Русофобия в картинках

Великий Гюстав Доре и его злобный комикс про Россию

«Чрезвычайно образная, увлекательная и причудливая история Святой Руси по старинным источникам и историкам: Нестору, Никону, Сильвестру, Карамзину, Сегюру и другим» – памфлет, изъятый из продажи во Франции XIX века, и запрещенный в Германии времен Гитлера.

Открываем роскошный альбом. Приветом русскому авангарду – черный квадрат на красном, давящем фоне. Все не случайно: дальше будет много крови и много откровенного очернительства. Но начинает автор с шутки. Это потом (лет через шестьдесят) черный квадрат станет символом тотального отказа от фигуративности в искусстве, «первого шага чистого творчества в целом», нуль-формой, точкой отсчета для нового искусства.

А в нашей книге он это всего лишь иллюстрация к нехитрой сентенции: «В непроглядной вековой тьме затеряно начало истории России». Дальше – уже обиднее: «Если верить древнейшим источникам, между вторым и третьим годами могучий белый медведь Полнор пленился многообещающей улыбкой красотки-моржихи. В результате этой порочной связи явился на свет первый русский. Правда, другие летописцы в качестве прародительницы русских упоминают не красотку-моржиху, а заурядную самку пингвина».

Медведь как медведь, у моржихи почему-то томные цыганские глаза, а первый русский – кудлатый и бородатый младенец – отчаянно похож на Карла Маркса, каким его много позже станут изображать на бесчисленных советских плакатах.

Автор книги, про которою сегодня пойдет речь, никогда в России не был, и это, вроде бы, против правил цикла о приключениях иностранцев, но кто нам запретит нарушать иногда правила? Тем более, что в России он не чужой. Его гравюры вешали на стену, вырезая из очередного номера «Нивы», гимназисты до революции. На ад и на рай смотрели его глазами – первое издание Данте, которое он оформил, на русском в издательстве Вольфа вышло 1874–79 годах. В его аду, кстати сказать, интересно и почти не страшно. Зато в раю скучно.

В застойном Советском Союзе именно его иллюстрации сопровождали самые лучшие книжки. Это он помог нам увидеть, как выглядит мир Дон Кихота – колючий, острый, нервный, чуть жутковатый, и как выглядит мир Гаргантюа – веселый, жирный, жизнерадостный, оплывший. А уже после Союза он многим детям открыл дорогу в мир Священного писания. Его гравюры – почти обязательное дополнение к адаптированным для детей изданиям Библии.

Да, это Поль Гюстав Доре, самый, наверное, знаменитый книжный художник в мире.

Азиат Рюрик ⁠и прочие Бруталеславы

К 1854 году он успел заявить ⁠о себе, кое-что ⁠сделал, приобрел репутацию, поклонников ⁠и работу (это, впрочем, только начало пути, ⁠и пока он – иллюстратор дешевых изданий классики для невзыскательной ⁠публики). ⁠А в 1854-м вышел его первый самостоятельный проект, книга, целиком посвященная России – «Чрезвычайно образная, увлекательная и причудливая история Святой Руси по старинным источникам и историкам: Нестору, Никону, Сильвестру, Карамзину, Сегюру и другим». Очень, кстати, невезучая получилась книга, но про это потом, пока просто почитаем.

Если вы по первым строкам еще не поняли, что Доре просто издевается – и над читателем, и над предметом описания – то продвигаясь от страницы к странице, довольно быстро это сообразите. Потому что история Святой Руси на самом деле занимает автора очень умеренно. Ему нужны несколько общеизвестных мифов в качестве фундамента, чтобы выстроить на них дикую свою фантасмагорию. Рюрик, Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая, Александр с Николаем – более или мене узнаваемые персонажи, все прочие – фон для фарса.

Рюрик прибывает «из соседней Азии» и немедленно отправляется покорять Константинополь, а вернувшись, умирает от почечной колики. Как и его преемник. И его преемник. И его преемник… В какой-то момент Доре, похоже, надоедает выискивать в книгах дикие для европейского уха имена русских князей, и он начинает их изобретать, удачно пародируя тон старых хроник (а вовсе не русских летописей): «За Бруталеславом следовал Бафресслав, большой обжора. За Бафресславом следовал Куатшеслав, непревзойденный оратор. За Куатшеславом следовал Флитцеслав, самый меткий лучник». Ну и так далее – это довольно затянутая шутка.

Впрочем, если бы не рисунки, вся книга может показаться довольно затянутой и не самой смешной шуткой. Хотя иные инвективы и сейчас звучат обидно. То есть, точно и остро. Вот, например, как описывается покорение Сибири «Иваном Мудрым»: «Услышав слова “истинная вера”, “братство” и “благосклонность”, малочисленные сибиряки пришли в такое отчаяние, что объявили о полной капитуляции».

