Дважды пленные в пылающем городе.
Ярославское восстание 1918 года глазами немецкого журналиста.
«На протяжении четырнадцати дней все происходившее в этом городе на высоком берегу Волги, всего в четырех часах пути от Москвы, было скрыто завесой тайны», — так начинается подробный отчет о Ярославском восстании, который отправил в газету «Франкфуртер цайтунг» журналист Альфонс Паке. Паке в июле 1918 года находился в Москве, и о боях в Ярославле знал только по слухам — большевистская цензура работала хорошо, и в советских газетах материалы о «мятеже» появились лишь тогда, когда все было кончено. Теперь ход восстания довольно хорошо изучен. Готовил его Борис Савинков, ударной силой должны были стать (и стали) офицеры из подпольного Союза защиты родины и свободы. Савинков рассчитывал, что со стороны Архангельска повстанцев поддержат войска Антанты.
В ночь с 5 на 6 июля группе заговорщиков во главе с полковником Александром Перхуровым удалось захватить оружейный склад. Поначалу восставшим сопутствовал успех: они стремительно, уже к утру 6 июля взяли под свой контроль весь центр города и все важные государственные учреждения. Без суда были казнены попавшие в плен большевистские начальники — комиссар Ярославского военного округа Давид Закгейм и председатель исполкома Семен Нахимсон (его имя до сих пор носит одна из центральных улиц города, бывшая Рождественская).
После этого Перхуров специальным указом запретил бессудные расправы. Красные опомнились довольно быстро, к городу стянули войска, его обстреливала артиллерия, бронепоезда, проводились даже авиационные бомбардировки. О том, насколько сильно пострадал тогда Ярославль, историки и теперь спорят. По некоторым оценкам, разрушено было до 75% жилого фонда. Никакая подмога от Антанты не пришла, большая часть повстанцев разбежалась, те немногие, кто продолжал борьбу до последнего, 21 июля сдались. Почти все они были расстреляны.
Отношение к ярославскому восстанию (или, в терминологии советских историков — к «мятежу») — важная часть самоидентификации для многих жителей города даже сегодня. Но у немца, снабжавшего материалами о жизни в большевистской России респектабельную франкфуртскую газету, был, конечно, свой интерес.
Немецкий интерес
Вполне понятный — летом 1918 года немцы все еще считали, что вполне могут выйти победителями из Мировой войны. И сохранение достигнутых с большевиками в Бресте договоренностей было для них критически важным. В Германии попросту боялись, что Россия так или иначе снова начнет боевые действия. Понимали, что в России многие этого хотят, что ровно ради этого было организовано левыми эсерами убийство в Москве посла Вильгельма фон Мирбаха (кстати, исполнители — Яков Блюмкин и Николай Андреев — служили в ВЧК). Понимали и разрывать отношения не стали. Кстати, Паке считал, что за покушением на Мирбаха стоит все тот же Борис Савинков, и через него — Антанта (что и теперь не доказано, и, видимо, недоказуемо). Точно так же воспринимали и немецкий журналист, и его читатели в Германии, включая высокопоставленных, события в Ярославле. И вот здесь — не ошибались.
Для Союза защиты родины и свободы главной целью было, разумеется, свержение большевиков, для начала — хотя бы в одном губернском центре, который был, к тому же, важнейшим транспортным узлом. «Ключом к Москве». Но в перспективе они рассчитывали вернуть страну к «выполнению союзнического долга»: державы Антанты помогают очистить Россию от красных, а Россия вновь вступает в войну с Германией, — как-то так все это виделось. В общем, совсем не удивительно, что Альфонс Паке очень стремительно, по горячим следам написал о ярославских событиях обширный текст. Поработал, кстати, как настоящий журналист, собрал все доступные слухи (кое-что о «мятеже» только у него и можно прочесть; он, например, сообщает, что несколько московских летчиков из бывших офицеров угнали самолеты и смогли добраться до восставшего Ярославля) и сумел пообщаться с очевидцем. С одним всего, правда, но зато не из последних — с самим Карлом Радеком.
Немецкий взгляд
Но вот центром повествования о ярославском восстании у Паке оказывается совершенно особенный эпизод. В описании событий главной темой для него становится судьба пленных немцев, находившихся в Ярославле в июле 1918 года. «Жизнь в России полна странностей; постоянно происходит нечто неожиданное, — пишет Паке. — После Брестского мира в Ярославле разместилась германская комиссия по делам военнопленных №4, которая должна принимать и отправлять на родину военнопленных и интернированных, прибывающих из глубин России.
