Клуб 27
– Что там у нас сегодня? – позевывая и на ходу надевая халат спросил Ларс.
Сестра, заглянула в записи и доложила
– Есть срочный пациент. Поступил сегодня ночью, в остальном без происшествий, плановая работа.
– Что за пациент? – уточнил Ларс.
– Дерек Карсон, тридцать два года. Неудачная попытка суицида. Переломы обеих ног, но в остальном… Легко отделался.
– Полагаете? – Ларс протянул руку и сестра вложила в нее планшет с данными пациента.
Доктор пробежался глазами по общим данным.
– Бездомный. Без работы. И в каком он состоянии? Я имею в виду с ним кто-то разговаривал? Сознание сохранно?
– Как ни странно да, – кивнула сестра, – Он не выглядит… опустившимся. Не похож на алкоголика или наркомана.
– Интересно. Я так понимаю, от меня требуются обычные когнитивные тесты?
– Доктор Шараф просил проидиогностировать его подробнее.
Они дошли до отделения. Ларс приложил карточку к считывателю, дождался когда загорится зеленая лампочка и откроется дверь, вошел внутрь.
– Его интересуют не только когнитивные функции, но и общее психологическое состояние. Пациент давно не наблюдался ни в каких лечебных учреждениях, доктор хочет убедиться, что у него нет каких-нибудь критических отклонений в психике. – пояснила сестра. – Говорит там интересный случай.
– Он спрыгнул с эстакады и переломал себе ноги, у него очевидно есть отклонения! – резонно заметил Ларс.
– Конечно, – не спорила та, – Вот и напишите об этом в отчете.
Ларс покосился на нее. Лицо непроницаемо, как всегда. Ни одну эмоцию не считать. Он даже подозревал, что она всегда на успокоительных.
– Хорошо, тогда я сразу к нему, – Ларс махнул рукой и повернул налево.
Сестра молча пошла дальше по коридору. Доктор остановился у нужной двери, зевнул, потер лицо, борясь со сном и вошел в палату. В одноместной палате лежал мужчина действительно хорошо выглядящий для безработного. Аккуратно пострижен, побрит, лицо не заплывшее, нормального цвета.
– Мистер Карсон? Я доктор Ольсон, как вы себя чувствуете?
– А тут возможны варианты? – усмехнулся пациент, – У пеня сломаны две ноги и еще черт знает что!
Ларс посмотрел на гипс, бинты и прочие сопутствующие атрибуты самоубийцы.
– Полагаю, всегда может быть хуже. Да и меня скорее волнует ваше сознание, чем все остальное.
– Вы психиатр? – сразу же напрягся Карсон.
– Я нейропсихолог. – пояснил Ларс, – Моя задача понять не нарушены ли ваши когнитивные функции. Не переживайте, я ставлю диагнозы другого толка. Вы в состоянии пройти несколько тестов?
Карсон почесал подбородок и несколько недовольно скривился, но все таки сказал
– Скорее да, смотря что за тесты.
– Довольно банальные. – Ларс ногой подвинул стул к койке, достал ручку из нагрудного кармана и нашел среди бумаг нужный бланк с тестами, посмотрел на часы на стене напротив, – Например, знаете ли вы где находитесь?
Карсон повел рукой, как бы демонстрируя очевидность ответа.
– Отлично, – Ларс зафиксировал время и сделал пометку, – Как вы здесь оказались?
– На ковре самолете, – вздохнул Карсон.
– Вы всегда шутили таким образом? – уточнил Ларс, делая пометки.
Ларс сделал несколько пометок и снова посмотрел на часы.
– Назовите месяцы года в обратном порядке.
Карсон принялся перечислять. Ларс присмотрелся к нему. Даже с учетом обезболивающих очень ясное и живое сознание.
– Прекрасно. Продолжим. Почему вы пытались покончить жизнь самоубийством?
– Вы же сказали, что вы не психиатр, – сразу же напрягся Карсон.
– Меня не интересует мотив, меня интересует его наличие, – спокойно пояснил Ларс, – Будь то несчастная любовь, финансовые проблемы, семейные неурядицы – главное что он есть и вы его помните. Меня интересуют ваши когнитивные функции. Естественно все это конфиденциально. Если вам и предстоит разговор с психиатром, то это не мое дело.
