Новелла "Осень как обещание". Глава 63.
Кэ Минсюань колесил по улицам на машине без цели, без направления. Он не знал, куда ехать, что делать или что вообще можно сделать. Его разум был пуст, если не считать одной фразы, которая крутилась в голове снова и снова:
Все пути были отрезаны. Выбора не оставалось — только этот. Согласиться — Бянь Ицю будет жить. Отказаться — Бянь Ицю умрёт.
Генерал Кэ сказал, что ради того, чтобы вернуть сына на «правильный путь», пойдёт на всё, и Кэ Минсюань ни капли не сомневался в его словах. Ещё меньше — в возможностях отца, командующего военным округом. Но хуже всего было другое: все эти дела, все улики против Бянь Ицю — не выдумка. Каждое преступление, в котором его обвиняли, он действительно совершил.
Кроме наркоторговли (из-за Бянь Ин он почти не участвовал в ней), на счету босса Бяня было несколько убийств. Да, его жертвами были отпетые негодяи, но закону всё равно, кого ты убил — святого или подонка. Закон видит только факт. А с подачи командира Кэ приговор будет максимально суровым. Если Кэ Минсюань не уступит, Бянь Ицю умрёт.
Никогда ещё мужчина не чувствовал такого отчаяния. С самого начала ему не стоило связываться с Бянь Ицю. Кэ Минсюань знал, кто он, какое у него прошлое, и какие обязательства лягут на него в будущем. Он знал, что, как бы ни бушевал, рано или поздно ради семьи вернётся в колею. Поэтому никогда не позволял себе привязываться, не вкладывался в отношения всерьёз и не открывал душу. Деньги — вот что он дарил любовникам, потому что это было единственное, что он мог предложить без последствий.
Когда он заинтересовался Бянь Ицю, то думал лишь о мимолётном увлечении. Драки, секс, желание покорить человека, равного себе по силе. Ему просто нравилось проводить время с Бянь Ицю больше, чем с кем-либо ещё. Он не осознавал, что это «нравится» — первый сигнал опасности. А может, осознавал, но предпочёл игнорировать, позволив чувствам разрастись до неконтролируемых масштабов. Когда Кэ Минсюань очнулся, было уже поздно.
Он обещал пройти с ним оставшийся путь, обещал быть рядом до конца — а теперь из-за него Бянь Ицю за решёткой, и он даже не может его увидеть.
В ярости Кэ Минсюань ударил кулаком по рулю. Резкий гудок оглушил его, заставив вздрогнуть. Мужчина огляделся — улицы вокруг были незнакомы. Как он ещё не устроил аварию в таком состоянии? Видимо, небеса сжалились. Или просто решили, что он и так достаточно несчастен, и не стали подливать масло в огонь.
С горькой усмешкой Кэ Минсюань опустил глаза, но в следующее мгновение взгляд снова устремился вперёд — на массивное здание через дорогу. Над входом чётко виднелась вывеска: «Второй изолятор временного содержания».
Бянь Ицю был здесь не впервые. Перед отправкой в тюрьму Туншань он провёл в этом изоляторе месяца три-четыре, так что правила знал назубок и не нуждался в пояснениях охранников. Получив тюремную робу, он переоделся и под конвоем отправился в столовую — как раз наступило время ужина.
Столовая второго изолятора была просторной, с длинными столами, за которыми сидели сотни заключённых, покорно уплетая еду. Охранники с пистолетами и дубинками расхаживали между рядами, бдительно наблюдая за порядком. Когда Бянь Ицю переступил порог, на него разом уставились сотни глаз. Он не обращал внимания, шёл за конвоиром к своему месту, но тут из толпы донёсся негромкий возглас:
Затем кто-то удивлённо пробормотал:
Заключённый рядом поинтересовался, кто это, и тот же голос пояснил:
— Да это же знаменитый босс Бянь! — и тут же понизил тон, — Лютый враг семьи Цянь.
