Один день

Этот пост — описание вчерашнего дня. И все.

Я проснулся около трех дня на втором этаже прекрасного дома, который построил папа на месте сгоревшего дома, в котором я провел все лета моего детства. Проснулся с Ренатой в обнимку и с Деном на соседней кровати. Мы спустились вниз и доели греческий салат, попили чай. А потом решили прогуляться по зимнему Алексеевкому. Алексеевское — это толи село толи деревня в марийских лесах недалеко от неплохого озера Яльчик и прекраснейшего озера Глухое. Деревня, сейчас очень похожая на какую-нибудь шведскую деревню. Такие европейские домики везде, с одной стороны лес, с другой стороны даль. Что бы я еще сказал об Алексеевском? Там прекрасно, просто прекрасно, не верите, приезжайте и поймете все сами.

Мы решили прокатиться на лыжах, но мой уродский рост (2 метра), а точнее уродский размер ноги (47) не дал мне этого сделать. Рената с деном встали на лыжи и покатились, иногда падая с непревычки, а я пошел рядом. Лыжня уходила в лес, мне стало трудно идти по огромным сугробам и я крикнул уехавшей вперед Ренате, что мне тяжело идти дальше, она ответила, что тогда они с Деном немного покатаются в лесу и скоро вернутся, я согласился, развернулся и пошел к опушке. Позже я часто вспоминал этот момент, я думал, что это мог быть последний момент, когда я видел свою жену и брата.

Я гулял один. Ходил бродил туда-сюда, о чем-то думал и периодически просто замирал, хруст снега под ногами прекращался, я стоял и слушал. Тишина. Вокруг дома, лес, огромные белые сугробы, даль и тишина. Ветер чуть слышно гудит где-то вдалеке, мороз щиплет щеки, я стою и понимаю, что абсолютно счастлив в этот момент, понимаю, что смысл в зиме все-таки есть и смысл этот здесь. Потом опять иду. Останавливаюсь перед забором под которым куууча снега, в голову приходит идея и я еле добравшись залезаю на забор, выпрямляюсь в полный рост, раздвигаю руки и падаю назад. Мгновение остановки сердца и океан снега принимает меня в свои пушистые объятия. Лежу и смотрю на небо.

Набрав снега за шиворот, в ботинки и перчатки я собираюсь домой. Захожу, раздеваюсь, папа спрашивает где Рената с Данилом, говорю уехали кататься. Не взяли тебя с собой что ли? — спрашивает. Неа — отвечаю. Сижу греюсь, смотрю в окно. Время идет, солце подползает к горизонту, папа спрашивает куда они поехали. В лес — говорю, а у самого внутри что-то дернулось. Сижу, играю на айпаде, поднимаю глаза, за окном темнота. Папа говоит, что долговато их нет что-то, я тоже чувствую это. Он говоит, что сходит на опушку, посмотрит. Сижу. Возвращается, нет говорит их. Говорит еще чуть-чуть сидим и искать надо идти их. Я начинаю что-то понимать. Время идет, я не могу больше, встаю и говорю, что иду за ними. Папа говорит, подожди, вместе пойдем. Я как всегда за секунду собираюсь, надеваю валенки до колена, которые мне малы, но зато в них можно по сугрорбам спокойно идти. Папа собирается долго, меня это бесит. Он рассудительней, молодец, берет компас, аптечку, теплые вещи, фонарики, топор, я бы не подумал даже об этом. Наконец выходим из дома и тут на меня рушится три тонны понимания сколько времени уже прошло. Я вспоминаю как я замерз когда пришел, понимаю насколько больше они провели на улице, понимаю, что они где-то в кромешной темноте в лесу, понимаю, что ориентироваться там сейчас очень сложно и самое главное я понимаю, что они должны давным давно уже быть дома, а не дома они могут быть только по одной причине: что-то случилось.

По телу пробегает холод я широко шагаю по направлению к лесу, мозг отказывается думать что могло с ними случится, понимаю только, что все, что угодно. Я подхожу к лесу и меня захватывает ощущение, что вот они, сейчас выходят из леса уставшие, ну а как иначе? Если не выйдут сейчас, значит они точно где-то там в глубине. Шагаю широкими шагами по глубоким сугробам, папа сзади кричит чтобы я не убегал и не включал фонарик, глаза должны привыкнуть к темноте, а батарейки нужно экономить, еще могут пригодиться. Я пытаюсь различить лыжню в тьме. Голову пробивает мыслю, что кто-то из них может истекать кровью и тогда времени катастрофически мало, я кричу: "Ренааааатааааааа! Даниииииииил!", замираю, слышу: "иииил" и тишина, ноги срываются и несут меня дальше вгубь. Я думаю несли они возвращаются, то я должен их встретить уже, ну же, ну вот сейчас, за этим холмиком, вот за тем деревом они должны показаться. Ренаааааатааааа! Данииииииил! Черные пятна на снегу, включаю фонарик — ветки ёлки. Движение где-то впереди — показалось. Ренатин крик где-то вдалеке сбоку, останавливаюсь — рукав тёрся о куртку. Я шагаю быстро как могу.

