Новелла "Безопасный путь под луной". Глава 49.
— Ты только сейчас узнал, Се До, что у твоей матери уже два года гипертония и проблемы с сердцем? Сколько раз ты приезжал домой за эти годы? Когда ты увлёкся этим Шэнь Линем, думал ли ты хоть раз, как отреагирует мать, когда узнает?
С этими словами Се Чанцин захлопнул дверь спальни, оставив Се До за дверью, где врач осматривал Ли Вэй.
Некоторое время мужчина стоял у двери, опустив голову, затем медленно спустился в гостиную и в одиночестве уселся в кресло. Дядя Чжан, видя его состояние, сжалился над ним и подошёл утешить:
— Госпожа сейчас не в себе, говорит резко, не принимайте близко к сердцу, молодой господин.
Се До не ответил, а Дядя Чжан продолжил:
— Вы же одна семья, какие могут быть между вами непреодолимые разногласия? Проведите с ней эти дни, поговорите по душам — между матерью и сыном всё быстро наладится.
— Именно в семье некоторые вещи особенно трудно обсудить. В этом мире существуют правила, которые люди устанавливают специально для своих близких. Соседский мальчик после школы играет в баскетбол — все говорят, какой спортивный, а свой собственный ребёнок делает то же самое — уже бездельничает. Дядя Чжан, если бы ваш сын полюбил мужчину, моя мать была бы к нему добрее и снисходительнее всех, горячо благословила бы его и, возможно, даже уговаривала бы вас смириться, но если это я... — Се До бросил взгляд на второй этаж и не стал договаривать.
Дворецкий на самом деле не знал точно, в чём заключался конфликт между Се До, Се Чанцином и Ли Вэй. Неожиданно услышав такое, он на мгновение опешил. Подумав, мужчина вздохнул:
— В этом есть правда, но другим-то до этого нет дела. Именно самые близкие люди чаще всего пытаются ограничить нас своими мерками. Всё же попробуйте поговорить, общение всегда идёт на пользу.
Се До провёл в семейном особняке три дня. За это время Шэнь Аньту лишь раз привозил ему еду, но Се До, зная о своём скверном настроении и боясь, что Шэнь Аньту что-то заметит, попросил его больше не приезжать. Мужчина выглядел огорчённым, но только выпросил у Се До поцелуй и больше не появлялся.
Се До прекрасно понимал: Шэнь Аньту может казаться навязчивым и своевольным, тем «роковым искусителем», как называл его Чжоу Минхуэй, но на самом деле он очень хорошо понимает границы. Он всегда улавливает настроение Се До, по одному взгляду понимая, когда можно приблизиться, а когда лучше отступить. Однако Се До это не нравилось. Мужчина хотел, чтобы Шэнь Аньту приближался к нему без всяких причин, чтобы, даже если Се До отталкивал его со словами «отстань», Шэнь Аньту всё равно изо всех сил прижимался бы к нему и обнимал.
Конечно, Се До знал, что это невозможно. Не то чтобы прогнать его — достаточно было, вероятно, одного его неуверенного взгляда, и Шэнь Аньту тут же исчез бы из его жизни.
Последние несколько дней в компании у Се До был скверный характер. Он один за другим отчитал нескольких начальников отделов, и во всей фирме воцарилась гнетущая атмосфера — все боялись навлечь на себя его гнев. Сотрудники гадали о причине плохого настроения босса и сошлись во мнении, что он поссорился с возлюбленным, ведь тот уже несколько дней не приезжал с едой.
Се До действительно был немного зол на Шэнь Аньту. Хотя это он сам запретил ему привозить еду, но почему Шэнь Аньту так послушно перестал? Придя в себя, Се До подумал, что с ним что-то не так. События последних дней дома наполнили его негативом, и, возможно, решение не видеться с Шэнь Аньту было правильным. Вечером, закончив дела в компании, Се До без промедления вернулся в семейный особняк.
Ли Вэй, пригрозив голодовкой, действительно отказывалась от еды. С трудом удавалось уговорить её съесть пару кусочков, но, завидев Се До, женщина полностью теряла аппетит. После нескольких таких разов она совсем измучила себя.