Вся русская история от первого потомка противоестественной связи моржихи с медведем и до Николая I – бесконечный поток зверств, крови и насилия. Властители режут подданных, подданные – друг друга, соседним народам тоже достается. Иван Грозный изобретает новые орудия для пыток, и уничтожает все население России. Петр учится сапожному ремеслу, пытается сожрать Европу (без успеха) и тиранит россиян. Екатерина развратничает, мучает своих и громит всех, кто слабее. Александр пытается сожрать Европу (не вовсе без успеха). Николай строит полицейское государство, измывается над жителями страны и, разумеется, собирается сожрать Европу.

Под конец – самая обидная, наверное, и, пожалуй, неожиданно злободневная карикатура: Николай открывает коробку, детскую игрушку – из таких выскакивает чертик на пружинке. Но здесь вместо чертика – жуткое чучело казака, у которого на шапке, на секире и даже во рту, вместо зубов – памятные французам цифры: «1812». Однако французские солдаты только потешаются, глядя на страшилище.

В общем, этакое, знаете ли, «можем повторить», только 1854 года выпуска. А через пару страниц французские солдаты, схватив императора Николая, прикладом забивают ему «1812» прямо в глотку.

А ля гер ком а ля гер

И это все, конечно, не случайно. Доре пытался работать на злобу дня. Шла Крымская война, Франция воевала с Россией, тема реванша за разгром Наполеона не была чужда парижским патриотам. Тем более, что на этот раз военное счастье было не на стороне русских.

То есть, перед нами – один из ранних образцов военной пропаганды. Кстати, стоит, наверное, вспомнить вот что: появилась такого рода продукция еще в XVIII веке, но настоящий расцвет пережила как раз в ходе наполеоновских войн, и у нас есть свои мастера жанра. Великий Венецианов не брезговал – «Французы, голодные крысы, в команде у старостихи Василисы», а Теребенев так и вовсе лубочные листовки сделал основной своей специализацией. По тому же пути идет и Доре.

Отсюда ненависть, отсюда ярость, отсюда часто – совсем невысокого уровня шутки. Впрочем, и очень точные, очень болезненные попадания там тоже есть. Но главное – великолепные картинки. Если от содержания отвлечься, то попадаешь в совершенно особый мир, трагикомичный, ранящий, цепляющий, мир точного рисунка и смелых графических экспериментов. Доре – большой художник, он очень остроумно играет с фоном, несколькими штрихами может передать кровавый хаос грандиозного сражения, одним удачно подобранным символом многое сказать об отношениях беззащитного человека и всемогущей власти. Многие ходы, до которых додумаются графики лет сто спустя, Доре предугадывает, и вообще, это ведь один из первых комиксов, «графических романов», как теперь говорят. Талант остается талантом, даже если поставлен на службу ненависти. И даже если это – ненависть к нашим невезучим предкам.

Тем более, что отвлечься от содержания легко: более или менее похожими на себя русские у Доре становятся как раз к эпохе Петра. До того перед нами – то ли короли из карточной колоды, то ли герои стилизованных под европейское средневековье страшных сказок. Его ведь – повторюсь – интересовали не подлинные детали, он создавал образ опасного врага, от которого Запад должен без устали защищаться.

Образ, кстати, и до сих пор востребованный.

От Николая до Гитлера

«Еще до правления Ивана Мудрого были известны кнуты, дивное устройство коих, как мы увидим, стало узловым пунктом русской цивилизации, правда, поначалу в диком и бесформенном виде. Иван, всегда отличавшийся остротой зрения, тотчас же разглядел, какие возможности таятся в столь изысканном средстве воспитания». Повторюсь, иногда Доре попадал точно. Но успеха ему не принесли ни откровенная злоба, ни отдельные удачные шутки.

Молодой художник, выпустив первое самостоятельное издание, рассчитывал прославиться, заигрывая с ура-патриотизмом воинственных соотечественников. Но не сложилось: война заканчивалась, начались мирные переговоры. Во Франции опасались, что книга, переполненная унизительными карикатурами на русского императора, может оскорбить северных варваров, с традиционным трепетом относящихся к чести своих владык. Тираж выкупили за счет правительства и уничтожили. Уцелевшие экземпляры теперь большая редкость.

Позже книгу во Франции не переиздавали – такова судьба всего, что делается на злобу дня. В России не издавали тем более, и тут, наверное, пояснения не нужны. И в Советском Союзе не издавали – слишком уж много в ней ненависти. Даже для большевиков, которые особой любви к Святой Руси не питали, все равно слишком много.

В 1937 году, то есть, до того еще, как подружились Молотов с Риббентропом, альбом небольшим тиражом издали в гитлеровской Германии. И тут же запретили. Причина изумительная, позволяющая что-то понять про логику функционирования тоталитарных режимов: нацистские цензоры сочли, что это – большевистская пропаганда, поскольку в книге в оскорбительном виде выставлены русские цари, против которых большевики боролись.

В 2011 году «История Святой Руси» вышла на русском языке в издательстве «Астрель» (перевод текстов – Л.Рофварг). Крупный формат, отличная бумага, золотые обрезы, тираж не указан, но, надо полагать, невелик.

Почему-то думается, что сейчас на такое никто бы уже в России не решился.