От доноса и до казни: московские традиции богословской полемики
Сильвестр Медведев против братьев Лихудов
Как вы думаете, в какой момент евхаристического канона Святые Дары в храме пресуществляются в Плоть и Кровь Господа, – когда священник повторяет слова Спасителя: «Пейте, Ядите», или позже, когда на Дары призывают Духа Святого? Скорее всего, вы вообще про такое не думаете (и, возможно, зря), а вот просвещенную Москву в конце XVII столетия вопрос этот беспокоил очень сильно.
«Время разнузданного пробуждения русской мысли», по словам одного историка. Оно и не удивительно. Во-первых, в столицу православного царства еще при Никоне активно подтягивались ученые греки – патриарх ведь считал, что русские богослужебные книги за века испорчены нерадивыми переписчиками, а греки сохранили их подлинную чистоту. Во-вторых, из новоприсоединенных земель, которые отнял государь Алексей Михайлович у Речи Посполитой, стремились в Москву тамошние интеллектуалы – обучавшиеся в Киево-Могилянской коллегии и учебных заведениях попроще, знавшие латынь, имевшие представление о западной образованности и симпатизировавшие католичеству. Смотрели пришельцы друг на друга косо, спорили, ссорились, затягивали в свои дискуссии русских начетчиков, в университетской премудрости не искушенных.
Именно так и оказался в Москве один из самых влиятельных «западников» тех времен – ученый монах Симеон Полоцкий: приехал в 1664 году по делам, осмотрелся, да и решил остаться. И достиг больших успехов – основал школу, учил московских приказных языкам, писал богословские труды, стихи и даже пьесы, а также пытался убедить Алексея Михайловича в необходимости реформировать сферу образования. Мечтал создать собственную академию (не получилось), зато стал учителем царевича Федора Алексеевича («Север» рассказывал немного об удивительной судьбе государя-отрока).
Симеон умер в 1680-м. Главным продолжателем его дела стал самый преданный из учеников, - настоятель Заиконоспасского монастыря Сильвестр Медведев. Бывший служащий Приказа тайных дел, выходец из Курска, никаких организованных на западный манер заведений не заканчивал, но очарован был талантами Полоцкого, стал во главе его школы после смерти учителя и очень рассчитывал школу преобразовать в настоящую академию.
Тоже, кстати, был поэтом, слагал неуклюжие вирши по разным торжественным поводам.
Сильвестру, хоть и близок он был ко двору, а особенно – к царевне Софье и ее фавориту князю Голицыну, не повезло. Еще у Симеона Полоцкого был затяжной конфликт с патриархом Иоакимом (тому казалось, что малороссийский выскочка слишком уж высокого о себе мнения). Вот и Медведева патриарх тоже невзлюбил, планы его всячески тормозил, и, чтобы найти ученых, способных основать в Москве новое учебное заведение, отправил специального посла в империю османов.
Специалисты нашлись при дворе Иерусалимского патриарха Досифея – это были греки Иоанникий и Софроний Лихуды. Не без приключений греки добрались до России (дорога заняла почти два года). Им и поручили дело создания первого в России вуза – видимо, при дворе посчитали, что патриарху лучше знать, кому этим правильнее заниматься. Медведев был в бешенстве и начал действовать.
Почти сразу после прибытия Лихудов в Москву у них по инициативе Медведева состоялся диспут с неким Андреем (Яном) Белобоцким. Тут любопытный момент. Белобоцкий – кальвинистский проповедник из Польши, успевший поскитаться по всей Европе и поучиться в разных тамошних университетах. В 1681-м оказался в России – Москва тянулась к Европе, иностранцев привечали, возможность прокормиться найти было несложно. Патриарх Иоаким поручил Сильвестру Медведеву «обличить ереси» Белобоцкого, и Медведев с поручением справился: кальвинист принял православие. Ян сделался Андреем. Возможно, конечно, что вопросы веры просто интересовали его меньше, чем перспективы получения дохода, но этого мы точно не знаем.
Почему Сильвестр решил бросить в бой против Лихудов именно его? Это как раз понятно: греки были настоящими европейскими интеллектуалами, учились в университетах Венеции и Падуи, писали богословские труды. У Медведева систематического образования не было, свои возможности он, видимо, оценивал трезво, Белобоцкий же выглядел подготовленным полемистом. Однако Лихуды его в споре разгромили, а первый же вопрос, предложенный ими для обсуждения, - как раз вопрос о времени пресуществления Святых Даров.
