Старица, собор. Летнее путешествие редакции «Севера», часть четвертая.
Старицу основал святой Михаил Тверской, и, кстати, Бортеневская битва неподалеку случилась не просто так: Юрий Московский с ордынцем Кавгадыем возле Старицы собирались переправляться через Волгу (был здесь брод), чтобы и в заволжской части Тверского княжества вдоволь пожечь и пограбить. Михаил остановил их на ближних подступах, как написали бы теперь военблогеры. Но то дела древние.
Сейчас это крохотный городок – меньше семи тысяч жителей, уютный, пытающийся преодолеть разруху, сохранивший много старины, радующей глаз. А еще тут есть чудо (предыдущий рассказ обещал ведь чудо).
Я специально попросил таксиста остановиться, не доезжая немного до гостиницы. Денек выдался непростой, устали мы с мудрым и местами даже бородатым Громовым А.А., главным редактором проекта «Север», как собаки, говоря без обиняков. Но просто вот нельзя было пролететь мимо в машине. Мы вышли на мост, и спутник мой все понял.
На высоком берегу – он, Борисоглебский собор. Когда-то он был другим (нет, не женщиной с узким лицом, как, возможно, успели подумать знатоки творчества одного выдающегося поэта-иноагента). Старый, построенный в XVI веке собор Бориса и Глеба был величественным и странным: пять шатров на круглом основании. Единственное в своем роде строение. Но старинные мастера в чем-то просчитались, шатры основание продавили, находиться в церкви стало опасно и ее разобрали. Там еще были громадные керамические иконы, некоторые сохранились, иногда их показывают на выставках. В Москве показывают, не в Старице.
Нынешний построили в начале XIX века, и вот он… Непросто это объяснить, только ради того, чтобы его увидеть, до Старицы следует добраться, но я все-таки попробую подобрать слова: он вроде бы должен быть здесь чужим, слишком европейским, во вкусе эпохи. Но нет. Чтобы не понять, а почувствовать смысл слова «гармония», достаточно посмотреть на него с моста через Волгу. Он абсолютно уместен, он, извините, идеален, про него и «построен» не скажешь, он словно бы здесь вырос. В нем величие без надрыва и пафоса, покой, что-то, может быть, что больше красоты.
Построил его местный зодчий, Матвей Чернятин, старицкий мещанин, случайно угодивший в архитекторы: тверской губернатор потребовал, чтобы из здешней школы прислали двух способных учеников, «для обучения архитектскому делу». Матвей был одним из этих двух. Когда он строил храм, он вдохновлялся великим творением Львова – Борисоглебским собором в Торжке (и туда доберемся тоже), и это видно, а все равно – он свой здесь, его собор, он местный, как сам Чернятин, он и похож, и не похож на масштабное творение классика.
А ниже, под горкой, на берегу – другое чудо: Параскева Пятница, невообразимое нагромождение смешных куполов, чистая радость. Там еще и смородиновый квас продают, вкуснейший. А за рекой , напротив – Свято-Успенский монастырь, там свои древности, свои красоты, свои тайны.
Но Борисоглебский собор все-таки главный. Как ковер у Большого Лебовски – задает тон всей комнате. То есть всей Старице.
Идеальное место для медитации – скамья с видом на собор. Жара – не мешает, наоборот, плавит ненужные мысли, гонит их из головы. Собор, как сказано уже, на высоком берегу, на горке, в горке за железными дверями норы. Когда-то здесь добывали известняк для строек, потом в образовавшихся пещерах обосновались кузнецы. В горке двери, из горы торчат трубы, в бывших кузницах, наверное, тьма, проваливаешься в эту теплую тьму…
Церкви, музеи, тихие улицы, неспешная жизнь. Из странных посещений – Музей фарфора. Двухэтажный особнячок, забитый чашками и тарелками средней антикварной ценности. Осмотрев его, мудрый и в чем-то даже бородатый человек Громов А.А. (кстати, он главный редактор проекта «Север»), расстроился и завелся. Кричал, что у него дома в двух ящиках тоже тарелки, и он их привезет и откроет в Старице свой, настоящий музей фарфора!
- С блэк-джеком? – не без надежды спросил я.
Оказалось, нет, без, но зато с возможностью за отдельную плату кидаться экспонатами в актеров, изображающих Обаму, Байдена, Гитлера, Чингисхана и других врагов России. Мы еще долго обсуждали проект, и как-то так вышло, что Громов А.А. решил открыть в Старице Музей Чубайса.
Нет, никакого отношения к древнему городу Анатолий Борисович не имеет, но
- Но ты послушай, как это звучит – Музей Чубайса в Старице! – убеждал меня Громов А.А. – туристы валом повалят…
Идея странная, но некоторая грусть в городе присутствует и аромат разрухи ее сопровождает. Может быть, этому городу и не нужен новый герой, однако точно нужен свой миф. Между прочим, последний русский удельный князь, Владимир Андреевич, - как раз отсюда. Дни его закончились печально, отравлен по приказу Грозного после пары лживых доносов от верных царских опричников, но ведь разговоры про регионализм теперь в моде, а это, как минимум, эффектно: последний русский удельный князь.
И пара слов о неожиданных встречах. Зашли мы в Никольскую церковь (тоже на берегу Волги, за мостом, скучный XIX век, никаких надежд на особую красоту). И увидели, что повсюду – иконы. Чудаковатые, наивные, но с явным западным влиянием и совершенно нездешнего вида. Оказалось, из Белгорода. Один старицкий выходец там их собирал, а потом – почему-то, почему же – решил, что в Белгороде им оставаться опасно и привез сюда.
Дальше мы собирались на такси в село Красное, посмотреть на знаменитую Чесменскую церковь, и оттуда пешком – к железной дороге, чтобы сесть на электричку до Торжка. Но вышло немного по-другому.