Женщина с характером. Труды и встречи княгини Марии Тенишевой
Художник Репин обладал, конечно, большим талантом, но при этом человеком был и ленивым, и склочным, женился Бог знает на ком, а еще паразитировал на славе Льва Толстого, которого постоянно норовил изобразить то босым, то за плугом. Кстати сказать, Лев Толстой, величайший, безусловно, писатель, совершенно зря ходил босым и пахал землю, выставляя себя в глупом виде. Художник Маковский – просто мелкий жулик, Бенуа с Дягилевым – тоже прощелыги, да еще и женоненавистники. Певец Шаляпин – комический стяжатель. Ну и так далее.
В общем, если верить мемуарам княгини Марии Тенишевой «Впечатления моей жизни», со знакомствами ей не очень везло. Вот разве что художник Врубель был порядочный человек. Эскизы росписей балалаек делал для ее мастерских. Художник Рерих – верный друг на всю почти жизнь. И композитор Чайковский, хваливший ее голос (причем не только в глаза, но и за глаза). Остальные…
Впрочем, нет. Вполне достойным человеком был ее второй супруг – князь Вячеслав Тенишев, ученый, виолончелист-любитель, и выдающийся предприниматель с огромным состоянием. Правда, все, что составляло для Марии Клавдиевны смысл жизни, он почитал нелепыми женскими забавами. Но денег на забавы не жалел. И еще – верная подруга, княгиня Екатерина Святополк-Четвертинская.
И, скорее всего, что-то важное это говорит не о Толстом, и даже не о Репине, а о характере самой княгини Марии Тенишевой. Но благодарить мы ее должны не за злоязычие, конечно, вот и поблагодарим.
Урожденная Пятковская, родилась в 1858 году, отца почти не знала, мать (если верить запискам) – чудовище, гувернантка – гнусная и тупая шпионка. Училась в гимназии Спешневой – это лучшее на тот момент учебное заведение для девочек в имперской столице. Гимназию, впрочем, не закончила. В восемнадцать вышла замуж за правоведа Рафаила Николаева. Муж (если верить запискам) – тряпка, человек без устремлений, серый и скучный. А уж родня его…
Семейная жизнь не складывалась (здесь почему-то хочется пожалеть бедного Рафаила Николаева), и в конце концов Мария Клавдиевна, распродав часть мебели из петербургской квартиры, отправилась на вырученные деньги в Париж – учиться оперному пению у знаменитой преподавательницы Матильды Маркези де Кастроне. Училась не без успеха, пела в концертах, получала даже предложения от антрепренеров в Европе и России, но от профессиональной карьеры певицы отказалась.
Антрепренеры (если верить запискам) – вроде наших продюсеров из анекдотов, отчаянно намекали, что настоящий успех возможен лишь в одном случае. Вход в шоу-бизнес – через постель. Тема болезненная – к ней в своей книге Тенишева обращается не раз: к женщинам не принято относиться всерьез, мужчины равных в них не видят… Княгиня оговаривается, что она, конечно, «не феминистка» (из чего делаем вывод, что в ее время термин был уже вполне в ходу), но это все ее глубоко оскорбляет. И вот тут веришь безоговорочно. И это мужчин не красит.
Дальше были метания между Москвой и Парижем, поиски себя и, может быть, событие, которое определило всю дальнейшую судьбу Марии Клавдиевны: встреча и возобновление дружбы с княгиней Святополк-Четвертинской (они были знакомы еще детьми). Княгиня Святополк-Четвертинская пригласила подругу погостить в свое имение Талашкино под Смоленском. И будущая княгиня Тенишева в Талашкино влюбилась.
В 1891 году Мария Николаева развелась со своим серым правоведом, тогда же на одном из светских вечером познакомилась с Вячеславом Тенишевым и уже весной следующего года стала его женой. И одной из богатейших женщин России.