В окрестностях самого Ярославля немецких военнопленных почти не осталось, однако город использовался как перевалочный пункт, будучи железнодорожным и водным узлом. Для размещения большого числа прибывающих пленных комиссия соорудила в западном предместье большой барачный лагерь с хозяйственными постройками и лазаретом. 3 июля тысяча человек прибыла из Уфы; полторы тысячи ждали отправки в бараках. Вечером 5 июля для них были подготовлены 27 товарных вагонов. Но ночью вспыхнуло восстание, отправка не состоялась, пленным пришлось остаться в своем лагере. Русские органы власти совершенно не заботились о них — как, впрочем, и в предшествующие дни». Дальше — по нарастающей. Вечером первого дня боев повстанцы попытались мобилизовать немцев, предупредив, что в случае отказа лагерь обстреляют из орудий. И действительно привезли пушки и пулеметы. Немцы воевать с большевиками отказались, а восставшие свою угрозу реализовывать не стали.
Но немцы все равно попали под обстрел уже на следующий день: красная артиллерия работала по квадратам и накрыла лагерь. Бараки загорелись, толпа из двух примерно тысяч человек двинулась в центр города, к штаб-квартире комиссии №4. Руководили ей «мужественные унтер-офицеры Шмидт и Мункель» (от кого, кроме Паке, узнали бы мы эти имена?). Затем командование взял на себя руководитель комиссии, обер-лейтенант Балк. Он отправился в штаб повстанцев и потребовал предоставить для пленных помещения. Ему ответили, что повстанцы считают себя в состоянии войны с Германией, а немцы, соответственно, остаются пленными. Две тысячи человек заперли в городском театре и не кормили. Но и охраняли кое-как: «пленным в двояком смысле» (это выражение Паке) удавалось пробираться в город и покупать продукты на рынке.
Снаряды красных долетали и до театра, среди немцев были убитые и раненые. Позже, когда положение в городе стало критическим, восставшие вспомнили о немцах. Балка освободили и потребовали дать 250 бойцов для борьбы с большевиками. Он отказался. А 20 июля весь штаб восстания явился к Балку. Белые хотели, чтобы немцы, как представители державы, с которой они воюют, взяли их в плен с соблюдением всех принятых правил. Расчет понятен: от большевиков пощады ждать не приходилось, надежд на немцев было больше.
В итоге руководители восстания сдались лейтенанту Мюллеру, старшему по званию среди пленных, прибывших из Уфы. Балк был объявлен комендантом города и несколько часов вся власть принадлежала ему. Он принял на хранение городскую казну, издал две прокламации, призывавшие граждан к спокойствию, а когда вечером 21 июля город взяли под контроль красные части, выдал им и сданное белыми оружие, и самих белых. Почти все русские офицеры, понадеявшиеся на немецкое благородство, были казнены. Расправы продолжались до осени, всего погибло несколько тысяч человек (хотя точное число казненных до сих пор неизвестно). «Вина за трагическую гибель города лежит на Антанте, которая пыталась с помощью своих агентов подстрекать контрреволюционно настроенные круги русского народа к новой войне против Германии, но не смогла сдержать свои обещания, данные ярославским добровольцам», — резюмирует Паке.
Церковь Николы Рубленого (Николая Чудотворца в Рубленом Городе) после обстрела большевиками, 1918
Абрикосовое варенье
А заканчивается текст немецкого журналиста словами Карла Радека. Радек — тогда высокопоставленный член ВЦИК — был отправлен в Ярославль как раз для того, чтобы успокоить возмущенных немцев. Они с Паке дружили, и в статье он — просто ангел: спасает даже от расправы нескольких невинных. «Сила жизни удивительна, — рассказывал мне Радек. — Я ехал на машине по разрушенным улицам. Обстрел прекратился не более часа назад, но на мостовой уже играли дети. Семьи в одних рубашках выбирались из подвалов, в которых они ночью искали спасения от пуль. Я посадил нескольких в свою машину, чтобы отвезти их месту раздачи еды. Дети, впервые ехавшие в автомобиле, ликовали и радостно рассказывали мне, что все время в подвале они не ели ничего, кроме абрикосового варенья».
Автор
И пара слов о самом Паке. Уже будучи известным журналистом, он приехал в Москву сразу после подписания Брестского мира, как только такая возможность в принципе появилась. В России с перерывами провел несколько месяцев и успел подготовить больше двух десятков статей. Его тексты — смесь свидетельств очевидца, непроверенных слухов, аналитики и литературных зарисовок. Спектр тем предельно широк — он писал о русских женщинах и о русских крестьянах, о работе Пролеткульта и о работе ЧК, о судьбе церкви и о сносе старых памятников… На русском языке его книга «В коммунистической России. Письма из Москвы» впервые вышла в издательстве «Евразия» в 2021 году. Перервод — Н.А. Власова.