Вильчинский. Ему года 22, может, 24. Васио тоже молодой человек. Они все прекрасно понимают, что такое хорошо, а что такое плохо, другие нормы культуры. Быдло, конечно, есть. Оно было всегда.

— Молодая Россия будет светлой?

— У нас будет ахуенная страна. Я знаю, какой она должна быть. Это должна быть страна-заповедник. Можно поменять синий цвет во флаге на голубой, а красный я бы вообще убрал, но людям это вряд ли понравится. Но представь, только снег и небо. По-моему, это кайф.

У нас не должно быть вредных производств. При этом нужно строить хорошие дороги, развивать сельскохозяйственную инфраструктуру маленьких городов, таунхаусы. Вообще, нужно запретить строить здания выше пяти этажей, чтобы распределить население по нашей большой территории. Так делают все большие страны, это очень комфортно — люди получают удовольствие от жизни.

А у нас в этом году впервые за 15 лет естественное уменьшение населения на полмиллиона человека. Это пиздец. В Америке население выросло на полтора миллиона. У них и городов больше раз в десять.

— Когда ты последний раз был в российской глубинке?

— Блин, я часто езжу в Сергиев Посад, Суздаль, Владимир.

Сергиев Посад

— Что скажешь о Владимире?

— Очень люблю его историческую архитектуру и храмы. Там есть храм с узорами… очень высокий.

— Дмитриевский собор?

— Да, он супер-уникальный. Его построили в период, когда князь объединил все русские княжества. Он выглядит очень дорого. Собор кажется очень маленьким, но когда ты заходишь внутрь, то видишь, что он очень высокий. Эти резные узоры…

— Как раз сейчас же пытаются расшифровать, что означают все эти рисунки. Вообще, если говорить о православии, то в нем очень много языческих элементов, и Дмитровский собор тому подтверждение: животные с лицами людей на стенах.

— У нас есть языческие народные мотивы, полно героев и паттернов, которые пришли из язычества. Да, есть такая теория.

Мне кажется, народная обрядность сохранилась в нас до сих пор. Та же масленица, куча всяких бытовых примет. Да и религия — это вообще обрядность, строится на супрематах наших дальних предков. Это составляющая каждого человека, и в каждом она отражается по-разному.

— А как ты относишься к современным формам обрядности? Не кажется ли тебе, что она стала чрезмерно пышной?

— Когда показывают разные убранства, глаз болят от блеска и роскоши. Я был в Соборе Святой Софии в Стамбуле, древнейшем храме, который сейчас переделали в мечеть, но там все равно сохранились мозаики…Во многом из-за этого собора мы и приняли православие.

Посланники приехали в Византию и увидели уникальную постройку: купол на высоте в 55 метров. В то время, полторы тысячи назад, это было сложно построить, да даже сейчас это очень трудно и дорого реализовать. Это поражало людей своим величием в то время.

Я сейчас туда приехал, и это поражает. Ты теряешься.

Сейчас чрезмерной роскошью тоже пытаются достичь эффекта восхищения, но восхищает величие инженерной мысли, а не блеск золота. Идея.

— Будто мы методично проебываем аскезу.

— Слава Богу, что она сохранилась в древних храмах. Даже в Москве они есть: музей Андрея Рублева, храм в районе Дубровки, Симонов монастырь. То есть это все живет.

Еще есть куча мест, где я не был, но куда надо обязательно съездить. Нужно изучать и сохранять наше прошлое. Уровень жизни в государстве оценивается по количеству арта, которое производит общество: художники, музыканты, артисты.

У нас всегда была классическая музыка, балет, живопись, а сейчас во многих сферах искусства есть пробелы жесточайшие. Людям очень тяжело этим зарабатывать деньги.

Даже в плане музыке. Сейчас Россия занимает пятое место по числу пользователей в Apple Music, при этом у нас чуть ли не самые дешевые по стоимости прослушивания.

— Это же зависит от покупательской способности населения.

— Да-да, у нас средним классом считается человек с доходом в 200 евро. Это средний класс. 200 евро — это карманные деньги подростку на месяц. Ему, наверное, этого хватит: купил воды, фастфуд. Но разве взрослый человек проживет на 200 евро? Люди и на меньшие деньги выживают, но это не средний класс.

— Как считаешь, с кем сейчас ассоциируется русская культура?

— Среди писателей есть многие чуваки, не знаю, как к ним относятся в мире, но в России они очень известные: Пелевин, Сорокин, Иванов, Акунин. Есть музыкант Даниил Трифонов. Он супер-звезда на Западе. Его видео на YouTube собирают миллионы просмотров, а в России про него никто не знает.

— А если бы тебе сказали показать европейцу популярную русскую музыку. Кого из исполнителей ты бы ему показал?

— Наверное, что-то из творчество Мальбэк и Сюзанны. Что-то такое, из своих ребят, с которыми я общаюсь, работаю и дружу. Мне кажется, сейчас это самый прогрессивный музон. Хотя есть еще исполнители, кого бы я точно привел в пример.

Мне нравится авангардное видение, когда люди смотрят не в сегодня, а в несуществующий день, в завтра.

— Какое место в твоей жизни занимается академическое искусство? Прививалось ли тебе любовь к нему с детства или ты со временем пришел к этому сам?

— Да, это сочетание двух миров началось еще в детстве — я хорошо знаю обе стороны этой жизни. Мама с детства водила меня в музыкальную школу, художественную школу. Я все это учил. С 6 лет читал книги на английском. Это было частью моей жизни. Мне всегда нравилось, я рисовал граффити.