Карсон, вздохнул, задумался. Ларс внимательно наблюдал. Глаза забегали, нахмурился. Пожевал нижнюю губу.
– Потому что хотел размазать свою башку по асфальту. – наконец выдал Карсон.
– Боюсь это не ответ. – покачал головой Ларс.
Ларс вздохнул, снова посмотрел на часы.
– Не можете потому что не хотите говорить о чем-то личном или потому что физически не можете? Такое бывает, если вы понимаете что какая-то часть воспоминаний…
– Нет, не в этом дело, просто вы решите, что я сумасшедший. – Карсон смотрел в потолок и продолжал жевать губу.
– В смысле? – растерялся пациент.
– Это работа психиатра. Итак, зачем вы хотели, как вы сказали, размазать голову по асфальту?
И тут что-то произошло. Карсон несколько раз вздрогнул, скривился и из его глаз потекли слезы. Ларс машинально сделал пометку. С его точки зрения это хороший признак.
– Я не хотел чтобы им достались мои мозги!
Ларс принялся писать, Карсон от удивления даже перестал пялиться в потолок и повернул голову.
– Что мотив у вас был. Вы не хотели, чтобы им достались ваши мозги. Отлично. Теперь закройте пожалуйста глаза и дотроньтесь левой рукой до кончика носа. Прекрасно, а можете быстрее? Здорово, теперь другой рукой.
Наконец Карсон пришел в себя и возмутился. Ларс зафиксировал время.
– Да вы вообще не понимаете, что я говорю?
– Это не важно, – пояснил Ларс, – Важно как вы говорите. Итак, теперь переходим к более сложной части теста. Вы удобно лежите? Сможете писать?
Ларс дал пациенту планшет и ручку.
– По моей команде нарисуйте фигуры на время.
Ларс посмотрел, что получилось, кивнул одобрительно.
– Отлично, теперь квадрат. Хорошо. Круг. Все, благодарю вас.
– Все? – удивился Карсон, – Тест окончен?
– Первый да. Теперь переходим к более сложным процессам. Мне нужна пара минут.
Ларс забрал у пациента ручку и планшет, сделал все необходимые записи.
– Итак, теперь можем поговорить. Меня интересует ваша речь. Может хотите рассказать мне какую-то историю?
– Не знаете никакой истории? – Ларс приготовился сделать запись, но Карсон его прервал жестом.
– Знаю, конечно. Вам де все равно, какую именно?
– Угу, – не отрываясь от записей кивнул Ларс. – Главное структура речи и повествования.
– Все началось шесть лет назад. Нет, на самом деле все началось намного раньше, просто…
– Вы не помните когда началась история? – уточнил Ларс.
– Нет, господи, да просто послушайте! Шесть лет назад я был помощником шерифа. Я вернулся домой из Афганистана и не придумал ничего лучше чем остаться в родном захолустье. Хотя меня мало что связывало с этим местом. Родители давно умерли, друзья уехали, не знаю…
Карсон замер, все так же глядя в потолок. Ларс посмотрел на него.
– Вы забыли что-то? Не можете продолжать?
– Нет, – очнулся Карсон, – Не в этом дело. В общем я прозябал в родном городке. Не очень напряженная работа. Пьяные фермеры, пропавшая корова, максимум – драка в пятницу. Но потом в мотеле нашли тело этой девицы. Какая-то красотка заперлась в ванной и выстрелила себе в голову из револьвера. Неприятное, конечно, зрелище, но не худшее из того, что мне доводилось видеть. Самое странное было в другом. Она зачем-то сняла кусок обоев. Вырезала ровный такой квадрат метра в два. Зачем? Куда она его дела? Потом оказалось, что она популярная певица. Приехала пресса, почему-то федералы, куча народу. Много шума. Наверное вы читали об этом, Николь Санчес.
– Да, – кивнул Ларс продолжая делать записи, – Что-то знаю об этом.
– Так вот. На опознание приехала ее мать. Она вела себя, ну… как обычно ведут себя родственники убитых. Плакала, переживала. С ней все время крутились два федерала. Что-то ей объясняли, ни на секунду от нее не отходили. Один раз мы встретились с ней глазами и мне показалось, что она плачет не из-за смерти дочери… Ну, точнее, не только из за нее. Не могу объяснить, это надо было видеть. Мне это показалось странным, но… Кто я такой, чтобы думать. Я же из морской пехоты. Всегда верен!