Одни ахнули, другие зашептались, третьи сгорали от любопытства в предвкушении зрелища, а кто-то просто тупо пялился, не понимая, о ком речь. Бянь Ицю давно завязал с криминалом, и как генеральный директор «Цзюань» он не был настолько известен, чтобы его узнавали повсюду. Те, кто узнал его, явно крутились в криминальных кругах, причём давно.
Бянь Ицю проигнорировал шепотки, получил свой ужин и сел за полупустой стол, не собираясь ни с кем сближаться. Изолятор отличался от тюрьмы: контингент здесь был пёстрым, но большинство задерживались ненадолго. Тех, чей срок превышал два года, отправляли в настоящие колонии. Остальные либо были смертниками, ожидающими приговора, либо «мелочью», которая скоро выйдет на свободу. Поэтому иерархия здесь была не такой жёсткой, как в тюрьме, и атмосфера — относительно спокойной.
Бянь Ицю размышлял: учитывая, как рьяно командир Кэ жаждал его смерти, будь то расстрельная статья или пожизненное, здесь он надолго не задержится. Как только закончатся формальности с судом, его либо казнят, либо упекут куда подальше. В общем, на свободу можно не надеяться.
Мужчина взял пампушку, отломил кусок и медленно прожёвывал. Еда в изоляторе была сносной, пампушка — мягкой, но жевать было трудно, кусок в горло не лез.
Бянь Ицю знал, что обратного пути нет, поэтому заранее распорядился всеми делами. Е Чжэнь и Старина Мэн позаботятся о компании, Цзо Чэн присмотрит за дядей Ши, Хэ Сюй найдёт Чжоу Мина — кто-то же должен ответить за ту стальную арматуру, что пронзила плечо Кэ Минсюаня. За Чжоу Мином наверняка стоял кто-то ещё, иначе как он оказался в нужном месте в нужное время?.. Цянь Ин или Жуань Чэнцзе?
Вряд ли Цянь Ин. Если бы тот хотел его смерти, не стал бы мудрить, да и вряд ли бы допустил, чтобы Кэ Минсюань привёл полицию прямо к его арсеналу. Разве стал бы он сидеть сложа руки, пока его базу разносят? Не такой он дурак.
Значит, Жуань Чэнцзе. Цянь Ин не доверял ему, и он платил той же монетой — их союз держался на честном слове. Цянь Ин не горел желанием убивать Бянь Ицю, потому и уговаривал заняться контрабандой оружия, а вот Жуань Чэнцзе жаждал его крови куда сильнее. Потому и подстраховался, наняв Чжоу Мина.
Бянь Ицю не знал, как Жуань Чэнцзе вышел на Чжоу Мина, но тот наверняка проинструктировал его: если Цянь Ин провалится, взять дело в свои руки. Вот Чжоу Мин и болтался в районе горы Уешань, видел, как полиция окружила склад, видел, как Кэ Минсюань вышел из машины — понял, что тот здесь ради Бянь Ицю. И пока все отвлеклись на арсенал Цяня, этот отброс подложил свинью.
Чжоу Мин ненавидел Бянь Ицю. И Кэ Минсюаня — тоже. Что неудивительно: ведь именно Кэ Минсюань когда-то вытащил его из норы и передал Бянь Ицю.
«Милосердие к врагу — жестокость к себе». Чжоу Мин похитил миллиарды из «Хунъюань», подбросил наркотики на корабль, чуть не погубив всю «Цзюань», а Бянь Ицю ограничился тем, что сломал ему пальцы. Он думал, Чжоу Мин если не упадёт на колени в знак благодарности, то хотя бы затихнет. Но нет — тот превратился в мину замедленного действия.
Если бы время можно было повернуть вспять, вернуться в тот день в винном поместье, Бянь Ицю без колебаний перерезал бы ему глотку осколком стекла.