Свадебное путешествие по рекам на собственных пароходах закончилось в Бежице, неподалеку от Брянска. Князь – один из крупнейших акционеров тамошнего сталелитейного завода, у него дела. Для княгини – имение рядом с заводом, которое надо обустраивать. Но обустраивать она взялась жизнь рабочих, преодолевая косность заводского начальства (подчиненные мужа, если верить запискам, - тупые алкоголики, жены их – вздорные куры самого дурного тона). Открыла начальную платную школу «для детей более обеспеченных родителей», потом еще одну школу – ремесленную, потом столовую для рабочих, а потом взялась за совсем уже грандиозный проект: княгиня расселила грязные и тесные барки, предоставив семьям рабочих уютные сельские домики с огородами. Все это обходилось предприятию (то есть, в первую очередь, самому князю Тенишеву) во многие сотни тысяч рублей.
Рабочие, как утверждает княгиня, ее полюбили. И в это, опять же, вполне веришь.
Князь тоже души не чаял в супруге, а еще, возможно, и подустал немного от ее реформ, и поэтому в 1893 году купил ей в подарок у княгини Святополк-Четвертинской имение Талашкино. С условием, что прежняя хозяйка, у которой в Талашкине была образцовая ферма («экономия», как тогда выражались), продолжит там жить и работать. Еще через год имение увеличили, прикупив соседний хутор Фленово.
В Талашкине княгиня тоже взялась за организацию образцовой школы – на этот раз с сельскохозяйственным уклоном, а еще успела всерьез заинтересоваться живописью. Поэтому в Петербурге она открыла собственную рисовальную студию, которой поначалу руководил Репин (оказавшийся бездельником и склочником, как отмечено где-то выше). И сама съездила в Париж поучиться живописи у знаменитого тогда Бенжамена Констана. Там познакомилась с Лансере, Серовым и Стеллецким (надо ли говорить, что люди они, как выяснилось, так себе?).
Дальше были годы спокойные и счастливые: в Талашкине гостили знаменитые художники, там открыт был при помощи замечательного фотографа и знатока старины Ивана Барщевского музей «Скрыня» (да, кстати, надо ли говорить? – впоследствии обнаружилось, что Барщевский тип неблагодарный и, к тому же, безынициативный лентяй; ну, если верить запискам княгини). Тенишева подарила Русскому музею свою грандиозную коллекцию акварелей, за что получила личную благодарность от государя-императора, согласилась на пару с Мамонтовым финансировать журнал «Мир искусства», а супруг ее был – за собственные обширные заслуги – назначен Генеральным комиссаром Русского отдела на Всемирной выставке в Париже.
Княгиня заинтересовалась стариной, собирала иконы и вышивки и завела в Талашкине художественные мастерские, руководить которыми был приглашен художник Сергей Малютин (будущий отец русской матрешки). В Москве (угол Столешникова и Петровки) появился магазин «Родник», где продавались изделия талашкинских мастеров. Сама же Тенишева увлеклась эмальерным искусством и достигла в нем серьезных высот: позже и выставлялась с успехом в Париже, и сотрудничала с самыми знаменитыми ювелирами своего времени, включая великого Тиффани.
Талашкино стало одним из центров русского модерна, местом, где искали пути для сочетания новых веяний и старых традиций. Не только Малютин – и Врубель, и Стеллецкий, и Рерих успели поработать там. Хотя, конечно, не все было безоблачно: так, например, рассорившись с Дягилевым и Бенуа, княгиня перестала давать деньги на «Мир искусства». Она хотела руководить процессом, а они ждали от нее только финансовой поддержки. К тому же, Тенишеву интересовала лишь русская древность и ее отображение в новом искусстве, а у Бенуа интересы были куда шире. Впрочем, чуть позже ушлый Дягилев приехал в Талашкино, пришел в восторг от тамошних художеств, написал хвалебную статью и финансирование для журнала на некоторое время сумел вернуть.
Весной 1903 года умер князь Тенишев. Княгиня стала одной из наследниц его грандиозного состояния. И начала строить в Смоленске собственный музей. Проект Малютина, внутренняя планировка – Барщевского. Музей «Русская старина» должен был открыться в 1904 году.