Девиз подразделения Карсон рявкнул, заставив Ларса вздрогнуть. Доктор с интересом посмотрел на пациента. Интересный феномен, Ларс мог поклясться, что Карсон просто физически не способен сказать эти два слова спокойно.
– Ладно, это все ерунда. Во время всей этой суеты я зашел в туалет. А в нашей больничке все по простому. Нет отдельного женского и мужского, понимаете? Как бы один туалет для всех. Просто по очереди надо.
– Я понял. – прервал его Ларс делая пометку, – Продолжайте.
– Так вот я зашел в туалет и нашел там нашел записку. Прямо на бачке. Не знаю зачем я ее развернул, зачем прочел. Но сразу понял от кого она. От матери той певицы. Там было написано «они убили ее и следят за мной, помогите».
Карсон замолчал. Ларс перестал писать и посмотрел на пациента. Но судя по всему, дело исключительно в эмоциональности рассказа. Никаких проблем с речью он вроде бы не испытывает.
– Я не знаю зачем я полез в это, – продолжил Карсон чуть дрожащим голосом, – Господи, зачем я в это полез? Я решил проверить кое что. Тот мотель, ну он пользуется довольно дурной репутацией. Как бы вам сказать… Его держит странная парочка. Они торгуют всяким. Мет, порно, прочее… В общем я подумал, эй, а может эти ребята что-то видели? Или знают? Хотя все очевидно, девица заперлась и застрелилась, но мало ли. И я наведался к этим ребятам. Они конечно отпирались, но я знал как на них надавить. В общем они отдали мне видео. В номере стояла скрытая камера. И она сняла, что происходило в номере. Перед тем как пустить пулю себе в голову, эта девица написала на стене «им нужны мои мозги». Но самое странное не это, а то, что было потом. После ее самоубийства первыми на место приехали не мы. Не шериф, не помощники. Первыми там были федералы. Они и вырезали кусок обоев, на котором была надпись. Более того, это были те самые федералы, которые потом сопровождали мать певицы.
– Это все? – уточнил Ларс. – Неожиданный конец.
– Нет, это начало. Я рассказал об этом шерифу. Но он сказал, чтобы я не совал свой нос в дела федералов. Да и нет мол там ничего странного. У мамаши свистит фляга, из-за смерти дочери, а федералы просто собирали улики. Я, конечно, не поверил. Да и… Больше все равно нечего делать в нашем захолустье. В общем я немножко превысил полномочия, узнал где живет эта женщина, взял отпуск и поехал в город. Нашел нужный адрес. Она мне и открыла, сразу же меня узнала и стала кричать, чтобы я убирался. Вот я удивился. Ну, делать нечего, сел в баре напротив и выпивал. И через какое-то понял, что за ее домом следят. Сначала два парня в одной машине, потом их сменили другие. И хорошо, что у меня хватило мозгов понять, что они и меня срисовали. Через черный ход я ушел из бара и не вернулся в свой отель. Понятно, что и там бы меня искали. Снял за наличку койку в дешевом хостеле. Утром мне позвонил шериф, сказал, что ему звонило начальство и спрашивало про меня. Так и сказал, не знаю мол сынок, что ты наделал, но лучше тебе больше не появляться в штате. Но я уже и сам понял, что нужно делать. Я хотел все таки добраться до мамаши той певицы, стал следить за ее домом и увидел, как ее увозят. Ребята в халатах упаковали ее и усадили скорую помощь. А потом отвезли в в частную психиатрическую клинику. Я даже не знал, что такое бывает. Потом я довольно хорошо ее изучил. Знаете, я специалист по диверсионным операциям, но… это просто крепость. Было очень непросто туда пробраться. Очень. Вытащить я бы ее не смог. Никак. Но вот поговорить. Она мне все рассказала.
– История в истории, очень хороший показатель. В общем-то… Думаю моя работа на этом окончена.
Ларс убрал ручку и посмотрел на Карсона. Тот выглядел то ли удивленным, то ли обиженным.
– Но если честно… Теперь мне интересно, что было дальше. Расскажите, если вас не затруднит.
– Нет, правда, расскажите. Это интересно.