[прим: ох уж эта «родительская любовь», действие которой заканчивается на том моменте, где у детей появляются собственные желания и мысли. Я, конечно, понимаю, что не каждый родитель готов принять однополые отношения, но идти на шантаж, пренебрегать собственным здоровьем, чтобы вколачивать в голову чувство вины… низко, мадам, очень низко.]
Се До, как обычно, принёс еду в спальню для «переговоров» с матерью, но на самом деле говорить им было практически не о чем, поскольку Ли Вэй не желала его слушать, а лишь хотела, чтобы слушались её.
Рано утром у Се До была конференц-связь с заграничными партнёрами, ночью он почти не спал, целый день работал с высокой нагрузкой, а вечером ему приходилось выносить капризы Ли Вэй — его терпение было на исходе.
— Мама, тебе правда нравится так поступать? Видеть, как я извожусь из-за твоей голодовки, — тебе от этого легче? — утренняя укладка Се До, небрежно зафиксированная гелем, совсем растрепалась, чёлка беспорядочно спадала на лоб, слегка колыхаясь при его движениях.
— Се До, как ты разговариваешь с матерью?!
— Ты думаешь, если ты сейчас серьёзно заболеешь, и я буду в отчаянии стоять у твоей постели, полный раскаяния, то будет ещё лучше? Тогда я пойму, что не стоило тебя злить, что не стоило тебя не слушать, что я неблагодарный сын? Ты так думаешь?
Ли Вэй от злости не могла вымолвить и слова, лишь слабо тыча пальцем в лицо Се До, прошипела:
— Сейчас ты и есть неблагодарный сын!
— Что я сделал? Это ты сама отказываешься есть, это ты сама довела себя до такого состояния. Я провёл здесь три дня, но ты не желаешь слышать ни единого моего слова, вынуждая меня говорить обидные вещи, — голос Се До становился всё холоднее. — Мама, что же ты делаешь?
— Что я делаю? Се До, у тебя совсем совести нет? Мать пытается помочь тебе, спасти тебя! — глаза Ли Вэй налились кровью. С тех пор как женщина узнала, что Се До и Шэнь Линь вместе, у неё не было ни одной спокойной ночи. — Ты мог бы полюбить кого угодно, но нет — мужчину, да ещё этого Шэнь Линя! И ещё хватило наглости использовать «Жуйцянь» в споре с отцом! Он тебя с ума свёл! Ты не понимаешь, почему он с тобой? Разве не знаешь, какие отношения у «Цзиньшэн» с нашей семьёй? Он хочет уничтожить «Жуйцянь»! Посмотри на себя сейчас — он уже почти добился своего! У него же есть невеста! Когда ты вложишь всю душу и выложишь все секреты «Жуйцянь», он развернётся и уйдёт жениться и рожать детей, а что останется тебе? Компания рухнет, человека не станет, что у тебя тогда останется? Се До, скажи сам, что у тебя тогда останется?!
Чувство изнеможения медленно охватывало мужчину, сдавливая грудь и не давая дышать. Се До больше не стал спорить с Ли Вэй.
— Я велел служанке подогревать кашу, если проголодаешься — сама поешь.
С этими словами Се До вышел с тарелкой.
Вернувшись к себе, мужчина умылся, лёг и взялся за телефон — в эти последние дни лишь одно занятие позволяло ему расслабиться: смотреть на Шэнь Аньту через камеры. Он ещё не спал, перенёс мольберт в спальню и рисовал. Се До приблизил изображение и разглядел, что именно изображал Шэнь Аньту. Тот писал обнажённое тело Се До, на большом листе тщательно выводя каждый сантиметр мужчины — и родинку на животе, и шрам на колене, и форму интимных мест.
В тот момент, когда Се До приблизил картинку, Шэнь Аньту как раз работал над ними; выражение лица у него было сосредоточенным, он выводил каждый контур с величайшей тщательностью, прорисовывая даже волоски.