Мы доходим до Глухого, оба понимаем, что это максимум до куда они могли доехать. Это и так далековато, они точно если бы доехали, повернули бы домой, но по пути их не было, где же они, где? Папа пытается им звонить, но там ни у кого не ловит, а у меня вообще садится батарейка. Мы встаем над склоном, перед озером и по очереди кричим во все горло: "Ренааааааатааааа! Даниииииииил!" Эхо очень далеко разносит остатки крика по ледяной пустыне озера. Мне кажется, что наш крик можно услышать за много километров отсюда, но отета нет. Холодный лес молчит. Я поворачиваюсь: "Пап, что будем делать, какой план?" Он говорит: "Тут может быть два варианта: либо они где-то заплутали, либо что-то случилось и они не могут двигаться." Я говорю да, но какой у нас план, а у самого в мыслях: "Давай разделимся, так больше шансов их найти". Он говорит: "Давай разделимся я пойду в сторону дома по другой дороге, ты иди дальше, по этой дороге выйдешь к Яльчику, если их не будет, повернешь на пещанку и пойдешь по ней в сторону дома, если я дойду первым, сяду на машину и подберу тебя, а там будем уже думать что делать." Я соглашаюсь, мы расстаемся.

До Яльчика идти далеко, я не знаю куда поворачивать если будет развилка, но меня это не волнует: "Я-то не пропаду, я не пропаду, лишь бы с ними все было хорошо, а я не пропаду". Шагаю один, луна взошла, ее свет чуть пробивается сквозь глухой лес. Я повторяю вслух: "Сделай так, чтобы все с ними было хорошо, пожалуйста, сделай так, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста". Поднимаюсь на очередной холм, впереди что-то черное лежит. Я бросаюсь вперед: "Ренаааатааааа!", свечу фонариком, это упавшая елка. Иду и думаю, ну до сюда они точно не дошли бы, что делать-то, что делать, где их искать, а самое главное как? Как можно найти людей ночью зимой в лесу, ну кааак? Тяжело дышу, повторяю, кричу, иду.

Развилка. Я не знаю куда поворачивать. Вроде по логике на лево, но там дорога чуть у́же, я поворачиваю направо и понимаю, что сам сейчас могу заблудиться и выйти непонятно вообще куда. Хруст снега и тяжелое дыхание обрывает звонок телефона, я как сумасшедший пытаюсь залезть в карман за телефоном, понимая, что телефон в любую секунду может разрядиться. Смотрю на дисплей, там Папа. Турбо-мысль: как он дозвонился. Беру трубку, слышу: "Они дошли домой, они дома, ты где?" Я говорю: "Я на пути на песчанку", слово "вроде" я говорил уже разрядившемуся телефону. Я останавливаюсь и начинаю плакать.

Иду дальше и повторяю: "Спасибо, спасибо, я-то выберусь как-нибудь в любом случае, я выберусь, это вообще пустяки, спасибо." Впереди просвет, говорю вслух: "Песчянка? Должна быть песчанка. Ну же! Это же песчанка, да?" Выхожу на широкую дорогу, вроде она, но ночью зимой я не уверен. Нет, вроде она все-таки. Поворачиваю, и шагаю по дороге. Тут понимаю, что валенки все-же мне малы и я в них прошагал по сугробам уже не один километр, чувствую как начинают болеть мазоли на пальцах ног, чувствую боль в пояснице и ногах, чувствую усталость. Иду по нескончаемой дороге, знаю что папа должен за мной приехать. Вдалеке свет фар, кажется, что я не видел ни единой души в этом лесу уже очень давно, радуюсь как Робинзон Крузо кораблю. Думаю, что это за мной, но машина проезжает мимо, за ней вдалеке показывается еще одна, но и она проезжает меня. Сомневаюсь что правильно иду, слишком уж долго, но ничего, думаю, машины же откуда-то едут, значит я приду куда-нибудь когда-нибудь. Понимаю, что теперь способен на многое и пройду в пять раз больше того, что уже прошел, если потребуется. Я умею терпеть, считаю, что это важное умение. Иду. Оборачиваюсь. Дорога, лес, тишина, лунный свет и я где-то посреди всего этого шагаю один. Вижу еще свет фар, думаю что нужно остановить эту машину и спросить где я. Фары приближаются, я стою посреди дороги и поднимаю руку, подхожу к машине и сквозь свет вижу значек Ленд Ровер. Это папа. Сажусь в машину. "Замерз?" — спрашивает. Я смотрю на столб пара, который поднимается от меня: "Нет".

Вылезаю из машины ноги не слушаются, иду словно пьяный шатаясь, чуть не падая, захожу домой, а они сидят там, улыбаются.

Спасибо.