Но княгиня, слишком увлеченная художественными и благотворительными проектами, не учла, насколько сильно изменилась ситуация в стране из-за провальной Русско-Японской войны (кстати, в Талашкине она содержала лазарет для раненых, а выздоравливающим выдавала денежные пособия). В ее любимой сельскохозяйственной школе начались волнения – вольнодумцы-учителя агитировали учеников против мироедки-эксплуататорши. В Смоленске была ограблена ее квартира, а в самом Талашкине благодарные школьники сожгли два сенных сарая. Княгиня обиделась (и снова нетрудно ее понять). Школа и художественные мастерские были закрыты. Смоленский губернатор отказался выделить охрану для музейных коллекций. Тенишева и Святополк-Мирская уехали в Париж. Туда же были переправлены наиболее ценные экспонаты собрания. 10 мая 1906-го их показали на специально открывшейся выставке в Лувре. Успех был грандиозный. Кроме того, в Париже Тенишева помогла театру «Опера Комик» с постановкой «Снегурочки» Римского-Корсакова (вообще, сначала за дело принялся Дягилев, но надо ли говорить, что этот необязательный и умеренно талантливый человек провалил всю затею, и жертвенной княгине пришлось буквально спасать ситуацию?).
Две княгини вернулись на родину только в 1908-м. Коллекции тоже вернулись. В 1909-м музей «Русская старина» открылся для публики. Еще до открытия Тенишева попыталась превратить его в филиал Русского музея, но с рядом условий: все экспонаты должны всегда оставаться в Смоленске, нельзя ни вывозить их, ни менять что-либо в экспозиции. Дирекция Русского музея от предложения отказалась. В 1910-м музей «Русская старина» был подарен Императорскому археологическому обществу. Археологи оказались сговорчивее.
Войну княгиня встретила в Смоленске, открыла лазарет, приобрела для раненых рентгеновский аппарат (единственный в городе и один из первых в стране), пожертвовала для нужд госпиталя собственный автомобиль. Но привычный мир рушился, империя кончалась. Крым, затем снова Париж. Княгиня не особенно бедствовала, но на прежнюю жизнь это мало походило. Она даже работала на заказ для известных ювелирных домов – пригодилось увлечение эмалью. Купила дом в пригороде, который друзья окрестили «Малым Талашкино». Тихо доживала свой век в окружении близких – Екатерины Святополк-Четвертинской и виртуоза-балалаечника Лидина, который еще в Талашкине руководил школьным оркестром. 1 апреля 1928 года княгиня Мария Клавдиевна Тенишева скончалась.
Что нам осталось? Музей-заповедник «Талашкино» (хотя, строго говоря, это как раз хутор Фленово). Там уцелели «теремок» - дом для гостей-художников по проекту Малютина, строение немного нелепое, но веселое, здание школы (внутри – небольшой музей), да изысканная церквушка – Храм Святого Духа. Над проектом работали Малютин, Барщевский и сама Тенишева, за росписи взялся Рерих. И вот тут случилась неприятность: во-первых, подрядчики оказались не самыми честными людьми, стройку даже пришлось останавливать на год, внутри царила сырость. А во-вторых, Рерих еще применил инновационный метод: не стал делать фрески. Оклеил стены огромными холстами и писал на холстах. Они отсырели еще до революции, роспись сильно пострадала. То, что уцелело, ободрали при большевиках. Долгое время полуразрушенный храм стоял без купола, открытый дождям и ветрам. Сейчас отреставрирован, остались мозаики на фронтоне, но внутри – печальная пустота. Эскизы росписей есть в Смоленской художественной галерее, их иногда выставляют.
Своя история у музея «Русская старина». Его, естественно, национализировали, коллекцию переформировали, некоторое время в здании размещалась городская картинная галерея, затем музей «Смоленский лен». Сейчас это снова «Русская старина». Внутри все не так, как было при княгине Тенишевой, но экспонаты – из ее коллекции. Два зала с великолепными иконами, много предметов декоративно-прикладного искусства, костюмы, вышивки… Лучший памятник этой женщине с беспокойным характером и злым языком, которая много всего сделала для того, чтобы сохранить наше прошлое.