Несбывшаяся столица
Вологда – город старый, официальная дата основания – 1147-й, но с этим не все историки согласны, возможно, город на берегу реки Вологды появился все-таки лет на сто позже. Имя – от реки, на языке финно-угорских племен, которые жили здесь когда-то, – «река с прозрачной водой». Исходно – новгородское владение, но и Москва, и Тверь за Вологду бились. Святому князю Михаилу Тверскому удалось посадить в городе своего наместника, но в конце концов Москва одолела. Москва все в конце концов одолела. А вот настоящему своему расцвету Вологда обязана англичанам. Точнее, - ошибке, которую совершил один храбрый английский мореплаватель.
В середине XVI века англичане решили проверить – можно ли попасть в Китай через Северный Ледовитый океан? Создали компанию и отправили на поиски новой дороги к китайским богатствам три корабля – «Эдуард благое предприятие», «Добрая надежда» и «Благое упование».
Север встретил мореплавателей неласково и даже жестоко. Экипажи «Надежды» и «Упования» погибли без надежд и упований, а вот «Эдуард», капитаном на котором был Ричард Ченслор (или Ченслер) добрался до селения Неноксы – это рядом с городом Северодвинском в Архангельской области. Но тогда ни Архангельска, ни Северодвинска еще не было, только сельцо с высокой деревянной церковью, которую пришлецы, можно предположить, приняли за пагоду. Уцелевшие англичане ведь думали, что попали наконец в Китай или даже в Индию. Но от местных выяснили, что попали не совсем туда.
Все равно не прогадали. Чеслора доставили в Москву, к царю Ивану Васильевичу. Моряк впечатлился, увидев огромный город – «больше Лондона». Но и Грозный впечатлился не меньше, увидев в заблудившемся англичанине едва ли не посланца небес. Он воевал в Ливонии, ему нужно было оружие, и возможность торговать с Англией оказалась настоящим подарком. Капитану вручили грамоту, дающую англичанам права на беспошлинную торговлю с Московским царством. Так началась история английской Московской компании. От нас везли лен, пеньку, сало, деготь и, конечно, меха – главный русский товар, настоящую нефть тех далеких времен. А к нам прибывали по морю ружья, шпаги, различные предметы роскоши – изысканные кубки, блюда, механические часы, а также серебряная монета. И разные ученые люди, желавшие поступить на царскую службу – «дохтуры, искусники, злата и серебра искатели». Здесь, кстати, имеются в виду не стяжатели, а рудознатцы, горные инженеры.
Товары шли через Вологду и город богател. Еще немаловажный момент – Грозный почти влюбился в Англию. Он всюду прозревал заговоры, боялся бунта и всерьез спрашивал у английской королевы – примет ли она его, если он из Москвы решится бежать? Она была не против, обещала и земли, и свиту, и замок – все, что необходимо столь славному государю для честного житья. Знатную англичанку в жены царь тоже просил, но после долгой переписки получил вежливый отказ. Королева не очень понимала, как это женатый человек обсуждает с ней виды на новый брак. Государь московитов пытался объяснить, что это вообще не проблема, сегодня есть жена, завтра нет, дело нехитрое и все в руках царских… Тем не менее, не сложилось.