– Ладно, – усмехнулся Карсон, – Джессика, так ее звали, в общем ее заперли в лечебнице и пичкали таблетками. Чтобы она ничего не рассказала. Но она рассказала, мне. Оказывается, это все как бы… спланировано. Когда ее дочке было три года к ним пришли федералы и предложили сделку. Сказали ее дочка может поучаствовать в какой-то там сверхсекретной программе для одаренных детей. Из нее сделают всемирно известную звезду, но это должно храниться в секрете. Конечно, она подписала, а кто бы нет? И все вокруг Николь стало чем-то вроде шоу Трумана, смотрели такой фильм, док? Ну вот. Специальная команда федералов делала все, чтобы жизнь Николь складывалась определенным образом. Нет, они не просто давали ей зеленый свет, они как бы создавали условия для формирования ее таланта. Успехи и неудачи – все спланировано так, чтобы она стала по настоящему великой певицей. Но все это подстроено, все это обман. Они как бы выращивали ее. И мать тоже подыгрывала. А потом что-то пошло не так. Николь начала что-то подозревать, съехала с катушек, сумела оторваться от своего хвоста и пустила себе пулю в голову в том мотеле. Джессика почему-то решила, что федералы сами ее убили и хотела обо всем рассказать, но ей не дали. Сначала держали на коротком поводке, а потом упекли в дурку.
– И зачем это федералам? – спросил Ларс и только потом понял, что увлекся.
– Что, интересно? – усмехнулся Карсон, – Ну слушайте. Я тоже не понимал зачем им это. Да и насколько можно верить женщине в дурке, которую пичкают препаратами. Ну и решил проверить. В общем-то терять мне было нечего, понятно, что они уже меня искали. Я вернулся к дому Джессики, за которым все еще следили. Наверное надеялись меня взять, но я взял их первым. Не так-то просто взять за жопу морпеха, а? Одного я просто вырубил и выкинул из машины, а второго увез за город и потолковал. Он долго не кололся, но я знаю как спрашивать. Приходилось всяким заниматься в свое время. В конце концов он запел. Ох как он запел. Сказал, что никакой он не федерал. Ну точнее, как бы федерал, но чисто по бумажкам. Работает якобы в каком-то там никому неведомом отделе, но на самом деле занимается такими делами. Они уже много лет это делают. Выращивают спортсменов, музыкантов, художников, в общем всяких звезд. Зачем? И вот тут самое интересное. Оказывается существует технология, которая позволяет пересадить память, понимаете? Вот например Николь. Она с детства через пот и кровь шла к признанию и славе. Ну, ей так казалось, хотя все это было срежиссировано. Победы и поражения, все это запланировано изначально. Потом она становится всемирно известной. А потом, ее память берут и показывают как кино другому парню. Нет, не как кино, он действительно проживает эту жизнь, понимаете? Кто бы не хотел прожить жизнь суперзвезды, а? Почувствовать каково это, движением руки заводить стадион. Создавать великие песни. Менять голосом мир. Да, я бы тоже не отказался. Но как именно трансплантировать память? И тут самое интересное. Этот парень не знал деталей, но в общих чертах принцип понимал. Для этого нужно убить, нашу звезду. Но не как попало, а определенным образом. Таблетки, передоз, утопление, вскрытые вены. Ничего не напоминает?
– Вы намекаете на клуб 27? – предположил Ларс.
– Не намекаю. А прямо говорю. А двадцать семь, как выясняется самый подходящий возраст для трансплантации. Не знаю по каким причинам.
– Возможно дело в нейропластичности. Но как же Кобейн, например?
– Вам виднее, вы же спец. Кобейн? Ну так же как Николь, догадался, что все вокруг лож и что им нужны его мозги. И я могу его понять. Что мы имеем в итоге. Злодеи выращивают звезд, вынимают память и продают толстосумам. Миллиардерам, которые хотят попробовать чужую жизнь. А что? Я их понимаю. Кто бы не хотел побыть Эми Вайнхаус? А еще у них есть каталог. Представляете? Сидишь и листаешь, прикидываешь кем бы ты хотел пожить. И еще этот парень сказал мне, где находится центр трансплантации памяти. И я его видел своими глазами.
– Нет, только снаружи. Внутрь не попасть. Выглядит как военная база в пустыне. Невозможно. Я год думал как это сделать, но так и не придумал. А потом вдруг понял.