В моей жизни не было периода, когда бы я не соприкасался с искусством. Типа, я занимался чем-то параллельно (учился), но продолжал заниматься музыкой в том или ином виде.

Когда я стал постарше, мне начала нравиться классическая музыка. Чем старше, тем больше я ее слушаю. Жанру больше 500 лет, и он все равно собирает залы. Он показывает, что жанры существуют вне времени. Знаешь, как любят спрашивать: «Какая музыка сейчас популярна?». Любая музыка, если она пиздатая.

— Spotify приводил статистику, что один из самых популярных русских исполнителей на стриминге остается Чайковский.

— Да, конечно. Рахманинов и другие композиторы.

Я всегда интересовался и живописью. Любил смотреть картины. Я и сейчас изучаю историю искусств, даже планировал пойти куда-то учиться, но мне так не хочется делать что-то по расписанию. Поэтому я решил сам взяться за изучение. Слава Богу, что есть книжки, интернет.

Можно получить второе и третьей высшее образование. Куча материала, я его изучаю

— А кто ты по образованию?

— Специалист по коммерциализации интеллектуальной собственности. Я изучал интеллектуальные права с экономической точки зрения. По сути, это образование ни о чем. Оно государственное, но полная хуйня.

Все потому что у нас нет как таковой индустрии интеллектуального права. Все люди продолжают потреблять пиратский контент. Даже люди с деньгами продолжают пиратить, потому что они к этому привыкли. Так удобнее.

— У нас нет культуры оплаты контента.

— Да, потому что привыкли получать бесплатно. ВК-музыка стала платной только в последние несколько лет. Поразительно, что мы так отстаем в сфере интеллектуального права от Запада. При этом, у нас куча крутых программистов, которые могут это все наладить при желании.

— Разве это не проблема ментальности?

— Это все очень легко воспитывается законами. Люди очень быстро подстраиваются и привыкают. Это так и работает. Я когда приезжаю в другую страну, где есть свои ебаные законы, то сначала удивляюсь им, а потом принимаю их. Как платная парковка на улице. Ты не будешь парковаться в неположенном месте, зная, что тебе прилетит штраф.

Это разумные вещи, которые нужно воспитывать в людях законами, штрафами.

— Мы обсудили твою картину, которая висит на стене. Это достаточно красноречивая работа с концентрированной мыслью. Расскажи о том, как часто ты пишешь картины?

— Я не только пишу. Иногда я бью татуировки, рисую эскизы для них. Просто, чтобы отвлечься. Не могу сказать, что я великий художник, просто мне это нравится. Для меня живопись, музыка и кино — три главных вида искусства. Мои лидеры.

Хочу больше этим заниматься, но это отдельный мир. Я люблю рисовать. Да и вообще создавать что-то — это чистый кайф. Возможность воплотить фантазию в реальном мире.

— Стоит ждать от тебя выставку?

— Не знаю, возможно, однажды. Но я оставляю это на потом.

— Просто знаешь, бывают именно музыкальные исполнители, а есть люди искусства. И ты как раз человек искусства, который с таким же успехом мог бы рисовать картины, снимать фильмы.

— Да, я очень хочу этим всем заниматься. У меня, например, есть идея рисовать мультфильмы. Просто не хочется делать это на какие-то кредитные деньги. Это должен быть независимый проект.

Хочется анимировать и интерпретировать русские сказки?

— Это будет взрослая анимация?

— Есть идея и о детских мультиках, и о взрослой анимации. Мультфильмы делать — кайф. Контент делать — кайф. Я работаю в достаточно специфическом жанре музыки, но хочется делать что-то еще. Работа в индустрии развлечения меня очень радует: веселить детей — тоже кайф, развивать в них визуальные паттерны.

— У меня небольшой диссонанс. Ты рассказываешь о куче идей: мультфильмы, картины, два альбома. Но ты не создаешь впечатление человека, который живет в постоянной погоне. Расскажи о своей ритме жизни.

— Я знаю, что должен сделать, и ставлю себе какие-то сроки. Но в целом, я стараюсь себя не заставлять, чтобы работа шла расслаблено и размерено. Я стараюсь жить расслабленно, но только не в интеллектуальной деятельности.

А в остальном, стараюсь жить в тотальном комфорте и каждую секунду жизни иметь то, что мне хочется. Иначе в этом мире было бы сложно жить.

— Планы — это не погоня?

— У меня есть какие-то даты и сроки. Я знаю, что делаю. Когда-то давно у меня были творческие поиски, я бы даже назвал их сомнениями.

— А нет ли давления из-за дедлайнов? Если ты что-то не успеваешь, то ты просто перенесешь крайний срок или второпях начнешь доделывать?

— Я стараюсь сразу делать все. Но если что-то не срастается, то особо из-за этого не переживаю. Вообще, я быстро работаю. Очень люблю быстро работать и тратить на это максимальное количество энергии. Я человек результата. В этом и секрет моего некого успеха. Я заставляю вещи происходить.

У многих людей есть куча крутых идей, но они их не осуществляют. Мой путь долгий, но я добиваюсь своего. То, что я делаю, лучшая версия моей идеи. При этом я делаю все сам, по своему плану. Я независим и никому ничего не должен. Просыпаюсь тогда, когда откроются моих глаза. Очень этому счастлив.

Кстати, сегодня мои глаза открылись очень рано, не против, если мы закончим?