В центре царских планов оказалась Вологда. Не исключено (во всяком случае, так считали в его время некоторые иностранцы), что Иван Васильевич всерьез собирался эмигрировать и хотел превратить северный город в подобие базы для отъезда. Этого доподлинно не знаем, но разделив Русь на опричнину и земщину, столицей опричнины он решил сделать именно Вологду. А может быть, в перспективе – и новой столицей всего государства тоже. Начал сооружать здесь крепость и огромный Софийский собор. А потом вдруг резко свернул все начинания и вернулся в Москву. Есть разные внятные объяснения того, почему так вышло, но, как часто бывает, легенда интереснее. Говорят, он гулял однажды по собору, любуясь стройкой, и его едва не убило оторвавшимся куском штукатурки. Царь решил, что это знак дурной и столицу в Вологду переносить нес следует. Достоверно вот что: собор при Грозном освящать не стали, сделал это только сын его, богомольный государь Федор Иоаннович. А великолепные фрески, которыми мы сегодня любуемся, написаны и вовсе в самом конце XVII века. Работала в Софийском соборе ярославская артель Дмитрия Григорьева Плеханова. Росписи эти – как дивный праздник, даже Страшный Суд на западной стене – какой-то совсем не страшный. И, кстати, обязательно обратите внимание, насколько детально, точно, узнаваемо изображены европейцы, отправляющиеся в пасть к Сатане! Здесь хорошо знали, как они выглядят.
Очаровала Англия не только царя. Жители северных краев расписывали – чтобы веселее жилось бесконечной зимой, наверное, - и стены в своих домах, и шкафы, и сундуки, и прялки. Яркие, веселые эти вещи сохранились (в Кирилло-Белозерском монастыре, например, отличная коллекция) и среди прочих героев там очень часто – единороги и львы. Откуда они? – понятно, откуда. С английских гербов, с островных безделушек, которые везли на продажу через Вологду в Москву.
Здесь всегда было больше свободы, здесь – на краю почти света – люди рано почувствовали, как он велик на самом деле, этот наш свет, и как разнообразен. Видели пришельцев из далеких земель, видели, что они – вовсе не чудища с песьими головами. Невидимыми стежками привязывались к Европе. Первый посол из России в Англию – дворянин Осип Непея, вологжанин родом. А еще – это про то, наверное, по каким извилистым дорогам история ходит: один из величайших английских писателей, Джозеф Конрад, успел пожить в Вологде. Правда, ребенком совсем, и недолго, и не по своей воле. Он ведь на самом деле Юзеф Теодор Конрад Коженевский, сын поэта Аполлона Наленч-Коженевского. Отца за связи с польскими повстанцами в 1861 году сослали в Вологду, жена с маленьким сыном отправилась вслед за мужем. Был даже памятник Джозефу Конраду в Вологде, но в 2016-м исчез таинственным образом. Больше нет.
Зато на берегу реки – памятник Константину Батюшкову. Великий наш поэт – отсюда, здесь и доживал он свой век, раздавленный сумасшествием. Целых 22 года, тяжелых, наверное, и даже страшных.
Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?
Зачем он шел долиной чудной слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
Это последнее его стихотворение. Дальше – только годы тьмы и безумия. И памятник этот странный что-то такое передает: казенный гений Вячеслав Клыков, автор памятника Илье Муромцу в Муроме, делал его, наверное, чтобы прославить романтика и героя войны с Наполеоном (Батюшков успел повоевать). Получилось другое – тут и сам поэт, и конь поэта, и русская дева со свирелью, и Афина Паллада, греческая богиня мудрости… Бронзовая галлюцинация несчастного страдальца, немного грусти в веселой Вологде.
Она ведь и правда почему-то веселая, и потомки тех, кто рисовал когда-то львов с единорогами на крышках сундуков, - улыбчивые, открытые, да еще и окают. Круглые эти «о» в речи заставляют улыбнуться невольно, да и как им не литься тут чистой водой, когда имя у города такое – Во-Ло-Гда. Ну и памятник букве «о» тоже имеется.
И церкви старые, и старые дома – их довольно много сохранилось, деревянных, с наличниками и роскошными балконами, - все вам улыбается. Даже морошка на рынке улыбается. Как мне когда-то кирилловский великан. Все – в жизни, все – в обычных человеческих хлопотах, в которых не уйти, конечно, от скорби, но и радости ведь тоже бывают. Вологда – про радость посюсторонней жизни.
Тем удивительнее, что из вологодских земель вышел бескомпромиссный проповедник нищенского жития, преподобный Нил.