Шэнь Аньту уже давно просил Се До стать его моделью, но те редкие моменты, когда они были вместе и не занимались любовью, им хотелось просто провести в ласках, так что дело постоянно откладывалось.
Се До никогда не считал свою фигуру чем-то выдающимся, однако на рисунке Шэнь Аньту он выглядел соблазнительно; возможно, именно таким и видел его мужчина.
С упоением Се До следил за каждым движением возлюбленного: вот тот, недовольный изгибом линии, которую никак не удавалось поправить, забегал по комнате; вот уставился на глаза нарисованного Се До и улыбнулся; вот, наконец закончив картину, разгорячённый, развязал пояс своего халата; и наконец, взяв одну из рубашек Се До из гардеробной, направился в туалет.
Спустя две минуты Се До, уже одетый, выскочил из спальни и помчался к воротам семейного особняка.
Все рубашки в гардеробной были выстираны дочиста и пропитаны лёгким ароматом, витавшим в комнате, — его излюбленным древесным парфюмом. Поскольку, обнимая Се До, Шэнь Аньту всегда ощущал этот запах, со временем мозг его стал воспринимать его как неотъемлемую часть возлюбленного. Сидя в туалете, Шэнь Аньту вдыхал аромат с воротника рубашки и натирал тканью свой член.
Он специально выбрал рубашку из более жёсткой ткани — когда та тёрлась о член, это вызывало особое удовольствие. Уже три дня он не видел Се До, если не считать видеосвязи, три дня подряд у них ничего не было, а прежде мужчина обнимал его почти каждую ночь. Шэнь Аньту уже не мог терпеть.
Больше всего Шэнь Аньту обожал смотреть на Се До в костюме — такой статный, такой красивый… Он не мог подобрать достойных слов, и если любовь можно выразить через секс, то Шэнь Аньту был готов умереть в его постели.
Прижав воротник к лицу, он глубоко вздохнул; неясно, от возбуждения или нехватки воздуха, но лицо его пылало. Правой рукой, обернув рубашку вокруг члена, он водил вверх-вниз и вращал, одна лишь мысль, что Се До, возможно, наблюдает за этим через камеру, заставляла его член ныть от болезненной твёрдости.
С того дня, как он обнаружил «секрет» зеркала, Шэнь Аньту зорко наблюдал за обстановкой; под предлогом рисования он изучил весь дом и убедился, что камеры установлены повсюду. Он был человеком азартным, и если уж показывать себя Се До, то только с лучшей стороны.
Мужчина знал, что выглядит особенно притягательно, когда хмурит брови и кусает губы, потому что Се До в такие мгновения всегда целовал его особенно страстно. И вот он запрокинул голову, нахмурил брови, закусил губу и застонал.
— Се До, Се До… М-м… Се До, муженёк… — движения его ускорились, и Шэнь Аньту непроизвольно выгнулся. Ткань тёрлась о соски, дополнительно стимулируя, от чего всё тело мужчины задрожало.
Без ласк Се До он мог продержаться долго, достичь оргазма было трудно. Шэнь Аньту не знал, сколько времени прошло, но вдруг снаружи донёсся шум, и мужчина услышал, как распахивается дверь в уборную. Это вернулся Се До. Грудь мужчины сильно вздымалась — казалось, он бежал сюда на какой-то невероятной скорости. Волосы на его висках были влажными, а пуговицы на рубашке застёгнуты кое-как.
В душе у Шэнь Аньту всё пело от радости, но вслух он с удивлением произнёс:
— Шэнь Аньту, что это ты делаешь с моей рубашкой?
Только сейчас Шэнь Аньту, казалось, осознал, что его застали за крайне неделикатным занятием, и тут же отвернулся, громко крикнув:
Се До не двинулся с места, напротив, он опустился перед ним на одно колено, голос его прозвучал низко и хрипло:
— Выйти? Если бы я ушёл, разве ты бы кончил, Шэнь Аньту?
— Выйди… — мужчина уткнулся лицом в рубашку.
Се До усмехнулся, просунул руку под ткань и, сжав горячий, твёрдый член мужчины, несколько раз энергично провёл сверху вниз.