Если бы время можно было повернуть…
Рука Бянь Ицю замерла с куском пампушки. Если бы можно было начать сначала, выбрал бы он знакомство с Кэ Минсюанем? Не встреть он его — не столкнулся бы и с Жуань Чэнцзе, не стало бы его врагом, не случилось бы всего этого. Но тогда он и не узнал бы, что способен так любить. И не узнал бы, что кто-то может любить его — до безумия.
Он повторял это имя в сердце снова и снова, и с каждым разом в груди теплело. Если бы время можно было отмотать назад, при их первой встрече, он сказал бы тому, кто смотрел на «Celebrity Club» и заявлял, что «разнести его — сплошное удовольствие»:
— Господин Кэ, давайте решим всё дракой. Кто победит — тот и сверху.
Теперь он жалел лишь об одном — что они провели вместе так мало времени. Если бы можно было вернуться, он не потратил бы ни минуты впустую.
Знакомый голос прозвучал у него в голове, низкий и тёплый.
Мужчина не стал озираться — знал, что это игра воображения. Кэ Минсюань, узнав о его положении, наверняка рвёт на себе волосы от отчаяния. И Бянь Ицю не хотел, чтобы тот винил себя.
Уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке, и он снова принялся жевать пампушку.
Бянь Ицю не знал, что за высокими стенами изолятора, на пустынной улице, уже который час стоит машина Лян Цзыюэ.
Время на приём пищи было ограничено, и сегодня, как раз в день «мяса», заключённые ели с жадностью. Бянь Ицю не был голоден, поэтому ел не спеша. Закончив с пампушкой, мужчина принялся за суп, но тут напротив него опустился какой-то тип.
В столовой моментально воцарилась тишина. Бянь Ицю не смотрел по сторонам, но чувствовал, как все взгляды устремились на него. Даже охранники насторожились.
— Заключённый C17039, что ты делаешь?! Вернись на своё место!
— Старый знакомый, — равнодушно бросил тот. — Хочу поболтать.
Бянь Ицю скосил на него глаза, но промолчал, допивая суп.
Опытный охранник оттащил молодого коллегу в сторону, не препятствуя «беседе». А тот, кто приглядывал за Бянь Ицю, видимо, получив указания от Гу Лина, взглядом спросил, не нужно ли прервать диалог.
Бянь Ицю ответил тем же: Не надо. Теперь он понял, почему его узнали и почему упомянули вражду с семьёй Цянь. Сидевший напротив, одетый в такую же робу, с видом, полным презрения — не кто иной, как его заклятый враг, молодой господин Цянь Ин!
Мужчина даже не знал, как это назвать — злой рок или ирония судьбы. Он знал, что Цянь Ин попался в последней облаве, но не ожидал встретить его здесь. Судя по поведению охраны, за месяц тот успел стать здесь своим, почти «авторитетом».
Цянь Ин первым нарушил молчание:
— Боялся, тебе скучно, вот и заглянул.
— Не думал, что ты так обо мне заботишься. Тронут.
— Почему бы и нет? Всё равно отсюда нам с тобой нескоро выбраться.
Бянь Ицю скользнул взглядом по напряжённым лицам вокруг:
— Все ждут, что мы тут друг друга прирежем, а мы, выходит, будем миловаться, — заметил Бянь Ицю, оглядывая любопытствующих
— Может, для приличия подерёмся?
— Не-а, — Бянь Ицю взял вторую пампушку. — Я ещё не наелся.
Тот с набитым ртом посмотрел на него, ожидая продолжения.
Цянь Ин внезапно стал серьёзен:
— Ты действительно вызываешь уважение.
Эта невозмутимость перед лицом смерти — редкое качество.
— Только не влюбляйся, — Бянь Ицю сказал это абсолютно серьёзно. — У меня уже есть любимый.
Цянь Ин почувствовал себя собакой, которой сунули палку в миску.
Он уже хотел ответить, но из-за дверей раздался окрик:
— Терпеть не могу, когда они называют меня по номеру.
Бянь Ицю откусил кусок от пампушки:
— А как, по-твоему, они должны обращаться? «Молодой господин Цянь»?