– Через год я понял, что мне как раз исполнилось двадцать семь. И возможно, что все это тоже часть истории, а? Что меня так же выращивают. А ведь неплохой сюжет, трудное детство, война, ужасающий заговор. И я бросил попытки пробраться в их логово. Стал скрываться. Пять лет паранойи. Я ждал когда за мной придут и вынут мозги, чтобы продать их какому-нибудь олигарху. А потом фляга засвистела окончательно. Я не выдержал и спрыгнул с эстакады, чтобы покончить с этим.
Повисла тишина. Ларс побарабанил пальцами по планшету и задал вопрос
– Хм, но вам же не двадцать семь?
– О, ну так и той певице было не двадцать семь. – усмехнулся Карсон. – Да и девица она весьма условно…
– Что это значит? – нахмурился Ларс, – Возраст предпочтителен, но не имеет определяющего значения?
– О, ну это просто, – отмахнулся Карсон, – Я просто сошел с ума. Заразился, если можно так сказать. Вот вы сейчас заразились моим бредом, как я когда-то заразился от той несчастной женщины – Джессики. Док, у меня фляга свистела плотно еще после войны, а уж потом все эти события. Я просто сошел с ума. И моя больная кукуха подменяла бред на реальность. Никакого критического мышления, никаких тормозов. А ведь я еще и запытал федерала, заставляя говорить мне все, что я хочу. Кстати, вот вы здоровый, в отличии от меня, а поверили. Видите как это просто.
Ларс несколько раз моргнул и покачал головой.
– Да, я… Я не это имел в виду…
– Я понимаю, – усмехнулся Карсон и внимательно посмотрел на доктора, – А я ничего и не говорил. Видите, как хорошо встают на место мозги, если сигануть с эстакады? И кстати, док, вы говорили, что все это конфиденциально, да?
Ларс встал, сунул ручку мимо кармана, потом собрался и спокойно попрощался.
Доктор вышел из палаты и потер виски. Ну и утро.
Ларс едва не подпрыгнул от испуга. Рядом с ним стояла медсестра.
– Боже, нельзя так делать! Нельзя подкрадываться к людям!
– Я сам зайду к доктору Шарафу. – Ларс пошел по коридору, но потом почему-то решил пояснить, – Довольно необычный случай.
– Все в порядке? – уточнила медсестра пристально глядя на на него.
Ларс свернул за угол и снова покачал головой. Ну что за женщина? Как будто андроид какой-то. А главное, почему она все время подкрадывается? Он остановился у нужного кабинета и постучался. Через пару секунд над дверью загорелась зеленая лампочка. Ларс закатил глаза и вошел.
– Доктор Ольсон, чем обязан? – поинтересовался доктор Шараф.
Они сидел за свои столом на фоне незашторенного окна и поэтому Ларс мог видеть только его силуэт.
– Я по поводу нового пациента.
– Присаживайтесь. – Шараф указал на стул перед собой.
– Есть хорошая и плохая новость. С какой начать?
– С плохой. – подумав ответил Шараф.
– Оперативники очень сильно налажали. Один сумасшедший отставной вояка знает почти все…
– Об этом не беспокойтесь, – остановил гневную тираду Шараф, – Это довольно длинная история и я не хочу вдаваться в подробности. Но поверьте, этого совсем не идиоты ловили. И эти люди не могли поймать его пять лет. Заметьте, поймали только по чистой случайности, когда ему скрываться надоело. И сразу отвечу на вопрос, который написан у вас на лбу – после его случая система безопасности была полностью изменена, теперь такое невозможно. Вам не о чем беспокоиться. А что за хорошая новость?
– Думаю мы можем его использовать. Нужны несколько более детальных исследований, но мне кажется, что он прекрасный экземпляр. И даже не смотря на возраст можно провести трансплантацию памяти. Хороший, почти феноменальный мозг. Я так понимаю, вы именно этого заключения от меня хотели?
– Да, – Шараф откинулся в кресле, – Если подумать, жизнь у него интересная. Не хуже режиссированных. За нее заплатят, даже знаю кому предложить. Есть один политик, любит такие штуки. Плюс это компенсирует кучу денег, которые мы потратили на его поиски. В общем, если вы гарантируете, что медицинских сложностей не возникнет, то я бы забрал его память.