Медведев не сдался, он против Лихудов написал книгу «Манна», греки ответили книгой «Акос, или Врачевание, противополагаемое ядовитым угрызениям совести», московские умники подключились к дискуссии, один, например, принявший сторону Лихудов, свое сочинение, опровергающее построения Медведева, назвал «Неистовое брехание». Но, видимо, Медведев понял, что в книжном состязании ему врага не одолеть. И переменил стратегию.
Греки создали Академию (и бывших учеников Медведева тоже им передали – это совсем уж унизительно). И князь Василий Голицын, сердечный друг царевны Софьи, принял их сторону и деньгами содействовал постройке каменного здания для их заведения (на территории Заиконоспасского монастыря – это унизительно вдвойне или втройне).
Сильвестр был послабее в диспутах, зато лучше понимал, как устроена московская жизнь. Во-первых, он начал распространять слухи, что греки на самом деле присланы «от лютеров или кальвинов или римлян» или «от турок ради созерцания». То есть Лихуды – шпионы. Но и это не все. Он разыскал (российская столица кишела тогда самыми разными иностранцами) знакомого Лихудов, некоего грека Зервоса. Тоже любопытный человек – рассказывал про себя, будто служил полковником в армии венецианцев, получил ранение в ногу из мушкета на войне с турками, попал в плен, был выкуплен в Константинополе и просил милостыню Христа ради. У дома Лихудов (а они происходили из семьи известной и богатой) тоже просил. Так и познакомились.
После долго скитался по миру, а в Москву отправился, узнав, что Иоаникий и Софроний заняли там важные должности: рассчитывал, что знакомые его не оставят. Братья Лихуды действительно приняли под опеку хромого бродягу, но вскорости выгнали – он затевал драки на улицах, выдрал у их слуги-келейника «власы из брады», в общем, оказался типом скандальным. Тут-то Медведев его и заприметил.
Закрутилась целая интрига: Зервос утверждал, что рекомендательную грамоту к московским государям, подписанную четырьмя восточными патриархами и многими уважаемыми духовными иерархами, которая подтверждала их ученость, Лихуды просто купили за взятку. Вернее, не просто купили, а еще и заняли у него, Зервоса, в коррупционных целях двести червонцев и не хотят возвращать. И что, якобы, у него есть даже свидетель, готовый подтвердить истинность обвинений.
Идеальная схема не сработала: во-первых, было очень сомнительно, что в Царьграде профессиональный попрошайка мог раздавать в долг уважаемым людям серьезные суммы. Во-вторых, в Москве успели оценить нрав Зервоса. В-третьих, попутно вскрылась одна некрасивая история – оказалось, что по дороге в Россию Зервос пересекся во Львове с неким греческим купцом, которого при московском дворе тоже знали, представился ему близким родственником Лихудов и занял денег. Много денег – 25 рублей. Ну и, похоже, кто-то объяснил авантюристу, как у русских устроен сыск: вполне возможно, что подтверждать истинность своих слов придется под пыткой, на дыбе. Зервос от всего отказался, заявил, что и денег он никаких никому не давал, и свидетеля у него нет, и вообще, ничего против Лихудов он не имеет.
Ученые греки продолжили работу в Академии (там, кстати, много интересных сюжетов, может быть, еще вернемся к ним позже), спор о пресуществлении постепенно затих, а вот судьба Медведева сложилась печально. Правда, с богословием это никак не связано, хотя он и успел покаяться в ересях и отказаться от антилихудовской книги «Манна». С 1682-го Сильвестр твердо держал сторону царевны Софьи, в 1689-м оказался замешанным в заговор Федора Шакловитого. Государь Петр Алексеевич, победивший сестрицу, такого, конечно, не прощал. Сильвестра расстригли, превратился он из монаха Сильвестра в Сеньку Медведева (монахов нельзя было пытать), в ходе следствия выяснилось, будто говорил Медведев некоему польскому колдуну, что Софья должна выйти за Голицына и стать единовластной царицей.
В 1691 году после зверских истязаний ему отрубили голову.
А Лихуды все же пали жертвой доноса, но позже, совсем уже в другой игре, побывали в ссылке – в Костроме и в Новгороде. В последние годы вышло две отличных книги об их трудах и жизни в России: «Академия при царском дворе» Николаса Хриссидиса (М.: НЛО, 2023) и «Материалы для изучения жизни и деятельности братьев Лихудов» Дмитрия Яламаса (М.: «Рутения», 2024).
А еще неподалеку от Заиконоспасского монастыря есть памятник ученым грекам.